2024-5-7

15

0

0

- Прости, что сбросили на вас детей, - произнес папа, когда мы сидели в гостиной у бабушки с дедушкой.

- Эдвард, не говори глупостей, - ответила Молли, подсовывая нам с Энтони тарелку с печеньем, которое мы запивали горячим ароматным чаем.

- Остаются только дети? Или нам еще и какого-нибудь вампира нужно приютить? – спросил дедушка, пристально смотря на папу.

- Нет, крестный, только дети. Мы решили, что вам в доме и их хватать будет, - ответила папа.

- Еще раз извините нас, - слегка виноватым голосом проговорила мама.

- Я же уже сказала, ничего страшного, - махнув в их сторону рукой, улыбнулась бабушка. Она сидела между нами с Энтони, с умилением смотря на нас. – Когда еще я смогу поиграть с внуками? Учитывая, что мои собственные дети не спешат порадовать меня ими, - добавила она и горестно вздохнула. – Эх, если бы только вы так быстро не росли, - она подняла руку и взлохматила и без того торчащие в разные стороны волосы брата. Энтони хмыкнул, поскольку сказать что-то не мог, учитывая, что его рот был забит вкусным печеньем бабушки.

- И да, Эдвард, - позвал Генри папу, когда они с мамой наконец-то выпустили нас из своих объятий, направляясь к выходу.

- Что? – они остановились и развернулись.

- Ты точно решил? Ты оставляешь больницу мне и моим детям? – спросил дедушка.

- Да. Вряд ли я еще в ближайшие пятьдесят лет вернусь в Лондон. Поэтому… лучше пусть ты и твои дети будут в ней полноправными хозяевами. А если уж мне так захочется вернуться к врачебной практике, я всегда могу открыть еще одну, - он улыбнулся Генри и обнял маму, прижимая к себе.

- Если ты действительно так решил…

- Да. Я был совершенно серьезен.

Мы провожали глазами машину родителей, прижавшись своими мордашками к стеклу. На улице была глубокая ночь, и я знала, что где-то в черных тенях скрывается Джейкоб, который теперь снова вступил в обязанности нашей няньки. Я улыбнулась и помахала рукой во тьму, получив ощутимый тычок локтем от брата.

- Ты что, забыла? Никто не должен знать, что мы остались не одни, - он отошел от окна и посмотрел на меня. – Ладно, пошли поклянчим у бабушки Молли новую историю о прошлом наших родителей, - добавил он и подмигнул мне, отчего я тихо засмеялась. Бабушка Молли была кладезем интереснейших историй и мы всегда пользовались возможностью вытянуть из нее очередную «сказку на ночь».

- А лучше давай отправимся на чердак и поищем там что-нибудь интересное, - предложила я и мы, смеясь, побежали наверх по лестнице на чердак, где Молли хранила много вещей из прошлого.

Полчаса спустя я замерла, держа в руках старый альбом в потертом кожаном переплете. Ему было не меньше шестидесяти лет, но лицо на фотографии выглядело таким знакомым.

- Тони, иди сюда, - позвала я брата, не отрывая взгляда от снимка.

- Что? Нашла что-то интересное? – брат в мгновение ока оказался рядом со мной. – Ух ты. Это же Бальтазар.

- Угу, - протянула я, переворачивая страницу одну за другой, но на каждой видела одно и то же: Бальтазар в обнимку с женщиной. Человеческой женщиной.

- Пошли к Молли? – предложил брат. Я кивнула. Через мгновение мы уже стояли в гостиной, смотря на бабушку.

- Что это вы нашли? – спросила она, смотря на альбом у меня в руках. – Это какая-то книга?

- Нет, - ответил Энтони, и мы направились к ней. Я протянула ей альбом и открыла на одной из страниц, показывая на фотографию.

- Бабушка, ты знаешь, кто это? – спросила я.

Молли внимательно посмотрела на нас, затем на снимок, а затем вновь на нас. На ее губах появилась грустная и понимающая улыбка. – Вы ведь встречали его, верно?

- Да, в замке. В самый первый день, когда приехали, - ответила я.

- Его зовут… - начала было я, но Молли закончила за меня.

