Глава 18. Возвращаясь в реальность

Она смотрела ему вслед всего какое-то мгновение. Не мигая, поглощая взглядом образовавшуюся пустоту там, где только что еще находилась его крепкая мускулистая фигура. Почему-то не верила, что уйдет. Не сможет. Не после того, что между ними произошло. Эгоистичная часть ее злилась, рациональная - понимала, что тот должен уйти, но как-то неприятно кольнуло самолюбие. Задело. Захотелось крикнуть, чтобы остался. Сжав кулаки, сдержалась. Подавила безумный порыв собственной слабости и злилась уже на себя.
Ушел, и пусть.
У нее тоже были дела.
Белла нехотя вышла из пещеры. Там, под покровами толстых стен, все еще существовала доля сказки, нереальности происходящего. Те слова, что говорил ей в пылу страсти. Ее дикое желание в них поверить. Белла холодно ухмыльнулась, подставляя лицо утренней сырости. Здесь, за пределами уютных стен, словно пожелтевшие листья, спадали обещания, магия единения рассеивалась, и ждало болезненное возвращение в реальность. И не только Беллу, но и Эдварда. Ночь ведь многое упрощала, стирала грани. Ночью легче было поддаться соблазну, раскрыть слабость. День же заново возводил все разрушенные барьеры. Они позволили друг другу отвлечься, но это не меняло расстановки вещей. Не вычеркивало из ее жизни то, что было главным все эти годы.
Не меняло того, кем был он.
На улице уже серело, ночь отступала, отдавая законное пространство предрассветным сумеркам. Теплые потоки воздуха, соприкасаясь с остуженной ливнем и ночной прохладой землей, моментально формировали густой, плотный клубящийся туман. Будь Белла человеком, она могла бы потеряться в этом сплошном приземном облаке. Но она не была человеком, однако сгущающийся туман раздражал ее сильнее, чем полагала. Он плотной непроглядной пеленой заволок лес, и как бы она не пыталась всмотреться вдаль, в ту сторону, куда ушел Эдвард, ничего не видела кроме удушающей тесноты клубящихся частичек воды.
Конечно, она и так бы не увидела Эдварда, он наверняка уже достаточно далеко успел убежать. И, скорее всего, уже приближался к замку. Белла не понимала, почему эта плотная природная завеса так раздражает ее. В отличие от всего остального, она не была непреодолимым препятствием. Стоило только захотеть, сделать шаг – и она нагонит его. Заставит вернуться и забыть про все его чертовы обязанности.
Она знала, что не сделает этого. И так тошно становилось, что столько места стал занимать в ее мыслях. Не хватало еще больше показать свою слабость, еще подумает, что навязывается.
Белла горько усмехнулась. После стольких лет, веков самообмана, навязывания себя ей вдруг не нравится, что он так подумает. Нелепо. Глупо. Ей всегда было плевать, кто что думает. Главное то, что хочет она, чужие мнения в расчет не принимались. И вдруг поймала себя на мысли, что не хочет навязываться, хочет чтобы сам… И тут же зло расхохоталась.
Суть их отношений отрезвляюще ударила по нервам. Глупая! Если бы не ритуал, Эдвард бы не обратил на нее никакого внимания. Никакого. Ничего бы не было. Ни жарких поцелуев, ни удушающих объятий, ни полыхающих страстью соединений. Ничего! Он бы и не взглянул на нее как на женщину.
Все его эмоции, желания, все это было обманом изначально. И она прекрасно знала это. И добровольно пошла на очередной самообман, как и ранее с Карлайлом.
Белла набивала одни и те же шишки. И финал будет такой же. Если Эдвард узнает, что на самом деле связывает их, природу его зависимости перед ней, он не станет с этим мириться, будет пытаться найти способ, как избавиться от нежелательной подчиненности. И это лишь вопрос времени, когда ему расскажут об этом.
