2024-4-26

12

0

0

Баниико панически не хотела возвращаться в Гнездо, а тем более – в медпункт, с которым не было связано ничего хорошего. Уже несколько часов она лежала одна на жёсткой больничной кровати, разглядывая низкий бетонный потолок медпункта, и боялась, что Каллены, найдя свою Несси, о чужой полукровке больше не вспомнят. Розали обещала вскоре вернуться, но время шло, а Баниико по-прежнему оставалась одна, всё меньше и меньше надеясь на чудо.

В другое время она посчитала бы за честь возможность «отдохнуть» в этой «королевской» палате – маленькой комнатке, в которой помещалась высокая больничная кровать и металлический столик на колёсах. Обычно здесь восстанавливались раненные разведчицы или пострадавшие «старшие». Для полукровок попроще, таких, как Баниико, в медпункте имелось две общих палаты, разгороженных внутри бамбуковыми ширмами. Именно там разрешалось провести несколько часов тем, кто пострадал во время питания или работы. Вот в одной из этих палат довелось побывать несколько раз и ей.
А в «люкс» помещали ещё и тех, кому удавалось выжить во время наказания. Баниико вздрогнула, вспомнив об этом, и одноместная палата показалась захлопнувшейся ловушкой. Она была предательницей. Отступницей. Таких не прощают. И если Каллены бросили её, наказания ей не избежать. Тем более что количество минусов в её матрикуле и без того уже давно достигло критической отметки.

Баниико соскользнула кровати и осторожно приоткрыла дверь своей «королевской» палаты, за которой находился кабинет Мэрион. Девушка надеялась, что найдет там кого-нибудь из Калленов. Пусть они лучше отругают ее, только не оставляют больше одну!
Но кабинет врача был пуст, а из внутреннего коридора слышались стоны и тихие голоса обитателей одной из общих палат. Встречаться с «сёстрами» Баниико хотела сейчас меньше всего, но любопытство и страх одиночества оказались сильнее, она чуть-чуть приоткрыла двери и с облегчением обнаружила за ними доктора Каллена и Розали, склонившихся над окровавленной полукровкой. Над другими кроватями тут и там так же склонились девушки в заляпанных кровью синих комбинезонах. Удивившись такому количеству раненых и немного успокоившись, что её все-таки не бросили, а просто заняты, Баниико тихо прикрыла двери и замерла. Возвращаться в «королевскую» одиночку не хотелось, слишком тяжёлые мысли она теперь навевала. К тому же, возможно, где-то могла понадобиться её помощь.

Баниико повернула в другую сторону – туда, где была вторая общая палата. Сердце девушки сжалось от предчувствия беды. Каким-то внутренним необъяснимым чувством она уже знала, кого там увидит. Не помня себя от страха, Баниико распахнула широкие двери и зажала себе рот, чтобы не закричать…

…Только сегодня на рассвете этот веселый могучий парень принес ей воды в грубой глиняной посудине. Стоило лишь соприкоснуться их рукам, как всё в жизни Баниико изменилось раз и навсегда: как будто впервые начало биться её сердце, как будто глаза впервые увидели солнце. Весь мир, вся жизнь сосредоточились для неё в этом удивительном полуволке-получеловеке…
Теперь она с трудом узнавала Сета в мертвенно-бледном гиганте, неподвижно лежавшем на высокой больничной кровати с какой-то ужасной трубкой в руке. Глядя на его бесцветные пересохшие губы, на синяки под ввалившимися глазами, слушая мерные звуки падения капель, Баниико вдруг остро почувствовала, как вместе с Сетом уходит её собственная жизнь, вытекает, капля за каплей.

Слабый протяжный стон оборотня заставил её вздрогнуть. Ничего не видя от горячих слёз, Баниико потянулась к Сету, осторожно прикоснулась ко впалым щекам раненого и тихо-тихо зашептала на своем родном языке: «Свет мой, жизнь моя, останься со мной»…
Она снова и снова повторяла свою бесхитростную молитву, одной только силой своей едва проснувшейся любви пытаясь оспорить у смерти лучшее из того, что ей довелось узнать за её короткую жизнь.

Стоны стихли. На бледном лице Сета застыло выражение отрешённого умиротворения.

- Сет? Сет?! – услышала Баниико позади себя слабый отчаянный крик и удивленно оглянулась. Потом осторожно заглянула за бамбуковую ширму и ахнула, увидев лежащую на животе голую Леа. Её обожжённую спину прикрывали только пропитанные чем-то маслянистым салфетки.

- Ты тоже здесь? – спросила Баниико, подходя ближе и торопливо вытирая слёзы.

- Как видишь, - ответила волчица на языке мурато и бессильно уронила голову.

- Тебе… очень больно? – участливо спросила Баниико, отодвигая с лица своей новой подруги непослушную прядь и стараясь не смотреть на просвечивающие через салфетки ожоги. Ласково, почти по-матерински она погладила короткие волосы волчицы. Та с удивлением почувствовала, как боль постепенно отпускает горящую спину, и с облегчением вздохнула:
- Не так, как Сету, конечно. Как он? Очень… плохо?..

Баниико закрыла глаза: врать она не умела, а правду сказать не могла.

- Послушай, - горячо зашептала Леа, делая безуспешную попытку приподняться, чтобы видеть лицо подруги. – Мне нужно кое-что объяснить тебе… Вчера, перед штурмом… Я так жалею теперь… Он даже не простился с тобой по-человечески… - сбивчиво бормотала она, не находя правильных и понятных слов.

- О чём ты? – спросила Баниико, продолжая, как ребёнка, гладить расстроенную волчицу по голове.

- Это я виновата… Я запретила ему… дружить с тобой, - на одном дыхании выпалила Леа.

- Почему?.. – удивлённо спросила полукровка и тут же отдернула руки и попятилась назад, низко опустив голову. – Ну конечно… Я же низшая… Я понимаю…

Утихшая было боль внезапно прокатилась волной по обожжённой спине волчицы, но чувство вины жгло её изнутри гораздо сильнее.

- Нет! Всё совсем наоборот, - горячо запротестовала Леа. – Ты очень хорошая. Даже слишком. Тебя невозможно не полюбить! Но…
Леа замолчала, мучительно подбирая слова. Баниико ждала, нервно кусая губы от тяжелого предчувствия.

- …Но Сету нельзя влюбляться в тебя. И тебе в него тоже, - закончила Леа и обессиленно уткнулась лицом в низкую подушку.

- Почему? – Баниико едва-едва сдерживала подступившие слёзы.

