Глава 8. Сомнения

Белла вылетела из пещеры, да так быстро, словно за ней гнался сам черт. Бежала долго, не останавливаясь, и опомнилась лишь, когда с недавней жертвой ее разделяло значительное расстояние. Стала, как вкопанная, сжала виски широко раскрытыми ладонями, до боли зажмурилась, с силой стиснула пальцы в кулаки. Закрывая ими глаза, как-то неестественно сгорбилась.
И лишь тихие, осторожные шаги позади заставили выпрямиться, отбросить навязчивые мысли, не позволяя чужим глазам увидеть эту непростительную минуту слабости.
Когда Владимир поравнялся с ее одинокой фигуркой, она уже стояла в небрежной позе, а на лице играла легкая стервозная ухмылка. И даже осуждающий взгляд не заставил скинуть маску.
Все, что хотел сказать ей Владимир, она уже знала, как и то, что, несмотря на упрек, все равно поддержит, примет ее сторону. Так было всегда. И будет. И не в силах какого-то Эдварда изменить устоявшийся уклад, как бы Владимир его не жалел, какими бы ужасными последствиями не обернулась ее игра.
Она просчиталась лишь в одном. Элис. Знала, что та ахиллесова пята ее создателя, и все равно покусилась. Чуть не убила, но, к счастью, вовремя опомнилась, оставляя девчонку в живых.
Если бы нет… Вероятно, Владимир бы отвернулся от нее, окончательно и бесповоротно.
Как бы ни была черства ее душа, но терять его не хотела.
Она помнила, как первый раз увидела его, будучи маленькой смертной девочкой, не догадываясь о судьбоносности встречи. Да, она мало что тогда понимала. Ведь ей было всего три и только похоронили ее мать.
Было уже достаточно темно, на небе ни звездочки, ни лунного света. Последние грудки земли брошены, сформирован невысокий холмик. Деревянный, сбитый из толстых веток крест небрежно воткнут в землю. Люди разошлись, казалось, никому и дела нет, что маленькая девочка в тоненьком платьице, дрожа, сидела рядом с холмиком. Маленькой ручкой обнимая крест.
Ей не было страшно, не замечая сгущающейся тьмы, она смотрела на землю, не понимая, почему там спрятали родного ей человека. Не по погоде одетая, забытая людьми и Богом, она уже достаточно продрогла, холод мелкой дрожью сотрясал щупленькое тельце.
И сначала даже не заметила, как чьи-то руки заботливо накинули на маленькие худенькие плечики теплый плащ.
Закутавшись поплотнее в мягкую ткань, подняла взгляд. Она была слишком мала, чтобы понять, что присевший рядом с ней на корточки мужчина иной. Да и в темноте не разглядишь, а она толком-то и черт лица не видела.
- Здравствуй, Белла! – у него был мягкий, чарующий голос. И такой добрый, как у мамы.
Мужчина протянул ей руку, здороваясь.
Видя мир сквозь призму детской непосредственности, еще не понимая сути вещей, воспринимая на веру лишь минутные поступки, доверчиво вложила маленькую ручку в широкую ладонь.
- С тобой все хорошо? – спросил он ласково, заботливо.
Она молчала, не понимая вопроса, слегка всхлипывая, не замечая, как капля за каплей из глаз начинают течь слезы. И лишь сильнее куталась в плащ, согреваясь его искусственным теплом.
Мужчина аккуратно сжал ее ладошку, слегка потянув вверх, увлекая подальше от сырой земли. Поднял на руки, успокаивая, нашептывая утешительные слова.
Она бы так и заснула на руках незнакомца, если бы не громкие крики, доносящиеся со стороны деревни.
Кто-то звал ее по имени, один раз, другой.
Мужчина аккуратно поставил ее на землю, приложив палец к губам, умоляя молчать.
Осторожно снял плащ и отстранился на шаг. И через секунду исчез.