Сколько посвященных было в тайну? Если только трое, у нее было время. Если же в свое время Эсми посвятила в это отца…
Эдвард уже вернулся в замок, Аро не мог не оценить его состояние, и была большая вероятность того, что в эти минуты он раскрывал ему ее страшную тайну. Белла горько хмыкнула, представляя лицо Эдварда в тот момент. Мысли, которые у него появятся. И первая из них – избавиться от нее. Она так привыкла, что от нее все всегда открещивались, что даже и не подумала, что его реакция может быть иной.
Он откажется от нее, как и все те, кого она имела слабость впустить в сердце.
Карлайл, Адель. А теперь и Эдвард…
Что ж, жизнь, похоже, ее ничему так и не научила. Эдвард не был ее мужчиной, не был предназначен ей судьбой, она сама свершила эту судьбу, и ей же самой придется пожинать плоды своих деяний.
Горечь признания лишила сил. Опершись об скалу, откинув на твердые камни голову, Белла закрыла глаза. Не ожидала, что так не понравится собственная честность. Куда проще было и дальше предаваться иллюзиям и просто насладиться отпущенным им временем. А насладиться было чем… Ее до сих пор лихорадило от пережитых ощущений. Каждая клеточка ее тела хранила память о чувственных, ласкающих прикосновениях. Губы покалывали и слегка распухли, но она совсем была не против, память настойчиво возвращала картинки их поцелуев. Ее никогда никто так не целовал. Нежно, трепетно и страстно одновременно.
Резко открыв глаза, Белла выдернула себя из воспоминаний. Их русло не способствовало сосредоточенности, а ей как никогда нужна была ясная голова. То, что произошло, она уже не могла изменить, оставалось обдумать последствия и понять, что все это несет ей самой.
Понять и решить, что делать дальше. Притягательный и сводящий с ума мужчина – это конечно хорошо. Те чувства, что испытала в его объятьях, много стоили, но ничего не меняли. Месть Карлайлу оставалась приоритетной.
Белла рассеяно обвела взглядом окружающий лес. Нужно было уходить. Нахождение на месте ее падения не способствовало трезвости мыслей.
Окружающая природа просыпалась после безумной ночи. Туман отступал, и сквозь плотные занавеси пробивались первые лучи восходящего солнца.
Всего мгновение она стояла, не шевелясь, прикрыв глаза, глубоко вдыхая утренний разреженный воздух. Словно пыталась втянуть в себя запахи этого места.
Медленно повернулась, посмотрела на зияющий чернотой проем и резко сорвалась с места.

Эдвард внимательно, чуть прищурившись, рассматривал рыжеволосую девушку. И чем дольше он смотрел, тем больше убеждался, что невинное выражение на лице – хорошо сыгранная маска. В черных глазах незнакомки плясала плохо скрываемая ненависть.
Она лишь на первый взгляд терпеливо ждала реакцию на ее слова. Он видел, как подрагивает ее нижняя губа, как сжимаются в бессильной ярости руки. И первой мыслью стало, что Белла успела насолить и этой девочке.
Злость на нее, что не может спокойно жить, буквально захлестнула. Захотелось защитить и накричать одновременно. Кричать до одури, пока до нее не дойдет, что нельзя столь беспечно наживать врагов.
Девочка уже не казалась такой безобидной. На уровне инстинктов понимал – она опасна, и опасна прежде всего для Беллы. Как понимал, что той плевать на судьбу Адель, и что отнюдь не благородство толкало ее на этот поступок.
Но все же, не смотря на это, она предлагала ему решение. Выход. Если она и вправду могла отвести его к Адель, он не мог не воспользоваться этим.
Белла никогда не отпустит пленницу, она четко дала понять, что не допустит подобного.
Он же не мог дать погибнуть родному человеку.
Эдвард понимал, что она будет злиться на него, но если он для нее хоть чуточку дорог, то сможет понять.
- Зачем тебе это?! – Эдвард кивнул в ту сторону, с которой пришел, внимательно всматриваясь в эмоции на лице вампирши.
Если его предположения верны, и та следила за ним, поджидая удачного момента, то прекрасно была осведомлена, где и с кем он был до этого. Плохо скрытая злость и ненависть заставили нахмуриться.
