К.

Она задала главный вопрос. Честный ответ был только один, и он же подводил черту в конце моей жизни. Я даже не попытался соврать, понимая абсурдность этого шанса. В конце концов, я прожил длинную жизнь, и в кои-то веки на самого страшного хищника в мире нашлась железная рука. Завершить своё земное существование в этом подобии жизни за чужой счёт, в глубине души, я был не против. Лишь мысли о семье болезненно сжали моё холодное сердце.

Привычная маска самоконтроля уже не могла скрывать рвущиеся наружу мысли. За века я привык к их хору и не обращал на них внимания, но это не значит, что они стали тише. Просто это всё равно что читать в вагоне метро — текст собственной жизни так увлекает, что не слышно грохота вокруг.

Но когда реальность поставила меня перед неоспоримым фактом последних мгновений, воображаемая книга захлопнулась и я остался в чудовищном грохоте собственных ранее скрытых эмоций.

Мой взгляд скользил по её лицу, задержался на губах, переметнулся к шее с пульсирующим стуком внутри. Я жаждал её крови как никогда раньше, она была совершенно иной, чем любая другая кровь, которую я чуял ранее. Глупо было отрицать очевидное. Но вместе с тем, её запах волновал меня не только в пищевом плане.

Я смотрел в зелёные глаза, горящие холодной яростью, и ждал вердикта или казни.
Плазменная дуга, заключенная в форме клинка и смертельно опасная для вампирских тел, дрогнула и медленно опустилась вниз. Лезвие исчезло, сложилось в её предплечье. Алекс разжала пальцы на моём горле, отступила на шаг и хрипло сказала:

— Хотеть не запрещено, другое дело попытаться получить желаемое. Как насчёт небольшого теста?

Прежде, чем я сообразил, о чём она говорит, будучи захвачен своими вышедшими из-под контроля эмоциями, Алекс чиркнула себе по ладони острым краем механизма клинка.

Горячая, металлическая кровь капнула на пол. Я почувствовал, что даже задержав дыхание, это не поможет мне здесь и сейчас — сознание растворялось в желании немедленно получить ЭТО. Жажда охватила всё мое существо и сейчас пульсировала огнём в горле, в такт каплям крови на полу. Механическая рука держала меня в прицеле огненного жала, готового в любой момент пронзить моё тело.

Теряя остатки себя, я в панике искал в пульсирующем хаосе сознания хоть одну ниточку, связывающую меня с разумом. Время, растянувшееся для меня в один длинный миг персонального ада, тем не менее, утекало, отсчитывая неумолимые секунды падающими каплями. Осознание собственной беспомощности перед вампирской естественной сущностью, вместо полного отчаяния подарило мне принятие этой сущности. Вместе с этим пришло мгновение внутренней тишины.

И этого оказалось достаточно, чтобы найти ту самую ниточку, которая вела к спасению. Вот так, если нельзя победить ситуацию, нужно принять своё поражение, и приняв его — погасить огонь противостояния. Я обратился к своему таланту — дару сострадания.

Вместо того, чтобы концентрироваться на крови и жаждать, я увидел рану на ладони, которую надо лечить.

Переключив утихшее сознание на свой дар, я молча достал из своей сумки стерильные салфетки, перекись и бинт, шагнул к Алекс и протянул ей руку. Решение должна была принять она.

Её изучающий взгляд потерял яростный огонь. Сейчас в нём было лишь холодное любопытство исследователя, так хорошо знакомое и понятное мне. Она медленно положила в мою ладонь пораненную свою, раной кверху. Не говоря ни слова, я очистил рану перекисью и наложил повязку.

Отпустив её ладонь и отведя взгляд, я печально заметил:

— Зачем так? Одной раной в мире стало больше.

Алекс пожала плечами, будто ответ само собой подразумевался.

— Тест нужен был не мне.

Всё ещё не понимая, я покачал головой. Нехотя, будто не желая развивать эту тему, Алекс хмыкнула:

— Теперь моя система распознавания «свой-чужой» считает тебя условно-нейтральным. Это ужасно напрягало, когда ты приближался, ну ты знаешь…

Я вспомнил, как её взгляд становился острым, как клинок, и понимающе улыбнулся. Казалось, прошли годы, как я вошел в эту комнату.

— Значит ли это, что я прощён?

