Глава 20.

Боль… Что это или кто это? Не друг, но и не враг; так, просто случайный прохожий. Такой, который бесцеремонно проникает внутрь и режет, режет, режет… А когда резать уже нечего, колет куда попало, лишь бы о ней не забыли.
Боль – короткое слово, содержащее в себе так много смысла, как ни одно другое слово не могло содержать. Физическая или душевная, она все равно измеряется одной мерой. У нее столько лиц, что произнося «мне больно», мы редко вдумываемся в эти слова, редко их анализируем. Почему? Потому что боль не дает нам такого шанса. Она приходит из ниоткуда и туда же уходит, когда наступает нужное время. Она способна пронзить тебя насквозь и заставлять корчится и ничто на свете не может затмить боль, когда полноправно властвует в твоем теле.
Моя боль была именно такой. Она стала для меня отдельным миром, отдельной жизнью, сжигая все внутри меня беспощадным огнем. Я почти уже не понимала, сплю я или бодрствую, слыша, будто вдалеке чьи-то голоса. Нет, я знала кому они принадлежат – Иде и Петру, но, жадно схватывая каждое их слово, я пыталась среди двух голосов услышать третий – самый родной, самый желанный.
- Ей нужно в больницу! – Кажется, это говорил Петр.
Теплая широкая ладонь легка на мой лоб.
- У нее жар, - снова произнес он. – Меня начинает сильно волновать ее состояние.
- Сделай еще один укол. – А это, видимо, Ида.
Он ответил что-то невнятное, но, все-таки, перетянул мою левую руку жгутом чуть повыше локтевого сгиба. Тонкая иголка кольнула кожу. Мне казалось, что я даже слышу, как лекарство побежало по моим разгоряченным венам.
- Вряд ли поможет, - задумчиво проговорил Петр. – Что ни говори, а Кате нужно в больницу, причем срочно.
- Если мы ее туда отвезем, Искатели ее перехватят, - ответила Ида, - и тогда им с Владом никогда уже не быть вместе. Искатели просто не дадут шанса Владу подойти к ней даже на километр!
- Если Катя останется здесь, - настаивал Петр, - они с Владом уже точно не будут вместе, потому что она умрет. В рану попала инфекция, травма воспалилась – здесь нужен хирург, причем опытный.
- Ну, если ты считаешь, что так будет лучше… - Ида печально вздохнула.
Я хотела заверить Петра, что со мной все будет хорошо, но язык распух и не слушался. Я сорвалась куда-то ввысь и полетела сквозь звезды в звенящую тишину. Жар медленно отпускал, мне становилось легче. Прохладный ветерок ласкал лицо. Я возвращалась.
С трудом приоткрывая глаза, я пыталась сквозь водянистую пелену тумана различить очертания нашего убежища.
- Катарина! Катарина! – меня звала Ида.
Я смутно видела очертания ее лица. Она была все так же красива, даже не смотря на ожог. Но в глазах Иды было беспокойство. Она всматривалась в мое лицо, словно пыталась там что-то найти.
- Как Влад? – еле слышно спросила я.
- Ему лучше, - улыбнулась Ида, но эта улыбка показалась мне фальшивой. – Как ты? Ты видишь меня? Катарина?
- Вижу, - соврала я.
На самом деле, я отчетливо различала только ее глаза, все остальное было в тумане.
- Что у тебя болит? – продолжила расспрос она.
- Все,… все внутри. Горит огнем… - Во рту пересохло, и мне трудно было говорить.
У моих губ оказался стаканчик с питьем. Сделав шумный глоток, я блаженно отметила про себя, что это прохладная вода. Она неприятно прокатилась по горлу, слегка обдирая его.
- Я могу увидеть Влада? – спросила я, как только допила содержимое стаканчика.
- Нет, - твердо сказала Ида. – Сначала тебе надо поправиться.
- Тоже самое ты говорила про Влада, - отозвалась я, откидываясь на одеяло. Голова снова начинала кружиться. - Так и скажи, что не хочешь, чтобы мы был вместе, - попыталась рассмеяться я.
- В качестве вампира и вампира, пожалуйста. Но не как вампир и человек, прости.
Я кивнула. Меня снова начинало уносить прочь, слова Иды казались далеким эхом. Я отчаянно хваталась за воздух, но ничего не могло удержать меня. Я провалилась в жаркие объятия темноты.