Вампирша сжала кулаки, да так, что он явственно расслышал треск костей. И зло так, стараясь на него не смотреть, процедила сквозь зубы.
- У меня свои с ней счеты. Давние… - она поджала губы, считая откровение оконченным.
Его же такое объяснение не устраивало. Захотелось выяснить все до мелочей и по возможности защитить Беллу от злых колючих намерений стоящей перед ним дикарки.
Он вопросительно выгнул бровь. Вампирша, скривившись, фыркнула и заговорила, тяжело, так, словно каждое слово жгло, причиняло невыносимую боль.
- У меня был муж… - слово «был» неприятно кольнуло, ожидание сдавило сердце.
Нутром чуял, что услышанное не понравится. Вампирша же молчала, прожигая пустым, выцветшим и лишенным эмоций взглядом пространство прямо перед ним.
Далекая в своих воспоминаниях. Собирающаяся с мыслями. Он видел, как сжимались ее кулаки, выпрямлялись в узкую жестокую полоску губы, чернели и так беспросветные, как ночь, глаза.
- Его звали Джеймс…
- Мне жаль…
- Не стоит! – она выплюнула эти слова зло, жестоко, и звук ее голоса был подобен скрипу песка об стекло.
Мгновение, незаметное, неуловимое, она брала себя в руки. И уже чуть более спокойно, с холодным оттенком неумолимой ненависти добавила.
– Лучше бы она его убила, сразу, чем так… Полужизнь, полусуществование. Он ведь никто для нее, так игрушка, развлечение, а я…
Она отвернулась и, зло прищурившись, прожигала взглядом сторону, в которой он оставил Беллу. Ему хотелось защитить, укрыть от этого взгляда. Сказать хоть слово в ее защиту, но не мог. Слова незнакомки нещадно саднили, задевали за живое. И знал, что не имел права, что это была ее жизнь, до него, но как же было неприятно…
Джеймс. Имя еще одного мужчины, делившего с ней вечность, горечью застыло на языке.
Сколько еще их было? Безыменных? Он не хотел знать. Худшее, что мог себе представить, уже пережил, принял. Задавил в себе собственника. И как не старался оставаться безразличным, голос надломился, срываясь в хриплый полутон.
- Как давно это было?
Вампирша резко развернула к нему голову, ядовитая усмешка расползалась на симпатичном личике.
- Почему было? – издевка в ее голосе ранила сильнее, чем полагал. – Он и сейчас ее игрушка, ее раб.
Эдвард нахмурился. Ему действительно не нравилась то, что слышал, но все же не хотел воспринимать все, как данность. Его обоняние не улавливало смешанных с ней чужих запахов. Если бы другой мужчина касался ее, он бы уловил. И тут же разочаровано выдохнул. Он не мог знать этого с уверенностью. Органы чувств подводили, стоило оказаться рядом с нею.
Он становился неуправляемым дикарем, жадно вдыхающим соблазнительный аромат.
Но каким бы безумцем он ни был, все же не ощущал примесей мужского запаха. Возможно, его просто не было. Он подавил стон, понимая, что попусту обманывает себя. Подобная ненависть не рождалась на пустом месте, в словах вампирши была доля правды. Этот мужчина, другой, существовал. Возможно, она просто не была с ним в те дни. Он снова почувствовал, как ревность удушающее подползает к дыханию.
- Где он сейчас?.. Я не видел его!
Незнакомка зло хмыкнула.
- Она отослала его, чтобы не путался под ногами.
Почему-то ему стало легче от ее слов. Что за все это время никто другой не касался ее, что была его и только его. Хотя умом понимал, что ничего хорошего незнакомка не сказала, а лишь поставила перед фактом, что Белла просто отослала своего любовника. Не рассталась, не отпустила к этой безумной от ненависти женщине, а лишь отодвинула, как пока ненужную вещь. Которую можно вернуть в любую минуту.
Это разозлило. После того откровения, что между ними было, присутствие тени соперника было сродни кощунству. Он и не заметил, как зло клацнул зубами. Эдвард не собирался терпеть подобное.
- Она отпустит его!
