POV Белла
Легкий звон колокольчика на входной двери кафе известил об уходе последнего на сегодня посетителя. Понедельник – и мы закрываемся раньше обычного, уже в шесть вечера. Выйдя из подсобки с ведром воды, тряпкой и шваброй, я оставила их у ближайшего грязного столика, дойдя затем до стеклянной двери, закрыв ее на замок и перевернув на ней табличку «Открыто - Закрыто». Снаружи было достаточно светло, поэтому сегодня мы не тратили электричество. В полнейшей тишине раздался щелчок кассового аппарата, напоминающий мне, что пора браться за уборку. Я подошла к ведру и, найдя в воде тряпку, отжала ее, и стала вытирать первый стол. Теперь в зале были слышны шелестение денег, тихое бормотание Бетти, считающей выручку за день, и хлюпанье мокрой тряпки о деревянную поверхность. Да, я устроилась работать в небольшое кафе уборщицей. А на что еще можно было рассчитывать молоденькой девушке без всякого образования? Ведь теперь я жила не одна, а, можно сказать, с семьей. Эдвард Каллен (мне потребовалось некоторое время, чтобы я могла называть его по имени без заикания), Мейсон и Хьюберт приняли меня, согласившись после долгих уговоров на мою помощь. Конечно же, больше всех упорствовал глава семейства. Он отчаянно не желал, чтобы я оставалась с ними, объясняя это тем, что он не заслужил такого доброго отношения к себе. Стоило ли говорить, какими невероятными усилиями я его уговорила? Благо, Хью был с самого начала за меня, и Мейсон, как оказалось позже, также был не против моего нахождения в их доме. А Эдвард легко подвергался влиянию со стороны своих детей.
Из воспоминаний меня вывело бряканье чашек друг о друга: единственная официантка, Карла, убирала оставшуюся на столах посуду, освобождая мне место для уборки. Я мысленно поблагодарила и помолилась за нее, переходя к последнему столу. Эта девушка три дня назад похоронила свою мать, почти ровно через два месяца следом за отцом, оставшись только со старшим братом. Я видела, каких нечеловеческих усилий ей стоило просто находиться здесь. Бормотание кассирши закончилось, и она понесла выручку хозяйке кафе. Сегодня подсчет закончился быстрее, чем в другие дни, я всего лишь начинала протирать четвертый стол. Но не успела и поднести тряпку к нему, как раздался звон разбившегося стекла.
- Черт, опять! – Выругалась Карла.
Я обернулась в сторону девушки и увидела, что она стоит, сгорбившись, возле разбитого стакана с подносом остальной грязной посуды.
- Всё нормально, я уберу, - в ответ на мои слова Карла даже не шелохнулась, продолжая смотреть в пол на стакан.
Я бросила тряпку обратно в ведро, подошла к поникшей девушке и, сняв резиновую перчатку с правой руки, легонько дотронулась до ее хрупкого плеча. Она вздрогнула от моего прикосновения, что-то прошептала, кивнув то ли своим мыслям, то ли мне, шмыгнула носом, и, всё так же не поворачивая головы, поспешила удалиться на кухню. Я вздохнула и принялась убирать стеклянные осколки, снова надев перчатку и достав из подсобки савок. Уже третий раз за последние два дня разбивается посуда в этом кафе. Если так будет продолжаться и дальше, Карла может лишиться работы.

Я вернулась к последнему столу, когда в зал опять зашла Бетти.
- Удачного вечера, Белла, - пожелала мне девушка, включая тихонько бодрую мелодию на музыкальном центре.
Я улыбнулась и поблагодарила ее, пожелав в ответ хорошего настроения. Она только по обыкновению хмыкнула на мои слова, и уже через несколько секунд хлопнула задняя дверь. Я же продолжила убираться, теперь переворачивая и ставя стулья на столы для удобного мытья пола. Покончив с уборкой минут за двадцать, вымыв также и на кухне, я вылила грязную воду в унитаз и прополоскала затем в раковине все тряпки, развесив их на батарее. Собрав остатки еды в пластиковые контейнеры, я не увидела ожидаемой мною грязной посуды, видимо, Карла вымыла ее за меня. «Господи, помоги ей и ее брату, дай им, Боже, силы и терпения».