- Ты проводишь меня на самолет? – спросила я, рассматривая такое красивое лицо Влада.
- А тебе хочется? – Его губы слегка скривились. Усмешка?
Я лежала на животе, положив под грудь руки; Влад заботливо укрыл меня одеялом, словно стеснялся моей наготы.
- Хотелось бы, - улыбаюсь я, борясь с сонливостью.
- Посмотрим, - ответил Влад, и поцеловал меня в кончик носа. – Спи, Катарина! Завтра ты уже будешь дома!

Завтра… Как я ненавижу воспоминания! Людям мстительным и трудно отходчивым тяжело отвязаться от прошлого. Выходит, я именно такая? Раньше я считала себя честным и добрым человеком, но теперь понимаю, что совсем не знала себя. Нет, я не была зла на весь мир, он вообще как-то резко перестал существовать для меня, просто потеряв родителей и не видя Влада, я ощущала себя пустой. Из меня вынули душу, заполнив освободившееся пространство горящей лавой. Да, я сгорала изнутри, и никто не мог потушить этот пожар. Он медленно распространялся по венам, прожигая их, испепеляя. Боль была невыносимой, и мне казалось, что еще чуть-чуть и я сойду с ума. Хотя, мне кажется, я уже свихнулась. Видя картинки и образы из недавнего прошлого, мне казалось, что это не воспоминания, а все просто повторяется снова. Я и Влад… Влад и я… Мы так мало пробыли вместе, но каким дорогим и близким он стал мне за это время.
Я – его прошлое, такое далекое и печальное прошлое. Но я хочу быть больше! Хочу, чтобы у нас с ним было будущее, какое угодно будущее, лишь бы оно не прошло мимо.

- Ты не спишь! – Скорее утвердительно, чем вопросительно говорит Влад. – Тебя что-то беспокоит?
- Трудно поверить, что скоро буду дома, - шепчу я.
Я лежу к нему спиной, и мне это на руку. Так Влад не видит моего лица, иначе мне трудно было бы говорить. Но почему?
- Я настолько привыкла скрываться за эти дни, - продолжила я, - что вечный провал с моим паспортом, кажется божьим промыслом.
- Ты веришь в бога? – Кажется, он усмехнулся.
- А в кого еще верить? У меня нет причин не верить, потому я никогда его не видела, но много слышала.
- Ты будешь смеяться, но я тоже верю.
Я переворачиваюсь на другой бок, чтобы видеть его лицо. Влад говорит совершенно серьезно.
Вампир, верящий в бога! Абсурд?
- Безысходность, - вздыхает он, приникая губами к моей шее.
По коже бегут мурашки, а приятное тепло внизу живота медленно заполняет тело трепетом. Я зажигаюсь, как бенгальский огонь. Я не хочу его отпускать!
Черные глаза возникли перед моими, твердые губы застыли на расстоянии волоска от моих губ. Я не выдерживаю, притягиваю его к себе, награждая пылким поцелуем. Господи, разве вампир может так превосходно целоваться?!

Тьма сгущается. Она кажется зыбкой зловонной трясиной, которая медленно поглощает меня – еще чуть-чуть и я провалюсь окончательно. Воздуха не хватает. Он горячий, опаляющий легкие, сжигающий все внутри. Боль…

- Катарина! – Влад окликает меня, и я оборачиваюсь.
На мне длинное платье с короткими рукавами, теплый летний ветерок гладит волосы, а все внутри меня наполняется счастьем.
Влад идет ко мне, и я вижу на его губах улыбку. Он красивый, сильный и влюбленный. В меня.
- Катарина! – Он обнимает меня, прижимая к себе.
- Я так рада тебя видеть! – произношу я.
- Не мог ждать до завтра, - произносит он, отстраняясь. – Через день я ухожу далеко от дома, наш отряд кидают на юг, и мне хотелось бы знать… - Влад смущается, как мальчишка.
- Что, что именно знать? – Я нетерпеливо дергаю его за руку.
Он поднимает на меня свои черные прекрасные глаза. В них нежность и искренняя любовь.
- Ты выйдешь за меня замуж, Катарина? – спрашивает Влад.
Мое сердце замирает от счастья, и я еле успеваю выдохнуть: «Да!», и бросаюсь ему на шею.

