Январь в Майами выдался на удивление теплым. Туристы со всех концов земли спешили в этот райский уголок понежиться под радушным солнцем днем, а ночью погрузиться в захватывающую жизнь клубного веселья. Именно в Майами встречаются судьбы и разбиваются сердца, и именно сюда спешат мои сестры и братья в сезон Большой Охоты. Нет, сейчас до него было далеко, поэтому нам с Поллианной не приходилось переживать, что кто-то из вампиров случайно нас встретит. Конечно, в город заходили некоторые из собратьев, отшельники, скорее всего, которые прятались от Общины только потому, что не хотели находиться под чьим-то контролем. Я тоже мечтал быть таким, но вынужден следовать за своим Создателем. Пресловутый голос крови, ничего не попишешь.
Конечно, сейчас мы с Поллианной были ничуть не лучше этих несчастных путешественников, но я надеялся на то, что однажды все наладится и нам не придется оглядываться на каждый тихий шорох, боясь, что Старейшины напали на наш след. Вечное опасение гнетет, особенно тогда, когда ты один против всех. Я знаю, позови я Дэниела на помощь, он бросит все дела и встанет на мою защиту. Но я не хотел его подставлять. Моя вина в том, что так вышло, что на нас объявили охоту и теперь остается только ждать, когда Старейшины выберут нового Главу Совета. Тогда время пойдет быстрее, и прятаться нужно будет лучше. Хотя, почему бы не придти к ним с повинной, так сказать? Теоретически это было совершенно просто, но лишь в том случае, если Верховным станет Талис – мой старый друг, воспитывающий смертную девочку. Наверное, не будь он таким образцово-показательным, вряд ли бы ему простили эту совершенно человеческую слабость - взять настоящего ребенка на воспитание. Я совершенно другой, мне не стоит рассчитывать на милосердие. Особенно, если Талиса не изберут.
Нет, об этом и подумать страшно! Я не говорю только о себе, главное для меня – это спасти Поллианну. Признаюсь, что она не оправдала моих надежд. Старейшины были правы, решив, что она слаба для вампира. Это было действительно так. Депрессивная и нервная, она постоянно устраивала мне скандалы, срывалась и убегала, когда я просил ее не выходить из дома. Нам нужно быть очень осторожными, но Поллианна часто делала все на зло.
Первое время я пытался ее искать. Это было сложно, ведь Создатель не может читать мысли своего Темного дитя. Но потом, когда поиски в большинстве случаев заканчивались провалом, я махнул на все рукой и старался ей больше уступать.
Несмотря на то, что Поллианна изрядно трепала мне нервы, я находил ее общество очень успокаивающим и каким-то теплым. Да, быть с ней становилось в тягость, но разлучиться – казалось просто невыносимой мукой. Неужели это жребий всех Создателей?!
Мне нравилось, что Поллианна умела быть нежной, когда мне было это действительно необходимо. Она предпочитала молчать и думать о своем, чем сотрясать воздух глупыми разговорами. Но в тоже время иногда она казалась невыносимо скучной, какой-то до безобразия плаксивой и нудной. И тогда я невольно вспоминал Флер. Свободную, непредсказуемую красотку, с золотистыми волосами и пронзительными зелеными глазами. Флер, которая скрашивала мое существование много лет. Теперь я вынужден был с ней разлучиться, но в глубине души теплые чувства к ней никогда меня не покидали. Наверное, и Флер я любил, только какой-то другой любовью.

Вот и сегодня, в этот вполне обычный субботний день все начиналось так же, как всегда. Я надел легкую рубашку и светлые брюки, тщательно расчесав волосы и невольно любуясь своим отражением. Мне нравилось смотреть на себя и не видеть в этих больших карих глазах человека. Я вообще любил думать о том, что я не похож ни на одного из смертных, хотя где-то в глубине души, восхищался человечеством. Эта хрупкость и бренность привносили особый шарм в их жизнь, в моей же - все было банально и предсказуемо.
Мне нравилось сидеть в какой-нибудь vip-ложе одного из ночных клубов Майами и лениво рассматривать толпу. Мы часто ходили на дискотеки вместе с Поллианной, хотя общество людей давалось ей тяжело. Да, она была молодым вампиром, которому еще трудно бороться с постоянной жаждой, царапающей воспаленное горло.
Я надеялся, что и сегодня мы выберемся куда-нибудь и хоть как-то развлечемся. Что ни говори, но ночные клубы поднимали Поллиане настроение.
Довольный своим внешним видом, я покинул нашу просторную спальню и стал спускаться вниз. Из большой гостиной лилась музыка. Поллианна особенно проникновенно играла на фортепиано «Лунную сонату» Бетховена, что выдавало ее депрессивное настроение. Я любил слушать ее игру, только Поллианна не любила играть для меня. Стоило мне появиться, как она тут же обрывала музыку на половине аккорда и срывалась к окну. Я не пытался спросить ее, почему она так делает, а Поллианна предпочитала сама не говорить об этом. Так что, я обычно слушал ее музыцирования на верхней ступеньке лестницы.
На этот раз музыки мне не хотелось, поэтому затаиваться я не стал, а тихо пересек квадратный холл и остановился в дверном проеме. Поллианна тут же прекратила играть и с шумом захлопнула крышку рояля, быстро повернувшись ко мне.
- Что? – немного грубо спросила она.
Злость определенно искажала тонкие и прекрасные черты ее лица.
- Хотел предложить тебе прогуляться, - ответил я, складывая руки на груди. – Ты хочешь куда-нибудь сходить?
- На прием к президенту! – прошипела она, поднимаясь. – Что за ерунду ты несешь?!