Вампирша ехидно хмыкнула. Как же. Но все же, впервые с интересом посмотрела на вражеского отпрыска. Изучающее, словно пытаясь понять, а мог ли бы он быть прав?
Красивый. Видный. Могла ли поддаться Белла его обаянию, поменять ради него все? Долю секунды она допускала эту возможность. Но тут же одернула зарождающиеся глупые мысли. Они не могли быть правдой. Она знала черную прогнившую душонку той, что силой удерживала подле себя ее любимого.
Сколько она просила ее? Сколько умоляла? Та лишь с холодной жестокостью смеялась над ее болью.
Теперь пришла очередь Виктории хоть немного отплатить зазнавшейся твари. Она долго и тщательно готовилась к этому, следила за каждым ее шагом. И это было не сложно. Уверенная в своей силе, безнаказанности, неспособности кого-либо ей противостоять, Белла не обращала на нее внимания. Принимала за надоедливую, вечно следующую за ней полоумную. Виктории это было на руку.
Виктория следила за их передвижениями, за похищением группы спелеологов, за избиением Элис, за тем, как прятали Адель.
Наблюдая за всеми этими ухищрениями, Виктория понимала, что это ее шанс. Она впервые спутала ей карты, когда привела Аро к постели отравленного стрелами Эдварда.
Вид взбешенной Беллы стал лучшим бальзамом для ее объятого ненавистью сердца.
И впервые у нее появилась надежда на отмщение. Мерзавка поплатится за ее поломанную жизнь. И очень скоро.
Сомкнув губы в плотную полоску, Виктория продолжала рассматривать Эдварда. И не понимала, почему тот медлит, почему расспрашивает. По всей логике вещей, уже должен был броситься спасать пленницу. Она решила подтолкнуть. Ведь, зная переменчивый нрав врага, могли опоздать.
- На твоем месте я бы поторопилась, и сходила за лекарством. Она морит ее голодом.
Эдвард вздрогнул от ее слов. Решимость что-то выяснять улетучилась, подобно миражу в знойный день. Погружаясь в ревнивые мысли об сопернике, он совсем забыл о страдающей, томящейся в заточении девушке.
Стало противно за собственное безволие. Перед глазами тут же замелькали картинки обезображенной, окровавленной Элис, и если в таком же состоянии была и Адель…. Еще и голодная… Его промедление могло стоить жизни. С Беллой и со всеми сопутствующими помехами он разберется позже.
Резко кивнул, жестом указывая следовать за ним. И быстрее ветра помчался в замок.

Аро встретил его застывшим изваянием. Замок уже убрали, и лишь пропитанный кровью и многоликой гаммой иных ароматов воздух еще кричал о том, что совсем недавно здесь было торжество.
- Все в порядке! – он махнул рукой и промчался мимо деда. Вверх. В свою комнату. За спасительными ампулами. И кожей чувствовал, как тяжелый взгляд Аро прожигает в его спине дыру.
Расспросов было не избежать. Он не собирался отчитываться, ни при сложившихся, ни при иных обстоятельствах. Видел, как посерело от ужаса лицо Аро, как только принюхался к шлейфу его запаха.
От Эдварда разило сексом, Беллой и, что самое страшное, ее кровью. Никогда еще пропасть перед его внуком не была так глубока.
Никогда еще не стоял так близко к краю.
Если бы он только рассказал ему всю правду… Если бы только осмелился…
Он резко схватил его за рукав, когда тот спускался обратно.
- Что же ты наделал?
Горечь. Сожаление. Немая просьба простить, что не сберег.
Эдвард же видел упрек. Как мог объяснить, что он сам?
Что его никто не заставлял? Что не жалеет? Что это его выбор?
Он знал, что дед не поймет его. Для него Белла была исчадьем Ада. Объяснять же было некогда. Время неутомимо истекало, он должен был поторопиться. Помимо необходимости освободить Адель, вдруг стал ощущал совсем иные потребности. Он хотел увидеть Беллу. Вроде бы только ушел, а уже безумно хотел вернуться обратно. Сжать в объятьях, вдохнуть манящий, сводящий с ума аромат. Он так явно ощущал его сейчас, словно не было расстояния, словно она стояла перед ним. Захотелось коснуться, провести пальцами по нежной гладкой коже, зарыться в шелковые кудри, пройтись губами по пульсирующей жилке в районе шеи. Желание было болезненным, сродни одержимости. С трудом удалось подавить срывающийся с губ стон. И дело было не только в желании очутиться рядом с Беллой.
