Нежность. Ли. Я смотрю на такое уже привычное холодное бледное лицо вампира: его четко очерченные губы, утонченные черты лица, золотистые глаза с проблесками отчаяния и признаками тихого помешательства. Оказывается и вампиры могут сходить с ума от безысходности своего положения.
Эдвард, устало, прислонившись к дереву, наблюдает за своей женой. Белла, как и каждую ночь, сидит на том же самом дереве. Картина заезжена и затерта уже до дыр. Она сидит на этом дереве ни первый год и далеко ни последний…
За столько лет ко многому привыкаешь и, к вампирам, и к пустому существованию ради своей стаи. Когда умер Сэм… было больно, было невыносимо больно, осознавать что его больше нет. Их с Эмили дети выросли и заняли свое место в нашей стае, а они ушли. Ведь люди рано или поздно уходят, а Сэм перестал превращаться, стал стареть со своей женой, и год назад их обоих не стало. Как бы не цинично сейчас это звучало, они ушли, как и полагается в красивых сказках о любви, в один день. А я осталась… я осталась жить… сначала думала не справлюсь, а потом… потом… все произошло слишком быстро. И я стала ждать наших встреч, ждать его… Глупость, конечно, но я даже скучала по его грустным глазам, его вымученным улыбкам, шарму его движений, грации его походки.
Договор в какой-то момент был забыт и перестал действовать, оборотни и вампиры, объединенные с легкой подачи Ренесми-Карли Каллен-Блэк, стали одной большой неугомонной семьей, кочующей из Ла-Пуш в особняк Калленов и обратно. И я стала ловить себя на мысли, что мне все чаще и чаще становится жаль Эдварда. Нет ничего хуже безответной любви. Я это знала, как никто другой! Знать, что тебя не любят – больно, но чувствовать холод от той, кто для тебя всё на этом свете, наверняка еще более невыносимо. Я могла хотя бы утешить себя тем, что Сэм счастлив, а Эдвард не мог даже этого.
Его любовь к красивой холодной жене-вампирше Белле Каллен была безответной. Она больше не любила его, об этом говорили её глаза. Пустые, безликие… холодные… Она мучалась сама, мучила своего мужа, не в силах уйти от него. Не в силах побороть свою другую любовь. Я знала, кого она любила, хотя она ни разу не произнесла его имени. Она вообще не говорила о нём со дня его отъезда. Как будто бы поставила на него табу. Только агония в глазах и, обкусанные губы, и нервные движения вампирши изредка, когда она теряла контроль над своим существом, выдавали всю абсурдность нынешнего её положения. Но она старалась, как могла не показать своих истинных чувств, и просто сгорала в одиночестве и ревности. Я как сейчас помню свадьбу её дочери и Джейкоба. Сколько боли плескалась в её золотистых глазах?! И с какой силой она сжимала подол своего кремового платья, когда Эдвард передал свою дочь Джейкобу. Белла и в ту ночь пришла на пляж, я тогда впервые заговорила с ней, как… глупо звучит, но как с человеком. Просто села рядом и спросила: чего же она здесь каждый вечер ждет? Она ответила, что своё солнце. И все встало на свои места. Все стало ясно, как белый день. Я знала, кого она имела ввиду. Своим солнцем она всегда называла только одного человека. Джейкоба Блэка. Глупая, глупая девочка, выбравшая вечность в агонии своих чувств. Она слишком понадеялась на то, что сможет быть счастлива с Эдвардом. Думала, что не сможет без него жить, теперь же она не может без другого. Того, кто больше никогда не сможет ей принадлежать, потому, что вся его сущность, вся его жизнь принадлежат её дочери. Я тихо подошла к Эдварду, он казалось, не замечал ничего вокруг, он всегда умел сосредоточиться на ней, просто выключал все вокруг и смотрел на неё, а она смотрела на горизонт. Проходили года, ничего не менялось в их жизни. Изменилась только я и мои чувства к одинокому вампиру, страдающему по своей бессердечной жене.
- Привет, - прошептала я, кладя руку на его плечо. Вампир обернулся и выдавил из себя подобие улыбки:
- Ли, привет. Как стая? Вы давно не заходили, Эсми уже волнуется.
- С новичками проблем не оберешься, - вздохнула я. – У нас снова пополнение.
- Прости, это мы виноваты. Нам уже давно бы нужно было переехать отсюда, но Белла… - он запнулся на имени жены и замолчал. Я в очередной раз почувствовала дикое желание убить, растерзать Беллу Каллен за всё, что она причинила когда-то Джейкобу, за то, что она сейчас делает с Эдвардом.
- Зачем ты мучаешь себя, Эдвард? – тихо спросила я. Эдвард вздрогнул, и потер переносицу пальцами, я знала этот его жест. Он говорил о беспокойстве.
- Я не мучаю, просто хочу понять, зачем она здесь сидит, - спустя какое-то время произнес он. – Она ничего не говорит, даже щит не снимает. Я уже не знаю, что думать, Ли. Я устал.
- Она ждет, Эдвард, ждет невозможного, - прошептала я. Как и всякий, кто был знаком с Эдвардом Калленом, я, спустя какое-то время научилась контролировать в его присутствии свои мысли, и направлять их в нужное мне русло.
- Я бы отдал все на свете за то, чтобы она этого дождалась, - с отчаянием произнес вампир, сжимая руки в кулаки. – Всё! Лишь бы она была счастлива!
Я грустно улыбнулась:
- Ты не понимаешь, о чем говоришь, Эдвард!
Он в ответ покачал головой:
- Я знаю намного больше, чем бы мне того хотелось, Ли.
- Тогда отпусти её!
- Она не уйдет, - прошелестел он, запутываясь руками в бронзовой шевелюре своих волос. – Я знаю Беллу. Она всегда думает о других и никогда, о себе. Она не хочет оставлять меня.
- И поэтому просто-напросто заставляет тебя страдать и сгорать в неизвестности?! – выплюнула сквозь сжатые губы я.
- Не говори так, пожалуйста, - попросил он.
- Как знаешь, Каллен! – рыкнула я и, развернувшись, перекинулась у него на глазах и бросилась бежать. Вдали прозвучал его надломленный голос:
- Ты – очень красивая и сильная женщина, Ли. Если бы я мог, я бы сделал тебя счастливой… Если бы я мог…