- Мне хочется тебя развлечь, - терпеливо пояснил я. – Почему бы тебе не надеть свой самый красивый наряд и не отправиться со мной, скажем, в ночной клуб?
- О, снова Мышиный Король! – усмехнулась она. – Я не люблю ночные клубы!
- Лиан, но мы ведь и так никуда не ходим, - начал я, но она меня перебила:
- Я пойду, но без тебя!
- Нет, без меня нельзя.
Поллианна фыркнула и, оттолкнув меня в сторону, рванула вверх по лестнице. Кажется, начинает пахнуть истерикой.
Устало вздохнув, я поднялся за ней следом, застав свою бедную девочку мечущейся по спальне.
- Лиан, послушай, - начал я. - Понимаю, тебе надоело однообразие, но скоро все кончиться и…
- Вот именно, - перебила она, - скоро все кончится. Мы с тобой закончимся, Летеан, неужели ты не понимаешь? Сколько можно ждать? Я устала. Я хочу либо смерти, либо нормальной жизни.
- Я обещаю, что все наладится.
- Уж не ври хотя бы самому себе, Летеан, это мерзко.
Поллианна подошла к балконным дверям и распахнула их.
- Я вернусь на рассвете, - сказала она.
- Нет, я не разрешаю тебе. – Я ухватил ее за руку и толкнул на кровать. – Сегодня мы идем вместе. Мы не чужие друг другу, и хватит этой комедии.
Поллианна попыталась встать, но я снова толкнул ее на кровать. Она зашипела и, перемахнув через наше поистине громадное ложе, оказалась по другую сторону от меня.
- Лиан, почему мы не можем спокойно договориться? – устало заметил я. – Почему не идем друг другу на уступки, а всегда меряемся силами.
- Я сказала, уйду, значит уйду! – прошипела она. – Ты не указ мне, ясно?
- Поллианна,… – начал я, но она не дала договорить, метнув в меня красивую вазу с орхидеями, которая непременно бы разбила мне голову, не успей я отклониться.
Я привык к подобным выходкам Поллианны, так что эта совсем меня не удивила.
Я слышал, как колыхнулись занавески, что означало, что Поллианна уже исчезла. Я бы мог догнать ее, но не считал нужным продолжать этот глупый спор. Пока она не успокоиться, ее лучше не трогать.
Неспешно собрав осколки вазы и разломанные орхидеи, что заполняли сладковатым ароматом нашу спальню, я отправил все в мусор, а затем снова вернулся наверх. Усевшись в удобное кресло, я взял с низкого стеклянного столика потрепанный временем роман Чарльза Диккенса. Я знал его практически наизусть, но все равно постоянно перечитывал. Что-то есть в этих простых и доступных строках, какая-то тайная истина, известная, видимо, только человеку.
Я читал недолго. Жажда взяла свое, и я решил отправиться на охоту. Особого настроения гулять по ночному Майами не было, поэтому я словил в первом же переулке какого-то бедолагу и осушил его до дна. Потом вернулся в дом, выдвинул кресло на балкон и стал дожидаться рассвета.
Читать не хотелось, поэтому я просто сидел и вспоминал свою смертную жизнь. Она была короткой, но очень полной на разного рода события. Смазливый мальчик – головная боль отца, но отрада матери, я очень быстро вырос в ловеласа и красавца. Вино, женщины, постоянные гулянки и никаких приличий – вот был мой образ жизни. Возможно, постарайся отец внушить мне, что я будущий воин и кормилец семьи, я был бы серьезнее, но его холодность ничего мне не дала. Даже ненависти к нему.
Потом я влюбился, серьезно и по-настоящему. Ее звали Эвелин, и потом, когда я уже стал вампиром, я узнал, что она родила от меня ребенка, но мой отец убил их обоих. Это было тяжелой правдой.
Да, Эвелин была из крестьян, ей никогда не суждено было стать моей женой, но я любил ее, а она любила меня. Господи, если бы я только знал, чем обернется для нее эта любовь. Хотя, иногда я думаю, что так даже лучше. Эвелин жила бы в нищете, а моя маленькая дочка, которую она назвала Летией, голодала и никогда бы не нашла приличного мужа. Да, так было лучше, хотя эти две смерти я несу на своих плечах, как тяжкий груз.
Несколько раз Эвелин являлась мне. Дэниел уверял, что мы, вампиры, не видим призраков, но я готов поклясться, что видел ее. Эвелин ничего не говорила, просто стояла и смотрела на меня с грустной улыбкой на губах. Она была такой же красивой, как раньше, и от нее пахло вереском.

На горизонте появилась первая тоненькая линия рассвета. Я вернул кресло в комнату и разобрал кровать. Поллианна не заставила себя ждать, явившись опять через окно, вся растрепанная, с испачканной кровью одеждой. У меня иногда возникало такое чувство, что она специально не хотела учиться пить кровь правильно.
Сняв с себя всю одежду и сбросив ее комком в угол, она молча залезла под одеяло и укрылась с головой. Закрыв балконные двери, и плотно занавесив окна, я тихо лег рядом с Поллианной, скользнув под одеяло и обвивая руками ее обнаженную теплую талию. Ее спина едва ощутимо подрагивала: она плакала. Я знал, что лучшее утешение для Поллианны были мои объятья. Прижав ее к себе и зарывшись лицом в мягкие волосы, я прислушивался к ее нервному дыханию, которое постепенно выравнивалось. Напряженность пропадала, Поллианна расслаблялась в моих руках, усталая от сопротивлений. И я был рад, что хотя бы сейчас она сдалась.