- Это очень трудно объяснить человеку, не знакомому с нашими легендами, - не поднимая головы, проговорила Леа.

- Объясни. Я постараюсь понять, - вздохнула Баниико.

- Знаешь, как квилетские оборотни находят свою пару? – начала Леа. – Когда оборотень встречает свою единственную, всё остальное перестает иметь для него значение. Она одна заменяет ему целый мир. Понимаешь?

Если бы Леа подняла голову, то удивилась бы тому, какая счастливая улыбка расцвела на лице её подруги.

- Понимаю, - прошептала в ответ Баниико.

- Ты думаешь, почему мы все здесь? – вдруг спросила Леа, выглянув из-под упавшей на глаза челки.

- Высокородные похитили вашу низ… Несси, - ответила полукровка.

- Да, поэтому. Но не только. Джейкоб, наш вожак, запечатлён на неё. Теперь ему не будет покоя, пока он не вернёт свою единственную. Даже собственная жизнь для него больше не имеет значения…

Баниико удивлённо оглянулась на полускрытую ширмой низкую кушетку, на которой спал сейчас бледный вожак этой удивительной стаи.
- Почему же он не идёт за ней? – удивилась Баниико, почти не узнавая сурового волка в спящем мужчине.

- Он бы пошёл, но пока не может. Он отдал свою кровь моему брату, - прошептала Леа.

Баниико бросила благодарный взгляд на спящего оборотня, которого обычно побаивалась.

- Теперь ты понимаешь, что такое запечатление? – спросила Леа.

- Понимаю, - ответила полукровка и снова улыбнулась. – И что же в этом плохого?

- Ни для оборотня, ни для его единственной нет ничего плохого. А вот для той, кого оборотень любил раньше…

Улыбка Баниико померкла. Она догадалась быстрее, чем Леа закончила:
- Сет не запечатлён на тебя. Он не сможет остаться с тобой, Баниико. Не сможет сопротивляться силе запечатления, когда придет его время. Как бы он этого ни хотел – не сможет. Поверь, я знаю, о чём говорю. Я сама когда-то любила оборотня.

Даже стоны Сета не нарушали звенящей от напряжения тишины.

- Теперь понимаешь? – спросила Леа, чтобы её нарушить.

- Мне всё равно, - тихо, но твёрдо ответила полукровка.

Леа, удивившись, подняла голову и зашипела от боли.
- Как же так?! Ведь он разобьёт твою жизнь!

- Ну и что? Без него у меня совсем не было бы жизни, - грустно улыбнулась Баниико.

Она придвинула к кровати Сета свободную койку, свернулась на ней клубочком и со вздохом облегчения переплела свои пальцы с холодными пальцами огромного оборотня.
Буквально физически девушка почувствовала, как боль покидает его израненное тело, а теплые волны покоя окутывают его душу невидимым мягким коконом. Защищая. Оберегая. Воскрешая.

У неё теперь было всё, в чем она нуждалась. Всё, ради чего ей стоило жить.

…А за бамбуковой ширмой, уткнувшись в намокшую подушку, бесшумно глотала рыдания одинокая волчица.


- Чёрт! – Миика не скрывала досады. – И что теперь делать? Кто знал, что эта ненормальная спрыгнет за твоим братцем в самую круговерть?

Уалемо молча смотрел на рассерженную девушку. Его глаза быстро наполнялись слезами. Он не знал, что ей ответить, и чувствовал себя одиноким и никому не нужным. Впрочем, Миика и не нуждалась в ответе, особенно от этого несмышлёныша. Она досадовала на всё: на Майяли, пославшую её в каньон, на не ко времени разрушившийся завал, на себя – за то, что не умеет плавать. Но кто же знал, что этот безобидный ручеёк таит в себе смертельную угрозу?

Уалемо уже тихонько всхлипывал. Миика грозно сдвинула брови:
- Слышишь, ты, малявка! Если немедленно не заткнёшься, то, клянусь Владыкой Земли Нгенемапуном, я сброшу тебя в эту реку, и она унесёт тебя к чудовищам, в Нагмапу!

Мальчик испуганно заморгал.
- Но мама говорила, что есть только добрый Бог на небе, а Нгенемапун и царство Нагмапу – это выдумки неграмотных индейцев.

- Вот сам и посмотришь, выдумки или нет, - угрожающе прошипела Миика, и Уалемо, съёжившись, кивнул. – Так-то лучше, - удовлетворённо сказала девушка. – А теперь пошли. Неплохо бы добраться к убежищу до темноты.

Она провела мальчика через узкую извилистую щель между скалами, и через минуту они уже оказались в залитой солнцем долине. Миика крепко держала ребёнка за руку, но мысли её были далеко.

Эти двое, конечно же, погибли или вот-вот погибнут – им не уплыть от большой воды, а каньон заканчивается подземным водопадом. Не Нагмапу, конечно, в эти сказки она не больно-то верит… но наверняка ничем не лучше. Майяли её по голове за такой промах не погладит. Не посмотрит ни на какие объективные трудности, ни на какую стихию… Для неё важно лишь то, что теперь у них не будет возможности нажать на Калленов. И вмиг забудется дружба с пелёнок. Что она там говорила о новой системе штрафов и поощрений? Минусы и плюсы сохранятся, как же, «не следует ломать привычное мироустройство», но за сто минусов будет полагаться не наказание, а отправка непокорной, лживой или ленивой сестры в Вольтерру.

Миика поёжилась. Судя по постоянной убыли в итальянской группе, участь штрафников будет незавидной, но с Майяли разве поспоришь? Это на вид она тихая, но Миика уже имела возможность убедиться в твёрдости характера сестры. А такого слова, как «снисхождение», она и вообще, похоже, не знает – ни на одном из семи языков, которыми свободно владеет. «От паршивых овец необходимо избавляться», - и точка. Вот «необходимо» - любимое слово этой несгибаемой тихони.

Так. А что она, собственно, запаниковала раньше времени? Это ведь ей, Миике, известно, что случилось, для всех же остальных пока всё в порядке. Амару вернулся и доложил, что побег удался, Майяли под обещание вернуть дочурку выжмет из Калленов всё что угодно, и даже когда выяснится, что произошёл несчастный случай, эти безнадёжно устаревшие со всем их благородством «желтоглазые» уже вряд ли возьмут назад свои обещания. Да к тому же будут убиты горем…

Главное – всё преподнести как нужно. И здесь должен помочь этот сопляк Уалемо. Драгоценный «принц крови», который при правильном воспитании уже лет через пять начнёт обеспечивать постоянный приток полукровок, и все будут довольны – главным образом, Вольтури, у которых не будет оснований вмешиваться в жизнь Гнезда.

