«Ты ей сказал?» - Алек.
«Зачем?» - Аня.
«Влад, это не мое дело, но зря ты это сделал» - дядя.
«Бедная девочка», - тетя.
«Так, все. Ваше мнение мне ясно, что мне делать? У нас и так не все слава богу.»
«Опять что-то случилось. На Владе опять лица нет. Эх, Томка, Томка. Ну, почему ты так с ним. Отличный же парень. И где ты опять? Поговорила, называется.» - Маша.
«Алек…»
«Я понял, понял», - Алек.
-Машуль, тебе рыбу можно? – он потянулся за тарелкой, переключая внимание подруги Томы.
«Может ей и сейчас память стереть?»
«Влад, даже не смей!» - Аня.
«Дорогой, ты не прав. Она хочет тебя понять, но ты просто не даешь ей этого шанса. Убийство…», - тетя.
«Я был прав! Это же был Бондарь. Да его как минимум трижды уже осудили.»
«Лиика, не об этом! Она хочет тебя понять и просто знать, что с тобой происходит.» - дядя.
«Ничего со мной не происходит! Все идет по плану. И вы ее не видели в тот момент. Я прав.»
«Я видел», - Алек.
«Но не чувствовал!»
«Владь, что ты делаешь? Она же любит тебя», - Аня.
«Нет… Еще нет».
Черт, как больно.
«Иди», - тетя.
«Она закрылась. Я не могу пробить щит», - дядя.
«Я знаю… Алек…»
«Машку не впутывай», - Алек.
Я глянул на брата и медленно, нехотя кивнул.
«Я ее дома задержу. Может если поживет одна, вы быстрее поговорите», - Алек.
«Я и сейчас с ней поговорить могу.»
«Ха, ну, попробуй», - Аня.
«Опять под окнами ночевать будешь!» - Алек.
«И цветами заваливать!» - Аня.
«Что-то точно случилось…», - Маша.
«Не поможет», - Аня.
«Аня!»
«Да ты ей вздохнуть не даешь», - Аня.
«Аня, не лезь! Это для ее же блага!»
«Зануда!» - Аня.
«Так, помощи от вас…Алек?»
«Нет, не могу. Она ушла, кстати.»
«Черт…Я позвоню. И проследи на Гошей. Сегодня возможен очередной всплеск.»
«Хорошо. Иди уже…», - Алек.
«Удачи», - дядя.
«Ладюш, помягче с ней. Она и правда любит тебя и потому ей больно», - тетя.
«Нет! Я знаю…»
Боль, обида, страх, одиночество. Эх, Томка, ну зачем?...
«Почему они все молчат?» - Маша. – «Что-то точно случилось.»
Бросив на нее короткий взгляд, я вышел из комнаты. Оказавшись на улице, я понял, что она ушла со двора, да еще и в противоположном от нашего дома направлении.
«Черт, придется разворачиваться. Потеряю еще минут пять-семь. Хорошо еще из-за снега машин немного.»
Нагнал я е быстрее, чем думал. Она шла по улице, низко склонив голову к земле от летящего навстречу снега. И как назло, ни одного свободного места, чтобы припарковать машину.
«Черт, черт, черт… И закрылась к тому же…»
Резко нажав на педаль тормоза, так что машина немного занесло, я выскочил из нее, не обращая внимания на гневные мысленные возгласы, направленные на меня, водителя вставшей следом за мной, на расстоянии пары сантиметров от заднего бампера моей машины. Она бросила короткий взгляд в мою сторону, но не остановилась.
Схватив ее за руки, я ощутил, как ее всю трясет о холода, не смотря на то, что это я в данный момент подставлял спину мокрому снегу.
«Тома…»
Она безвольно обмякла в моих руках, прикрыв глаза, и я, не желая более испытывать терпение нервного мужчины под сорок, мыс ленно бывшего уже у своей пассии и предвкушающего веселый вечер, если бы не препятствие в виде моей «лошадки», усадил ее на переднее сиденье и с проворотом рванул с места.
«Увезти ее за город? Или все же домой?» - раздумывал я.
-Тома, - начал я, пытаясь понять, какой из вариантов вызовет ее наименьшее сопротивление.
- В общагу! – короткий звук, как выстрел у виска.
«Она уже все решила… Черт… Ну, кто меня за язык тянул?! Ладно, общага, так общага. Маши не будет, сможем и там поговорить. А утром все равно все это будет уже не важно.»