Уже потом, позже, когда стала вампиром, она поняла, зачем приходил Владимир. Наведывался. Проверял. Отыскал новый бесценный дар среди смертных и решил за нее.
Костер лишь помог ему прервать человеческую нить судьбы. Легко, без сожалений и мучений совести, не задумываясь над тем, куда приведет ее эта новая дорога.

Владимир, нахмурившись, смотрел на Беллу. Тысячелетнее сердце сжималось в мучительной тревоге. Его девочка, дочь, как он считал, заигралась. И игры эти были опасны. Он не знал, как утихомирить ее, как образумить. Миллионы раз приводил свои доводы, и столько же раз они разбивались об железные стены ее упрямства.
Не знал, как встряхнуть, как выбить из нее эту одержимость, как заставить жить дальше, не оглядываясь.
Как бросить эту опасную, заранее проигрышную войну. Ведь Карлайл не дурак, еще более одержимый желанием избавиться от Беллы, но далеко не дурак. Не стал бы посылать сына, не будучи уверенным в положительном исходе дела. И это тревожило. Он боялся за Беллу больше, чем когда-либо.
Но вот она лишь смеялась над его страхами.
- Белла…
- Нет! – она зло прервала его, не дала договорить. Развернулась на пятках к нему спиной, не давая видеть проблески эмоций.
Он тяжело вздохнул. Ему спешить некуда, но и играть в ее глупые игры не собирался.
Владимир не видел того, что произошло в пещере, но отдаленно догадывался. Слышал обрывки фраз, сбивчивое дыхание, ощущал витающие в воздухе феромоны.
И решил действовать на удачу, аккуратно прощупывая почву.
- Этот мальчик, Белла… Он не такой, как Карлайл, возможно, стоит сказать ему правду, стоит попробовать…
Она снова не дала ему закончить, резко развернувшись, прожгла гневным взглядом.
- О чем ты? - ее лицо искривилось в злобной гримасе.
- О чувствах, Белла. Я же вижу, как ты смотришь на него, как он на тебя.
Она рассмеялась, жестко так, холодно. Глупое предположение, абсурдный домысел.
Бред. Захотелось опровергнуть, даже сама не знала, почему. И словно жгли слова, с таким трудом их выплюнула:
– Эсми воспитала его чистоплюем. Думаешь, станет марать себя об любовницу отца?
И как-то самой стало горько, обидно от собственных слов. И сконфуженное выражение лица создателя лишь утвердило в правоте. Не станет. Как только узнает, кто такая, сбежит как от чумы. Наплюет на влечение, пошлет к черту чувства. Знает, уже проходила подобное. А как говорится, яблочко от яблоньки…
От подобных мыслей стало еще хуже.

Карлайл отворачивался от нее, неоднократно. Тогда, в роковой день костра, и до этого. Променял ее на церковь, папистскую карьеру. И это только в человеческой жизни. Не хотелось вспоминать новое существование, то бесчисленное количество раз, когда разбивалось сердце, рушились песочные замки мечтаний и выбивалась из-под ног почва.

