Одуванчик



- Вот урод. Я, конечно, понимаю, что ему нелегко было, но прошло уже достаточно времени. Мог бы, по крайней мере, не быть таким… – Я пропускаю её дальнейшие оскорбления мимо ушей, следя взглядом за твоими губами, искривленными в презрительной ухмылке.
Что усмотрел ты на этот раз? Книги выставлены по алфавиту, я сама их упорядочила. Стоят не под тем углом?
Словно в ответ на мои мысли ты тихо фыркаешь и широким шагом уходишь прочь по коридору, подставляя её испепеляющему взгляду неизменно прямую спину.
- …конечно, трагедия, но и до неё он был точно таким же, могу поклясться. Знаешь, мне кажется, он гей. – Борясь с желанием крикнуть, чтобы она заткнулась, я приподнимаю одну бровь в немом жесте удивления. Никому и невдомек, что я переняла манеру так изгибать бровь у тебя. – Или импотент. Одно из двух.
Одно из двух. Она так уверена в своих ограниченных выводах, что не желает видеть дальше кончика собственного носа. Да что она о тебе знает? Осмеливалась ли она хоть раз поднять взгляд, когда ты проходил мимо? Моя мысль скорее даже похожа на упрек, чем на издевку.
Они ничего о тебе не знают. И всем безразлично, почему ты поступаешь так, а не иначе. Если бы не внушаемый тобой страх, они бы с радостью забыли о твоем существовании.
- Ну, я пойду? – Я молча киваю и натягиваю на губы беззаботную улыбку. – Ты же понимаешь, если бы не заказ, я бы не оставила тебя с ним один на один. И какая только муха его сегодня укусила? Как с цепи сорвался…
Она бормочет, удаляясь к выходу и толкая перед собой тележку, доверху набитую книгами, а я, наконец, разрешаю своей мимике отразить истинные эмоции.
Льстить себе не хочется, но вполне вероятно, что той мухой, о которой она говорила, являюсь я. Только чтобы «сорвать его с цепи», то есть тебя, одного маленького инцидента ведь совсем недостаточно?
Тишина архива становится почти звенящей, но прислушиваться мне некогда – я уже спешу к тебе. Интересно, если бы знал, что отправляя её наверх, ты развязываешь мне руки, изменил бы свое решение?
Решительно стучу в дверь твоего кабинета, последний раз окидывая взглядом безлюдное помещение заполненное стеллажами. У меня есть максимум полчаса, я должна успеть.
Нетерпеливое отрывистое «Да» достигает моих ушей, будто я отрываю тебя от невероятно увлекательного занятия. От одиночества?
Ты знаешь, я была раньше в этом кабинете. Конечно, окон нет, ведь мы глубоко под землей. Но почему только в твоем присутствии он становится таким мрачным? Из-за тебя самого? Твоего наряда? Кто посоветовал тебе одеваться во всё черное? Брюки, рубашка, пиджак, даже галстук! Словно ты работаешь в похоронном бюро… или похоронил сам себя заживо. К сожалению, повлиять на угнетающий имидж я не могу, но последнего просто не позволю.
Три коротких шага и я перед столом. Твой застывший, непроницаемый взгляд, скользящий по моему лицу, не выдаёт ни одной мысли.
Ты не боишься? Ты меня не боишься. Конечно. Но напрасно.
На секунду отведя глаза, я вижу шахматную доску с разыгрываемой партией. Я не играю, но губы самовольно растягиваются в усмешку – прекрасное сравнение. Начнем? Ты лучше знаешь, кто самая слабая фигура на доске. Я буду вражеской королевой. Но тебе я не враг.
- Что вам нужно? – Молчание затянулось, и ты сделал первый ход. Дай минуту, подожди немного. С чего бы мне начать?
- Что вы хотите? – Ни единого проблеска эмоций в глазах и голосе. Одна пешка бита.
- Вас, сэр. – Не ожидал? Ты думал, я играю честно? Короткий, едва слышный вздох – мне этого достаточно. – Точнее, вашу руку.
Ты не заметил, что сжал ладонь в кулак? Досадная оплошность.
- Сэр, моё заявление об уходе. – Кладу исписанный листок перед тобой, не отрывая взгляда от быстро пульсирующей синей жилки на виске. – Я прошу немедленно подписать его.
Ты представляешь, каково изо дня в день смотреть на твой потухший взгляд? В нём жизни нет. А чувства, скользящие по твоему лицу, словно чье-то отражение в зеркале. Ты будто подсмотрел чужие эмоции и в зависимости от ситуации примеряешь их на себя. Но под стать своему наряду выбираешь лишь отрицательные. Ведь лучше запугать, чем показаться слабым, я права?