В любом случае этот «принц» был свидетелем и должен подтвердить, что ни малейшей вины Миики в этом не было. А если вдруг в нужный момент смотрел не в ту сторону, тоже не страшно: мальчишка не производит впечатления упрямца, в этом он совершенно не похож на старшего брата. Вполне можно внушить ему, что именно он видел, - и как миленький расскажет Калленам и Майяли то, чему научит его Миика.

А как красиво было задумано! Одним ударом убить двух зайцев: во-первых, спрятать ценных заложников туда, где их не смогут отыскать даже Каллены… во всяком случае, далеко не сразу, даже если упрутся и не примут условий Майяли, и во-вторых, оставить эту парочку строптивых влюблённых наедине, где всё, что от них требуется, могло бы произойти как бы по их собственной воле… просто по законам природы.

И даже большая вода, этот незапланированный прорыв реки, не только не испортила бы игру заговорщиц, но, наоборот, помогла бы скрыть следы. Никто не нашёл бы расселину, через которую они выбрались из каньона, вход в неё вообще, скорее всего, окажется под водой. Калленам волей-неволей пришлось бы согласиться на все их условия. И Повелитель был бы доволен – задуманный им эксперимент успешно завершился бы появлением на свет первого ребёнка от пары полукровок. Теперь же он, разумеется, будет рвать и метать… а гнева Повелителя боится даже Господин.

Занятая своими мыслями Миика чуть не пропустила приметную скалу – чуть ниже других, характерного красноватого оттенка. Под скалой, в камнях, был тайник, который они с Тари устроили ещё в прошлом году – сестра вынашивала мысль о побеге со своим вампиром и при каждой возможности понемногу пополняла припасы: верёвки, крючья, карабины – в общем, альпинистское снаряжение… и не только. Если бы узнал Господин… Девушка вздрогнула и поудобнее перехватила руку молча бегущего рядом с ней Уалемо.

Конечно, сейчас здесь должна была находиться именно Тари. Но даже Майяли не смогла заставить её расстаться с Амару, а отправить их обоих было бы слишком расточительно – заговорщиков и так мало, ни в коем случае нельзя было посылать на казавшееся достаточно простым задание единственного среди них вампира. Поэтому Тари дала Миике все нужные инструкции… однако даже самая тщательная теоретическая подготовка не заменит практики. Ну, не боги горшки обжигают. Тем более не боги карабкаются по скалам. Полукровкам это тоже вполне по силам, даже если скалы выглядят так устрашающе.

Было, правда, у Миики одно подозрение. Уж очень сблизились за последние сутки-двое Тари и Ренесми, и сестра начала как-то нехорошо задумываться. Не была ли вся эта любовная чепуха насчёт нежелания расставаться с Амару просто предлогом, чтобы не участвовать в этом, что ни говори, не самом честном обходном манёвре? Может быть, Тари просто опасалась, что не сможет поглядеть в глаза этой рыжей «белоснежке», когда всё выяснится? Да, что ни говори, любовь делает полукровку слабой… даже любовь к высокородному сеньору.

Больше размышлять было некогда, и Миика, отбросив пустые сомнения, занялась делом: отвалила закрывавший тайник огромный камень и извлекла оттуда всё, что нужно было для подъёма на казавшуюся неприступной скалу. Одежду, деньги и фальшивые документы оставила на месте – возможно, ещё пригодятся, если влюблённая парочка надумает бежать и из-под власти Майяли.

Девушка деловито разобрала верёвки, надела на Уалемо альпинистскую «беседку» и, пристегнув к ней карабином длинный репшнур, второй его конец надёжно закрепила на своей обвязке. Прикинув, до какой высоты она сможет добраться без всяких приспособлений, Миика смотала в бухту ненужную пока часть, нацепила её на плечо, на всякий случай вознесла молитву всем почитаемым в народе мурато божествам и с разбегу поднялась метров на пятьдесят вверх. Ещё столько же удалось довольно быстро пройти, пользуясь крошечными зацепками для рук и ног. Поэтому необходимость бить крючья возникла, только когда до вершины скалы оставалось всего метров тридцать-сорок, но против полукровки теперь был закон всемирного притяжения – скала опасно нависала над ней, образуя «отрицательный угол», и одолеть этот участок без самостраховки было бы не под силу даже вампиру.

Миике пришлось изрядно попыхтеть, выбираясь на вершину. Лишь там она смогла наконец вздохнуть с облегчением, подставив лицо лёгкому предзакатному ветерку. Пожалев о том, что даже со скалы невозможно увидеть, что делается сейчас в Гнезде, и мысленно пожелав удачи и сёстрам, и себе, полукровка проверила надёжность последнего из крючьев и подёргала за почти полностью размотанную уже верёвку. Через пару секунд она ощутила ответное робкое подрагивание шнура – Уалемо был готов к подъёму.

Втянуть его на скалу оказалось даже проще, чем предполагала Миика. В мальчике было не больше двадцати пяти килограммов, и подъём такого груза не представлял ни малейших затруднений для сильной полукровки. Поэтому она, стараясь не замечать испуганных криков малыша, быстро выбирала верёвку, пока не сумела дотянуться до обвязки Уалемо рукой. Выдернув его на вершину, Миика скомандовала ребёнку успокоиться, и тот замер, ещё в шоке от пережитого. Ей стало даже немного жаль маленького полукровку, по щекам которого текли теперь безмолвные взрослые слёзы – ведь ей он тоже в какой-то степени приходился братом.

- Ладно, не реви, - снисходительно сказала она, аккуратно сматывая и пряча под камень верёвки, скальный молоток и прочее снаряжение. Спуск на другую сторону этой устрашающей горной гряды не представлял большой сложности. – Залезай, что ли, на спину, а то мы так никогда не доберёмся до места.

Уалемо послушно вытер слёзы рукавом, забрался на подставленную девушкой спину и старательно уцепился за её плечи.

- Вот так и сиди, - одобрила Миика и, чутко поведя носом, добавила: – Если будешь хорошим мальчиком, то скоро окажемся на месте, и дождь застанет нас уже под крышей.

Местечко и правда было райским. Кто и когда выстроил в укромном уголке леса возле родника эту хижину, ни Миика, ни даже нашедшая это убежище первой Тари понятия не имели. Не знали они и о том, куда подевались хозяева этого обветшалого домика. Хотя догадаться было можно – после череды землетрясений сюда стало очень сложно попасть, девушки сами только чудом сумели в первый раз спуститься к замеченному ими с вершины утёса жилищу, а выбраться отсюда в населённые районы, не зная точно, где находится единственное доступное для подъёма на скалы место, было и вовсе невозможно. Эта крошечная долина оказалась отрезанной от внешнего мира, а люди, насколько знала Миика, тяготели к общению. Впрочем, она не совсем человек, но жить здесь в одиночестве тоже, пожалуй, не согласилась бы.