— Я не судья. — Её глаза, уже утратившие арктический холод, погрустнели. — Я догадывалась уже давно. Правда, твой пунктик на моей крови вносил элемент пикантной неопределённости. До сих пор с трудом верится, что ты действовал с такой заботой постольку-поскольку, а не со скрытыми хищными целями.

— Легион рассказал?

— Думаю, он знал с самого первого дня нашей встречи. Но помалкивал. Я надавила на него, и он выложил всё как есть. Он узнал о твоей природе очень много. Почему только раньше молчал?

Я не стал задерживаться на этом опасном моменте. Конечно, был сильный соблазн выдать тайну Легиона, раз уж он выдал мою, но его в некотором смысле оправдывал прямой приказ капитана, против которого он не восстал. Было бы намного легче мне всё объяснить самому, чем оказаться мишенью её гнева. Однако кое-что я всё-таки сделать мог. И это совершенно точно Легиону не понравится.

— Я знаю, как помочь тебе с проблемой прикосновений.

Алекс заинтересованно обернулась ко мне. Предвкушая интересный разговор, она забралась в кровать, бережно уложив ногу в шине на покрывало. Похоже, она действительно больше не считала меня опасным, раз поворачивалась ко мне спиной.

— Так что со мной не так?

Я сел в кресло, выигрывая время, чтобы правильно направить разговор.

— С тобой всё ТАК, — улыбнулся я. — Сломалось что-то в твой механической части, вернее, в программной.

Она не заметила, что я разделил её и механику.

— Не хард, а софт? Вирус, что ли, подхватила?

«Да, называется вредный Легион», — подумал я, но ответил иное:

— Вполне может быть, но тут тебе совершенно точно поможет твой спец по взломам. Ты спрашивала его об этой проблеме?

Алекс задумчиво убрала волосы с лица.

— Я говорила ему, что какая-то хрень происходит. Но нет, не спрашивала. С него сталось бы счесть это за констатацию факта, а не вопрос. А сердиться на него совсем не могу, за эти вот его штучки, с тех пор, как он застрял здесь, вне своего улья. Скорее всего, его существование здесь ужасно…

Любопытство захватило центральную ноту моей внутренней симфонии, и я весь подался вперёд. Узнать больше об этом рукотворном существе со всеми признаками личности я давно хотел, даже перестал ощущать жжение в горле от металлического запаха её крови на полу.

— Что ты имеешь в виду?

— Геты — синтетическая форма жизни с коллективным сознанием. Как элементы нейросети, где каждая ячейка несёт лишь малую часть общих возможностей. Подвижные платформы — тела — даны далеко не всем индивидуальностям. Сообщество гетов это хор разных голосов, где важен каждый. Поскольку общение программ между собой происходит на световой скорости, чем их больше в рамках одного кластера — тем они умнее. Богаче интеллектом. Сильнее. Тем больший кусок интранета для них доступен, как для вычислительных мощностей.

Я кивнул, не в силах скрыть свою заинтересованность. Капитан продолжала:

— Представь себе целую звезду, представляющую собой миллионы и миллиарды таких ячеек. Это — вуаль Персея, где геты обосновались в галактике, ну, в нашей её вариации. Единое целое. Так, а теперь представь, что одну ячейку извлекли из сети и изолировали. Что она будет из себя представлять?

Глупо было пытаться что-то ответить. Картину Алекс нарисовала яркую и фактурную, а представить Легиона таким «выпавшим из улья» элементом было непросто, ведь он не выглядел неполноценным. Впрочем, смотря с чем или кем сравнивать… Каким был бы Легион в своей привычной среде? Насколько ужасно он осознаёт своё нынешнее изолированное положение? Какие действия он мог бы предпринять, чтобы компенсировать пустоту на месте кластера?

На границе сознания затеплилась догадка, но более насущные вопросы требовали ответов. Я вспомнил, зачем приехал, и раз уж мы раскрыли все карты и прошли все тесты, нужно было заручиться гарантией безопасности для моей семьи.

— Алекс, я хочу тебя познакомить со своей семьёй. Надеюсь, ты не будешь проводить такие тесты, — я нерешительно улыбнулся, — это правда ни к чему. Если ты сочтёшь наш клан не опасным, может быть Легион перестанет шпионить за мной и следить за нашим домом.

Капитан Шепард послала мне ехидную улыбочку.

— Вообще-то, это я велела ему присмотреть за тобой. Твой секрет, скажем так, не внушал оптимизма. Неужели Легион нагнал на вас страху?

— Он убивал нам подобных. Он умеет это делать. Неужели не говорил?