Собрав в пакетах весь мусор, я выбросила его в бачки на заднем дворе. Вернувшись обратно в здание и переодевшись в свою одежду, я вновь зашла в зал, чтобы отключить музыкальный центр, и немного замешкалась, заметив стоящую у окна темную одинокую фигуру. Посмотрев внимательнее, я разглядела в ней владелицу кафе - миссис Хейз. Она была бездетной вдовой преклонного возраста, и это помещение – единственное, что досталось ей от покойного мужа. Благодаря этому небольшому бизнесу она всё еще была на плаву.
- Изабелла, знаешь ли ты, что такое любовь? – Сиплым голосом спросила она меня, продолжая смотреть куда-то вдаль, - настоящая, которую чувствуешь каждой клеточкой своего тела, которая не имеет границ, охватывая тебя полностью и наполняя твою жизнь смыслом, яркими красками и невиданным счастьем. Не та, которая описана в книжках, а та, которая как огромное светило указывает тебе путь во тьме, когда ты, словно отчаявшийся странник, утопаешь в зыбучих песках жизненных проблем, а она спасает тебя. И когда чувствуешь ее даже после смерти любимого человека спустя много лет…
- Не думаю, миссис, что знаю, - удивленная ее неожиданным вопросом, ответила я.
- Я вижу, ты хорошая девушка, Белла - вздохнув, произнесла она, - ты светишься изнутри, заряжая своим теплым и добрым светом окружающих тебя людей.
Я не знала, что ответить на эти ее слова, поэтому молча ждала, когда миссис Хейз продолжит свое небольшое откровение.
- У меня нет детей, чтобы я могла передать им наше с Фредом кафе, - она никогда не говорила «мое», имея в виду это заведение, - а я чувствую, что осталось мне недолго: мое сердце совсем слабое.
Она повернулась ко мне, когда я попыталась ей возразить, но взмахом руки она не дала мне и рта раскрыть.
- Не перебивай меня, пожалуйста. Я знаю, ты достойная девушка, и доверю тебе впоследствии наше кафе.
- Нет, я не смогу, я не умею вести бизнес, я же не образованная, - запротестовала я, совершенно не ожидая такого поворота событий.
- Всё приходит с опытом, - ответила мне хозяйка, вновь направив взгляд в окно, - а сейчас ступай, думаю, тебя уже заждались голодные животные.
Она была в курсе, что после работы я регулярно захожу в приют для бездомных и брошенных на произвол судьбы зверей, скармливая им остатки еды из кафе.
- Всего доброго, миссис Хейз, - лишь на это пожелание меня хватило, настолько я была шокирована ее словами.
- До свидания, Белла. И… - она выдержала паузу, - не дай погаснуть своему свету, не позволь никому и ничему потушить его.
Я развернулась и зашагала прочь из здания, прихватив с собой пакет с вещами, выходя в теплый летний вечер.
Как я должна была правильно отреагировать на предложение миссис Хейз? Верно, она ожидала моей счастливой улыбки и хвалебных речей. Но меня не привлекла эта перспектива, я не гонюсь за статусом, положением в обществе и прочим, и надеюсь, что она всё-таки найдет более достойного человека для продолжения ее дела. Единственное, что останавливало меня дать резкий отказ хозяйке кафе, так это ее доверие мне и действительные проблемы со здоровьем. Эта женщина заслужила спокойную и размеренную старость в милом, теплом домике, а не снедающую изнутри тоску четырех стен пустого серого кабинета. Возможно, мне и вправду не стоит так скоро и решительно отказываться, а, для начала, обсудить всё с Эдвардом. Но судя по его прошлой реакции на мое заявление о том, что я устроилась работать уборщицей в кафе, он будет только «за». Тогда он снова пытался меня переубедить в правильности моего решения остаться жить с ними. «Белла, - начал он, тяжело вздохнув, - ты еще так молода и, не скрою, очень красива, а гробишь свою жизнь на заботу за инвалидом и двумя его маленькими детьми, живя при этом в небольшой комнатушке без всяких развлечений и практически полностью обеспечивая нас. Девушки твоего возраста должны наслаждаться своей жизнью, ходить на свидания, в кино, флиртовать, получать цветы и подарки, а ты…» А я ответила, что нашла свое место, свой дом – здесь, с ними. Эдвард на мои слова скромно и несмело улыбнулся, потупив взор, и после этого я больше ни разу не слышала от него никаких недовольств или замечаний по поводу моего места жительства.