Приводя в порядок провалившуюся крышу, девушки, конечно, даже не предполагали, для чего им может понадобиться эта хижина, зато бывавшая здесь с ними Майяли, понимая, что штурм неизбежен, не колебалась ни секунды. Пленников необходимо было перевести в недосягаемое для Калленов место. Труднее всего было уговорить их бежать. Для этого понадобилась сложная система дезинформации, которая могла родиться только в голове у Майяли – не зря же ей принадлежала и идея всей операции по захвату власти в Гнезде. Даже зная, что ей назначено наказание, эта хилая на вид девчонка со стальной волей продолжала разрабатывать свой план. И вернулась к нему, как только пришла в себя после экзекуции, во время которой так кстати грохнулась в обморок эта рыжая неженка.

- Всё, слезай, - скомандовала Миика, останавливаясь у подножия горы. Дальше пойдёшь сам. И быстро, а то видишь, какая туча на горизонте. Можешь мне поверить, ливень будет нешуточный.


Тусклые лампы, забранные массивными решетками, нервно моргали. В их дрожащем свете Джейкоб попытался осмотреться. В глазах двоилось, в ушах стоял тихий навязчивый звон. Твердая поверхность неприятно холодила спину.

«Морг, что ли?» - вяло подумал он.

Ничего не болело. Только правая рука была жестко пристегнута широкими кожаными ремнями к кушетке, на которой он лежал, и от сгиба локтя куда-то вверх уходила трубка с прозрачной жидкостью. Блэк свободной рукой почти автоматически ощупал свое тело под тонкой больничной рубашкой.
Живой. Целый. Тогда почему здесь? Когда надо – туда, на запад… Скорее!
Он рывком вырвал иглу вместе с трубкой и попытался сесть. Жесткая фиксация руки не позволила подняться, голова закружилась, и он с грохотом рухнул обратно на кушетку. И тут же вздрогнул от осторожного теплого прикосновения.

- Тише, - прошептал кто-то по-испански.

- Ты кто? – дернулся Блэк.

- Это я, Баниико, сеньор, - залепетала девушка, которая обычно робела перед вечно хмурым вожаком оборотней. - Надо лежать, доктор будет ругать.

Разобрав в потоке чужой речи только два слова «Баниико» и «доктор», Блэк снова приподнялся, оглядываясь:
- Где Сет?

И, как будто отвечая на его вопрос, где-то неподалеку раздался сдавленный стон.

Баниико бесшумной тенью метнулась на звуки, тихо и мелодично заворковала на незнакомом языке.

Расстегнув непослушными пальцами застежки ремней, Джейкоб освободил руку и соскочил с кушетки… То есть подумал, что соскочил. А на самом деле, едва не опрокинув кушетку, безвольно рухнул на бетонный пол.

- Чего ты буянишь, Блэк? – раздался слабый голос Леа из-за бамбуковой ширмы.

- Ли? – обрадовался Джейкоб и, поднявшись, сделал в её направлении несколько неуверенных шагов. В голове шумело так, что он не слышал грохота падающих на его пути предметов.

- Ли, сестрёнка, ты жива? – ему казалось, что он кричит от радости, но получился полушёпот, полувыдох. – Как ты?

Скользнув взглядом по обожжённой спине своей боевой подруги, прикрытой только маслянистыми салфетками, Джейкоб без сил опустился на пол около высокой кровати и смотрел теперь в глаза Леа снизу вверх.

- Как камбала, - ответила она, попытавшись улыбнуться. – Подгорела с одной стороны.

- А Сет? Как он?

- Хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем могло быть, - тихо сказала Леа. – Спасибо тебе, Джейк.

Джейкоб горько усмехнулся: вот такой он хреновый альфа, не смог уберечь свою маленькую стаю.
- Прости, Ли, - шепнул он сквозь ком в горле.

- Брось, Блэк, - смутилась Леа. – И вообще, хватит пялиться на мой обугленный зад, иди под свою капельницу.

Джейкоб сделал вид, что оценил её шутку, изобразив уголком рта улыбку, рывком поднялся, опираясь на кровать, и, потеряв равновесие, повалился прямо в ледяные объятия Каллена-младшего.

- Что ты творишь, Блэк? – строго спросил Эдвард, легко, как ребенка, укладывая ослабевшего волка на кушетку.

- Нашли? – только и смог выдохнуть тот сквозь звон в ушах.

Эдвард молчал, кусая губы.

- Ясно, - сквозь зубы сказал Джейкоб, делая попытку встать.

- Пожалуйста, Джейк, - тихо прошептал Каллен и добавил: – Ты нужен нам. Пожалуйста, не дури.

Джейкоб безропотно опустился навзничь на кушетку и дал себя пристегнуть:
- Коли. Всё, что есть, коли, чтобы к утру я был в форме.

Эдвард переустановил капельницу, надломил ампулу и набрал в шприц лекарство.

- Стимуляторы? – с надеждой спросил Блэк заплетающимся языком.

- Угу, - неопределенно промычал Эдвард, выпуская успокоительное в клапан капельницы.

Джейк опустил тяжёлые веки и забылся.


- Где она? Где?! – в голосе вампира смешались гнев и отчаяние, и Иори невольно всхлипнула. Пальцы его тут же разжались. Отпустив плечи девушки, он обеими руками вцепился в свою бронзовую шевелюру.

- Эдвард! – встревоженно позвала его Белла, на секунду прервав перевязку. – Не пугай девочку. Если она что-то знает о нашей Несси, то обязательно расскажет, - и она умоляюще взглянула на Иори.

- Она знает очень мало, - внезапно подала голос Мэрион, только что отошедшая от очередной раненой. – Но, возможно, смогу помочь я?

Эдвард уже вслушивался в мысли женщины, глядя на неё с недоверчивой надеждой.

- Пожалуйста, расскажите всё, что вам известно, - попросила Белла, стремительными, но осторожными движениями заканчивая перевязку.

- Главное я уже услышал, - Эдвард нахмурился. – Вы заодно с заговорщицами?