Мир возвращается… Или я возвращаюсь? Не знаю, не понимаю, не чувствую…
В дальнем углу истекала кровью моя пантера. Лежа на полу, она дрожала мелкой дрожью, а густая жидкость вишневого цвета уже подступала к моим ногам. Я пыталась подойти к ней, я хотела помочь, но сил не было.
Ко рту снова поднесли стаканчик с водой. Я жадно глотнула, но облегчения не последовало.
- Катарина, ты меня слышишь?
Далекий голос Иды уже не тревожит мой выболевший до костей мозг, она вообще кажется мифической, словно ее никогда и не было. И Петра не было. А Влада? Не знаю, не понимаю…
Я так давно его не видела, что даже в моем воображении он всего лишь размытый образ. А я хочу реального Влада! Даже сейчас, сгорая изнутри, хочу обнять его и прижаться к сильному плечу. Я принадлежу ему, Влад должен знать это.
Но тьма затягивает. Я ощущаю себя в каком-то вязком вонючем болоте, которое находится внутри меня самой. Мне хочется кричать, звать на помощь, молить о спасении… Но кого? Никто мне уже не поможет, и пора понять, что здесь определенно что-то не то.
Моя пантера еще жила. Крепясь из последних сил, она кидала на меня взгляд полной боли и отчаяния. Она просила меня спасти ее, молча просила, одними глазами. Господи, если бы я только могла,… если бы мне только найти сил…
Едкий запах разлагающейся плоти забил мне нос, но тошноты я не почувствовала. Я не знаю откуда исходила эта страшная вонь, но временами, когда сознание возвращалось на какие-то доли секунды, мне казалось, что там пахну я. Мне казалось, что я лежу в дальнем углу – бездыханная и никому не нужная, но тут приходила острая боль и возвращала меня в реальный мир. Всего на миг, на какую-то долю секунды я приходила обратно, чтобы ощутить спертый воздух нашего темного убежища, а потом снова сорваться вниз и лететь, лететь пока не достигну дна. Там было холодно и мрачно. А я еще я была там совсем одна, брошенная, потерянная. Мне даже не хотелось звать на помощь, не хотелось кричать просто потому, что за жизнь уже не стоит бороться. В этом больше нет смыслы.