Судя по тому, как она насупилась, не говорил.

— Ясно, — вздохнула она. — Ты хочешь, чтобы Легион перестал представлять угрозу для вас.

— Не только он, — подмигнул я.

— Да ладно тебе, — усмехнулась она в ответ. — Я убиваю только то, что нападает на меня.

— А остальным выбиваешь зубы, — кивнул я.

Алекс начала озираться в поисках предмета, который бы неплохо полетел бы мне в голову. Я понял, что она уже давно хочет поговорить с Легионом наедине, и встал, чтобы попрощаться.

И только сейчас она заметила осколки стекла и багровую клякву на стене. Мой подарок, который я выронил.

— Я принёс вина, — смущенно объяснил я, не столько жалея о потере раритетной бутылки Penfolds Grange Hermitage, стоимостью около сорока тысяч евро, сколько о том чувстве разбитой надежды обсудить всё мирно, за бокалом. Как друзья.

Она не ответила, равнодушно созерцая беспорядок.

— Когда захочешь принять моё предложение, позвони мне. Я за тобой заеду.

— Разве я не могу водить мотоцикл с этой штукой на ноге?

— Ты можешь всё, я уверен. Но полезно это точно не будет. Вредно — будет, а вредность такая штука…

Я закрыл за собой дверь и услышал глухой удар: что-то Алекс всё-таки швырнула.

***

А.

Незнакомое чувство стыда растекалось внутри, вместе с растущими симптомами абстиненции после дозы адреналина. Надо же, он шёл поговорить, возможно, чтобы всё рассказать. Спокойно, в дружеской обстановке. С подарком.

Я вздохнула, и в нос ударил запах разлитого вина. Неожиданно, решила вмешаться СУЗИ:

— Капитан, похоже, доктор собирался вас угостить на редкость удивительным шедевром древнего виноделия.

— Хватит нюхать моим носом, и так тошно.

— Простите, капитан.

Мне хотелось надавать себе по щекам. Я слишком плохо думала о том, кто столько раз мне доказал делом чистоту благих помыслов. Шум и боль в голове после стимуляции нервных узлов мешали вызвать в памяти его лицо. Оно вышло туманным и неуверенным, как картинки в моих снах. Только глаза, то исполненные сочувствия, то распахнутые от ужаса, запомнились мне ярко и в деталях. Взгляд, которым он сопроводил своё признание в чувствах, я вспомнить не смогла. Почему я никогда не запоминаю что-то радостное?

Ещё никогда мне так не хотелось быть обычным человеком.

По телу поползли электрические импульсы, мышцы начали немного подёргиваться. Организм восстанавливался после прилива адреналина, и сейчас его отравляли продукты распада. По моей неверной памяти, это часа на два. Главное, не нагружать.

Уж лучше он бы меня ударил. Физическая боль мне была не страшна, а вот от душевной боли защиты никакой предусмотрено не было.

Через пелену мутного отравленного облака до меня доносился шум с улицы. Какое сейчас время? Утро или вечер? Легион притащил пиццу сто лет назад… Моё горе затопило меня с головой. Легион в галстуке и часах, ха-ха… Что-то Карлайл интересное говорил… Почему так тяжело думать?

Погружение в темноту тревожной дрёмы стало вершиной сбывшихся ожиданий.

***

Когда я проснулась, за окном было темно. В комнате стоял тяжелый запах разлитого вина. Я приподнялась на локтях и убедилась, что опять спала в одежде. В мотоциклетной тяжёлой экипировке.

«Танки не моют…»

На краю кровати, в такой человеческой и непринуждённой позе сидел Легион. Его потрёпанные корды тускло светились в темноте. Он сидел ко мне спиной и на ней не было оружия. Я с удивлением рассматривала его новый этап постижения человечности, стараясь не выдать, что я проснулась. Мутные воспоминания подкинули мне картинку, как гет, сбиваясь от волнения, спрашивает меня, есть ли у этой платформы душа? Я не смогла вспомнить, что именно я ему тогда ответила…

— Шепард-капитан?

От его резкого голоса я вздрогнула. У него что, глаза на затылке?

Я должна была что-то у него выяснить, что-то очень важное…

— Он лучше, чем мы предполагали. Другой, — сухо констатировал гет. Я сначала не поняла, что он хочет обсудить признания Карлайла. Похоже, это здорово беспокоило Легиона.