Он ощущал то, что не должен был. Новое, приобретенное в глубинах озера чувство. Жажду!
Горло свело диким, неуместным спазмом. Тело ныло, появилась непонятная боль в суставах. Незаметно для самого себя потянул носом воздух, и стоило соли и ржавчине, пропитавшей окружающее пространство, коснуться его обоняния, как инстинктивно сглотнул и напрягся в поисках источника.
Рука Аро разжалась сама собой. Он в ужасе отшатнулся от внука. Гримаса недоверия застыла на вековом лице. Неужели он сорвался? Предал все свои ценности?
Эдвард же оторопело застыл, моргнул пару раз. Не сразу дошло, что случилось. А как понял, стало тошно. Он отреагировал на человеческую кровь. На слабый запах, пропитавший воздух замка.
Отвращение к самому себе захлестнуло с головой. Схватившись рукой за горящее горло, еще секунду стоял на одном месте, борясь с новыми для него ощущениями.
Даже в страшном сне не мог предположить, что когда-то так сильно захочет запретное.
Не дыша, выхватил спасительное зелье, резко ввел в вену, и только когда почувствовал знакомое тепло, растекающееся по кровотоку, натянуто улыбнулся.
- Все хорошо… - он не был в этом уверен, но не хотел, чтобы переживал Аро.
Он не выдерживал его взгляд, сквозящий в нем упрек. Понимал, что дело было не в том, что чуть не сорвался. Не в том, что возжелал человеческую кровь. Дело было в Белле. Ее имя невысказанным криком застыло в его расширенных от ужаса глазах.
- Она все же добралась до тебя… - это была констатация, тихая, он говорил сам себе. Утверждая.
- Нет…
Аро горько улыбнулся. Это была слабая тень подобия улыбки. Горькая. Несчастная. Одинокая. Он покачал головой, тихий шелест слов вторил движению.
- Добралась…
Эдвард не знал, что возразить. Понимал, что бы сейчас не сказал, все слова разобьются об глухую стену убежденности. У него не было времени разубеждать деда в обратном.
Не было времени на споры. Стараясь не смотреть на него, развернулся. И широким шагом, почти бегом выскочил из замка. Когда вернется, попытается убедить, что тот ошибается, и прежде всего в его Белле.
Сейчас были дела важнее. Белла могла и сама за себя постоять, а вот Адель – нет.

Виктория ждала его в условленном месте. Не говоря лишних слов, побежал вслед за нею. И удивился, уловив направление. Массив Бихор. Они искали здесь. Бесчисленное количество раз. Безрезультатно. Нахмурился, поднимаясь по знакомой тропинке. Перед ними зияло чернотой отверстие Скериошары.
Неужели все же здесь? Они были так близко?.. И не нашли…
Виктория свернула вправо у самого входа, юркнула в незаметную, скрытую раскидистыми ветками тропинку у края скалы. Эдвард призраком скользил вслед за нею.
Останавливаясь возле неширокого, неприметного отверстия. И не задавая вопросов, протиснулся в проем вслед за мятежницей.
На считанную долю секунду, мелькнула мысль, что это могло быть ловушкой, что его специально заманили, использовав Адель, как приманку. Он тут же откинул тревожные мысли, упрямо следуя вслед за гибкой фигурой.
Виктория все глубже и дальше уводила его от поверхности. Он как мог, пытался запомнить уровни, переходы, штольни. Не удивили и озера, в которые пришлось погружаться, чтобы через воронку в их дне проникнуть на следующие уровни.
Белла и вправду хорошо спрятала Адель. В другой ситуации он бы мог восхититься ее способностям. Но только не сейчас. Сердце болезненно сжималось в ожидании. Он до одури боялся увидеть ожидающую картину.
