ГЛАВА 1

ХЕППИ БЕЗДЭЙ, БЛИН, ТУ Ю

Проснувшись и вскочив с кровати, я понеслась сломя голову к зеркалу. Слава богу, что это был сон. Просто сон. Никаких рыжеволосых троглодитов в моем доме нет, и не было… за исключением одного. Впрочем, к барабанщику я привыкла и вряд ли смогу отказаться от его общества. Но… всегда есть одно (или даже несколько) «но».

Мое «НО» заключалось в навязчивом страхе, практически паранойе. Я боялась, что буду стареть, в то время как Эдвард останется навеки молодым. И мой сегодняшний сон лишь служил подтверждением обоснованности моих страхов. Мне нужно было как можно скорее стать вампиром. Не хочу ни доживать до тридцати пяти лет, будучи смертной (вдруг я с моими бракованными мозгами и вправду опущусь до уровня футболки с Вини-Пухом), ни рожать детей. Нет, нет, нет! Свадьбы, дети, кухня и прочие радости семейной жизни – не для меня! Вот только как рассказать об этом Эдварду? Он на прошлой неделе зачем-то затащил меня и Алису в ювелирный магазин и подозрительно долго крутился у отдела с кольцами, причем он постоянно просил меня подойти к нему и, показав очередное кольцо, с щенячьим выражением глаз ждал моей реакции. Слава богу, что я не Алиса и не пищу от восторга, просто купив новую кофточку или увидев колечко с несчетным количеством бриллиантов. Меня все это вообще почему-то не интересует. Хм, может, я неправильная? Бракованный товар, так сказать? Нет, мне нравятся красивые ювелирные украшения, но я не прыгаю от восторга при их виде и не нападаю на консультантов с требованием показать мне ВСЮ коллекцию, как это сделала Алиса. В общем, в ювелирном мне было скучно, и Эдик ушел из магазина с опущенной головой и надувшимися, как у хомяка, щеками. Порой мне кажется, что только тот факт, что вампиры не могут плакать, удерживает его от истерических рыданий каждый раз, когда я не разделяю его восторг из-за какой-нибудь ерунды.

Это сентябрьское утро было для меня невеселым. Обычно я всегда радуюсь, когда за мной заходит Эдвард, но сегодня я смотрела на него настороженно, будто он каждую секунду норовил вытащить из-за спины десяток рыжеволосых грудничков и заявить, что это наши с ним детки. Эдвард, увидев меня, прижал к себе и поцеловал (за то время, что знакомы, мы приноровились друг к другу и научились подходить достаточно осторожно, чтобы не покалечиться).

Наверно, это глупо, но я до сих пор так и не сказала Эде, что я его люблю. Впрочем, думаю, он прекрасно обходится и без моих признаний: я говорю во сне. Мало ли что я успела ему наплести, пока сплю. В любом случае, прошедшее лето было самым счастливым в истории человечества. Я проводила все свое время с Эдвардом, если не считать нескольких выходных, когда я ездила к маме во Владимир и двух недель, когда мама, Антон, бабушка и дед приезжали к нам в Малую Дубну. Дохляку во время этих визитов приходилось уходить, так как он крайне не полюбился моему деду. Он даже как-то погнался за Дохляком с граблями. Вот уж не знаю, что стало бы с Эдиком, если бы тот догнал его. Хотя, думаю, грабли просто сломались бы о моего рыцаря. Зато во время визитов моей семьи нас навещали Алиса и Кирилл. Второй, кстати, до сих пор числится в любимчиках у нашего старого вояки, и они целыми вечерами играли в шахматы. Проигравший пересказывал все сражения Второй Мировой. Дед всегда запинался после событий на Курской Дуге.

Когда мы с Эдвардом подошли к школе, я замерла от ужаса: кто-то повесил на стене над крыльцом огромную перетяжку «Сашка, с Днем варенья!». У входа на школьный двор я увидела Алису с шариками, Лену с букетом цветов и Макса в костюме клоуна с огромной красной шевелюрой. Макс распевал песенку крокодила Гены и лез целоваться к директору, который с пеной у рта требовал снять перетяжку со школы.