- … Бальтазар.

- А откуда ты знаешь его? – спросили мы с братом, усаживаясь на столик напротив Молли, но она покачала головой и похлопала по дивану. Когда мы сели по обе стороны от нее, она открыла альбом на первой странице и провела пальцами по надписи, которая потускнела от времени.

- «Дорогой Оливии, на память о сказочном времени, что мы провели вместе…», - прочитал Тони.

- А кто такая Оливия? – спросила я.

- Она была бабушкой вашего отца, - она посмотрела на нас, а затем перевернула пергаментную бумагу, которая скрывала первое фото. На нем была удивительно красивая женщина. У нее были шикарные каштановые волосы, уложенные в волнообразную прическу и заколотые заколками с небольшими круглыми бриллиантами, чтобы волосы не падали на лицо, черты которого были настолько идеальны, что смотря на эту женщину, которая была нашей прабабушкой, я не смогла сдержать возглас удивления. Жаль, что фото было черно-белым и нельзя было рассмотреть, какие у нее были глаза. Но это не значило, что я не могла спросить у Молли.

- Оливия Стоунхерт была потрясающе красивой женщиной. Я познакомилась с ней, когда мы учились вместе с вашей бабушкой Элизабет в колледже. Ваша семья потомки старых аристократов и я была удивлена, что эта леди, которую зачастую называли холодной и чопорной, не заставила свою дочь прекратить любое общение со мной. Нет, вместо этого она наоборот подталкивала Лизу. Ваша бабушка была очень общительной и яркой девушкой, но, выросши в высшем свете Лондона, толком и не умела развлекаться. И каждый раз, когда я тащила Лизу на очередные танцы или в кино, миссис Стоунхерт только улыбалась и поощряла свою дочь окунуться в мир развлечений.

Но в остальное время эта женщина действительно была холодной. Казалось, что жизнь ее совсем не интересовала и единственное, что было важно для нее – это ее дочь. Она пыталась сделать все, чтобы Лиза не превратилась в нее. Чтобы она жила. Знаете, у Оливии были точно такие же глаза, как у вашего отца. И такой же оттенок волос, - Молли остановилась и сделала глоток чая, что стоял перед ней на столе, прежде чем перевернуть страницу и возобновить свой рассказ.

На фото был осенний день и наша прабабушка, которая стояла возле дерева с поникшей листвой, и обнимала его, как любимого человека, улыбаясь тому, кто снимал ее. И эта улыбка была такой знакомой мне. Моя мама так улыбается папе, когда он заходит в комнату. И я поняла, что человек, который снимал Оливию, был ее любимым.

- Однажды ночью, когда я осталась ночевать в их огромном доме, мы точно так же как и вы забрались на чердак, чтобы найти что-то интересное. Видно это семейная черта всех Стоунхертов, потому что именно Лиза подбила меня на это. Она говорила, что наверху можно найти истинные сокровища: любовные письма женщин их семьи, бальные платья старых времен и еще кучу всяких мелочей, которые были так интересны девочкам в юности.

И вот мы открыли один из сундуков и увидели, что он доверху заполнен всякими милыми вещицами. Там были письма перетянутые лентой, но которые сохранили удивительный запах роз, которые мы потом нашли на дне сундука. Там же была удивительной красы изумрудная брошь в форме листа, прожилки которого были выложены из золота. Увидев такое сокровище в сундуке, мы удивились. Брошь была удивительна, - бабушка перевернула страницу, и мы увидели эту самую брошь, приколотую к платью Оливии. Она действительно была восхитительна и, кажется, я начинала догадываться, почему она была похоронена на чердаке.

- На самом дне мы нашли этот альбом. Пролистав его, Лиза была удивлена. Она никогда не знала, что ее мама любила кого-то, помимо ее отца. А этот взгляд, эту улыбку, с которой она смотрела на мужчину, что был в этом альбоме, нельзя было спутать. Оливия Стоунхерт действительно однажды любила, да так, что не смогла забыть этого человека.