- Могу я узнать, что послужило причиной, мисс?.. – Конечно можешь! За этим я и пришла. Ты узнаешь, но не раньше, чем поставишь подпись. – Если вы по поводу того… происшествия, я позволю себе сделать вид, что ничего не видел.
Ты шутишь? Мой мысленный смех давит мне на барабанные перепонки. Ты так и не понял, что тот маленький спектакль был разыгран только для одного зрителя? Или мои умственные способности, по-твоему, столь низки? Вторая пешка бита. Недооценивать противника нельзя. И услугу оказывать мне не нужно: ты сделаешь вид, что не видел, тогда ради чего я старалась? Хотя, не отвечай. Я знаю, ради чего… ради кого. И знаю, что усилия не пропали даром. Но, знаешь ли, поправлять чулки почти у всех на виду не входит в мои привычки.
И не смотри на меня так. Я больше не твоя студентка – не запугаешь. А ты не глыба льда, какой хочешь казаться. Презрение, игнорирование, твой угрюмый вид подействуют не раньше, чем солнце начнет всходить на западе.
- Подписывайте, сэр. После того, что я скажу, вы все равно подпишите.
Так или иначе, я вытрясу из тебя этот холод. Я не отдам тебя ему. Ты будешь жить, ты этого достоин как никто другой. Фигуры на доске… Ты играешь с ними? С теми, кто ушел? А ты остался, и почему-то похоронил себя в этом «склепе». Ты выжил, так живи же, черт возьми! Не ненавидь себя за это.
- Осмелюсь послушать и уж потом решу, – выдыхаешь ты сквозь зубы, и я без запинки выкладываю тебе всё, что думаю о твоем отвратительном поведении. Чужими словами, чужими мыслями. Но они, срываясь с моих губ, превращаются отчасти и в мои. И я вхожу в «роль»…
Мне кажется или ты на самом деле не моргнул ни разу с того момента, как я начала свою обличительную речь? Сейчас ты лучше контролируешь себя… Руки, пусть и сцепленные в замок, спокойно лежат на столе. Тонкие, кажущиеся хрупкими, запястья, длинные пальцы… Хоть кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе какие красивые у тебя руки? Постой, не отвечай. Конечно, нет. Ты настолько преуспел в «политике террора», что, по их мнению, даже слегка грубоватые черты лица достойны порицания. «Деспотичный урод»… С твоим-то идеальным слухом, сколько раз ты слышал эти слова вместо благодарности? Произнесенные, конечно, шепотом, исподтишка, в спину. Я говорю в открытую, но, очевидно, ты решил за безмятежной маской спрятаться от моих нападок. Ну же! Взорвись! Кричи, бушуй! Докажи мне, что они не правы!
Почему ты молчишь? Ждешь, когда закончится мой запал?
- …больше этого терпеть. – И с языка, как плевок, слетает уважительное обращение: – Сэр.
Ресницы дрогнули, губы сжались в тонкую линию.
- Вы закончили, мисс? – Нет, я только начала… Но ты же так просто не сдашься?..
Изогнутая бровь… Что? Я что-то упустила? Где сделала ошибку? Но коль я «королева», позволю себе отступить. В прямом и переносном смысле.
- Похвальная смелость… Не думал, что кто-то здесь еще способен откровенно высказать то, что думает. Ваша пламенная и, насколько я могу судить, ранее заготовленная речь, достойна аплодисментов. Но мне нет дела… до сказанного вами и того, кто и что обо мне думает. Предлагаю вам вернуться к работе, потому что вы обязаны отработать положенные по закону недели. Подписывать ваше заявление я не буду. Вы напрасно отнимаете мое время, прошу, покиньте кабинет.
Ты полагаешь, твой панцирь не даст трещину? Стена, которой ты отгородился от мира, устоит перед моим натиском? Не разочаровывай меня. Ты же умный. Вспомни о слабом одуванчике, прорастающем сквозь толщь асфальта. Ничто не остановит его на пути. Мы с ним похожи.
Зря всё же ты вышел из-за стола. Ни сложенные на груди руки – между прочим, защитный жест, ты разве не знал? – ни неумолимое равнодушие в глазах, граничащее с отвращением, не отпугнут меня. Я подхожу почти впритык. Ты выстоял перед моей яростью, рискну применить пытку нежностью.