Должна сказать, что мои отношения с семейством Бероевых почти не изменились. Алиса и Макс все так же продолжают издеваться надо мной и Эдей, Полина традиционно ломает все, что ей попадется под руку, едва завидев меня. Несмотря на то, что нас связывают родственные узы, она и не думала переменить свое отношение ко мне. Вот нонсенс: меня связывают кровные узы с вампиром! Алексей и Ира относятся ко мне очень хорошо и всегда рады, когда я приезжаю к ним. Хотя стоит признать, что матери Эдварда по большей части наплевать на то, что со мной происходит. Она всю себя отдает спорту. Сегодня, например, она возвращается с соревнований по прыжкам со скал (знаете, когда привязывают себя за ноги тросом и сигают со всевозможных высот вниз головой? брр…). Про Кирилла я даже не говорю: он будет относиться ко мне так, как того пожелает Алиса, а Алиса меня любит… мучить… таская по магазинам. Все лето, когда у нее выдавалась свободная минутка, она забирала меня в город ради тура по бутикам. Самое страшное произошло, когда моя мама нашла в Алисе родственную душу и присоединилась к нам. Даже вспоминать не желаю, что тогда происходило.

Так вот, когда мы подошли к школе, Алиса и Лена кинулись меня обнимать, истошно вопя «С Днем рождения!» прямо мне в ухо. Макс, которого директор пытался заставить снять перетяжку, пробежав несколько раз вокруг меня (это у него называлось круг почета), вырвал меня у девчонок и принялся целовать. Вы думаете, это он от большой любви? Ни фига! Вся его наглая морда была размалевана белыми, синими и красными красками – под цвет флага, что ли? - так что он размазал все это по мне. Даже в зеркало смотреть после этого не хочу. Как я отмою краску в школьном туалете, где даже мыла порой нет?

- Максим Бероев! – визжал директор. – Немедленно снимите это со здания школы, или я вас… я вас…

Но директор так и не смог придумать, что он сделает с Максом, так как тот окончил школу еще весной и теперь находился в свободном плавании. Все лето он занимался ничегонеделанием, чем ужасно злил Алексея, который хотел, чтобы сын в тысячный раз куда-то поступил. Под конец лета Макс с торжественным видом заплыл домой и заявил, что он все же куда-то поступил: на кулинарные курсы. Так что теперь, когда у него начались занятия, он пригрозил мне, что с наступлением практики будет испытывать свой кулинарный талант на мне.

Алиса, конечно, не стала особенно заморачиваться и поступила где-то в Москве на дизайнера. Если честно, не понимаю, зачем ей это: она ведь уже окончила школу моды в Париже в конце восьмидесятых.

Полина и Кирилл поступили в МГУ, так что теперь мы редко видели первую. Если Кирилл поступил на заочное отделение и лишь изредка ездил туда, чтобы сдать зачет, то Полина решила использовать любой шанс быть подальше от меня и навещала нас лишь по выходным. Чаще ее парень Макс сам ездил к ней.

- Во сколько сегодня приедешь? – с налету спросила Алиса.

- Куда? – не поняла я. Замечательно: я опять начинаю тормозить.

- Как куда? К нам! – Алиса смотрела на меня, как на глупенькую.

- Но я не хотела устраивать никаких празднований, - пробурчала я. В семье Бероевых меня никто и никогда не слушал. Как-то раз я проснулась, вися на плече у Кирилла, который уже подходил к машине.

- Эй, отпусти меня! – вопила я, но Кирилл оставался непоколебим.

- Алиса сказала тебя привезти, - объяснил он.

- Но это не значило, что надо похищать меня из дома. Дай мне хоть переодеться, не поеду же я в пижаме!

Кирилл – этот гениальный мыслитель всех времен и народов – задумался и, решив не доверять мне, позвонил Алисе, чтобы узнать ее распоряжения на сей счет.

- Глупости! – услышала я приглушенный голос Алисы из трубки. – Она всегда дерьмово одевается, так что разницы никто не заметит. Эд, чего тебе? О ком я говорю? Так о… э… эй, не надо меня убивать!

После того, как мы с Кириллом услышали оглушающий визг Алисы, связь прервалась, и Кирилл, затолкав в машину, повез меня к Бероевым.