— Ты хотел в него пальнуть, да? — догадалась я. Его виноватый тон едва угадывался в речевом синтезаторе. Он опустил голову.

— Это бы решило часть проблем, но создало бы новые.

Меня забавлял этот простой и логичный подход. С цифровыми системами у меня всегда получалось лучше, чем с органиками.

— Что ты о нём думаешь?

Легион сделал движение, будто он пожимает плечами. Башня на его плече покачнулась. Я его не торопила с выводами.

— Он заботится, — констатировал гет. Но сказал это так, будто завидовал… или ревновал?

— Ты тоже заботишься, — решила я его поддержать. Он раскрыл пластины на голове, обычно это означало лирику и созерцательность. Он говорил внутри себя.

— Недостаточно, — резюмировал он. Мне захотелось протянуть руку и коснуться его плеча. Он так и не обернулся. Я еще не видела расстроенных синтетиков. Моя рука застыла на полпути.

— Он лучше.

Лучше что? Заботится? Моя рука упала на покрывало. Легион ревновал. К такому жизнь меня не готовила.

— Зато ты лучше всех меня охраняешь от жутких вампиров, — улыбнулась я его спине. Аргумент слабый, учитывая что у Легиона в этом не было конкуренции, но хотя бы эмоциональный посыл должен был это исправить.

Он не ответил.

Ладно, пора звонить доктору и ехать разбираться с его таинственным кланом. Набирая его номер, меня не покидала мысль, что я упустила что-то очень важное.

***

Пока Карлайл вёз меня на своей машине, он не нарушал тишину. Я села сзади, по старой привычке обеспечивая себе прикрытие тылов, и теперь нервничал он, поскольку его спина была для меня отличной мишенью. На самом деле, у меня не было никаких воинственных намерений, просто окружающее воспринималось мной в первую очередь как возможное поле боя. Спустя несколько минут поездки я обратила внимание, что машина у него очень комфортная, и скорее всего, очень дорогая. Не вынося при этом никаких суждений, просто отметив обстоятельство как сухой факт. Издержки оцифрованного сознания.

По прибытии Карлайл на околосветовой скорости оказался у двери с моей стороны и открыл её. Это было немного странным, я не поняла причин такого действия. Мне нужно больше времени посвятить изучению традиций того времени, когда он жил будучи человеком. Забавно, что я даже не спросила его, о каких именно временах тут речь. По пути мы вообще не разговаривали. Эпизод с выяснением отношений нас обоих загнал глубоко в смущение.
Мой намётанный глаз при виде дома сразу определил несколько удачных позиций для ведения огня под прикрытием. Стеклянные стены делали дом похожим на жилища азари: те тоже любят пространство, полное света и воздуха. Но в отличие от металла и хайтека, здесь присутствовали в основном естественные оттенки и материалы. Я равнодушно отметила в себе, что мне скорее нравится дизайн, чем… чем мне всё равно.

Вместо того, чтобы загнать авто в гараж, Карлайл нерешительно мялся на месте. Кажется, ему до чёртиков не хотелось оставлять меня одну в близости от своих родных. В итоге он махнул рукой на машину и открыл передо мной дверь дома, приглашая войти первой.

В просторной гостиной бормотал телевизор, но никто из присутствующих его не слушал. На меня уставились шесть пар золотистых настороженных глаз, а через мгновение я почувствовала затылком такой же взгляд Карлайла за моей спиной. Помечая цели, углы и ракурсы, я шагнула вперёд, чувствуя как плотнеет тревога в атмосфере. Карлайл назвал им моё имя скорее для соблюдения традиции знакомства, ведь он уже говорил с ними обо мне заранее, и предложил им представиться по очереди. В его голосе звенела струна напряжения.

Но вдруг будто выключатель повернули: воздух перестал искриться, а окружающие вампиры приняли более расслабленные позы на своих местах. Любопытный эффект. Они называли свои имена, и система наведения в моём интерфейсе подписывала цели. Пока все с облегчением выдыхали, я насколько возможно дружелюбнее кивнула и встала у глухой стены возле выхода на кухню, таким образом обеспечивая себе удобную защищенную позицию. Я знала, что Легион сейчас сканирует происходящее через стеклянные стены через прицел «Вдовы». У него были совершенно чёткие инструкции касательно моей безопасности, ведь против семи вампиров мои шансы стремились к нулю. Моё решение познакомиться с Калленами Легион ожидаемо воспринял крайне негативно и был готов ко всему.