Высокий лоб, изящный разлет бровей, заметная горбинка носа, волевая линия челюсти… Подушечки моих пальцев, осязая теплую кожу, очерчивают четкий контур губ…
Когда ты запретил себе чувствовать? Почему допускаешь о себе столь абсурдные домыслы? Изо дня в день ты сидишь здесь до нашего прихода и после ухода, словно кроме лекций с реальным миром тебя ничего не связывает.
Я ласково касаюсь губами твоих плотно сжатых губ, не рассчитывая на легкую капитуляцию, но слышу тихий стон.
- Прекратите. – А мне не больно! Я выдержу цепкую хватку твоих пальцев, пусть поплачýсь за это синяками на плечах. – Прекратите немедленно этот цирк! Чего вы добиваетесь?
Тебя?
- Неужели вы думаете, я поверю, что моя персона заинтересовала вас… настолько?
Я не думаю - я уверена. И тебе докажу.
- Ну что же, вы добились своего, я передумал. – Не может быть… Чем заслужила этот взгляд? Боль и обида… Я?..
Я ведь не унизила тебя? Пожалуйста, дай знак, что нет! Я не хотела, я не добивалась… Не этого! Возможно были те, кто таким образом пытался манипулировать тобой? Они вынудили тебя до такой степени ожесточиться? Если бы ты знал, как я их ненавижу.
Беру протянутый подписанный тобой лист, служивший поводом… Не удержав дрожащими пальцами, роняю.
Прости меня.
- П-простите… – из-за ладоней, прижатых к лицу, глухо звучит мой голос. Мне жутко стыдно. К тому же, видимо, я ошиблась.
Тебе не нужна моя помощь. Ни чья-либо еще. Ты слишком гордый, да? Хоть и не распознал истинного чувства, приняв его за оскорбление и насмешку.
Не глядя на лежащий на полу листок и отказываясь от любых стратегий, я делаю последнюю попытку спасти... себя. Подхожу и, прислонившись лбом к твоему плечу, на грани шепота выдыхаю:
- Прости.
Несколько минут ты никак не реагируешь на мое присутствие, практически доводя до отчаянья. Перестаю дышать. Ток крови в венах едва не оглушает, всё плывет перед глазами. Сморгнув предательскую влагу, глубоко вздыхаю.
- Прости.
Мягкое прикосновение ладони к затылку настолько неожиданно, что я непроизвольно вздрагиваю.
Ты позволяешь мне остаться?
В твоих глазах больше нет того пугающего пустого ничто, но мне этого малого.
Оставляю маленький поцелуй над воротником рубашки.
Не прогоняешь? Нет?
- Прости меня.
Под настороженным обсидиановым взглядом нервно распутываю узел галстука и отбрасываю его в сторону, незамедлительно открывая себе доступ к твоим ключицам. Дыханьем ласкаю основание шеи, покрывая её легчайшими поцелуями. Пуговицы пиджака, рубашки… Ты словно загипнотизирован моими действиями.
Прости меня.
Гладкий атлас твоей бледной кожи под моими губами обжигает, подобно открытому пламени. Я рисую языком замысловатые узоры, панически боясь пропустить твой ответ – реакцию на мои ласки.
Темная узкая дорожка жестких волосков внизу живота манит меня продолжить исследования.
Пряжка ремня, рывок молнии… Черные боксеры… Я едва сдерживаю усмешку. Кто бы сомневался?
Ты почти незаинтересованно смотришь на меня сверху вниз, но кого из нас пытаешься обмануть? Мне же виднее.
Мои ладони подныривают под плотную резинку, но я вновь смотрю в твоё лицо, на нижнюю губу. Ты осознаешь, что закусил её так сильно?
Но как бы ты не сдерживал себя, я вырву у тебя стон.
Жаль, что сейчас я не могу говорить, но надеюсь, мои глаза не молчат. Они же зеркало души. Ты веришь? Смотри… Мне хорошо. То, что тебе тоже не плохо, я ощущаю… ощущая горячую упругую плоть в плену своего рта. Тихонько мурлычу, посылая вибрацию по твоему телу. Приятно… ведь так? Если бы я могла дотянуться до твоей души, я бы хорошенечко её встряхнула. Не прекращая «поцелуя», скольжу ладонями по бедрам и снова одобрительно мурлычу, поощряя твои движения. Такая встряска тебе подходит?
Ты знаешь, что испугал меня, когда подписал прошение? Слабый укус – маленькая месть. Твой хриплый стон – моя большая награда.