Наконец, я открыла глаза и поняла, что умираю. Я никогда не верила, что люди могут чувствовать свою смерть, но теперь поняла, что такое очень даже возможно. Нет, я не видела ни каких туннелей, меня не звали голоса, и моя умершая бабушка не покупала мне билет на поезд. Я просто слышала, будто внутри меня тревожно стучать маленькие часики, и кроме них ничего уже нет. Я угасала, медленно уходила в никуда. Все было кончено!
Тусклый свет свечей не давил на мои воспаленные глаза, но и не давал ничего рассмотреть.
- Ида? – позвала я, но никто мне не ответил.
Вокруг было тихо. Петр и Ида ушли. Лишь сопение Влада где-то в глубине нашего убежища говорили о том, что он еще жив. Эта мысль словно открыла во мне второе дыхание.
Скатившись с лежака, я несколько минут полежала на прохладном полу. Это было намного приятнее, чем шерстяное одеяло. Но ярое желание увидеть Влада, не дало мне возможности насладиться долгожданной прохладой. Я попыталась подняться на руках, но от слабости, кисти дрожали, твердой опоры не было. Тогда я поползла, почти не ощущая собственное тело, которое затекло от долгого лежания. Распухшая левая нога горела огнем и выглядела так, словно внутри колена надули воздушный шарик. Омерзительное зрелище, но самое страшное было то, что я совершенно не чувствовала ногу, будто ее и не было.
Кожа на обожженных ладонях облезала. Они начинали заживать, сбрасывая омертвевшие ткани. Сколько же времени прошло? Кое-как добравшись до свечей, стоявших на полу, я взяла одну из них, и продолжила свой мучительный путь. Силы иссякали, когда я, наконец, увидела в нескольких шагах от меня, скорчившегося на полу Влада. Поставив свечу неподалеку, я подползла к нему, и застыла в нерешительности. Его темно-коричневое лицо не потеряло своей красоты, оно было спокойно. Плотно сжатые губы, закрытые глаза и безвольные руки, прижатые к груди – все это заставило мое сердце больно сжаться. Если Влад умрет, я не смогу этого пережить. Потеряв родителей, мне оставалось только верить в то, что хотя бы он меня не оставить, что не бросит на произвол судьбы, но сейчас, когда я смотрела на него, такого уязвимого, отказавшегося бороться за свою жизнь, мне хотелось рыдать в голос. Я ничего не могла сделать, ровным счетом ничего, и мне оставалось только молча наблюдать за тем, как Влад угасает. Трудно сказать, надолго ли хватит меня самой. Возможно, очень скоро я тоже отправлюсь на тот свет, но сейчас мне было страшно терять именно своего любимого. Кто знает, что будет со мной? Петр врач, он может в любой момент отнести меня в больницу даже против моей воли. Там меня вылечат, почему-то я знаю это, но вот Владу уже никто не поможет. Он будет лежать здесь, на этом холодном каменном полу, и умирать – медленно, тихо, но верно. По щеки побежали слезы, но я тут же вытерла их рукавом. Ни к чему сейчас плакать, это делу никак не поможет.
Я легла рядом с Владом, осторожно прикоснувшись к его опаленным волосам и мечтая о том, чтобы он открыл глаза. Я так хотела увидеть его взгляд – холодный, колкий, насмешливый! Просто отразиться в его глазах и тихо сказать о том, как сильно я его люблю. Мне было страшно! Но не из-за того, что он может меня убить, а потому что он мог не открыть глаза никогда.
Я нервно сглотнула. Смысла жить больше нет. Его никогда не было, с тех пор, как я оказалась рядом с Владом. Я принадлежу ему, он – мне. Говорят, самоубийство – это дело трусов. Я так не считаю. В эту минуту, когда я поняла, что выхода у меня нет, сердце в груди грохотало так, словно забивало в душу сваи. Но я уже решила, я отдам ему свою кровь.

«…За то, чтобы твоя кровь никогда не оказалась в этом бокале!»
Нет, милый, так нужно.