- Скорее, просто немного в курсе их дел, - грустно улыбнулась Мэрион. – Девочек не слишком интересовало моё мнение, но они доверяли мне, знали, что я не донесу… После того как Майяли в результате экзекуции попала ко мне в медпункт, они волей-неволей совещались в её палате или даже прямо у меня в приёмной – особенно когда дежурил Ноо. Этому разгильдяю лень даже взглянуть на монитор, не то что прислушаться к голосам в наушнике, да ещё если разговор ведётся на незнакомом языке. А я освоила основы местных наречий ещё до того, как попала сюда – когда готовилась принять участие в программе «Врачи без границ». Кечуа, мурато, мапуче… В общем, свободно общалась с большинством здешних девушек.

- Это понятно, - нетерпеливо сказал Эдвард. – Но меня интересует, кто входил в число заговорщиц и где их можно найти. Похоже, только они знают, где наша Несси.

- Судя по тому, что здесь нет ни одной девочки из младшего отряда, Майяли и остальных нужно искать именно в бараке младших. Иори может вас проводить.

В одно мгновение Эдвард переместился к двери, молча ожидая, когда его догонит всё ещё не совсем пришедшая в себя зеленоглазая полукровка.

- Пойдёмте, - тихо сказала Иори, проходя мимо него. И добавила, робко подняв глаза: - Я знаю, вы её отец. Мы с Несси были напарницами, вместе работали. А ещё… она показывала мне свои «картинки».

- Новый дар? Как странно… – недоумённо повторил вслух её мысли Эдвард. Потом лицо его прояснилось: - Понял. Скорее, новая грань её врождённого таланта.

- Несси сильная… - совсем тихо сказала Иори. – И смелая. Но здесь бы она не выжила, здесь таким не место.

Эдвард молча кивнул, прислушиваясь. Вряд ли он смог бы сказать что-то связное, настолько тронули его бесхитростные и чистые мысли полукровки. Вторая Баниико, чудом уцелевшая в этом аду. Может быть, здесь больше таких девочек, чем можно было себе представить? Но в таком случае тем более нельзя бросить их на произвол судьбы.
Тем временем они дошли до барака, расположенного в самой южной части Гнезда. Окна и двери были наглухо закрыты, из длинного приземистого дома не доносилось ни звука, кроме осторожного дыхания и быстрого биения трёх десятков сердец. Но Эдварду звуки только мешали, он вслушивался в мысли. И то, что он слышал, убеждало: они здесь. Настоящие заговорщицы, а не бутафорские, как Нуна, которая, явно сама не знала, что вводит союзников в заблуждение.

Кивком поблагодарив Иори, он легко стукнул в дверь.
- Майяли, откройте, пожалуйста. Я хочу поговорить.

За дверью раздались быстрые шаги. На пороге стояла коренастая полукровка в синей униформе.

- Я хотел бы поговорить с Майяли, - всё так же вежливо повторил Эдвард. – Насколько я понимаю, именно она возглавляет группу заговорщиц.

- Небольшая проверка, - ухмыльнулась полукровка. Тут же у неё за спиной возникла стройная бледная девушка с тёмными кругами вокруг глаз. Она была в такой же униформе, только ещё более насыщенного синего цвета.

- Я Майяли. Здравствуйте, мистер Каллен, - полукровка говорила по-английски с едва уловимым акцентом.

- Здравствуйте, - хмуро ответил Эдвард. – Мне кажется, вы должны нам кое-что объяснить.

- С удовольствием, - сухо отозвалась Майяли. – Но вначале мне необходимо закончить дела.

Обернувшись к стоявшей за ней невысокой полукровке, она распорядилась:
- Наведайся в столовую, узнай, что с обедом. Если нужно, вскрой кладовую и накорми девочек. Из барака пусть пока не выходят. А я в генераторную. Не нравится мне, что от Тари и Амару нет никаких известий, - и кивнула Эдварду: - Пойдёмте, это недалеко.

Майяли направилась к небольшому деревянному строению, расположенному возле самого забора. Эдвард последовал за ней.

- Так это вы?.. – озадаченно начал он.

- Поддерживали работу лифта? Да, мы. Точнее, Амару и Тари. У них было задание никого не подпускать к аварийным генераторам и обеспечить их бесперебойную работу. Судя по всему, они справились.

- За это большое спасибо! – искренне сказал Эдвард, представив себе, что было бы, если бы электричество окончательно отключилось.

- Не стоит благодарности, - с плохо скрываемым сарказмом ответила Майяли. И тут же, принюхавшись, перешла на бег. Эдвард побежал за ней, легко обогнав.

Дверь домика была полуоторвана и висела на одной петле. Изнутри доносилось приглушённое бормотание. У самого входа в помещение валялся обезглавленный вампир, скребя окровавленными пальцами бетонный пол. Один из генераторов был сильно помят, но всё же работал, а рядом с ним валялись останки ещё одного вампира. Остро пахло кровью.

Оттеснив Эдварда, Майяли кинулась в дальний угол генераторной.

- Тари! – услышал он её болезненный вскрик. И мужской голос, предупредивший:
- Не трогай, я держу! Лучше переключи на третье хранилище…

Каллен быстро прошёл мимо оглушительно трещащих генераторов и увидел их: в углу под окном полулежала с закрытыми глазами бледная как смерть полукровка в пропитанной кровью синей униформе. А над ней, придерживая её голову и зажимая повреждённую артерию, нависал смуглый вампир с длинными прямыми иссиня-чёрными волосами, даже не обернувшийся при приближении чужака. В его горестных мыслях, полных нежности и страха за подругу, не нашлось места тревоге за себя.

- Укус? – тихо спросил Эдвард по-испански, пытаясь оценить масштаб беды.

- Нет, слава Создателю! – всё так же, не оглядываясь, ответил вампир. – Когтями достал, пока я был… занят с его напарником.

- Нельзя её здесь оставлять, - озабоченно сказала вернувшаяся от пульта Майяли. – Даже если привести Мэрион, ей тут не развернуться.

- Знаю, - вздохнул вампир. – Но Тари больно… она стонет, когда я пытаюсь её приподнять. Видимо, ещё и переломы.

- Отнесём в медпункт, - Эдвард уже срывал дверь с оставшейся петли, чтобы использовать вместо щита. – За кого вы меня принимаете? – рявкнул он в ответ на обескураженные мысли полукровки. – Нет, мне не всё равно. Вижу, плохо вы за нами следили. Кладём, - снова обратился он к вампиру.

Через несколько секунд Каллен нёс по раскалённому послеполуденным солнцем двору к бункеру импровизированный щит, на котором лежала тихо постанывающая в забытьи Тари. Амару, неудобно наклонившись, продолжал зажимать рану на шее полукровки. Майяли, растеряв всю свою значительность, бежала следом.