Из воспоминаний меня вывел задорный лай Марса – большой овчарки из приюта и, по совместительству, его сторожа. Оказывается, я уже почти дошла до него, и пес, как всегда завидев меня вдалеке, помчался навстречу. Еще несколько секунд, и он уже кружил рядом, облизывая мои руки и пытаясь засунуть свой любопытный нос в пакет с едой, на что я лишь весело смеялась и щекотала его за ушами. Мой личный ангел-хранитель, которого я бы с удовольствием забрала домой, не будь у Хью аллергии на животную шерсть.
- Ну что, Марс, в целости и сохранности привел нашу любимицу? – Потрепав по спине пса, обратилась к нему Анжела - держательница приюта, - привет, Белла!
- Добрый вечер, Анж, - улыбнулась я в ответ женщине, проходя внутрь небольшого одноэтажного здания.
Почуяв мое присутствие, животные вмиг встрепенулись. Они знали мой запах и, что с моим появлением здесь, у них в мисках оказывалась пища. С громким лаем ко мне подбежали несколько собак и стали облизывать руки, об ноги, мурлыкая, уже терлись кошки и коты, а на плечо уселся ярко-желтый попугай Авраам. Хромоногие и слепые, без хвостов, ушей и лап, длинношерстные и совсем без шерсти, старые и молодые – все они уживались под одной крышей, объединенные одной судьбой. Вместе. И каждый из них нуждался в любви, ласке и заботе. Здесь, в приюте, их больше не обижали, не издевались, здесь они заново учились доверять существу по имени человек, привыкали к новой обстановке и к новому образу жизни. Совершенно как люди.

Поприветствовав всех местных обитателей, я и Анжела прошли на кухню, чтобы приготовить и разложить по мискам еду, всё также сопровождаемые нетерпеливым Марсом. Наш верный страж первым из всех получал свою заслуженную порцию. Накормив остальных животных и вдоволь наигравшись с ними, я попрощалась с хозяйкой и направилась домой, когда мне на телефон пришло сообщение от Эдварда: «Возьми, пожалуйста, хлеб. Дети весь скормили голубям.» Широко улыбнувшись от последнего предложения, я немного сменила свой маршрут, идя теперь в булочную. Телефон – единственная вещь, которую Эдвард принял от меня, и то только после аргумента, что так мы будем на связи в случае чего.
Выйдя из булочной с двумя батонами, посыпанными кунжутом, я решила еще зайти в магазинчик и взять плитку шоколада для мальчиков за кормление птиц. Душа радовалась, что они брали правильный пример и сами учились выбирать между «хорошо» и «плохо». С сентября братья, наконец, пойдут в школу, а сейчас их отец занимался с ними чтением, счетом и письмом по купленными мною книгам.
Дойдя до нашего дома, я остановилась, увидев на стене возле входа объявление: «Это здание будет снесено».
- О, Боже, нет, только не это, - удивленно выдохнула я, не зная, радоваться ли мне или огорчаться.
С одной стороны, Эдвард и мальчики смогут теперь без лишних споров перебраться ко мне в квартиру. А с другой - им будет там неуютно и непривычно, ведь их родной дом разрушат, а это то место, к которому они привыкли, прижились, и которое совершенно не хочется покидать, в каком бы состоянии оно не было. Я сорвала бумажку и с такими противоречивыми мыслями вошла в подъезд, проходя по мрачному коридору до входной двери, которая оказалась распахнутой настежь. Не успела я удивиться, как из квартиры послышался грозный незнакомый и, кажется, женский голос. Не медля больше ни секунды, я помчалась по другому коридорчику, ведущему внутрь жилища. Вбежав в комнату, я остановилась, как громом пораженная развернувшейся передо мной картиной: посреди квартиры стояла женщина в изрядно потрепанной и порванной одежде с пистолетом в руках, направленным на… Эдварда.