- Хватит…
На этот раз твои пальцы не стремятся причинить боль. Горячее дыхание напротив моих приоткрытых губ, но ты медлишь. До сих пор не доверяешь? Такой уязвимый… ранимый. Я не причиню тебе боли. Ну же, решайся! Не думай ни о чем. Я больше не твоя сотрудница, мы ничего не нарушаем. Я никто для тебя… но могу быть всем, кем ты захочешь.
Ты позволяешь перехватить инициативу. Нет. Ты попросту отдаешь её мне. Плевать…
Я немедленно смешиваю наши дыхания, врываясь в теплую влагу твоего сладкого рта, прижимаясь животом к твоему возбуждению, утопая в страсти ответного поцелуя. Он длится бесконечно мало, почти безжалостный в своей чувственности, а скованность движений компенсируется их интенсивностью. Твои руки, касаясь моего тела, вызывают во мне совершенно безумный отклик, будоражат фантазию. Я резко дергаю тебя за волосы, отрывая от своих губ, лишь только затем, чтобы припасть к бусинкам твоих сосков. Покусывая нежную кожу, скольжу ладонями вниз по животу туда, где так очевидно нужно мое присутствие. Несколько плавных движений и дрожь, пробегающая по твоему телу, возвращается ко мне горячей волной. Моё тело, больше не подвластное мне, томится от переизбытка неизрасходованной страсти, моля дать ей выход.
Ты поможешь?
Ох… Твой красноречивый взгляд сквозь ресницы не оставляет никаких сомнений.
Не понимаю, как мы оказались у двери, осознаю это лишь тогда, когда ты впечатываешь меня в неё, не забыв защитить мои лопатки свободной рукой. Твоя вторая ладонь так уютно устроилась на моем бедре… Ты не находишь, что там её законное место? О… Ты как всегда прав, это место заслуживает бóльшего внимания. Так давно желанные прикосновения, так властно прижимается ко мне твой решительный рот… Движение твоих волшебных пальцев будит во мне зверя… Глухо зарычав, я впиваюсь зубами в кожу твоей незащищенной шеи. Кусаю и сразу же касаюсь языком, нежно втягивая губами. Когда меня уже не будет рядом, пусть оставленная метка напоминает, что ты жив. Клянусь, тебе есть ради кого жить. Легкий румянец, вспыхнувший на твоих скулах, лишь подчеркивает их бледность, но я вытяну тебя на свет. Не отступлю.
- Не передумала?
Заткнись.
Остановись! Нет, продолжай. Всё хорошо, дай только отдышаться. Немного боли не помеха... Не жертва, нет. Я получила ответ на вопрос о том, что важнее: где или с кем?
Подавшись вперед, вцепляюсь в тебя с такой силой, что уже впору беспокоится о синяках на твоей коже. Насчет царапин… Надеюсь, сойдут бесследно.
Что за странный эффект, не знаешь? Каждый раз, когда твое прерывистое дыхание касается какой-то точки за моим ухом, меня бросает в жар. Ты догадался? Да, заменить горячий воздух языком было не такой уж плохой идеей.
- Еще… – Ты должен двигаться… – Быстрее! – Ох, я сказала это вслух?
Низ живота налился жидким опаляющим огнем… Нет силы больше сдерживать себя, ведь ты повсюду: губы, руки, торс… Я чувствую, как ты дрожишь… внутри.
Взрываюсь... Ах! Кажется, ты тоже… Вселенная разбита вдребезги, остались только мы вдвоем. Зарывшись лицом в длинные темные пряди твоих волос, дышу тобой… и намертво сцепляю пальцы за твоей шеей, боясь оказаться без поддержки. Не отпускай, пожалуйста, держи. Позволь запомнить этот миг.
Ну вот и всё… Ты отстраняешься. Я понимаю. И требовать не смею ничего.
Мне остается лишь развернуться и выйти, надеясь, что всё же доказала, как сильно ты заблуждался.
Звук рвущейся за моей спиной бумаги звучит подобно выстрелу.
- Прошу, останься.
Я навсегда запомню, с каким растерянным выражением ты смотрел на два клочка, бывшие когда-то одни целым – моим заявлением об уходе; то чувство, плескавшееся в глубине твоих глазах, когда я оказалась в твоих объятиях; ту силу, с которой сжимали меня твои руки.
И пусть смеются те, кто сочтет мои слова банальностью. Ведь их мнение для нас ничего не значит. Пусть ухмыляются, злорадствуют, глумятся, но я никогда не забуду того единственного, что действительно имеет значение: твоей чуть неуверенной и такой трогательной улыбки.
«Ты мой».



Благодарю всех за внимание!
Scully, спасибо тебе большое за моральную поддержку и бетирование зарисовки.