Я уговорила Лизу не делать этого, не расспрашивать миссис Стоунхерт о прошлом, понимая, что если бы она хотела помнить, то никогда бы не отнесла эти вещи на чердак. Но Лиза не изменила своего решения. На дворе была уже полночь, когда мы постучались в комнату ее матери. Она удивленно посмотрела на нас, когда открыла дверь, но увидев альбом в руках дочери, все поняла и без слов распахнула ее, приглашая нас войти.

Flashback

- Ты все-таки нашла это, - проговорила Оливия, забирая из рук дочери память о своем прошлом: толстый альбом и брошь. Ее сердце сжалось, когда она смотрела на эти сокровища. Осторожно и с нежностью она провела своими постаревшими пальцами по камням на броши, а затем устало опустилась в кресло у камина. - Садитесь, думаю, вам интересно узнать, что все это такое? – сказала она, указывая на софу перед собой.

- Миссис Стоунхерт, может мне лучше пойти? – спросила Молли. Эта девочка всегда была такой скромной и тихой, когда попадала в этот дом. Но как только она вырывалась на свободу, ее было не узнать. Оливия была рада, что ее Лиза встретила Молли. Эта девочка будет хорошей подругой ее дочери.

- Нет, Молли, останься. Эта история не тайна. Так что ты вполне можешь послушать ее. Может быть, она даже будет поучительной для тебя.

Девочки сели на софу напротив нее, и Оливия посмотрела на них, положив альбом на столик между ними и развернув его к девочкам, предлагая самим листать его, а сама повернулась к огню, так и не выпустив брошь из руки.

- Шел тысяча девятьсот сороковой год. Период страшной войны, которую ничто не сотрет уже с моей памяти. Я думала, что на нашу страну никто и никогда не посмеет напасть, но я ошибалась. Я была на улице, когда все началось. Шум сотни самолетов, звуки взрывающихся бомб, крики и плач, которые раздавались повсюду, только усиливали панику. Я бежала по тротуару к машине, где меня ждал шофер, желая поскорее оказаться дома, рядом с родителями, когда кто-то толкнул меня. Я вылетела на дорогу прямо под колеса машины, которая неслась на меня. Все, что я могла, это стоять и смотреть широко распахнутыми глазами на приближающийся автомобиль. И все. Мое тело задеревенело и не желало слушаться разума, который кричал, умолял, упрашивал уйти. А я стояла и смотрела на машину, что становилась все ближе.

А затем сильные руки обхватили меня за талию, и он поднял меня на руки. Я видела, как мы пронеслись через дорогу и остановились на другой стороне улицы. В следующее мгновение я увидела, как туда, где только что стояла я, врезалась бомба. Ударной волной нас отбросило в сторону. Моего спасителя бросило спиной об стену, но он не разжал своих рук. Он упал на землю, смягчая мое падение, а затем перевернулся и прикрыл меня своим телом от осколков, что полетели во все стороны. Крошево камня, бомбы, стекла, машин…Все это разлеталось в разные стороны, а воздух наполнился запахом крови, криками и стонами.

Оливия замолчала. Все эти воспоминания…Оказывается, они были такими живыми, стоило только позволить им вынырнуть на поверхность из закутков ее памяти, и она как будто вновь проживала тот день.

- Мама? – с тревогой позвала ее Лиза и на мгновение Оливия оторвала взгляд от огня и посмотрела на свою дочь.

- Ничего, все в порядке. Я просто потерялась в своей памяти, - ответила она с улыбкой и посмотрела на брошь в своих руках. - Я думала, что все это длилось вечность. Этот мужчина так и прикрывал меня своим телом, а я считала, что он уже мертв, считала, что мертвец лежит на мне. Меня охватила такая паника, что я не понимала, что как и остальные кричу и плачу. Мое тело охватила дрожь, и я отчаянно пыталась выбраться из-под этого незнакомого мужчины, который спас мне жизнь. Но он прижимал меня к земле, не желая отпускать. И только потом я поняла почему. Еще одна бомба попала в эту улицу, разнося то, что выстояло после первой, убивая тех, кто выжил.

Мир в тот день сошел с ума, и, наверное, я вместе с ним, потому что увидела то, что до этого никогда и не замечала. Когда казалось, что прошла вечность, мой спаситель как ни в чем не бывало поднялся с меня, скидывая с нас остатки домов, машин и стекла, и протянул мне руку.