Семья вроде перешла к повседневному обсуждению событий за день, иногда бросая на меня быстрые взгляды, но единственным, кто меня напрягал, был паренёк в углу, который с прищуром смотрел мне в глаза. Цель была помечена как Джаспер.

— Не пытайся, Джас, не сработает, — сказал красавчик у окна, отмеченный как Эдвард.

— Что? — театрально захлопал тот невинными глазками.

— Если я не могу читать её мысли, то и ты не сможешь влиять на её настроение.

Карлайл вмешался:

— Я же просил! Ничего не предпринимать!

— Да оно же само, — попытался возразить лохматый телепат, хотя ругали не его, но под строгим взглядом отца скис.

Невысокая брюнетка с нежным лицом лучилась радушием, но сокращать дистанцию не решалась. Кажется, у «мамы Каллен» я не вызывала материнских чувств. К моей большой радости. Но радость длилась недолго.

— Ты хочешь кушать? Я приготовила мясо. Карлайл говорил, ты любишь мясо.

Судя по совершенно новой кухне, сами вампиры нормальной едой брезговали. Надо бы изучить получше их физиологию на досуге. К слову, моя физиология весьма оживилась на мысли о еде, к моему вящему раздражению.

— Не откажусь…

Я чувствовала себя не в своей тарелке, хотя эти ребята не пытались мне навредить. На секунду мне даже показалось, что среди них мне безопаснее, чем среди людей: этих не распирало от неуёмного желания причинить мне зло. Скорее уж, их распирало здоровое любопытство! Но под строгим взглядом отца семейства они старались вообще не шевелиться и не задавать мне вопросов. Что же он такого про меня им рассказал?

Пока они перебрасывались дежурными фразами, разгоняя неуместную тишину, я заметила, наблюдая за ними их кухни, как уважительно они относятся к Карлайлу. Без раболепства и заискивания — уважение, которое он действительно как-то умудрился заслужить. Наверно, у него было на это достаточно времени. И талантов. Я почувствовала новый укол вины за то, как я с ним обходилась с момента нашей встречи. Он действительно этого не заслуживал.

Пока я в одиночестве уминала ростбиф на кухне, сидя лицом к двери, примчалась коротышка Элис. В её руках была какая-то одежда и пара кроссовок.

— Я подумала, тебе пригодится лёгкая обувь, — немного виновато пропела она. — Твои ботинки выглядят не очень удобными… И может быть, ты захочешь примерить эти джинсы? Я выбрала самые… эээ, обычные. Может, хотя бы кроссовки примеришь?

Не имея ни малейшего представления, что она имела в виду, я оценила выгоды идеи, кивнула и начала расстёгивать тяжелый мотосапог. Карлайл порхнул ко мне с приличной скоростью и уже через секунду он стоял на коленях, придерживая мою ногу, аккуратно снимал ботинок.

— Тебе не стоит наклоняться с трещиной в ребре, — своим мягким голосом сказал он мне. Семья Калленов, посматривая на меня из гостиной, совершенно не удивилась его реакции. Видимо, помогать было частью его природы, которую здесь очень ценили. Пока я пыталась объяснить себе, почему он не изменил своего отношения ко мне после случившегося, он ловко снял мои ботинки и взялся было надевать мне кроссовки, но тут уж я протестующе заворчала. Доктор истолковал мой протест иначе:

— Ты хочешь померить и джинсы? Отнести тебя в комнату к Элис?

Представив на секунду, как он будет помогать мне и с этим, я тряхнула головой, и мои волосы разметались по лицу.

— Нет, обувь это отличная идея, просто… — Я замялась, пытаясь не говорить того, что следовало за этим.

Впрочем он сам догадался. И вместо того, чтобы отстать, продолжил надевать мне кроссовки:

— Ну, пусть хоть однажды кто-то сделает это для тебя.

Мне хотелось провалиться сквозь землю, когда из зала, где сидели Каллены, донеслось одобрительное бурчание.

Что не стал озвучивать Карлайл, дошло до меня через пару мгновений, когда я, опираясь на трость, вернулась в зал. В кроссовках было намного легче, ведь сапог оттягивал раненую ногу, причиняя нагрузку на сустав.

И как на иглу напоролась на требовательный взгляд блондинки.

— Как теперь быть с законом о конспирации? Человек, узнавший о нас, должен или стать одним из нас, или умереть. Мы же только что вляпались с этим… с Беллой.

