Все было кончено, она ушла, оставив меня одного. Я стоял на середине комнаты и просто смотрел в пустой проем двери. Мне уже не хватало моей глупенькой ранимой девочки.
Через несколько минут на пороге возник Дэниел, подозрительно глядя на меня. Конечно, он проверят, каково сейчас мое состояние. Надеялся, наверное увидеть меня в слезах, бьющимся в истерике и все такое. Ну уж нет, не выйдет, дорогой Отец! Я сделал вид, что рассматриваю комнату, хотя она абсолютно меня не интересовала.
- Склеп вампира! – сказал я, обведя изучающим взглядом окружающую обстановку. – Ты такой предсказуемый, Дэниел!
- Интересно знать почему, - усмехнулся тот, окинув меня задумчивым взглядом.
- Тебя выдали гобелены, - ответил я. – Фиолетовый – твой любимый цвет. А эти ужасные канделябры на каминной полке? Где ты их только взял в наш век машинных технологий и креативных мыслей!
- Да, от тебя нельзя ждать ничего хорошего, Летеан, - покачал головой Дэниел, и снова усмехнулся. – Как ты умудряешься ничего не пропустить?
Я оставил его вопрос без ответа. Опустившись в кресло, я уставился на тлеющие в камине угли. Это зрелище завораживало так, что просто не было сил отвести глаз. Странную власть имеет огонь над моей проклятой душой, иногда так и хочется сидеть и смотреть на него не отрываясь несколько ночей к ряду. Искры плясали в быстром и страстном танце, но я вдруг перестал видеть их, отчего-то мне представилось лицо Поллианны. Оно было живым, как в те времена, когда она еще была человеком, восторженным… Мне стало нестерпимо больно, будто кто-то кольнул меня в самое сердце. Я не могу ее потерять!
Дэниел тяжко вздохнул, словно у нас были одни мысли на двоих. Покосившись на него, я увидел, что его лицо захвачено думами.
- Думаешь, мне удастся ее спасти? – решился спросить я.
- А Поллианна так тебе дорога? – холодно отозвался тот, даже не взглянув на меня.
- Больше чем мы оба можем себе представить!
Дэниел посмотрел на меня.
- Она так слаба, Летеан, - тихо заговорил он. – Рано или поздно Поллианна все равно покинет этот мир, потому что он делает ей слишком больно. Каждым мигом, каждым часом эта боль усугубляется, неужели ты так слеп, сын мой!
- Она сильная, я знаю, - твердо заявил я. – Вместе мы сможет пережить даже Кризис Вечности.
- Ты слишком самоядеян, - вздохнул тот. – Но однажды ты поймешь, что Поллианна не способна стать настоящим вампиром, однажды ты устанешь от ее слез и бесконечных стенаний, и будешь молить самого Господа Бога, чтобы скорее прибрал ее душу.
- Я не ты, - грубо бросил я.
- Это понятно, - смягчился Дэниел. – Но почему ты не хочешь найти другого ученика, раз твоя сущность требует опеки над кем-либо? Почему тебе, Летан, постоянно нужно идти против правил?
Поднявшись с кресла, я подошел к большому окну.
- Не хочу портить жизнь кому-либо из смертных, - тихо ответил я.
Следя сквозь ажурные шторы танец снежных хлопьев, я неожиданно снова вспомнил того мальчика, мою сегодняшнюю жертву, и мне отчаянно захотелось рассказать о нем Дэниелу. Почему? Потому что моя душа скорбела и требовала очищения от греха, совершенного ради нескольких глотков крови. Только Дэниел, мой терпеливый и мудрый создатель сможет понять меня.
- Сегодня я убил человека, - начал я. – Такого красивого, умного юношу, совсем мальчика, с манящими карими глазами и волосами, мягкими как лен. Впереди его ждали лучшие мгновения жизни: любовь, страдания, радость, слезы, но тут пришел я и отобрал все это. Я бы мог дать ему свое знание. Но зачем? Не кажется ли тебе все это глупым розыгрышем судьбы, Дэниел?
