Дэниел окликнул меня несколько раз, но я никак не отреагировал. Едва оказавшись на улице, я побежал, куда глаза глядят. На горизонте уже показалась тонкая полоска рассвета. Дождь прекратился, но воздух все еще оставался влажным и холодным. Мои глаза слипались, мышцы начинали деревенеть. Если в ближайшие пятнадцать минут я не найду надежного укрытия, меня ждет верная смерть. Но я не такой слабак, чтобы кончать с жизнью, нет, не дождетесь. Я еще поборюсь и за себя и за Поллианну.
Единственным верным решением было найти кладбище. Я знал Англию как свои пять пальцев, так что отыскать кладбище в Лондоне было плевым делом. Едва достигнув его, я сорвал замок с какого-то фамильного склепа и нырнул внутрь, плотно затворив дверь. Темнота скрыла меня от тонких лучей солнца, погружая в тревожный сон.
Я надеялся, что после пробуждения мне станет легче. Нет, ничего не вышло. Голод достиг своего апогея, и я пошел на зов крови. Мне повезло, всего в двух кварталах я нашел каких-то в стельку упитых людей и осушил их вены в один миг. Эта несчастная троица утолила мой голод. Я был благодарен им за то, что они хоть и не подарили мне цветастых картинок своей жизни, зато наполнили мое медленно иссыхающее от голода тело своей горячей кровью.
Закопав их в куче мусора и скрыв ранки от укусов собственной слюной, я не спеша, побрел по безлюдной мостовой. Все мои мысли занимала Поллианна. Где ее искать? Дэниел знает, но моя уязвленная гордость не позволяет придти к нему, не позволяет снова прогнуться.
Дойдя до Тауэрского моста, я забрался на самый верх и, болтая ногами, словно пятилетний мальчишка, задумчиво всматривался в темную водную гладь. Не знаю, долго ли я так просидел, но очнулся тогда, когда снова стал накрапывать дождь. Нужно было где-нибудь спрятаться, чтобы не промокнуть снова – ужасно противно ходить в сырой одежде. Но едва я спрыгнул с моста на гладкий асфальт дороги, как увидел в нескольких шагах Дэниела. Он стоял и просто смотрел на меня. Я не двигался с места, хотя крупные капли дождя, быстро впитываясь в драп, отяжеляли его.
- Прости меня, Летеан! – тихо произнес Дэниел, но я его услышал.
Хватило пару секунд, чтобы я пересек расстояние, разделявшее нас. Дэниел обнял меня. Уткнувшись ему в плечо, я заплакал. Мне некуда идти, кроме как к нему. Только он сейчас мне сможет помочь. Именно в этом миг я решился больше не выжидать, а идти на суд самому. Наверное, Дэниел все понял, он всегда чувствовал меня, словно у нас были одни мысли на двоих.
- Когда ты хочешь отправиться на Совет? – спросил он, не размыкая объятий.
- Как можно скорее, - ответил я, - Не хочу больше откладывать, возможно, именно сейчас Поллианна на грани смерти.
Дэниел отстранился.
- Я хочу, чтобы ты знал, Летеан, никто из нас не старался тебя придать, даже Флер. Все вышло с согласия…
- Не хочу ничего знать, - решительно оборвал его я. – Дело сделано, теперь остается закрепить победу за собой.
Дэниел ободряюще похлопал меня по плечу.
- Все будет хорошо!
Верил ли сам Дэниел в эти слова? Я – нет. Я иду именно за тем, чтобы отдать за Поллианну жизнь, чтобы спасти ее, не себя. Страшно ли мне? Немного. Я не жалуюсь на свою жизнь, она была слишком красива и идеальна. Но в том-то и дело, что ключевое слово здесь «была». От моего прошлого (и смертного, и вампирского) не осталось даже слова ни в моих дневниках, ни, тем более, в истории Великобритании, хотя я не прочь значится в учебниках, хотя бы в эпизодах. Однажды Поллианна спросила меня, почему я не напишу книгу о том, как стал вампиром, а упоминаю об этом лишь в скользь. Я не мог тогда дать ответ, но теперь понял.