Я смотрела на этого мужчину и понимала, что с ним что-то не то. Я отчетливо помнила, как нас отбросило к дому, как его спина с невероятной силой ударилась в него. Но даже если после этого он мог еще как-то выжить, то после всех тех осколков, что впились в его спину, после всех тех камней, которые с силой упали на его тело, он не мог вот так просто подняться и протянуть мне руку, предлагая помощь.

- Не бойся меня, я ничего тебе не сделаю, - проговорил он. В его голосе слышался слабый акцент, и я поняла, что он не был англичанином. Но его манеры… Не отдавая себе отчета, я протянула свою руку в перчатке, которая почернела от грязи, и вложила в его руку. Когда наши пальцы соприкоснулись, по моему телу пронесся электрический разряд, которого я больше ни с кем не почувствовала.

Одним движением он без каких либо усилий поднял меня на ноги. Как только я встала, сразу же почувствовала боль в лодыжке. Когда я посмотрел вниз, увидела, что мой светлый костюм был покрыт грязью, ноги полностью ободраны, а чулки изодраны в клочья. Когда я опустила глаза, увидела, что на лодыжке расплывался огромнейший синяк.

Он наклонился и прикоснулся своими холодными пальцами к моей ноге, успокаивая боль. Вероятно, я была такой глупой, такой молодой, что не обратила внимания на все эти мелочи. Да даже будь я поумнее, все равно это уже ничего бы не изменило.

Я помню, как он вновь поднял меня на руки и попросил закрыть глаза.

- Зачем? – спросила я, обнимая его за шею.

- Я не хочу, чтобы ты видела во что превратился столь дорогой тебе мир. Закрой глаза, - уговаривал голос, и я подчинилась.

Но все же любопытство пересилили меня и я приоткрыла один глаз. Того зрелища мне никогда не забыть. Я до сих пор ненавижу ту войну, до сих пор оплакиваю тех, кто погиб тогда. И благодарю Бога за то, что он послал мне Бальтазара.

Моя дочь вскинула голову, оторвавшись от альбома и услышав столь странное имя.

- Да, его звали Бальтазаром. За считанные минуты он вынес меня из разгромленных районов Лондона в жилые. Повсюду, куда бы я не посмотрела, царила паника. Военные заполонили город, в небе постоянно летали самолеты. Это была самая настоящая война, которую никто и не ожидал увидеть в Англии.

- Где ты живешь? – спросил Бальтазар и вероятно не в первый раз, учитывая, что он слегка встряхнул меня за плечи, заставляя посмотреть на него и отвести взгляд от того ужаса, что творился вокруг.

Наш дом находился у черты города, и, услышав это, он нахмурился.

– Тебя может кто-то отвезти? – вновь спросил он. Я покачала головой и ахнула, прикусив губу.

- Мой водитель… Он остался там… на той улице, - всхлипывая, проговорила я.

- Проклятье, - выругался мой спаситель и принялся оглядываться по сторонам. Но вокруг сновали обезумившие от страха люди и военные, которым не было никакого дела до меня. – Почему ты не убегаешь от меня? – спросил он, пристально смотря на меня.

- Почему я должна убегать? – задала я встречный вопрос.

- Неужели ты ничего не видела? Неужели не поняла, что я… - он запнулся.

- Ты спас мне жизнь. Я могу только благодарить тебя за то, что ты рискнул жизнью и защитил меня, - пробормотала я, смотря в его удивительные черные глаза.

- Спас? Благодарить? Рисковал жизнью? – с каждым словом его улыбка становилась все более холодной, а затем он вообще рассмеялся. Это был странный смех. Он не был радостным, скорее в нем слышалась горечь. Но этот звук остановился так же неожиданно, как и появился. Через мгновение он прижал меня к стене, нависнув надо мной. – Послушай меня, маленькая девочка, и запомни навсегда: такие как мы не спасают. И не рискуют жизнью, - пока говорил, Бальтазар опустил голову и жадно вдохнул, едва не касаясь своими губами моей шеи. Я напряглась под его руками, но и не подумала убегать. Да, страх поселился глубоко внутри, а разум кричал «беги», но я оставалась на месте и даже не думала двигаться. Разве только вскинула подбородок, показывая, что он мне не страшен. – Мы просто не можем рисковать жизнью, - начал он и поднял голову, посмотрев мне в глаза, - потому что мы мертвы.