- Влад! – тихо позвала его я, легонько коснувшись щеки.
Он не двинулся, даже не шелохнулся, словно уже был мертв, хотя я знала, что какая-то часть сознания слышит меня.
- Влад! – прошептала я, прижимаясь губами к его щеке и оставляя на ней влажный поцелуй.
Он резко открыл глаза, которые горели ярко-красным, алчным огнем и уставился на меня, хотя мне казалось, что Влад не видит меня вовсе.
- Убирайся! – прорычал он.
- Нет, не гони меня, - попросила я, обвивая его шею руками, но он тут же их сбросил.
- Пошла вон! – Рычал он. – Уходи! Убегай! Прочь, Катарина!
- Я пришла тебя простить, - выдохнула я.
- Что? – Влад начал часто моргать, словно пытался прогнать с глаз невидимую пелену. Его взгляд постепенно становился осознанным.
- Я люблю тебя! – прошептала я. – И я прощаю тебя за то, что ты меня убил. Я хочу прекратить твои мытарства.
Влад закрыл глаза и шумно вздохнул. Он ничего не говорил, даже не двинулся, находясь в полном напряжении.
- Не самое лучшее время для таких признаний, - наконец, тихо проговорил он. – Уходи.
Я сглотнула горький ком страха и отчаяния. Силы уходили, жар безбожно съедал меня, а сопротивляться ему так не хотелось. Но я сделаю то, что решила, никто меня не остановит, даже грубые слова Влада.
- Я простил тебя, Катарина, - вдруг тихо проговорил он. – Простил в тот миг, когда там, на поле битвы, ты выбрала меня; когда вернулась ко мне, отрекаясь от людской жизни. Бог свидетель, я не держу на тебя зла, больше не держу. Моя любовь не стала слабее, чем тогда, сто с лишним лет назад, но я умоляю тебе, уходи сейчас, не приближайся ко мне, иначе я могу тебе убить.
- Мне все равно, - быстро ответила я, срывая с руки цепочку.
Сжав в руке крохотную лилию, я пыталась привести в порядок мысли и сделать то, что задумала.
- Уходи, прошу тебя! – прошептал Влад, и из его груди вырвался звериный рык.
Это не напугало меня, хотя по спине побежал холодок. Я дрожала всем телом, но знала, что по-другому нельзя.
Вонзая лилию в запястье другой руки, я сжала зубы, чтобы не выдать свою боль. В малюсенькой царапине тут же проступила кровь. Этого хватило, чтобы ярко-красные глаза Влада обратили на меня свой голодный взор.
- Моя кровь тебе нужнее, - прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачивались слезы.
Этот выбор был самым трудным, и если бы не Влад, я бы никогда не решилась.
- Что же ты сделала, Катарина! - прошептал он, а сильные руки уже обвивали меня, привлекая ближе. – Зачем ты это сделала?
- Потому что люблю тебя, и мне больше нечего дать, как только свою кровь, - ответила я. – Она спасет тебя, я знаю!
Я почувствовала, как его холодные руки скользнули в ласкающем движении по моему лицу, как губы сомкнулись на крохотной ранке на руке, которую я намеренно поднесла к его рту. Словно несколько иголок кольнули кожу, и потоки крови рывком подались к ране. Сердце споткнулось, а потом пустилось галопом.
Я сглотнула неприятный ком, вставший поперек горла, ощущая, как сухо стало во рту. Мой конец был уже близко, что я полностью сконцентрировалась на своих ощущениях, чтобы понять всю полноту этого мига. Легкий холодок заструился по венам, заставляя сердце успокаиваться, стучать глуше. Мне было легко, будто я птица, парившая в своем первом полете. Мне даже казалось, что я чувствовала легкий ветерок, который ласково гладил лицо.
- Чего бы тебе хотелось сейчас, Катарина? – Эхо донесло до меня хриплый, такой ласковый голос Влада.
«Увидеть маму и папу!.. – подумала я. - А еще солнышко со склона, горы, и луга, такие цветущие и ароматные! Мы бы шли с тобой под летним небом, держась за руки».
Холодок переходил в озноб, потом в леденеющий ветер, который почти раскалывал вены. Сердце еле билось, отчего становилось тяжело дышать, а в горле все пересохло так, словно теперь там находилась пустыня. Я проваливалась в пропасть. Плевать! Только бы Влад спасся.
Холод резко сменился горячим порывом ветра. Он проник внутрь, опаляя органы и, словно лава, распространился по венам. Стало нестерпимо жарко; меня стремительно несло наверх, и я уже видела солнце – яркое, живое, опаляющее. Оно слепило глаза, но согревало душу.
Я повернулась к солнцу спиной и увидела внизу цветущую поляну. Такая разноцветная, будто на холсте гениального художника, она дарила душе райское блаженство.
- Потанцуешь со мной, Катарина?
Я обернулась на звук до боли знакомого голоса, и все внутри у меня возликовало. Влад! Как я люблю его! Как дорожу им! Мой Влад!
Он протянул мне руку, и я вложила в нее свою. Влад тут же привлек меня к себе; мы заскользили в танце, не спуская глаз друг с друга. Я вижу, как в его зрачках отражается само солнце. Он счастлив.
Больше не сдерживая себя, я обняла Влада за шею, положив голову ему на плечо.
- Это судьба, Катарина! – прошептал он.
А мое смертное сердце стремительно неслось ввысь, делая последний мощный удар.

_________

Дорогие читатели, это последняя главы в первой части истории. Остается только эпилог. Он будет от лица Влада.
Продолжение истории скорее всего будет только после 11 января.