В далекие времена мир казался мне чем-то светлым и добрым. Я любил все, что меня окружало, меня интересовало то, что еще неизведанно. Я не хотел жить как все смертные, а после – не как все вампиры. Но я оказался всего лишь героем своих грез. Разве это интересно кому-нибудь? Людей не волнуют проблемы других, пока они не касаются их самих. Какими глупыми мне кажутся прежние стремления. Мир, увы, ужасно жесток, а люди, те самые люди, которых создал Бог по образу и подобию своему; которые называют друг друга «братьями» и «сестрами», эти люди хуже диких зверей. Они убивают друг друга за деньги, лицемерят и презирают, воруют и ищут во всем выгоду только для себя. Я не люблю людей! Честно. И, если это моя последняя исповедь, то зачем скрывать истину? Вы можете ненавидеть меня, но это уже ничего не изменит. Я не пытаюсь внушить, что Вечность – это хорошо. Вечность – это скучно, однообразно и… бесполезно. В свое время я совершил много ошибок, одна из которых стала моей совестью. Хорошо, когда есть совесть, ибо это одно и тоже, что второе «я». Иногда нужно признавать свои ошибки, чтобы выиграть. Только каким будет этот выигрыш – решать тебе.
- Я хочу отправиться прямо сейчас, - решительно заявил я, и Дэниел кивнул.
- Думаю, мы доберемся туда за час-два, - сказал он. – До Парижа рукой подать.
Я тут же вспомнил, что засекреченная резиденция Старейшин именно Франция, окраины Парижа. Большая удача, что я все-таки в Лондоне, иначе этот путь растянулся бы еще на пару ночей.
Мы одновременно поднялись в воздух и полетели. Постепенно дождь сменил робкий снегопад, стало заметно холоднее.
- Почему ты полюбил Поллианну? – вдруг спросил Дэниел.
- Странно, что тебя интересует это именно сейчас, - усмехнулся я. – Она не такая, как все мы, она больше земная, чем проклятая. Но я не могу быть с ней так же, как не могу быть без нее, словно в огне горю. Поллианна – мое проклятие, но если она умрет, умру и я. Не в прямом смысле, но что-то внутри меня безвозвратно уйдет за ней, и я потеряю интерес к этой чертовой жизни!
- Тогда, кто же для тебя Флер?
- Богиня! – задумчиво проговорил я. – Богиня Бастет. И маленькая взбалмошная девчонка в одном лице. Она словно отражение моей души – свободная, сильная, гордая и непредсказуемая. Я даже думаю, что Флер – единственное связующее звено между нами всеми и миром. Если ее не будет, продолжим мы вот так же просто существовать среди людей?
Дэниел не нашелся что ответить. Он не подозревал, каким адским пламенем объята моя проклятая душа. Чем ближе мы были к Парижу, тем тяжелее становились мои думы.
Но спустя полтора часа мы уже спускались на землю, достигнув окраин Парижа. Здесь, среди заснеженных полей, находились руины старой церкви и не менее старого кладбища с покосившимися крестами и памятниками. Когда-то Лео рассказывал мне очень трогательную и поистине захватывающую историю об этом месте – полнейшую глупость, которая из его уст звучала убедительно и правдоподобно. Но сейчас я не мог вспомнить этой истории. Я бывал здесь раза три, не больше, и то в начале своего Темного пути, но никогда не придавал этому месту особого значения. Обычные руины, где вампирам проще всего находиться в безопасности.