На состоявшемся после захвата Гнезда коротком «военном совете» Каллены договорились, что в случае прекращения подачи электроэнергии нужно просто выломать кабину, чтобы вампиры могли подниматься и спускаться прямо по шахте. Поэтому возле лифта неотлучно дежурил Эммет. Но пока перебоев с электричеством не было, и Эдвард, кивнув брату, внёс в кабину раненную полукровку. Амару и Майяли вошли вместе с ним.

В медпункте было многолюдно. В одной из палат разместили оборотней. Как-то само собой вышло, что в качестве сиделки там обосновалась Баниико, ни на секунду не отходившая от Сета и его сестры. Ещё одну палату выделили для полукровок, нуждающихся в серьезной медицинской помощи, там сейчас как раз хлопотал Карлайл. Увидев через открытую дверь сына с раненной девушкой на руках, он тут же вышел в приёмную.

- Что здесь? – деловито спросил Каллен-старший Эдварда, который уже осторожно опустил раненую на кушетку.

- Почти полный разрыв левой общей сонной артерии, множественные ушибы, возможно, переломы… - перечислил Эдвард. – Точнее не могу сказать, она без сознания.

- Спасите её, доктор, - почти простонал Амару.

- Сделаем всё, что сможем, - в голосе врача послышались профессиональные успокаивающие интонации. Карлайл быстро готовил инструменты. Прочитав мысли отца, Эдвард повернулся к Майяли:
- Понадобится кровь… много крови. Нужны доноры, и быстро.

- Понятно, - полукровка кивнула и мгновенно исчезла в коридоре.

Каллен-старший быстро наложил зажимы и стремительными движениями уже зашивал артерию. Лицо его было сосредоточенным, но не хмурым – Эдвард прекрасно понял бы, в чём дело, даже если бы не слышал мыслей отца. Эсме. Живая и невредимая Эсме, которая только что, убедившись, что жизнь Леа вне опасности, ушла помогать Мэрион и Белле в лазарете для легко раненных полукровок.

- Как только перельём кровь, должна начаться регенерация, - сказал Карлайл – больше для Амару, чем для и так слышавшего его мысли сына. – А пока лучше её не трогать.

- Я побуду с ней? - просительно сказал немного пришедший в себя Амару.

- Да, конечно, - рассеянно ответил врач, поворачиваясь к Эдварду. – Ты узнал?.. – спросил он тихо, договаривая мысленно остальное: - …что-нибудь о Несси.

- Пока немного, но кое-какие следы удалось обнаружить. Когда вернётся эта девушка, станет ясным и остальное. Кстати, отец, Тари и Амару – это те, кто во время боя обеспечивал подачу электроэнергии. Благодаря им мы не оказались запертыми в бункере.

- Спасибо! – с чувством поблагодарил Амару Карлайл.

- Не за что, - смущённо пробормотал тот, а Эдвард, уловив что-то в его мыслях, настороженно взглянул на смуглого вампира.

- Может быть, расскажешь подробнее?

- Спросите Майяли, - уклонился тот от ответа, однако, не имея навыка маскировки мыслей, хоть и скупо, но всё-таки выдал нужную информацию: какая-то Синора, подземный ход, каньон, ведущий на север…


Когда Блэк проснулся в следующий раз, в голове почти не звенело, но даже лёжа он чувствовал тяжесть и апатию. Белла меняла ему капельницу. Лицо её уже не было таким неживым, как на берегу перед штурмом.

- Есть какие-нибудь новости? – спросил Джейкоб, внимательно вглядываясь в её глаза, которые и теперь говорили гораздо больше, чем ей хотелось бы. То, что хороших вестей нет, он понял ещё до того, как она ответила:

- Есть. Удалось найти мятежниц. Они пока не выдвинули официальных требований, но кое-что Эдварду удалось узнать и так. Несси и Науэля с братом вывели обманом за территорию Гнезда и спрятали где-то на севере.

- Я так и знал… - начал было Джейкоб, но осекся, прислушиваясь к своему внутреннему «зову». Здесь, под землей, в бетонном бункере, после такой кровопотери и лекарств было непросто сориентироваться, но ошибиться он не мог.

- Врут, - жёстко сказал Блэк. - Не на севере. Больше не на севере. Я должен идти за ней, Беллз. Только я смогу… Сделай что-нибудь, выведи меня отсюда, пока не стало поздно.

- Джейк, - всхлипнула Белла и погладила его по щеке своей прохладной рукой. – Ну куда ты сейчас? Ещё хотя бы сутки…

- Ты же понимаешь, что этих суток у нас может не быть? – спросил он напрямик. Они никогда не морочили друг другу голову недомолвками и ложными надеждами.

Белла поникла:
- Но, возможно, переговоры…

- Мне-то можешь не врать, Беллз. Ты же медик, найди для меня эти чёртовы стимуляторы! Должен быть способ!

- Способ есть, Джейк. Кровь полукровок. Естественный, мощный стимулятор. Мы уже убедились. Но сейчас система занята – там Сет. Как только освободится…- тихо и горячо зашептала она, но тут же оговорилась, вспомнив, как час назад они боролись за жизнь Тари: - Если только ценой вопроса не будет чья-то жизнь…

- Понятно, - стиснул зубы Джейкоб и сменил тему: - Как Сет?

- Состояние стабилизировалось. Благодаря твоей крови яд нейтрализован. Но у него тяжёлый период – идёт восстановление костной ткани. И, конечно, последствия острой кровопотери ещё дают себя знать. Кстати, наша маленькая Баниико оказалась отличным обезболивающим. Если бы не она, и Сету, и Леа пришлось бы туго: у здешнего врача запас лекарств был не так уж велик, а у нас их было и того меньше.

Белла настроила капельницу и собралась уходить, но Блэк окликнул её уже от двери:
- Беллз, не колите мне больше эту дрянь. Успокоительные. Я после них совсем дурной. Обещаю: буду паинькой. Только реши там побыстрее что-нибудь с кровью, ладно?

Дверь за Беллой закрылась, Джейкоб откинулся на приподнятое изголовье кушетки и приготовился к долгому ожиданию. Но ждать пришлось меньше, чем он рассчитывал. Двери в палату открылись, и внутрь бесшумно проскользнула Баниико, прижимая к груди свёрток с одеждой, которую носили местные вампиры.

- Я всё слышать, - прошептала она на ломаном английском. – Я понимать.

Баниико бросила одежду и маленький прозрачный пакетик на кушетку к Джейку и воровато оглянулась по сторонам. Затем схватилась за одну из пустующих кроватей и заблокировала ею дверь.
- Есть кровь. Сейчас.