Как после оказалось, Алисе просто понадобилось, чтобы я послужила ей моделью для примерки нового платья: вампирша решила, что нужно кардинально изменить мой гардероб. Это, конечно, плохая идея – я не поддаюсь обучению и изменениям вообще. Иначе, скажите, почему я до сих пор не помню алфавит и таблицу умножения? Ну, если отбросить то, что у меня просто смехотворно низкий уровень IQ.

Так что и в этот раз Бероевы все решили без меня и организовали небольшое семейное празднование моего Дня рождения.

В общем, Алиса и Макс смылись, и перетяжку пришлось снимать мне, Лене и Эдику. Точнее мы держали стремянку, а Дохляк лазил по верхам, отдирая ярко-голубую материю от стен.

Одноклассники тоже порадовали меня своим поздравлением. Я как раз только вошла в школу (все еще размалеванная после встречи с Максом), когда все они завопили «С днем рождения» и полезли дергать меня за уши. Эдвард в это время еще был на улице, оттаскивая перетяжку на помойку, так что мне пришлось самостоятельно спасаться от одноклассников и в особенности от Ашота, который, дергая меня за уши, что-то мстительно шептал на грузинском.

Все лето бравый джигит провел на стройке в соседней деревне, где он вместе с другими лицами неславянской внешности возводил непонятное и аляпистое здание. После стройки Ашот вернулся загорелым, злым и голодным. Увидев меня первого сентября, он сорвал с рядом стоящей клумбы ромашку и, подойдя ко мне, ткнул ей мне в нос. И это все молча. Дохляк, как и всегда в это время, где-то мотался, поэтому я разбиралась с навязчивым поклонником самостоятельно.

Я оттолкнула ромашку, попав ей в нос Ашота. Тот зачихал, но не сдался. Мы минут пять молча трясли ромашку, впихивая ее друг другу, пока не пришел Эдик. Вампир хмуро посмотрел на кавказца и тот – все еще молча (что это с ним?!) – удалился.

На всех уроках я сидела вместе с Эдвардом и, скажем так, зря я надеялась, что смогу у него списывать. Это он у меня списывал! Учитывая, какие у меня познания в алгебре и большинстве остальных предметов, мы с ним еле-еле закончили десятый класс. Я злилась на Дохляка за то, что он, несмотря на свою способность читать мысли, не хотел этим пользоваться на уроке.

- Это жульничество, - заявил как-то раз этот гений. А-а-ах! Сразу видно, что он из чертовой Британии! Понапускал туману и сидит весь такой из себя джентльмен! В гробу в белых тапочках я видела таких джентльменов! И, кстати, один раз видела: Макс на окончание десятого класса подарил Эде гроб и белые тапочки. Ему показалось, что это будет смешно. Теперь гроб стоит в подвале дома Бероевых: Ира хранит в нем корм для рыб.

- А, по-твоему, то, что ты у меня списываешь - не жульничество? – поинтересовалась я у Дохляка.

- Ты же мне разрешаешь, - пожал плечами Эдик. – А вот читать чужие мысли мне никто не разрешал.

- Я тебе разрешаю, - ворчала я. – Что-то ты никогда раньше не считал это неправильным…

Дохляк снова надулся и отвернулся от меня. До конца урока он обиженно сопел и порой бормотал что-то на английском. В этот момент его сходство с Ашотом стало столь заметным, что я даже испугалась.

В общем, переспорить Невмеручего у меня не получилось, и пришлось сдаться и пытаться писать контрольные самой. Не без Лениной, конечно, помощи (тут имеются ввиду как Лена, так и Леня).

Первая половина дня пролетела незаметно: уроки сегодня были легкими, а все перемены я пряталась от одноклассников. Сережа, который еще не успел подергать меня за уши восемнадцать раз, преследовал меня как Макс распродажу плюшевых мишек (как оказалось, он их коллекционирует), так что мне пришлось использовать всю свою изобретательность, чтобы спасти свои слуховые органы от мучений.