Остановив машину на привычном месте у ее окон, я невольно вспомнил, как простаивал тут ночами в надежде услышать хоть что-нибудь от нее. Она тогда так же как и сейчас закрывалась от меня, но тем не менее, я хоть видел ее силуэт в окне. Я знал, что это была она и что она знала, зачем я был тут каждую ночь. Лишь мне самому было непонятно, почему я так и не мог покинуть ее тогда, даже на минуту. Сейчас, глядя на ее лицо, я понял, что будет еще сложнее. Тогда она хотя бы ругалась, а сейчас просто молчит. Плохой знак.
Поднявшись следом за ней, я неожиданно оказался лицом к лицу с закрытой дверью. Попытка повернуть ручку ни к чему не привела, замок не щелкал, значит, судя по всему, она сидела сразу за ней. Это становится у нее уже привычкой. И она мне не нравится.
-Тома, открой дверь. Нам надо поговорить.
Всхлип, раздавшийся сразу за тонкой поверхностью деревянного полотнища, разделявшего нас подобно каменной стене неприступного замка, подтвердил мои опасения.
-Тома…
-Уходи, - приглушенное рыдание.
-Нет, - чуть громче, чем нужно ответил я, надеясь, что категоричность этого заявления поможет мне хотя бы заставить ее открыть дверь. – Я не уйду, пока мы не поговорим.
-Ну и сиди, - более глухое, но все еще приправленное горечью слез. Обреченность в голосе меня насторожила.
-Ты так и будешь подпирать дверь всю ночь? – пошел я на шантаж. – Учти, я все равно войду, Так или иначе, потому как молчание это не выход.
-О, уже угрозы пошли, - теперь в голосе прозвучало еще и безразличие. Лучше б она кричала.
-Тома, - и, вздохнув поглубже, произнес, - позволь мне войти. Я обещаю, что мы поговорим и, если ты захочешь, сразу же уйду.
Судя по изменению хода мыслей соседей, наша маленькая сценка не осталась без внимания. Теперь приходилось отвлекаться еще и на удерживание их на своих местах. Мне только свидетелей не хватало.
«Надо было везти ее за город».
-Тома, пожалуйста. Это глупо.
Ответом была лишь тишина. Я мог открыть любую металлическую дверь, так что и следов то не останется, но эта простая деревяшка, была мне явно не по зубам. Ее замок был во сто крат хитроумнее и крепче всех виденных мною до этого, потому как это было тело моей Томы.
Молчание затягивалось. Присев на корточки рядом с дверью, я оперся затылком о стену и попытался сконцентрироваться на ее настроении. Обида, боль и… безразличие. Попытка повлиять хоть на одно из них ни к чему не привела.
«Как бы сейчас пригодился талант Алека. Черт, и чего этим соседям все неймется. »
-Тома…
По-прежнему без ответа. Я встал и попробовал толкнуть дверь. К моему величайшему удивлению она поддалась с первой же попытки. В комнате царил полумрак. Темный силуэт на фоне освещенного неверным светом уличных фонарей окна, подсказал мне, что сейчас лучше просто помолчать и дать ей еще немного времени.
Я закрыл дверь и сел на стул у стола, глядя на нее. Ни единого всплеска чувств. Ни единой мысли. Ничего. Как будто ее здесь не было вовсе. Совсем плохо. Закрылась.
Минуты текли как перед казнью, но она по-прежнему молчала. Не выдержав, этой пытки я встал и подошел к ней. Она сидела, обхватив руками колени, и смотрела на улицу. Казалось, она даже не заметила моей руки легшей поверх ее ледяной ладони.
-Прости… - выдохнул я. – Я не хотел…
-Хотел, - перебил меня безучастный голос. Голову она так и не повернула.
-Так было нужно.
-Кому? – взгляд темных глаз выдержать было невозможно.
-Поверь мне, тебе лучше не знать всего этого. Это моя проблема, а не твоя.
-Повторяешься, - заметила она.
-Что ты хочешь? – не выдержал я.
-Сейчас? – наигранно взлетевшие вверх брови. – Я уже сказала - остаться одна.
-Нет, - тут же отреагировал я.
-Вот видишь, - как не шла ей эта злая складка у рта, - мои желания для тебя ничто. Если конечно они не совпадают с твоими.
-Ты не права!
-Хорошо, я не права.
Я мысленно закатил глаза, так больше нельзя. Безразличие - это худшая реакция из тех, что она могла выбрать мне в отместку. В глаза она по-прежнему не смотрела. Я подсек ее ноги, одновременно разворачивая ее всем корпусом ко мне и тут же подхватывая правой рукой ее подбородок, заставляя взглянуть мне в лицо.
-Накричи на меня, разбей пару тарелок, но не молчи. Не молчи вот так.