Дверь, которая вела внутрь церкви, завалила обрушившаяся чуть больше века назад колокольня, поэтому вы вошли через покосившееся окно. Над головой была лишь часть крыши, нависшая громадной глыбой и готовая рухнуть в любой момент. На стенах до сих пор хорошо различались лики святых и многочисленных ангелов, хотя краска уже давно потеряла свой цвет. Пол, конечно же, отсутствовал, вместо него – груды мелких и средних по величине камней. Я вообще не уверен, что когда-то здесь было что-то другое кроме этого. Когда Дэниел впервые привел меня сюда, под ногами росла молоденькая трава, в которой поблескивали осколки разбитой оконной мозаики. Теперь все припорошил снег, но, тем не менее, это было убогое и тоскливое зрелище. Мне стало жаль смертных, воздвигавших храм для «своего» Бога, а теперь, спустя столетия, здесь обитали такие нечестивые твари, как вампиры.
Дэниел отодвинул в сторону, рухнувшую когда-то давно, стену, и мы вступили на узкую лестницу, ведущую глубоко под землю. Холодный свет луны тоскливо освещал широкие ступени, которые терялись в темноте. Как только мы вошли, Дэниел задвинул за нами стену, и мы оказались в кромешной темноте. Очень тихо и осторожно мы стали спускаться вниз. Нам предстоял долгий путь по узкому каменному коридору в главные залы Правления Старейшин. Сами они здесь не ходили, их вход находился в конце кладбища в старом склепе. Под ним же находился и Зал Советов. Мне вдруг стало интересно, почему Вампиры выбрали для своей резиденции именно это место. Раньше я никогда не расспрашивал об этом Дэниела, но сегодня, как бы напоследок, решил узнать.
- Скажи, Верховные всегда скрывались здесь? – спросил я.
- Не думаю, - ответил тот, задумавшись. – Церковь не такая уж древняя, рискну предположить, что она старше тебя не больше чем на два века. Насколько мне известно, раньше они обитали в пещерах, потом в землянках. Позже – в склепах.
- Не думаю, что среди нас остались те, кто следил за превращением обезьяны в человека, - усмехнулся я.
- Мы очень древний народ, Летеан, - возразил тот. – Когда я был еще совсем молодым вампиром, Главу Совета звали Мо. Он знавал еще фараонов Египта, начиная с самых древних, о которых в истории совсем не упоминается. – Дэниел тихо рассмеялся. – Не знаю, сколько ему было лет, но выглядел он как сушеный финик.
- И что же стало с этим Мо?
- Сошел с ума и предал себя огню, - просто ответил тот, словно такое случалось сплошь и рядом.
Впереди показался бледный свет факелов. Мы ускорили шаг, и вскоре из узкого коридора попали в квадратный зал с четырьмя железными дверями по бокам и одной – деревянной - в конце зала. Дэниел остановился.
- Какие из них? – спросил я, полный решимости тут же войти в Зал Советов и начать борьбу за Поллианну.
- Та, что в конце зала, - ответил он. Мне показалась, что голос Дэниела дрогнул, но тут же отбросил эту мысль прочь. Нельзя распаляться, у меня иная цель.
Я уверенно прошел по каменному полу и распахнул большие деревянные двери. Моему взору открылся Зал Советов – огромный, холодный, с незатейливыми резными рисунками и надписями на стенах. По кругу, словно в Колизее, располагались скамейки, у противоположной стены стоял трон, выполненный видимо из серебра, он был просто исполинских размеров. В нем и сидел Мансур – новый Глава Совета, новый Верховный вампир. Высокий и статный, он был очень красивым. Темно-русые волосы были распределены на прямой пробор и доходили почти до пояса, по-восточному раскосые глаза, черные и глубокие, как сама ночь, притягивала взгляд. Когда Мансура обратили ему было не больше тридцати лет – самый расцвет мужской силы.
- Кого я вижу! – театрально всплеснул руками он. – Ты ли это, Летеан?
Вокруг Мансура было несколько слуг, среди которых были не только вампиры, но и полу-оборотни. Это что-то новое!
- Легче смерти дождаться, чем тебя! – вновь сказал Мансур. Его глубокий голос эхом прокатился по исполинскому залу.
- Дождался же, - небрежно бросил я, прикидывая в уме, будет ли Дэниел сражаться вместе со мной. Вряд ли, этих прихлебателей слишком много.