Джейкоб с ужасом смотрел, как маленькая полукровка освобождает из упаковки прозрачную трубку с металлическим наконечником и втыкает её себе под ключицу.

- Сумасшедшая, что ты делаешь? – воскликнул он, не в силах отвести взгляд от трубки, стремительно наполняющейся кровью.

- Тише! – зашипела Баниико и быстро-быстро заговорила на незнакомом языке.

Блэк не понимал ни слова, только слышал в её словах горячую убежденность.
- Чёрт! – отчаянно выругался он.

- Она говорит, - хрипло перевела из-за ширмы Леа, - что ты должен быть сильным, чтобы найти девушку, которая унесла твоё сердце. Ты должен спасти её, иначе потеряешь и то, и другое.

Баниико кивнула, умоляющим жестом приложила правую руку к груди, а левой протянула Джейкобу трубку, наполненную кровью.

Блэк отрицательно покачал головой. Что это, в конце концов, такое?! Он оборотень, а не кровосос!

- Надо пить, сеньор, - настойчиво повторила девушка по-английски.

У Джейкоба на лбу выступила холодная испарина от невозможности стоящего перед ним выбора. Его волчья природа неумолимо тянула его на запад, вслед за Ренесми, но отчаянно сопротивлялась предлагаемому решению. Холодея от ужаса, оборотень уже понимал, что сейчас выберет. Казалось, что ещё немного – и он снова вырубится от омерзения к самому себе. И вдруг Джейк вспомнил, как семь лет назад Белла, теряющая сознание от одного только вида крови, превозмогая свое отвращение, пошла на это ради своей ещё не рожденной дочери. Неужели же он не сделает такую малость ради Ренесми?

Джейкоб задержал дыхание, борясь с подступающей тошнотой, и зажал зубами свободный конец трубки.

- Пить, сеньор! – настойчиво повторила Баниико, опершись руками на кушетку и закрыв глаза. – Я скажу перестать.

- Давай уже, Блэк! – нетерпеливо воскликнула из-за ширмы Леа. – Хватит ломаться. Просто сделай это. Всего-то несколько глотков – и ты снова в форме. Какое значение будет иметь твоё чистоплюйство, если Ренесми в опасности, а ты не успеешь?

Джейкоб глубже продвинул трубку, чтобы кровь почти не попадала на язык, и сделал осторожный глоток.

- Ещё, - прошептала Баниико.

Он потянул чуть смелее, внимательно наблюдая за девушкой, склонившейся над его кушеткой.

Когда Баниико почувствовала знакомое лёгкое головокружение, она пережала трубку. С высокородными это было строжайше запрещено, но сейчас она добровольно отдавала свою кровь человеку, которому была обязана самым дорогим – жизнью Сета – и которого глубоко уважала за его чувства к незнакомой полукровке. Чувства, так похожие на её собственные.

- Всё, сеньор. Теперь спать. Нужны силы. Спасать Несси, - строго сказала Баниико.
Вынув трубку из эндопротеза, девушка медленно, держась за стены, добрела до выхода из палаты, с трудом отодвинула от двери пустую кровать и повалилась на неё.

Она отдала сейчас меньше, чем выпивали высокородные за одно питание по графику, однако для её ослабленного организма и такая кровопотеря была слишком велика. Но всё же Баниико знала: так надо. Так – правильно. Так подсказывало ей её любящее сердце.


- Науэ-э-эль! – очередной пронзительный крик Несси, многократно отразившийся от невидимых базальтовых стен, снова вернулся к ней раздробленным на мелкие части, искажённым до неузнаваемости эхом. Она зарыдала, не сдерживаясь – кто в этой гулкой пещере мог её услышать?.. Заплакала, как в детстве, громко и отчаянно. Но быстро устала и бессильно свернулась плотным клубочком на мокрых холодных камнях, к которым её вынесло течением – оставалось только схватиться за острый выступ и, раня руки, подтянуться.

Когда она выпустила руку Науэля? Возможно, когда поток раздвоился, огибая огромный, почти невидимый в темноте валун? Несси даже не заметила этого, испугавшись узкого провала справа, куда её швырнуло мощной струёй. Только напряжением всех оставшихся сил ей удалось вырваться из бушующего хаоса вспененной воды у подножия подземного водопада и выплыть на относительно спокойное место.

Неужели его унесло в левый слив? Тогда они могут больше вообще никогда не встретиться. Девушка горестно всхлипнула и натянула на ободранные колени мокрый подол халата. Похоже, судьба твёрдо вознамерилась отнять у неё всех, кого она любит, а уже только потом, напоследок, прикончить и её.

Сколько она так лежала, ни о чём не думая, не шевелясь, глядя сквозь набегающие слёзы в чернильную тьму? Час или больше? Из состояния глухого отчаяния её буквально выдернул далёкий, искажённый причудливым эхом крик:

- Несси! – Она вскочила на ноги и начала слепо озираться.

- Науэль! – рванувшись на звук, Несси чуть не соскользнула обратно в воду, плеск которой слышался теперь совсем рядом, и сильно ударилась босой ногой обо что-то твёрдое и острое. Судя по запаху крови, она поранилась, но не обратила на это ни малейшего внимания. Вытянув руки, девушка двигалась наугад от воды, пока не натолкнулась на стену. Потом повернулась в ту сторону, откуда, как ей показалось, донёсся крик Науэля, и пошла, придерживаясь за стену и стараясь ступать осторожнее.

- Несси! – голос немного приблизился.

- Науэль! – она дрожала от счастья, выговаривая его имя. – Я здесь! Я здесь!!

Наконец перед Несси мелькнул силуэт, ещё более тёмный, чем окружающий мрак, и она почувствовала на своих плечах тёплые сильные руки.
- Несси, девочка моя, ты жива!

- Ты жив!.. – эхом отозвалась она, не помня себя от радости, и со стоном припала к груди Науэля, крепко в него вцепившись. А он гладил плачущую от счастья девушку по ещё не просохшим волосам, по спине, приговаривая, видимо, от волнения, что-то на незнакомом ей языке. Встав на цыпочки и найдя в темноте губами его солёную от слёз щёку, она без стеснения целовала его, горячо шепча: – Я думала, что больше тебя не увижу… думала, ты… - она не договорила.

- Я тоже, я тоже!.. – его голос звенел от сдерживаемого волнения. – Но чуть ниже оба рукава объединяются, и я смог вернуться против течения и выбраться на камни. Правда, не сразу… - он осёкся, но Несси и сама уже почувствовала запах его крови.