Владимир видел ее замешательство, как слегка подрагивают длинные ресницы, как тускнеет от тоски взгляд. Как борется сама с собой, сжимает кулаки и берет себя в руки. Снова жестокая, холодная, решительная.
Он обреченно вздохнул, понимая, что пока проиграл.
Но не смирился, не сдался. Он знал, что за свою девочку, за ее душу будет бороться до конца.
- Ты можешь ошибаться, люди иногда нас удивляют…
Белла издала нервный смешок и смерила его снисходительным взглядом.
- Ты хоть сам веришь в то, о чем говоришь?
- Верю!
Она махнула на него рукой и не торопясь пошла вглубь леса. Стоять на месте не хотелось, разговор неприятно жег, саднил оголенные вскрытые нервы. Память настойчиво возвращала воспоминания. Разные. Далекие, вековой давности, и совсем близкие, но столь живые и яркие. Она настойчиво гнала их, не позволяла заползать в душу, оставлять в ней след.
Только вот присутствие Владимира мешало. И сдался ему этот мальчишка. Отпустила же она Элис, пошла на поводу уговоров и совести. Что еще нужно? Какое ему дело до отпрыска ненавистного упыря?
У него нет никаких талантов, не пригодится Владимиру в создании сверхсильной и развитой нации. Обычный заносчивый представитель мужской фауны.
- Белла… - он позвал ее нежно, ласково, словно перед ним была не могущественная вампирша, а маленький капризный ребенок.
Она вскинула голову, заранее нахмурилась, встречаясь с его молящим взглядом.
- Отпусти его!
Он просил твердо, и куда девались нежность и теплота из голоса.
Приказывал в обычной, свойственной ему манере.
- Нет!
Она пнула ногой лежащий на земле камень, зло так, словно представляя на его месте кого-то другого. И неожиданно спросила:
- Ты ведь любишь шахматы, Владимир?
Она сбила его с толку. Удивила. Ведь знала ответ, они часами проводили время за этим занятием, так к чему вопрос?
- Ты же знаешь…
- Знаю, - она холодно усмехнулась, прищурилась. – Ты когда объявляешь шах и мат королю, жалеешь пешки для достижения цели?
Внутри все похолодело, когда понял, к чему ведет.
- Белла, он не пешка, он живой!
Она лишь безразлично пожала плечами. Для нее он был именно пешкой. Она сознательно выбрала его, тщательно обдумывала, как добраться, как использовать. Эдвард не более, чем расходный материал в битве с давним врагом. И пусть на секунду забылась, залюбовалась, это ничего не меняло. Она, не задумываясь, пожертвует им, положит на алтарь столь желанной победы.
- А если тобой тоже играют? Если ты, а не он, пешка?!
Белла от неожиданности оцепенела. Умел же Владимир одним только словом оглушить.
- Бред! – она отмахнулась от его слов, как от ненужного мусора, но он не спешил так просто оставлять ее в покое.
- Сама подумай. Карлайл умен, хитер, одержим желанием избавиться от тебя, у него есть Элис. Она могла сказать ему, как.
- Нет! - она не хотела слушать его предположения, принимать их в серьез, но все же его слова задели ее, зародили червячок сомнения.
И она добавила, уже не так уверенно:
- Элис никогда не видела меня ранее, она не может знать…
И пытливо смотрела ему в глаза, ища в них поддержку собственным словам.
Но в глубоких, черных как ночь глазах создателя нашла лишь сомнение. И это разозлило, впервые за долгое время почувствовала, как по жилам потекла неуверенность, где-то в глубинах сознания зародился страх.
Она тут же одернула себя. Нет! Это все не так! Это Владимир придумал, решил отговорить, это всего лишь его уловка, тактический ход.
- Он бы не отправил сына в неизвестность…
Белла зло глянула на него. Он что, решил ее так добить?
Не бывать этому. Не отступится она.
- Мне плевать! – зло прошипела, всматриваясь в темноту, туда, где уже так явно слышались торопливые шаги.
Мальчик пришел в себя, игра продолжалась. И даже если Владимир был прав, в чем она сильно сомневалась, это не имело для нее никакого значения. Чтобы там ни задумал Карлайл, он далеко, а его сынок рядом, очень близко.
И Белла уже предвкушала всю прелесть предстоящей игры. Зло усмехнулась, потерла руки и коротко бросила Владимиру:
- Уйди!
Он тревожно посмотрел туда же, куда и она, осознавая, что так и не смог достучаться до нее. Оставалось надеяться, что больших глупостей не натворит. Он уходил, оставляя ее в одиночестве, но ненадолго, ибо слышал, как тот, кого так яро защищал, уверенно приближался к его Белле.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Спасибо огромное ТТТТ за помощь с главой, редактирование и проверку.