- Я знаю лишь то, что ни один смертный не считает страдания и слезы лучшими мгновениями в жизни, - спустя несколько минут раздумий отозвался тот.
- Но этот же так прекрасно, - прошептал я. – Чувствовать. Жить! – Я посмотрел на Дэниела. – Как жаль, что мне не дано было этого понять раньше! Как жаль, что я не смог понять этого, когда создавал Поллианну. Но теперь, когда я осознал, не могу бросить ее умирать, она мой ребенок. Кроме меня у Поллианны нет больше никого в этом Саду зла. Она должна быть со мной, а я просто обязан ее спасти!
- Ты никому ничего не должен, сын мой, - терпеливо заметил Дэниел. – Каждый может совершать ошибки.
- Обратить невинного, чистого человека в вампира для тебя всего лишь «ошибка»? – вскричал я. – Что ты за бездушна тварь, Отец?
- Можно подумать, у тебя самого есть душа! – проворчал тот, и резко добавил: - Кончай этот цирк, дешевой и бездарной игрой меня не поразишь. Тебе пора бы осознать, мальчишка, что Поллианна не твоя собственность, за которую ты несешь некую материальную ответственность. Она существо, обладающее умом, способное самостоятельно решать, как жить дальше и жить ли вообще. Ты можешь только советовать, но не управлять!
- Я создал ее, значит мне и нести за нее ответ, - стоял на своем я.
- Перед Верховными – да, но в остальном, она должна сама думать, как ей быть, - уже мягче заметил Дэниел. - Не правильно делать из девочки марионетку.
- А что по-твоему правильно? – не уступал я. – Разве любовь смертных не похожа на завоевание? Они ищут так называемую «вторую половинку», выслеживая ее, словно жертву, совершают немыслимые поступки, произносят душещипательные речи… Но для чего? Ни для того ли, чтобы завоевать сердце другого человека, а потом подчинить его своей воли?
- Ими движет любовь, светлое и чистое чувство, - устало отозвался Дэниел. – Никакой тяги к право обладанию, уж поверь мне. Каждый смертный ищет того, с кем ему хорошо, кто будет с ним и в горести и в радостях, в нищете и в богатстве, и, наконец, кто состарится и умрет с ним в один день, как бы не абсурдно это звучало. А ты, Летеан, всего лишь циник, к тому же, страдающий эгоизмом.
- Пусть будет по-твоему. Только я слишком хорошо знаю людей, чтобы верить, будто бы любовь «светлое и чистое чувство». Только один из двоих может любить, второй же всего лишь пользуется этой любовью, собирая ее плоды. Поверь, в их понимании любовь – ничто, просто одноминутное чувство, которое прогорает, как клочок бумаги.
- Ты заблуждаешься, сын мой. Считать другого своей собственностью – большая ошибка.
- Что ж, моя жизнь, мои и ошибки. Но если бы я мог хоть что-то изменить, то сделал бы это еще тогда, когда встретил тебя.
- Нет, мальчик мой, ничего бы ты не смог. Я нашел тебя и я тебя выдрал, а не наоборот. Я полюбил тебя. Неужели этого мало?!
- А ты считаешь достаточно? Что такое любовь вампира? Однажды Флер сказала мне, что наша любовь пахнет тленом. Тогда я посмеялся над ее словами, но теперь понял что она была права.
- И для тебя нет ничего ценного?
- Абсолютно ничего. Я люблю красивые дома, как твой, например, хотя он до безобразия мал; люблю изящные вещи, дорогую одежду и много еще чего, но все это не те ценности, что мне нужны. Даже деньги. Они не делают меня счастливым. Все здесь мне кажется прогнившим, серым и безрадостным.
- хочешь сказать, что ты жалеешь о том, что стал вампиром?
Я смотрел на Дэниела, ощущая такую глубокую тоску, что сердце просто разрывалось на части.
- Каждый миг, который проживаю в этом мире! – прошептал я, и поспешно покинул гостиную.