И замер перед небольшой решеткой. Сердце, казалось, готовилось выпрыгнуть из груди, пока мятежница набирала комбинацию из цифр. Решетка плавно съехала, освобождая проход.
Он сделал первый шаг, и застыл пораженный увиденным. То, что осталось от Адель – тень той жизнерадостной женщины, о которой когда-то так сильно мечтал, подобно неживой кукле болталось на цепях в углу пещеры.
Он даже не пытался сдержать крик ужаса. Нужно было броситься к ней, осмотреть повреждения, освободить от смертоносных объятий кандалов. Но не мог пошевелиться.
И лишь тогда, когда чуть подернув головой, слабо прошептала:
- Я знала, что ты придешь… – бросился вперед.

Белла бежала к дому неохотно. Впервые за долгое время предстоящая встреча тяготила. Не хотелось лишних слов, не хотелось оправданий. Наставлений и упреков. Как и предполагала, Владимир ждал ее. Прислонившись спиной к каменной стене, застыв в многовековую неподвижную статую. Лишь глаза, горящие странным блеском, контрастом выделялись во всем облике.
Белла сделала вид, что ничего не случилось. Медленно прошла к кровати, бесстыдно стянула платье, неспешно облачаясь в более привычные, ежедневные вещи. Владимир молчал. Это тяготило сильнее, чем упрек. Она не выдержала первой.
- Что?
Он покачал головой. Белла же поджала губы. И где выговор? Где нотации и причитания?
Ей до жути не нравилось вот такое вот притихшее поведение. Куда легче переносила выливаемый ей на голову гнев, чем подобное безразличие. И еще эти глаза… Белла хорошо знала этот взгляд, в последний раз она видела подобный очень давно, еще тогда, когда помогала вызволять из психушки Элис.
Неужели снова? Белла нахмурилась. Он же обещал… Она чувствовала, как раздражение нарастает, формируется. Сжала зубы, и все же не выдержав, резко процедила.
- Кто на этот раз?
Он не дрогнул под ее колючим взглядом, не в его это было манере. Владимир всегда был собран, выдержан. И даже сейчас, когда догадка, осенившая его, могла в корне перевернуть жизнь его любимой девочки.
Он не знал, как сказать ей. Сама мысль была глупой, абсурдной, но чем дольше думал о ней, тем сильнее убеждался в правоте. И эта правда многое меняла. Она могла позволить ей жить полноценной жизнью. Мужчину, которого она выбрала, он уже одобрил, знал, что с ним она в надежных руках. Оставалось в это поверить самой Белле.
И оставалось устранить главное препятствие на пути к этому пониманию.
Он все же решился, и отвел глаза. Не мог смотреть на нее.
- Я нашел дар, - тихо начал он, издалека, растягивая, словно пробуя на вкус слова. – Я чувствовал этот дар давно, еще в начале века, но не мог понять, что это. Настолько слабыми были отголоски. Тогда я думал, что это из-за того, что ощущаю только лишь плод…
Белла не понимала, почему он не смотрит на нее, почему так взволнован. И почему от его слов так тревожно сдавливается сердце.
- Я улавливал похожий дар на протяжении последних ста лет. Но так слабо, несущественно. Я даже не мог понять, от кого он исходит. Он возникал в разных местах, словно тот или те, кто им обладал, постоянно путешествовали, не сидели на месте.
Но, как я ни старался, я не мог уловить его. До недавнего времени. Я почувствовал сильную вспышку этой силы. Настолько сильную, направленную на защиту, что смог прощупать ее… определить кому принадлежит… сумел узнать, что за странный дар.
Я нашел его здесь, в Румынии, Белла.
Он замолчал, а она тупо смотрела прямо и не понимала о чем идет речь. В памяти всплывали его же слова, далекие. Тревожные слова, и картинки. Тогда еще радостные.
Владимир склонился к ее уже достаточно большому животу и зачарованно прислушивался к ребенку. И тяжело причитал:
- Нет, не может быть, чтобы у такой одаренной матери был обычный ребенок.