Я ахнула. – Мертвы? – тихо спросила я.

- Да. Я умер пятьсот лет назад, девочка.

- Что? – выдохнула я, внимательно смотря на него, ожидая увидеть хоть тень того, что его слова были жестокой шуткой. Но нет, его глаза твердили, что он говорил серьезно.

- Кто ты? – поинтересовалась я через несколько минут.

- Ты уверена, что хочешь знать? – он как-то хищно улыбнулся, снова делая глубокий вдох, прижавшись к моим волосам, а затем так же неожиданно отстраняясь.

- Да, - сипло проговорила я, смотря в столь необычные черные глаза.

- Я – вампир, девочка, - с хищной улыбкой ответил он.

Я знаю, что самой правильной реакцией на его слова было убежать и надеяться, что наши пути никогда больше не пересекутся.

- Но знаете, судьба иногда такая коварная, - Оливия посмотрела на девочек, что сидели напротив нее, заворожено слушая ее историю. – Я не убежала. Я осталась рядом с ним и заставила рассказать его историю. А затем он отнес меня домой и оставил, скрывшись в ночи.

Мои родители посчитали, что оставаться в Лондоне не безопасно, и мы с мамой отправились на север Англии в старый давно заброшенный и всеми забытый домик, что принадлежал нашей семье. Казалось, что в этот уголок страны война не добралась и не доберется никогда. Там было так тихо и спокойно. Милые люди, которые жили рядом с нами, не верили, что война действительно пришла и вторглась в нашу размеренную жизнь, как не верила и я, пока не оказалась в ее эпицентре.

Прошел месяц, я умирала от скуки в этой деревне. Единственное, что развлекало меня, это воспоминания о странном мужчине, который спас меня в Лондоне. Бальтазар не покидал моих мыслей, да я и не стремилась отпустить его.

- Знаете, вампиры такие прекрасные существа, что нам, слабым людишкам, сложно устоять перед их обаянием. Они хищники, питающиеся нами, но даже зная это, понимая, насколько это опасно, я жаждала новой встречи.

И она состоялась. Однажды я просто проснулась посреди ночи и увидела его. Он стоял возле стены, смотря на меня. Я не понимала, что со мной творится, я просто села на постели и улыбнулась ему. Бальтазар весь напрягся, увидев, что я проснулась. Он направился к окну, собираясь уйти… И это я сейчас понимаю, что на самом деле он не хотел уходить, он давал мне право выбора. Если бы он действительно хотел уйти, то исчез бы, и я даже не увидела бы его. Но нет, он шел так медленно, что я успела остановить его.

С той ночи я бесповоротно потерялась в его черных глазах. Я влюбилась так, как никогда в своей жизни. И он любил меня. Мы были так счастливы. Моя мама не понимала причины столь резких перемен во мне. Я больше не ныла от скуки, я все время улыбалась, подолгу гуляя со своим Бальтазаром. Он рассказывал мне о своем удивительном мире, о своей прошлой жизни. И это было сказкой, я просто не могла поверить, что этот мир действительно существует по соседству с нами.

Он провел рядом со мной четыре года. Самых сладостных и счастливых года моей жизни. Мы любили друг друга чистой и невинной любовью. Бальтазар ясно дал понять, что у нас нет того будущего, которого мы оба так желали. Он сказал мне, что никогда не заставит меня оставить эту жизнь и стать такой, как он. Поэтому у нас было только это время. И мы наслаждались им, наслаждались друг другом, пока могли.

Но однажды ночью он пришел в мою спальню и опустился на пол рядом с кроватью, смотря на меня своими черными глазами.

- Мне пора уходить, - произнес он.

- Почему? – я впилась в его руку, желая удержать. Но если бы только у человека было столько сил…

Бальтазар поднялся и сел на кровать, пересадив меня к себе на колени, покрывая мое лицо нежными поцелуями, пока наконец-то не поцеловал мои губы. Когда он остановился, то прижал меня ближе к своей груди, уткнувшись носом в волосы на макушке.