Атмосфера в комнате изменилась, добавились нотки тревоги за будущее семьи и страх за недвусмысленную угрозу, озвученную при чужаке. Что за Белла?

— Розали, но ведь это правило распространяется только на людей.

Карлайлу тяжело далось озвучить это, он боялся, что причинит мне боль, подчеркивая мою синкретическую природу. Мне стало интересно, и я устроилась в кресле в углу.

— Но Вольтури не станут разбираться!

Розали была в крайнем возмущении. Здоровяк Эммет успокаивающим жестом обнял её за плечи, но она стряхнула его руку.

— Вольтури ничего не узнают, — прозвучал голосок Элис с лестницы. — Ведь у них нет меня!

— И всё же…

Пока они спорили, я мало что понимала в происходящем. Но замечала перемены в атмосфере, считывая этот шлейф, как идентификационный код каждого присутствующего. В конце концов, я здесь затем, чтобы составить на этих ребят комплект опознавательных данных, чтобы даже на большом расстоянии (в оптическом прицеле, например), отличить их от враждебных существ аналогичной природы. Задачку в этом смысле Карлайл мне поставил сложную, поскольку показать фотографию Легиону и сказать «вот этих не трогай» явно недостаточно для обстоятельного терминатора. Он в таких вопросах щепетилен, как калькулятор к сотым долям, так что чем больше я соберу информации, тем меньше шанс, что мой гетский приятель ошибётся с идентификацией, в случае чего.

У каждого вампира был свой привычный уровень температуры тела, различался этот показатель незначительно, но оставался на удивление стабильным для каждой особи. Настроив термовизор, можно было бы с 90% точностью опознать их на расстоянии. Но 90% явно недостаточно, так что я старательно собирала любые данные, даже фиксируя эмоциональный фон в цифровом значении.

По большому счёту, мне было безразлично, что у Калленов могут быть проблемы из-за меня. Я здесь случайный гость, и если уж Карлайл опасался таких последствий, так и не пытался бы сблизиться со мной настолько, чтобы вызвать подозрения. Что же касается этих таинственных «Вольтури», то я не обнаружила в себе ни капли любопытства. Со мной это бывает. Как будто некоторые стороны привычной картины мира для меня не существуют.
Мой взгляд упал на джинсы, что принесла Элис. Кроме них, там еще были какие-то вещи, футболка чёрная, но со стразами, от вида которых еда внутри попыталась найти экспресс-выход. А вот вторая ничего, принт идиотский, но хотя бы абстрактный. Одежда на мне была далеко не первой свежести, и если эти демоны обладают звериным чутьём, это был неплохой такой намёк. Может мне тут ещё и помыться?

«Ещё скажи, на ночь остаться», — добавил ядовито внутренний голос. К нему прибавились доводы сенсоров, намекая, что помыться — это вообще отличная идея. Я заткнула этот концерт одним простым доводом: воображение тут же нарисовало мне в красках, как Карлайл помогает мне раздеваться и придерживает ногу в шине, пока я лежу в ванной. Обнажённая. На это мои внутренние собеседники ошарашенно молчали. Чёрт, я так покраснею…

Вытряхнуть этот шум из головы для меня не составило труда. Я закончила сбор данных и встала, опираясь на трость. Чувство легкости от избавления от сапогов сместило центр тяжести моих мыслей в сторону хорошего настроения, да и ростбиф у Эсми получился отличный, с ресторанной готовкой не сравнить.

Тут я обратила внимание, что все замолкли. Они даже не двигались, тишина была такая, что слышно было треск веток и свист ветра на улице. Неужели они решили, что я выношу вердикт? Я ведь говорила Карлайлу, что я не судья.

— Я передам коллеге данные для вашей безопасности. По крайней мере, от нас у вас проблем не будет. Тут ведь есть выход на крышу?

Все сразу зашумели, задвигались, успокоенные то ли моими словами, то ли таинственным талантом Джаспера. Элис вызвалась проводить меня на крышу, Карлайл что-то говорил благодарное, Розали сварливо что-то шептала Эммету, не сводя с меня презрительного взгляда. Проходя мимо тихой Эсми, я сказала ей «спасибо за обед», и она расцвела в ответ мне счастливой улыбкой.

На крыше меня уже ждал Легион с включённым щитом и полностью готовой к бою, с винтовкой в руках. Увидев его в таком состоянии, я сразу вспомнила, о чём я собиралась его спросить.