- Тетя Белли! – Слезно крикнули мальчики, подбежав ко мне и обняв с двух сторон, как до этого обнимали своего отца.
Я всё также стояла ошарашенная возникшей ситуацией, напоминающей глупую шутку, немного присев и обняв братьев в ответ. Только, судя по искаженному злобой и дикой решимостью лицу женщины с оружием, это был отнюдь не розыгрыш. Хью уткнулся мне в правый бок, всхлипывая, а Мейсен просто прижался, вцепившись руками в мою рубашку, пряча лицо за спиной и поглядывая на, замеревшего от моего неожиданного появления, Эдварда.
- Ах, вот и твоя новая подстилка, Каллен, подоспела, - сумасшедшая повернулась, нацелив теперь пистолет на меня, - убери свои грязные руки от моих детей или прикончу тебя!
От ее угрозы я только крепче сжала в объятьях мальчиков, судорожно вспоминая рассказ Мейсена. Неужели их мать выжила после того пожара? Она пришла забрать их у законного отца? Мои глаза расширились от осознанного ужаса: эта обезумевшая мать прибьет любого, кто встанет на ее пути.
- Ты что, шлюха, не поняла меня?! – Изрыгая проклятья, заорала она на меня, положив палец на курок, - я не привыкла ждать, так что считаю до трех, и ты отпускаешь детей, иначе прощайся со своей блядской жизнью.
Ее глаза налились кровью, а лицо покраснело от гнева. Вот он, дьявол во плоти. Она действительно будто восстала из пепла, чтобы забрать с собой невинные души и обречь их на вечные страдания и боль.
- Один! – Изрекла женщина злобно.
«Нет, Господи, пожалуйста, не допусти этого, молю. Забери меня, но пусть она не трогает бедных детей, они не заслужили» - повторяла я это про себя, как мантру, крепче прижимая к себе мальчиков. Хью еще громче зарыдал.
- Заткнись, сукин ты сын! – Крикнула она на него, взмахнув пистолетом.
И, прежде чем раздалось внезапное «Три!», а вместе с ним и выстрел, я уловила движение со стороны Эдварда, которое будто шло в замедленной съемке. Кажется, он вновь забыл, что не мог ходить, и кинулся с инвалидного кресла в мою сторону с отчаянным воплем, закрывая всем телом меня и своих детей. Он упал на пол у моих ног с зияющей раной в груди, из которой хлынула кровь. Секунда полнейшей тишины, и мы с мальчиками со слезным криком: «Нет!» бросились к Эдварду.
- Зачем, Боже, зачем? – Обняв руками его лицо, чтобы видеть ярко-зеленые глаза, наполненные решимостью и смирением, и глотая слезы, причитала я.
Хью и Мейсен плакали, обняв его с другой стороны, вцепившись в левую руку.
- Она еще здесь, - хрипло прошептал Эдвард, откашливаясь кровью, и, отвернув лицо от меня в сторону детей, обнял их слегка другой рукой.
Подняв глаза на его жену, я увидела, что она стоит в растерянности, даже шоке, опустив пистолет и немигающим взглядом смотря на рану своего мужа. Ее челюсть и руки подрагивали. Возможно, она не хотела стрелять в него и вообще не намеревалась этого делать. Возможно, она больше не выстрелит. Во мне стал нарастать гнев, руки сами сжались в кулаки, в кровь поступила изрядная доза адреналина. Ненависть к этой женщине заполнила все мои мысли, мешая трезво оценить ситуацию. Основываясь на последнем своем предположении, я в мгновение ока преодолела расстояние между нами, вцепившись пальцами в глотку этой гадюке. Она зашипела, пытаясь оттолкнуть меня от себя, но я лишь сильней надавила на ее горло, смотря в испуганные глаза. Похоже, мой вид был поистине устрашающий.
- Я советую тебе убраться туда, откуда пришла - обратно в Ад! – Она, задыхаясь от моих удуший и ловя ртом воздух, судорожно, еле заметно, кивнула.