- Я надеялся на громовой суд, - усмехаясь, продолжил я, - но вижу только тебя и эту жалкую кучу поверенных крыс! Не впечатляет, знаешь ли.
- Да? – Он изогнул красивую бровь. – Ты слеп, Летеан, ибо здесь есть твой верный друг. Не видишь его? – Мансур стал оглядываться. – Где же она? Ах, вот ты где! Иди сюда, солнышко.
Я услышал громкое шипение, потом позвякивание цепи и, наконец, Флер. К ее шее был приделан ошейник, к нему – толстая цепь, за которую Мансур подтаскивал к себе изо всех сил сопротивляющуюся Флер. На ней было черное платье с открытыми плечами, сшитое будто бы из рыболовной сети. Великолепные золотистые волосы словно платок, покрывали ее обнаженные плечи, падали на лицо, почти полностью скрывая его. Это было омерзительное зрелище, которое меня разозлило еще больше.
Флер дернулась, надеясь вырваться, но Мансур с силой потянул цепь обратно, и, захрипев, она повалилась на спину.
- Теперь она ручная, - с каким-то особым удовольствием проговорил тот. – Так лучше, не правда ли?
- Зачем ты мучаешь Флер, когда тебе нужен я?
- Не люблю предателей. Пусть она сделала приятно мне, приведя эту пташку, но для тебя Флер предательница. Я ее перевоспитаю. – Мансур рассмеялся. – Так же, как и тебя.
- Сначала поймай меня! – процедил сквозь зубы я. – Думаешь, если я пришел, то уже сдался? Черта с два! Я уже не такой, каким ты меня помнишь.
- Это твоя пресловутая дерзость, малыш, - устало отозвался тот, и взмахнул рукой. – Преподам-ка я тебе урок.
Тут же ко мне подскочили трое огромных оборотней и потащили к одной из нижних скамеек, на которой лежал увесистый том с посеребренной надписью, которая гласила: «Великие Законы Вампиров». Как и остальные вампиры, я знал их от корки до корки, но ненавидел всей душой. Не знаю, что задумывали эти твари, но я опередил их. Мои пальцы в одно мгновение превратились в острые когти, и я с большой охотой вонзил их в животы оборотней. Они заскулили и отскочили в стороны, намереваясь снова напасть, переведя дух. Я выставил вперед руки, чтобы все могли видеть мое личное орудие убийства.
- Клянусь, они никого не пощадят! – тихо проговорил я, злорадно усмехнувшись.
Оборотни затихли, с искренним страхом взирая на мои когти.
- Умные твари, - хмыкнул я, и спокойно взял книгу со скамьи. Она была ветхая и затертая, но почему-то я не узнавал в ней именно тот свод «Законов» которые знал. Это была совсем другая рукопись – обычная копия, я был просто уверен в этом. Все Вампиры имели их, но настоящая хранилась только в Совете. Здесь была не она.
- Что ты себе позволяешь? – вскричал Мансур, вскакивая с кресла. – Схватить этого предателя!
-Что за жалкая копия! Где подлинник? – спросил я, игнорируя слова Верховного. Впрочем, все его слуги поступили так же, никто не решался испробовать мои медвежьи когти на себе.
- Перестань дерзить, мальчишка! – отрезал Мансур. - Эти Законы еще времен античности.
Я презрительно хмыкнул, а потом подкинул книгу и воспламенил ее взглядом. Она мгновенно вспыхнула и превратилась в пепел раньше, чем достигла пола. Я сделал это не для того, чтобы разозлить Мансура. Я просто был уверен, что «Законы» на самом деле копия и решил это проверить. Всякий вампир знает, что подлинник охраняет специальная, древняя магия. Она защищает книгу от причинения всякого вреда, даже сожжения. Копии же не имеют никакой силы, а служат всего лишь памяткой, поэтому-то их можно уничтожить любым способом. Но Мансур видимо не обратил на это внимания.