Она смеялась над его страхами. Хватит миру и одного чудовища с ужасающей силой.
Хотя, мысль о всесильном дитяти, конечно, приятно грела материнское сердце. Владимир же ничего не ощущал. Лишь иногда слабые проблески силы, но какой, он тогда так и не смог понять.
Ей резко стало сложно дышать. Воспоминание душило, лишало сил.
Уже не хотелось слушать о каком-то чертовом новом даре. Что ей до него?
Владимир снова странно посмотрел на нее, вековое сердце сжалось от дикой тоски. Если он ошибался, она могла не выдержать той боли, что принесет его откровение.
Но все же продолжил.
- Это очень редкий дар. Дар Хамелеона, умение подстраиваться под любого врага, умение блокировать любую силу. Даже мою. Когда он не активен, когда не защищается, я могу слышать лишь отголосок, знать, что сила есть. Но не знать, какая. Как тогда, с твоим ребенком…
Белла вздрогнула, подняла на него злой взгляд. Готовая убить лишь от того, что напомнил о больном.
Владимир же игнорировал ее. Он шел до конца, как бы сложно ему не было.
- Этим даром владеет Джаспер Каллен. Это очень редкий дар, настолько редкий, что я думал не встретить подобный за свою жизнь. И если сопоставить факты, именно этой силой должен обладать твой ребенок, Белла.
Она не шелохнулась, даже не вздрогнула, тупо смотря вперед. Не моргая. Казалось, она даже не слышала, что он ей только что сказал. Владимир начинал волноваться. Он осторожно позвал ее:
- Белла?..
Она зажмурилась. Он терпеливо ждал. Ее голос был на удивление спокоен, безразличен. Она открыла глаза, и его пробрало от пустоты, сквозившей в них.
- Что ты хочешь этим сказать?
Он вдруг понял, что натворил. Если он окажется неправ, это убьет ее, окончательно сломает. Он начал осторожно.
- Это лишь мое предположение, догадка…
- Говори! – злой, звериный рык вырвался из ее груди. Беллу затрясло. Все то, что он сказал ранее, лишь сейчас достигало сознания. Ступор слетел, невозможность услышанного взрывала все барьеры самоконтроля.
- Карлайл мог обмануть тебя.
Белла зло тряхнула головой.
- Я видела труп! Я своими руками хоронила его… - ее голос сорвался в крик.
Как же больно. Она не понимала, зачем Владимир ворошит прошлое, зачем бередит старые раны, заставляя верить в невозможное. Как бы ни хотела поверить, как бы ни хотела обмануться…
- Вспомни, ты была тогда в беспамятстве после родов, ты точно не помнишь ничего, что творилось вокруг. Ты слышала крик ребенка, но ты и слышала голоса. Чужие, произносящие имя Карлайла. Меня удерживала тогда стража, а когда отпустили… Я видел уже свершившееся. И еле успел вынести тебя из огня. Ребенок был уже мертв.
Я не видел, каким был твой ребенок, Белла, ты тоже не видела его лица. Объятая горем, ты не могла заметить подмены.
Она чувствовала, как от тупой боли скрутило внутренности. То, что он говорил, могло быть правдой. Отдаленно. Она боялась поверить в то, что слышала.
- Это в духе Карлайла, не хотеть ребенка, сделать вид, что ему плевать, и в самый последний момент все подстроить и сделать по-своему. Меня загнали в ловушку, тебя одурманили ядом. Все для чего? Как только раньше это не пришло мне в голову?
Белла сглотнула тяжелый комок, перекрывающий дыхание. Ноги подкосились. Стало невыносимо душно. Предположение Владимира было выше пределов ее выносливости.
Она осела на широкую кровать.
- Если он его подменил… - она запнулась, слова давались с трудом. Когда сказала их вслух, реальность ужасающе сузилась, зависнув над ее головой карающим топором. Одна неверная мысль, и она будет повержена. Навсегда. Было сложно верить, даже допускать возможность. – Где все это время прятали малыша?
- Приемная семья, другие вампиры.
Белла резко вскинула голову. Вспоминая далекий Париж.