Со всей оставшейся во мне силы я в последний раз сжала ее глотку и резко отпустила. Что-то просипев, женщина упала на пол, потирая горло и часто открывая рот, желая получить как можно больше воздуха. Рядом с грохотом упал ее пистолет. А через несколько секунд, подняв на меня последний изнеможенный, но ненавистный, взгляд, она встала и выбежала, хромая, прочь из квартиры. Мое сердце перестало бешено стучать где-то под горлом, вернувшись на свое законное место, и я, будто очнувшись от колдовства, вздрогнула, кинувшись обратно к Эдварду.
- Ее больше нет, она больше никогда нас не потревожит, - улыбалась я, как сумасшедшая, убеждая в своих словах остальных, - всё будет хорошо теперь, правда?
Хьюберт громко всхлипнул, прижимаясь к искалеченному телу отца, а Мейсен бросился к столику, где лежал телефон.
- Я позвоню 911, - произнес он, уже набирая три цифры на клавишах.
А я совершенно забыла про первую помощь, охваченная сначала паникой, а затем праведным гневом.
- Не стоит, Мей, так должно было случиться, - силясь, прохрипел Эдвард сыну.
- Нет, не должно было, это противоестественно! – Хлопнула я рукой в возмущении по полу, видимо, моя истерика продолжалась, но попала в густую лужу крови.
Крови Эдварда, сочившейся из раны. Она была вокруг его тела, на нашей одежде и коже. Только сейчас я начинала понимать, что именно сделал этот мужчина. Он бросился защищать от пули, пущенной своей женой, когда-то изнасилованную девушку, которая простила его и стала заботиться о нем и его детях.
- Белла, ты должна… - он откашлялся, захлебываясь в подступающей к горлу крови, - жить. Об одном прошу, не бросай мальчиков.
Цвет его ярких глаза тускнел, он обвел своих сыновей взглядом, полным любви, задержавшись затем на моем лице, и, сделав последний вздох, больше не выдохнул. Его грудь, до этого тяжело вздымающаяся, не двигалась, и всё тело замерло навсегда. Глаза стали «стеклянными», а пустой взгляд был направлен в потолок. Левая рука Эдварда, которую всё еще не отпускал Хью, безжизненно повисла в детских ручках.
А мой мозг уже отказывался нормально работать, и, под влиянием пережитого стресса и истерики, окунул меня в спасительную темноту.

Сильный ливень беспощадно хлестал по черному зонту, отражая наше состояние. По моим щекам нескончаемым потом текли слезы, словно они брались из неиссякаемых источников. Хью рыдал вместе со мной, Мейсен держался за ручку зонта, стоя с непроницаемой застывшей маской на бледном лице, выплакав, видимо, все слезы за прошедшие дни. Невероятная боль снова съедала всё мое существо, ставя на колени, полностью подчиняя своей воли. Она разъедала изнутри, хотелось рвать и кричать, лишь бы избавиться от нее. Но сил бороться уже не осталось. В эти дни я вновь чувствовала себя ходячим трупом, которому ничего уже не надо, который совершенно отчаялся вылезти из этой пропасти боли. Мальчики были в еще худшем состоянии: будто тени, они сливались с серыми стенами квартиры, вздрагивали от каждого громкого шороха, почти ничего не ели и не ходили в школу, сторонясь людей, даже меня. Они видели, как я собственными руками чуть не задушила, пусть и сумасшедшую, но их мать, и теперь побаивались лишний раз подходить ко мне. Но я их не винила, я и сама начала бояться себя и своих эмоций. Надеюсь, эта неконтролируемая истерика больше не повторится.
Но вчера нам всё-таки пришлось выйти из дома, чтобы оформить опекунство детей на меня. А через несколько дней психолог будет брать показания у мальчиков. Розали нашли по горячим следам, и теперь она ожидала суда по делу о непреднамеренном убийстве своего мужа, где буду также присутствовать я.