-А я не хочу, - спокойно заметила она. И если бы не размазанная косметика, вокруг ее все еще мокрых глаз, я бы решил, что ей действительно все было безразлично.
Я зажмурился и глубоко вздохнув, произнес:
-Я могу вернуть тебе… твою … память. Я думаю, ты поймешь что, я желал тебе только добра. После этого, ты поговоришь со мной нормально?
-А сейчас, чем тебе не «нормально»?
-Тома…
-Как хочешь. Мне уже все равно.
-Хорошо, поговорим утром, - решил я, и, подойдя к двери, запер ее на замок. Скинув пальто и ботинки, я почувствовал себя спокойнее.
-Ты что здесь собрался ночевать? – возмущенный взгляд. Не совсем то, что мне нужно, но хоть какая-то реакция.
-Да, раз ты отказываешься ехать домой. Есть хочешь? – я подошел к холодильнику и попытался проанализировать, из чего тут можно сварганить что-нибудь более-менее съедобное. У родственников нам так и не удалось сесть за стол, и скорее всего она голодна.
-Нет, - вновь категоричный ответ. Я глянул в ее сторону. Она вновь смотрела на улицу.
-Можем заказать пиццу,- добавил я, завершив безрадостный обзор ее припасов.
-Я не хочу есть, - четко по слогам произнесла она. – Я хочу побыть одна. Уходи.
-Нет, - столь же категорично ответил я. – Буду жить здесь, по меньшей мере, до тех пор пока ты не поговоришь со мной.
Перспектива откровенно пугала, но другого способа переупрямить ее я пока не видел. Не факт, что выйдя за дверь, мне не придется по возвращении вновь упереться в ее запертую поверхность.
-Вот Маша сегодня вернется…
-Она не вернется, - возразил я и добавил через мгновение. – В ближайшие пару дней, точно.
-Комендант если увидит тебя здесь ночью, может нас выселить, - не сдавалась она.
-Тогда я точно остаюсь, - произнес я, усаживаясь на ее кровать и вытягивая ноги. – Тогда тебе точно придется переехать ко мне окончательно.
-Я сниму квартиру, - яростная нотка прорвалась сквозь ее деланное безразличие.
-Это дорого, - как можно мягче произнес я.
-С Гошкой на пару, - добавила она.
Мне захотелось зарычать. Черт, он мне нужен, очень нужен, но порой мне кажется, я готов его убить сам, если он еще хотя бы раз прикоснется к ней. Его эмоции направленные на нее сшибали с ног. Одни его школьные воспоминания чего стоили. Но я знал, что более верного пса мне сейчас не сыскать во всей округе, а с учетом ее везения, это была не самая большая плата за мое терпение. Он готов отдать за нее жизнь, а это говорит о многом. Даже я раздумывал бы дольше на его месте, пусть всего на пару мгновений, но дольше. И это вкупе с остальным тоже раздражало.
-Ну, попробуй, - как можно спокойнее отозвался я, хотя внутри все бурлило от сдерживаемой ярости.
-И это будет твой ответ?! – она даже повернулась в мою сторону, хотя до этого момента отвечала по-прежнему глядя на улицу. – Хорошо.
Она вновь отвернулась. Что-то хрустнуло. Черт, я сломал карандаш, который сам не заметил, как взял с тумбочки у ее кровати.
-Тома, надеюсь, ты это все же не серьезно, - вновь попробовал я совладать с собой. Этот мальчишка единственный кто еще способен вызывать во мне такие сильные чувства, а то порой мне уже начинало казаться, что превратился в законченного циника. Может, мне его поблагодарить?! Не будь его тогда рядом, я ведь и, правда, мог пропустить ее.
-Судя по твоему лицу, - ухмыльнулась она, - стоит попробовать. Может, тогда ты научишься считаться с моими желаниями и взглядами.
-Заставив меня ревновать? – любопытство взяло верх.
-Нет, заставив тебя воспринимать ситуацию со всех точек зрения, а не только с твоей собственной.
Обида. Сейчас это самое сильное чувство пришедшее извне, буквально захлестывающее меня. Уже лучше.
-Так изложи мне свою, - аккуратно произнес я, усмиряя свои чувства. Она сняла один щит и теперь все мои эмоции ей по-прежнему доступны. Это хорошо и плохо одновременно. Надо лучше контролировать свои чувства.
-Мою, - опять эта злая складка у рта, - да на что она тебе?! Ты же все всегда решаешь за меня.
-Я выбрал наиболее правильный на тот момент вариант решения проблемы, - отозвался я, гася в себе злость.