- Ты даже не представляешь, чего мне это стоит. Чего мне стоит сказать, что я люблю тебя, Оливия. И что должен уйти, - хрипло говорил он.

- Я тоже люблю тебя, - прошептала я, понимая, что решение уже принято и изменить ничего нельзя.

- Оливия, если бы я мог… - он обхватил мое лицо руками и заставил посмотреть в его глаза. – Но чем дольше я здесь, тем больше я затягиваю тебя в свой мир. В мир мертвых. А я не хочу. Я не хочу видеть, как бледнеет этот румянец, как твое сердце перестает исторгать столь сладостную для меня музыку. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы сделать такой же холодной внутри, как сам…

Я положила ладошку на его губы, заставляя замолчать.

- Я понимаю, - прошептала я и заменила пальцы губами, нежно целуя. - Я когда-нибудь еще увижу тебя? – спросила я.

- Никогда. Ты должна жить обычной жизнью и забыть обо мне, - он поцеловал меня, и это был наш последний поцелуй. И это чувствовалось, настолько отчаянным он был.

- Тогда останься сегодня со мной. Обнимай меня ночью, позволь запомнить эти чувства. Пожалуйста, - молила я.

И он остался. Целую ночь он был со мной, а я боролась со сном, не желая тратить на него столь драгоценные минуты. Но все же, когда солнечные лучи начали окрашивать горизонт в розовые цвета, мои веки опустились и я уснула. А когда проснулась, его уже не было рядом. Только эта брошь. Вот и все, что осталось от единственного мужчины, которого я любила.

- Через год война закончилась, еще через год я вышла замуж за твоего отца. Он был моим хорошим другом и понимал, что за четыре года, что мы не виделись, что-то случилось. Я рассказала ему правду, когда он пришел просить моей руки. Я сказала, что люблю другого и что никогда не смогу полюбить его. Он ответил, что одной лишь возможности видеть меня рядом, знать, что я его жена, будет достаточно для него. И он постарается сделать все возможное, чтобы я тоже была счастлива с ним.

Я прожила эту жизнь с человеком, похоронив воспоминания о Бальтазаре, чтобы хотя бы попытаться быть счастливой. И я счастлива. Потому что у меня есть ты, Лиза. Есть муж, который любит меня. Но я также не жалею, что встретила Бальтазара и отдала свое сердце ему.
End of flashback

- Бабушка Оливия так никогда и не встретилась со своим вампиром? – спросила я, когда Молли замолчала.

- Никогда. На следующее утро она пришла ко мне и отдала альбом, сказав, что теперь я буду хранить его. Ее глаза были красными, а лицо бледным. Я догадалась, что всю прошлую ночь она провела, смотря на фотографии из своего прошлого. Но если с альбомом она рассталась почти легко, то когда ее пальцы принялись отстегивать брошку от платья, они дрожали. Я уговаривала ее не делать этого, оставить себе хоть какое-то напоминание о той любви. А она положила мне в ладонь брошь и улыбнулась, говоря, что все самые сокровенные воспоминания она хранит в своей памяти. И чтобы помнить, ей не нужен ни альбом, ни брошь. Потому что ее Бальтазар всегда будет рядом с ней.

Мы с Энтони грустно вздохнули, листая страницы в альбоме, смотря на свою прабабушку, которая была первой представительницей нашей семьи, что была связана с вампирами. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что теперь ее внук – владыка вампиров, а его дети не совсем люди?

- Кстати, - Молли поднялась и подошла к комоду, открыв маленький ящик в нем. Она вернулась к нам и положила в мою ладонь брошь бабушки Оливии. – Держи, теперь она принадлежит тебе. Думаю, Оливия была бы не против.

Когда я уже лежала в своей постели, в моем мозгу то и дело проносились картинки из прошлого моей прабабушки. Наверное, это была самая красивая история любви после романа моих родителей. Я вздохнула, поворачиваясь на бок и накрываясь одеялом с головой.

«Как бы и мне хотелось найти такую же любовь».