После школы Эдя сразу же повез меня к себе домой. Теперь мой герой ездит на новой спортивной машине, которую родители купили ему после окончания десятого класса. Первые три дня после покупки Дохляк вообще не обращал внимания ни на что, кроме своей машины. Даже про меня забыл. Впрочем, в первый день я не удивилась, когда он остался ночевать не со мной, а в гараже. Предатель. Впрочем, я не осталась в долгу: Алиса помогла достать мне замечательную наклейку на заднее стекло, гласящую «Осторожно! За рулем рыжеволосая баба!». Когда Эдя поехал на следующий день в город, не заметив наклейку, он долго не мог понять, почему водители других машин свистели ему и показывали большой палец. Наклейка оказалась просто сказочной: Бероев неделю не мог ее свести, а когда свел, то все заднее стекло оказалось безнадежно испорчено, так что ему пришлось менять его. Ничего, с него не убудет. Когда машина вновь была в полном порядке, я уж было подумала, что на этом история и закончилась, но Эдик нашел способ мне отомстить: он сыграл мне серенаду под окном. В тот вечер у моих соседей собрались гости, так что все они вышли посмотреть то представление, что устроил Эдя: он играл на своих барабанах, завывая, как койот, а рядом Макс дул в трубу. Играть на трубе, он, конечно, не умел, поэтому получилось нечто ужасное. Я тогда жутко разозлилась на Дохляка и даже хотела сдать его Ренату, который все еще дулся из-за «Вольво», но тот сказал, чтобы я «разбиралась с этими припадочными сама». Так и сказал. Ну, я, недолго думая, разобралась и вызвала милицию. В итоге Макс и Эдик всю ночь просидели в обезьяннике (как потом оказалось, их хотели выпустить сразу, но просто забыли). Я точно не знаю, но, если верить тому, что говорит Макс, Эдик в обезьяннике пользовался популярностью, и один головорез с наколкой «Газпром» на затылке даже делал моему рыцарю недвусмысленные предложения. Эдик, конечно, оскорбился и чуть не расплакался, предварительно пригрозив головорезу расправой.

В общем, после всех этих разборок Эдик осознал, что лучше не пренебрегать мной из-за машины и перестал проводить с автомобилем столько времени.

Когда мы приехали к Бероевым, все, кроме Полины, полезли ко мне обниматься и поздравлять. Я чуть не расплакалась от умиления: все семейство Бероевых (если не считать Полины!) практически в первый раз на моей памяти было так дружно и счастливо. Мой День рождения заставил улыбаться даже Кирилла (впрочем, он всегда радовался, когда Алиса была счастлива).

Окруженная семейством вампиров, я прошла в дом, где меня заставили разворачивать подарки. Я была насторожена, так как боялась, что мне подарят что-нибудь дорогое. Я всю прошлую неделю умоляла их не делать мне подарков вообще: мне было ужасно неудобно из-за того, что Алиса или тот же Эдвард могли потратить целое состояние на меня. Неужели было трудно понять, что я обрадуюсь простому диску с фильмами или музыкой куда больше, чем навороченному мобильнику, стоимость которого равна зарплате Рената и Киры вместе взятой.

Конечно, Бероевы меня послушали. Они действительно не стали тратить состояния на подарки для меня. Они, как и всегда, надо мной поиздевались.

Первая коробка была от Макса, Кирилла и Полины. Последнюю, конечно, приписали чисто символически. Я развернула бумагу и увидела…

- Гудок на твой велосипед! – весело завопил Макс и, выхватив у меня гудок, выполненный в форме головы Дональда Дака, забегал по комнате, оглашая гостиную пронзительным звуком, издаваемым гудком.

- Мы хотели купить магнитолу, - сказал Кирилл, - но потом вспомнили, что у тебя нет машины.

- Да и ты же сама просила не тратиться, - обняв меня сзади и просигналив гудком в мое правое ухо (я на несколько секунд оглохла), Макс захохотал.

- Спасибо, - я улыбнулась. Нет, ну а что я ожидала от Бероевых? Бриллиантов и сардин в маринаде?

Следующим свой подарок мне протянул Эдик. Это был совсем небольшой плоский предмет, завернутый в упаковочную бумагу. Я попыталась ее развернуть и, конечно, порезала палец. Капнула кровь. Дональд загудел во всю мощь, а Кирилл вдруг побледнел и грохнулся… но не в обморок, а на меня.