-Самый простой, хочешь сказать, - она свесила ноги с подоконника.
-Ты не видела себя со стороны, - эмоции удавалось сдерживать все труднее. – Это было правильно.
-Ты сейчас кого в этом убеждаешь, меня или себя? – снова злость.
Я глубоко вздохнул и, задержав дыхание, попытался успокоиться.
-Если ты так уверена в собственной правоте, почему отказалась от того, чтобы я снял блок с твоей памяти?
Я блефовал. Я знал, что она до смерти боится всего этого и скорее признает меня виновным во всех смертных грехах, чем решится снова на мое вмешательство в ее разум.
-Потому что это ничего не решит, - уже спокойнее отозвалась она. Опять закрывается. – Мне важен сам факт того, что ты не хочешь разговаривать со мной, делиться со мной, то есть ты по прежнему не считаешь меня равной себе. Я для тебя как зверек.
-Ребенок, перестань, - мягко произнес я. – Ты прекрасно знаешь, что это не так.
-Вот.. вот, опять… ребенок, - в ее глазах снова блеснули слезы.
-Томка, прекрати, мы это уже обсуждали и не один раз. Я хочу защитить тебя, оградить от всего, ну прости, если это выглядит немного грубо со стороны, но я правда думаю, что тебе лучше пока не знать всего. Это грязный и жестокий мир. И я не хочу, чтобы ты разочаровалась в нем так быстро.
Я встал и подошел к ней, мягко проведя рукой по ее волосам. Она дернулась.
-Не трогай, - казалось, что она боролась со слезами посредством злости.
Я усилием воли загнал назад желание схватить ее и развернуть к себе лицом.
-Родная моя, ну услышь ты меня, - как можно ласковей начал я, - все это только для твоего блага. Поверь мне, пожалуйста. Я тоже заслуживаю того, чтобы мне верили на слово.
В ответ она неожиданно, громко и зло расхохоталась. Я не выдержал, и вновь схватив ее за руки, развернул к себе. Смех не прекратился, но стал глуше.
-Доверие, как ты можешь рассуждать о доверии?! – злость в ее глазах обескураживала и будила во мне звериные инстинкты. – Для тебя это всего лишь слово. Ты обманул меня, сказал что никогда не вмешивался в мой разум, а сам… Да как ты после этого… Уходи, - и на последок припечатала. - Ненавижу!
Злость, с которой она произнесла последнее слово, окончательно выбила меня из колеи. До этого она лишь вяло отнекивалась и отвечала скорее по инерции, но сейчас я чувствовал, что она действительно начала думать так, как говорила. Эмоции захлестывали меня, но выбрать наиболее понравившуюся я не мог, да уже и не пытался. Барьеры рушились один за другим и я уже хотел, нет жаждал дать ей почувствовать то, что обуревало меня.
-Ну, уж нет, - склонился я над ней и она непроизвольно сжалась, но взгляда не отвела. – Я хочу точно знать, что это именно то самое чувство, что ты испытываешь ко мне, а не ширма, которой ты хочешь прикрыться, сама перед собой боясь признать, что ты все же любишь меня, но боишься этого чувства, потому терзаешь меня раз за разом, нанося раны все глубже и болезненнее. Признайся, - я встряхнул ее за плечи, отчего ее голова запрокинулась назад, - что тебе проще все время обвинять меня во всем, чем хоть на мгновение признать, что в нашем конфликте отчасти и твоя вина тоже.
Слова лились нескончаемым потоком и я уже не мог сдерживаться. Я чувствовал боль и обиду, но сейчас я даже не пытался понять, чьи именно это чувства, мои или ее. Услышать «ненавижу» от НЕЕ было подобно хлесткому удару пощечины по лицу.
-Ты хочешь правды? Ты хочешь знать все? Ну что ж, не могу отказать даме.
Выпустив ее из своих ладоней, я стремительным движением раскрыл свой нож и взял ее за левую руку.
-Не надо, - прошептала она. – Пожалуйста…
Но у меня внутри уже властвовал дикий зверь, и остановиться в тот момент я уже не мог при всем желании. За меня говорила боль, а она в качестве советчика навряд ли возьмет в напарницы совесть.
Поднеся нож к ее руке, я как мог аккуратно провел им по ее безымянному пальцу, и на нем немедленно выступила капля алой крови.