- Ты ранен? – тревожно спросила она, пытаясь на ощупь определить, откуда кровь.

- Скорее, исцарапан, - успокаивающе ответил Науэль, поспешно отводя её руки от своего тела и поднося их к губам. Несси понимала: он просто не хочет её расстраивать, - но не стала спорить, зная, что раз он на ногах, то, вероятно, раны действительно не слишком серьёзные. Она по себе знала, как быстро всё заживает на них, полукровках – ничуть не медленнее, чем на Джейке...

При мысли о волке девушка нахмурилась и прикусила губу. Видимо, её руки напряглись, потому что Науэль замер, прижав к губам её ладонь. Потом обеспокоенно спросил:

- Что-то не так? У тебя где-нибудь болит? Ничего не сломано?

- Нет, ничего, - торопливо ответила она. – Просто я уже попрощалась с жизнью, а тут ты…

- С жизнью? – удивлённо переспросил Науэль. – Но ты благополучно выбралась из реки, а эта пещера, судя по току воздуха, имеет выход на поверхность.

- Ты не понимаешь… - прерывисто вздохнула Несси. – Я думала, что осталась одна. Совсем одна. Без тебя. И просто лежала бы здесь… Мне не нужна была эта жи… эта поверхность! – и девушка замолчала, чувствуя, что если скажет ещё хоть слово, то снова расплачется.

Науэль молча прижал её к себе, и она вдохнула его запах, уже такой родной и привычный. Такой успокаивающий и надёжный.

Некоторое время они стояли, обнявшись, как будто подпитывая друг друга энергией. Потом Науэль слегка отстранился:
- Пойдём, я выведу тебя отсюда.

- Разве ты что-нибудь видишь? – недоверчиво спросила Несси, напрасно напрягая зрение.

- Нет, конечно, - с мягким смешком ответил мужчина. – Зато чую. Принюхайся, это должно помочь.

Девушка послушно начала принюхиваться, но, как ни старалась, сумела различить только запахи воды, пыли, крови…

- Ничего не получается, - в конце концов обескураженно призналась она. – Наверное, у тебя чутьё тоньше.

- Может быть, - согласился Науэль, - но, скорее всего, ты просто им редко пользуешься, а при моей жизни хороший нюх был необходим постоянно. Сейчас я прекрасно чувствую запах чёрного шалфея, а он не растёт в пещерах. Так что остаётся только молиться, чтобы выход был достаточно широк для нас. Ну и купаться мне что-то тоже больше не хочется.

Действительность превзошла все их ожидания. За первым же поворотом, до которого беглецы дошли ощупью, держась за стену, стал виден слабый свет, падающий из-под потолка пещеры метрах в пятистах впереди. Когда же они подошли поближе, то увидели, что свет льётся из довольно широкой трещины причудливой звёздчатой формы. К этому «окошку» вело нагромождение камней, образующее крутой, но вполне преодолимый для полукровок подъём.

Науэль ещё раз тщательно принюхался, и глаза его загорелись радостным волнением.
- Несси, милая, кажется, я знаю, где мы! – он почти побежал по каменной осыпи вверх, к расселине. Несси, увлечённая его энтузиазмом, стряхнув с себя тяжёлую усталость, последовала за ним. – Это северная оконечность Города тоннелей! Я бывал здесь когда-то. Местные считают, что это всего лишь крошечная часть знаменитой Чинканас – бесконечной системы пещер, которая начинается недалеко от Куско, - голос Науэля гулко отдавался в огромном подземном зале.

- Надеюсь, мы не пойдём по этим пещерам до самого Куско? – опасливо спросила Несси, карабкаясь по крупным обломкам базальта.

- Нет, конечно! – Науэль был уже у самого выхода на поверхность. – Давай я тебя подсажу. Но если я не ошибся, то мы неплохо устроимся и здесь, - он обхватил Несси за талию, поднял и помог ей вылезти на поверхность. Потом ухватился за край расселины и, чуть слышно охнув от боли, выбрался из пещеры сам.

Солнце стояло ещё высоко, едва начав клониться к закату. Несси и Науэль находились на западном склоне довольно высокой горной гряды. Чуть ниже расселины, через которую они покинули пещеру, действительно начинался луг, покрытый тёмно-синими, почти чёрными цветами с характерным пряным запахом – чутьё не подвело Науэля. На склоне виднелись какие-то невысокие деревья с густой кроной, ближе к подножию горы переходившие в настоящие заросли, в которых порхали и перекликались неизвестные Несси птицы. Где-то поблизости, скрытый скальным выступом, журчал ручей.

Оглядевшись вокруг, беглецы посмотрели друг на друга. Несси догадывалась, что и сама выглядит не лучшим образом, но вид спутника потряс её. Его длинные волосы, всегда аккуратно убранные в хвост или косу, сейчас были мокрыми и всклокоченными, веки припухли и потемнели, левую скулу пересекал уже начавший затягиваться глубокий порез, окровавленная изодранная рубаха, еле держащаяся на плечах, не скрывала многочисленных ссадин и кровоподтёков на теле. Девушка машинально пригладила свои растрёпанные и тоже ещё не высохшие кудри, потом взглянула на когда-то белый халат, служивший ей одеждой, и, ойкнув, запахнула его поплотнее, однако, убедившись, что проку от этого немного, залилась румянцем и повернулась к Науэлю спиной.

А он шагнул к Несси и нежно, но решительно повернул её к себе лицом, обхватив за плечи. Отвёл со лба девушки ослепительно рыжий в лучах предзакатного солнца локон и, не в силах больше сопротивляться своему желанию, припал к её губам своими, сухими, жадными и горячими.

И она, отпустив полы халата, доверчиво закинула тонкие руки ему на шею, притянула его ещё ближе, прижимаясь всем телом, как будто боясь снова потерять этого удивительного мужчину, столько сделавшего для нее за эти ужасные дни. Она впитывала всю его нежность и преклонение, щедро отдавая в ответ свою благодарность, наслаждаясь ощущением бесконечности жизни и свободы, открывающейся перед ними со склона, залитого оранжевыми солнечными лучами.

Они растворялись в поцелуе, почти не сознавая, что судьба оказалась к ним бесконечно благосклонной, столько раз за этот бесконечный день проведя их на волосок от смерти и всё-таки сохранив для жизни…

Задыхаясь от нежности и страсти, Науэль ждал от Ренесми одного только слова, которое распахнёт врата рая для них двоих…

Большое спасибо всем, кто оставляет комментарии здесь и
на ФОРУМЕ.