Резкая боль скрутила меня мгновенно. Я упал на колени и стал задыхаться. Мне казалось, что сотни рук копошатся у меня внутри, а голову объяло огнем. Я не понимал, что со мной происходит, едва улавливая брань из уст Верховного в свой адрес. Только подняв на Мансура глаза и увидев его вытянутые перед собой скрюченные руки, я понял, что это делает он своей силой. Наверное, он убил бы меня, если бы не вмешался Дэниел.
- Подожди! – сказал он. – Летеан прав, эти «Законы» всего лишь копия.
- Они настоящие! – вскричал тот. – Это вы жалкие отступники! Всех вас нужно уничтожить! Всех!
Боль немного отпустила. Поднявшись, я в недоумении взглянул на Мансура. Он выглядел просто полоумным безумцем.
- Не причиняй боль моему Сыну, - снова заговорил Дэниел. – Я его создал мне и отвечать за все, что он делает.
Мансур сосредоточенно посмотрел на Дэниела, потом перевел взгляд на меня. Я поразился, как быстро он успокоился.
- Глупец! - проговорил он, обращаясь ко мне.
- Я был один, один и останусь, - перебил я. – Хватит сотрясать воздух. Ты знаешь, что я пришел сюда не за этим. Где Поллианна? Ты должен отпустить ее.
- Эта жалкая тварь? – Мансур фыркнул. - Поллианна! Отпустить? Ее? – расхохотался он. – Ну, уж нет. Скорее, я отправлю тебя к ней. Интересно будет посмотреть, как вы оба сойдете с ума от голода и убьете друг друга.
Флер, недвижимо сидящая около его ног, неожиданно дернулась и вцепилась зубами ему в ногу. Мансур даже не поморщился от боли, хотя я видел, как тонкая струйка крови стекла по его ноге на пол. Он сжал плечо Флер так, что она вскрикнула, потом схватил ее за волосы и с силой дернул назад. Она зашипела, но вырваться ей не удалось. Мансур усмехнулся, приподнимая ее за волосы, словно хотел показать всем, кто посмел противиться его воли. Лицо Флер запрокинулось, и я невольно вздрогнул. Ее глаза были ярко-зелеными, а тонкие кошачьи зрачки приобрели красноватый ободок. Фиолетово-черные круги под глазами и тонкие кровавые струйки по щекам завершали это чудовищное зрелище. Флер по-прежнему была красива, несмотря на синеватый цвет лица, но стало ясно, что ее подвергают страшным пыткам.
- Смотри, Летеан, - приговаривал Мансур, - смотри. Теперь она в моей власти!
Он отшвырнул Флер от себя, словно дохлую крысу. Она упала навзничь и долго лежала недвижимо, а потом нашла в себе силы подняться на четвереньки и отползти за трон, продолжая шипеть и тихо всхлипывать. Я знал, какой униженной она чувствует себя, и все внутри меня требовало мести.
- Ты безумен, Мансур, - сказал я. – Тебе не прожить долго, потому что все сумасшедшие склонны к суициду. Берегись самого себя!
- Пытаешься меня учить? – Он вопросительно посмотрел на меня.
- Предупреждаю, - процедил я сквозь зубы. - Мне нет до тебя дела, мне нужна Поллианна. Отдай ее мне. Ты же знаешь, мне нечего терять!
Мансур несколько секунд оглядывал меня с ног до головы, а потом произнес:
- Ты ее получишь. – Он кивнул своим слугам: - Увидите его к этой девчонке!
Меня тут же схватили и поволокли к двери.
- Ты сдохнешь как канализационная крыса! – выкрикнул я. – Бог Солнца найдет тебя раньше, чем Морфей успеет надеть свой плащ!
В ответ мне последовал оглушительный и презрительный хохот, который своей силой сотрясал стены. Двери за мной захлопнулись, и трое вампиров поволокли меня за одну из железных дверей по тускло освещенному коридору. Там пахло сыростью и разлагающейся плотью. Я попробовал вырваться, но сильный удар в затылок на некоторое время вывел меня из строя.