Но это только будет, а сейчас… Сейчас на краю города на местном кладбище под землю навсегда погребали тело Эдварда Каллена. Хьюберт медленно раскачивался из стороны в сторону, что-то напевая, но из-за громкого стука безудержного дождя о любую поверхность я не могла разобрать ни слова. Казалось, небо тоже плачет о погибшем мужчине, спасших дорогих ему людей. Я молилась, чтобы ему там было хорошо. Когда на могилу кинули последний комочек сырой земли, Мейсен зажал переносицу пальцами, пытаясь остановить первый за весь день поток слез. Я обняла его свободной рукой за подрагивающие плечи, и он обнял меня в ответ, уткнувшись в шею, сотрясаясь в громких рыданиях и произнося сквозь них: «Царствие Небесное». Я повторила эти слова за ним, добавив: «Покойся с миром», и, забрав из рук Хью цветы, положила их на свежую могилу. Мальчик никак не отреагировал, продолжая покачиваться, находясь в каком-то трансе. Священник, при котором я служила в храме, закончил свое пение. Вот и всё. Теперь нужно было каким-то образом жить дальше, всем вместе, и поддерживать друг друга. Возможно, годы возьмут свое, немного излечив наши истерзанные души, но я сомневалась, что эта ноющая боль в груди когда-нибудь полностью утихнет.

Жаркий летний день плавно перетекал в теплый вечер. Легкий ветер едва колыхал ярко-зеленую листву на встречающихся здесь деревьях. Я медленно брела среди старых могил, идя к нужной мне. Сегодня тринадцать лет, как с нами нет Эдварда Каллена. Мое сердце всё также болезненно сжимается от его имени, как и в день похорон. Хьюберт со своей девушкой уже был сегодня здесь. Я была несказанно рада, когда он привел в наш дом этого чудесного ангела, чтобы познакомить со мной. Может, мне показалось, но в ней я увидела отражение самой себя. Не удивлюсь, если Хью искал девушку, похожую на меня. Рядом с ней он буквально светился. Они действительно были счастливы вместе.
Мейсен тяжело переживал потерю Эдварда и после своего совершеннолетия покинул нашу квартиру, сказав, что уехал путешествовать по миру. За прошедшее время он только несколько раз посещал отца, последний раз это было три года назад, тогда он и поставил эту скамейку возле могилы, где я сейчас расположилась, выуживая кусочки прошлого из памяти. Мейсен регулярно присылал открытки из разных стран, всегда желая мне доброго здравия, ни разу не попросив выслать денег и не ставя обратный адрес, лишь указывая, в какой стране находился на данный момент. Перед отъездом я хотела отдать ему большую часть моих сбережений на дорогу и всё остальное, но он не взял ни цента. А недавно я получила от него полноценное письмо, в котором Мейсен приглашал меня к себе на свадьбу в… Аргентину! Оказывается, именно там он прочно обосновался последние два года. В письме также оказался билет на рейс, но я была вынуждена отказаться, сославшись, что не могу бросить свой ресторан. Не знаю, искренно или только из вежливости он приглашал к себе в гости, но мне казалось, что я буду лишней на этом прекрасном празднике. Да, я согласилась на предложение миссис Хейз, и теперь то небольшое кафе, где некогда я работала уборщицей, превратилось в шикарное заведение, приносящее хороший доход и радующее всех его посетителей. Немалый вклад в этот бизнес принес и Мейсен: он присылал редкие специи, пряности, фрукты и другие продукты из стран, где бывал. Похоже, мы нашли идеальные отношения – на расстоянии.
Встав со скамейки, я подошла к могиле.
- Привет, - прошелестела я, обращаясь к надгробию, на котором были высечены дата жизни Эдварда Каллена и его портрет.
Помолившись, я опустила рядом со свежими гвоздиками, принесенные Хью, ирис – любимые цветы усопшего. Я узнала о них, когда мы переезжали из старой квартирки в мою, найдя в шкафу его дневник. Много нового открыла я для себя в этом человеке, и теперь продолжаю вести записи. От имени Эдварда, будто бы он еще живет, представляя его возможную жизнь, его эмоции и чувства, основываясь на его же прошлых мыслях, добавляя что-то из своей фантазии. Также я храню там открытки и письмо его сына. Возможно, когда-нибудь и он прочтет эти письмена.
Завтра я намеревалась официально передать управление своим рестораном Хьюберту, вновь уйдя в монастырь, только теперь окончательно и бесповоротно отдаваясь на служение Господу.

---

Вот и я жду вашего окончательного мнения по поводу этой главы и всей истории в целом здесь и на форуме.)
Большое спасибо все, кто читал и оставлял комментарии, я действительно не ожидала такого читательского отклика к этой небольшой истории.