-Ладя, не надо, - прошептала она и мне на ладонь упала ее слеза. – Пожалуйста… не надо…
Прижавший к порезу губами, я сломил ее барьеры и как мог явственнее представил себе тот злополучный вечер. Затем мысленно прикоснувшись к ее сознанию, вложил все, что было в ее память. Я мог снять блок с ее собственных воспоминаний, но я хотел, чтобы она прочувствовала все то, что чувствовал тогда я. Каждое мгновение, каждый всплеск чувств, каждый взгляд, каждый вздох, все, до последней капли крови. Чтобы она смогла увидеть себя хоть на миг моими глазами и понять, наконец, что я и правда заботился только о ней, лишив ее этого воспоминания.
Я снова как будто прожил за один миг тот злополучный вечер. Меня снова захлестнул страх, когда я увидел ее в руках того вампира. Я снова видел ее глаза, то, как они смотрели на меня с мольбой и ужасом. Я чувствовал, как она боялась, боялась за... меня. Боялась, что тот недочеловек, то чудовище, то, что осталось от него в моральном плане, может причинить мне вред. Мне! Эта тварь чуть не сломала ей руку, вывихнув плечо, а она просила меня уйти. Она думала, что это обычный грабитель. А эта тварь всего лишь почуяла ее - ее кровь и ее энергию.
Я знал, что с того момента как я пробудил ее спящее начало, она с каждым днем все больше и больше будет набираться сил и постепенно сама того не ведая станет сильнее любого хранителя. Сильнее меня. Я не знал на тот момент, что именно ранее гасило ее энергию хранителя-эрго, но что бы это ни было, теперь, когда она получила свой канал связи с полем посредством связи со мной, ее энергия стала почти ощутима. И ничего удивительного, что вампиры стали так остро реагировать на ее присутствие в зоне радиуса их охотничьей территории.
Не было времени звать подмогу. И потом, увидев, как побелело от боли ее лицо, когда он вывернул ей руку, услышав его чувства, то как он сладко облизнулся, представив себя с ней, то как глумливо мысленно он описывал, как выпьет у меня на глазах всю ее энергию, до последней капли. В тот момент я узнал, что такое истинный, чистый, без примесей, абсолютный гнев. Он душил меня изнутри, требуя выхода. Не до конца отдавая себе отчета в том, что я делаю, я кинулся на него, а потом едва не задушил его голыми руками. В тот момент я забыл, кто я и кто он. Я был обычным зверем, у которого на глазах отнимают самое дорогое. Я даже не вспомнил о том, что мне теоретически нужно его просто вырубить и дождаться приезда соответствующей службы Совета. Я мог это сделать, мог, но не захотел. Я знал, что видел в нем только чудовище, а не человека. Я всегда видел в их породе только чудовище и ничего более. То самое, что сломало мою жизнь. То самое, что лишило меня раз и навсегда жалости и сострадания. То самое, что я любил когда-то и которое ненавидел сейчас так же сильно, так же искренне и безумно, отдавая этому чувству всего себя, без остатка. Иначе я бы не стал вырезать ему сердце. Прямо там. Да еще и на глазах у нее.
Даже если бы я не чувствовал того, что было у нее на душе в тот момент, когда я держа в руках еще теплое человеческое сердце, ничуть не брезгуя лизнул его удостоверяясь в том, что эта линия судьбы уже больше не оборвет ничью другую. Даже тогда, я смог понять, что я совершил, всего лишь взглянув в ее огромные глаза. Она сидела у обшарпанной стены дома, в маленькой подворотне, придерживая больную руку здоровой, у нее по шее тонкой струйкой стекала кровь, превращая ее белоснежный шарф в яркий дизайнерский атрибут гардероба, и просто смотрела на меня. В отражении ее глаз я увидел чудовище, бывшее ничем не лучше того, что лежало сейчас в луже подтаявшего снега с развороченной грудной клеткой. Я увидел себя со стороны.
Примчавшийся по моему звонку Алек, погрузил ее в свою машину и отвез ко мне домой. Приехав туда через несколько часов, я понял, что ее взгляд ничуть не изменился. Алек только подтвердил мои опасения на ее счет, сказав, что за все время пока он был с ней, она не произнесла ни звука. Аня помогла избавиться ей от одежды и принять душ. Но вот смыть воспоминание об увиденном мог только я. Я принял это решение, едва переступил порог и снова столкнулся со взглядом огромных, карих глаз, смотрящих в упор на меня. Она боялась… меня. Страх был почти осязаем. Она снова боялась меня. Второй раз начинать все сначала я не мог. Я и просто лишил ее этого ужаса, лишив ее воспоминаний. Но лишить ее чудовища, живущего рядом с ней, я не мог. Потому, что это чудовище впервые за многие годы именно с ней чувствовало себя живым.
______________________
Остальные главы.