- Та женщина… ее семья… Карлайл забрал у них подброшенного приемыша…
Она прокручивала в голове даты, и громко вскрикнула, сопоставляя цифры.
- Все сходится… - она зажала рот рукой, боясь окончательно поверить. И тут же разочаровано поникла. Вспомнила файлы, собранные когда-то на ненавистную семью.
- Ты ошибся, Владимир, – голос звучал сухо, надломлено. – Джаспер младше Эдварда на три года.
Владимир лишь пожал плечами.
- Что такое бумажка для того, кто хочет что-то спрятать. Ты никогда не задумывалась, почему он наполнил семью приемышами.
Белла пожала плечами.
- Эсми хотела детей.
- Или Карлайл хотел спрятать сына. Один приемыш вызвал бы вопросы, много – нет.
Белла молчала. Возбуждение снова сменилось резкой апатией. Она тупо уставилась на свои дрожащие руки. Она боялась поверить. Боялась обмануться. На чем строил свои теории Владимир? Прощупал силу? Сравнил с той, что была у ее погибшего сына?
Слишком много надежд возлагалась на одну призрачную возможность.
Белла вспомнила тот день, когда увидела Джаспера рядом с Эдвардом. И ее прошиб холодный пот. Она помнила те мысли, что возникли. Как сравнивала, что пасынок больше похож на отца, чем родной сын. Она и вправду тогда удивилась тому факту, что те так похожи. А еще она помнила то странное, щемящее чувство, что испытала, увидев его.
Из горла рвался непрошеный крик. Она ведь могла убить его. Ведь наставила стрелы, остановилась лишь в последний момент. Убила бы собственными руками.
Она глухо застонала, обхватывая голову руками. Возможная правда обрушилась на нее подобно урагану, опустошая и так исстрадавшуюся душу.
- Зачем? – она подняла на него взгляд, полный душераздирающей тоски. – Зачем ты дал мне эту надежду?
Владимир непонимающе покачал головой. Он столько лет жил рядом с ней, но по-прежнему иногда не угадывал с реакцией.
- Ты же знаешь, что теперь я буду мучиться, постоянно думать об этом? Что я так и не узнаю, прав ты или нет?
Владимир присел рядом с ней на корточки, осторожно протянул руку, касаясь волос.
- Так ты хотя бы будешь верить, что твой ребенок жив!
- Это жестоко…
- Это лучше, чем оплакивать его.
Белла замотала головой, ярость душила ее.
- Ты не понимаешь!
- Нет, Белла понимаю. Понимаю, что дорога к этому ребенку закрыта. Что ты не сможешь видеться с ним, что Карлайл даже под страхом смерти не скажет тебе правды. Но если ты отпустишь прошлое, перестанешь мстить, у тебя будет настоящее. Ты можешь еще иметь детей. С любящим тебя мужчиной.
Белла отшатнулась от создателя. И зашипела, словно раненая кошка. Его предположение казалось кощунством, насмешкой над поломанной жизнью.
- О чем ты говоришь? Какая другая жизнь! Я не успокоюсь, пока он не ответит за все, что сделал со мной. Если ты прав, он вдвойне заплатит за ту боль, что я пережила по его вине.
Она резко встала. Решение само сформировалось. Она четко знала, что будет делать дальше. Не раздумывая, бросилась к стене, снимая начиненное смертельным ядом оружие. Достала из-под матраса припрятанную стопку денег и паспорт. Они, конечно, были не нужны, но в прогнившем человеческом мире могли сослужить пользу.
Владимир обреченно застонал, наблюдая за ее действиями.
- Ты куда?.. – вопрос вырвался сам собой. Он знал ответ. Ее холодные, жестокие, полные решимости глаза говорили красноречивее любых слов.
- В Лондон!
Владимир беспомощно смотрел за ее передвижениями. Он ошибся. Жестоко ошибся, ставя на то, что прошедшая ночь многое поменяла в ее восприятии, что она захочет быть и дальше счастливой. Как же плохо он знал свою дочь…

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Спасибо Тане TTTT за редактирование и помощь с главой.