Эта ночь была первой в нашей с Поллианной разлуке. Тоскливее ее в моей жизни еще ничего не было, и я с нетерпением ждал, когда же наступит рассвет. Впервые за много лет моего существования он пришел вовремя и, заползая под одеяло, я с грустью наблюдал, как медленно поднимается в небе зимнее солнце. Мой сон был беспокойным, без видений, какой-то поверхностный, зыбкий. Чуткой слух вампира улавливал шорохи, доносившиеся с улицы, мозг лихорадочно искал любой намек на опасность – это было самым кошмарным отдыхом за всю мою бессмертную жизнь!
Наконец, когда бледное зимнее солнце стало опускаться за холмы Филарет, сонливость отступила. Я медленно сел на кровати и устремил взгляд в окно, наблюдая за тем, как золотистые лучи дневного светила ласкают пики величественных гор. Восхитительное зрелище! Оно заставило меня снова вспомнить Поллианну и пожалеть, что сейчас она не может этого видеть. Интересно, где она сейчас? Куда привела ее хитрая лисица Флер, и какой план они вместе придумала. Отчего-то мне думалось, что они обе должны действовать сообща, хотя я не мог быть в этом полностью уверен – Флер единоличница, она любит быть хозяйкой положения.
Несколько минут я раздумывал над тем, что делать дальше. Определенно нужно вернуться в Майами и ждать. А чего ждать? Какого-нибудь слуги Мансура или одного из Верховных. Рано или поздно, но кто-то все равно от них придет. Мне остается, только продумывать свой план, просчитывая каждый шаг, и ждать.
Голод сегодня не мучил, так что можно было отправиться домой не раздумывая. Я попрощался с Дэниелом – весьма холодно, стараясь избегать его взгляда, - он конечно был против моего отъезда, но я не вдел смысла в том, чтобы оставаться здесь и дальше. Расстроенный моей несговорчивостью, он по-отцовски разрешил мне в любое время приезжать в этот дом и жить столько, сколько мне захочется. Это меня порадовало, хотя не скажу, что сильно нуждался в этом доме.
Дэниел проводил меня до самого порога, как обычный смертный пожелал мне доброго пути, на что я ответил сухим «благодарю».
- Летеан, - вдруг окликнул он меня, едва я шагнул на заснеженную улицу. – Знаю, тебе тяжело, но постарайся отвлечь себя чем-нибудь.
Я улыбнулся. Все-таки Дэниел стал для меня лучшим отцом, чем мой настоящий родитель. В нем было больше нежности и заботы, чем в любом другом смертном.
- До скорой встречи, Дэниел, - отозвался я. – Надеюсь, она не будет такой же печальной как эта.
Он кивнул.
- Прости меня, сын, - тихо добавил тот.
- За что?
- За то, что вовремя не вступился за тебя.
- Ты же знаешь, я сам могу защищаться ото всех не хуже целой армии.
- Но не от себя самого.
Я ничего не ответил. Махнул на прощание и рукой и быстро зашагал прочь. Мне хотелось побыть одному, подумать, принять нужное решение.
Снова начинался снегопад и поспешил подняться в небо. Путешествие домой заняло меньше времени, чем тогда, когда мы летели в Румынию. Я был все-таки выносливее Поллианны и намного сильнее ее, так что с первым лучом рассвета я уже достиг земель Майами. Здесь воздух был теплым и немного влажным, что после холодной Румынии было восхитительно. Я опустился на песчаный пляж, снял драповый пиджак, перекинул его через руку и быстро пошел по пляжу в сторону дома. Глаза слипались, а солнце уже показывало первые лучи на линии горизонта. Но я успею в укрытие раньше, чем оно озарит наш радушный городок своим теплым, мягким светом.
Издалека я увидел наш с Поллианной дом. Он казался пустым и заброшенным, снова ввергая меня в пучины уныния. Едва оказавшись внутри, я прошел мимо гостиной, стараясь не смотреть на рояль, и, поднявшись в спальню, рухнул на постель даже не удосужившись раздеться.