Я что есть мочи неслась по тротуару, и слёзы ярости и боли сыпались градом у меня из глаз. Мне никогда ещё не было так страшно. Мне ещё никогда не было так больно. Меня ещё никто никогда не предавал.
Я бежала, не разбирая дороги. Просто чтобы бежать. Я хотела убежать от него. Я хотела сбежать от себя.
Я летела босиком по раскалённому асфальту. Никуда не сворачивала. Слева с рёвом проносились автомобили. Прохожие с удивлением смотрели на мои босые ноги. Иногда даже что-то кричали мне в след. Но я не могла разобрать ни слова. Даже не пыталась. Слова ничего не значили для меня в этот момент. Существовали только дикие крики у меня в голове и жуткая боль, раздирающая душу на куски.
Мои нежные ступни неприятно покалывало, когда я наступала на кипящий тротуар. Кожа уже давно не сопротивлялась запредельному жару полуденного Лос-Анджелесского асфальта. Волдыри надувались и лопались один за другим, оставляя за мной след в виде кровавой дорожки. Где-то на задворках разума я понимала, что боль должна быть адской. Ещё мне было ясно, что это я сама заглушаю физическую боль, давая вырваться наружу боли душевной.
Я бежала и бежала. Просто чтобы бежать. Я хотела сбежать от себя. Я хотела убежать от него.
Я до сих пор чувствовала его тяжёлый взгляд на своей спине. Чувствовала, как он прожигает мне сердце.
Я знала, он и сейчас стоит перед дверью, через которую я так спешно сбежала. Стоит и смотрит мне вслед. И наверняка ещё видит мою фигуру. Стремительно удаляющуюся и сотрясающуюся от рыданий. А наверху, в его прихожей, валяются на полу мои обиженные туфли.
Влетев в свою комнату, я первым делом заперла дверь. А потом кинулась в гардеробную и забилась там в самый дальний и тёмный угол. Хотелось спрятаться. Так, чтобы никто не нашёл. Там вся моя боль, вся обида, всё-всё, что я пыталась сдержать по пути домой, всё это вырвалось наружу. Вместе с водопадом слёз.
Не знаю, сколько я проревела. Казалось, что прошло много часов с того момента, как я оказалась дома. Я плакала так долго и так сильно, но слёзы всё не кончались. Я задыхалась от рыданий. Меня трясло. А внутри не было ничего. Пустота. Только кто-то громко-громко кричал прямо мне в уши.
Наконец, я очнулась… Я встала… и пошла в комнату… Меня шатало… Колени подгибались… Глаза отказывались видеть – слишком много слёз прошло через них.
За окном сгущались сумерки… Родители уже, наверное, дома…
Не важно…
Я раздавлена…
Я устала и хочу спать.
Скинув всю одежду, я оставила её валяться на полу. Подумаешь.
В поле моего зрения оказалась дверь ванной. Душ. Да… Это то – что мне надо. Смыть с себя всю скверну этого дня. Смыть боль. Смыть страх. Смыть то, что осталось от знакомой мне Беллы Свон.
Через двадцать минут на меня из зеркала смотрела уже совершенно другая девушка. Её я вижу там в первый раз. Неужели это я? Хотя, эта я намного лучше той, которую я увидела, войдя в ванную комнату. Кожа приобрела такой привычный бледноватый оттенок. Лицо не выглядит таким опухшим. Да и глаза уже не такие красные от слёз.
Но самое главное отличие от Беллы Свон, проснувшейся сегодня утром в своей мягкой постели… такой счастливой и влюблённой Беллы Свон, которой я была всего несколько часов назад… Самое главное отличие было в том, что в глазах новой Беллы можно было разглядеть множество мелких острых осколков, как жала впивавшихся в неё изнутри. Эти осколки когда-то были моей душой и моим сердцем…
Однако чувствовала я себя определённо лучше. Настолько лучше, что была уже готова позвонить сестре и рассказать ей о том, что случилось. Передать ей его слова.
Но всё же не на столько, чтобы собрать разбросанные на полу вещи и вытереть волосы полотенцем. Мокрые прохладные капли срывались с них вниз и падали на ковер, или медленно стекали по моей спине. Ещё вчера такое их поведение вывело бы меня из себя, но сегодня, сейчас, оно доставляло мне ни с чем ни сравнимое удовольствие.
Я плюхнулась на постель, откинулась на подушки и сжалась в комок. Равнодушно отметила, что через несколько минут подушки промокнут, и мне придётся всю ночь спать на мокром… Или спать без подушек вообще… Да какая разница…
Взяв с тумбочки телефон, я медленно набрала номер сестры.
Гудки.
Через несколько секунд я услышала её спокойный и такой родной голос:
- Да?
- Привет, Нора. Это я - Белла.
Мой голос был абсолютно бесцветным и мятым, как старая скучная газета. Но всё же, было и ещё что-то. Это что-то сначала ёкнуло у меня в груди, когда я услышала голос Норы. А потом оно прорвалось в мой разум и наполнило его паникой. Я словно со стороны увидела всё то, что сегодня произошло.
- Нора, я должна кое-что рассказать тебе.
Она молчала. Ничего не говорила. Она слушала.
Я начинала нервничать. Сердце глухо стучало в ушах, перекрывая своим грохотом все мои разумные мысли.
- Помнишь, я писала тебе про Алека? Конечно, ты помнишь, - я немного истерично усмехнулась сама себе. – Так вот, мы с ним очень подружились. После того, как ты уехала, мне стало очень одиноко. Казалось, что все меня бросили. Что я никому не нужна. Я отдалилась от родителей и наших с тобой старых друзей. Стала очень скрытной. Я замкнулась в себе.
Пауза. Мне нужно было собраться с мыслями. Найти слова. А она всё так же молчала.
- Он вытащил меня из этого оцепенения. Понимаешь? Спас меня от одиночества! – я уже начала оправдываться, хотя не успела ещё толком ничего рассказать. - Он всегда выслушивал меня. Ловил каждое моё слово. Так, как раньше это делала ты.
Отдышаться! Главное отдышаться!
- Но, знаешь, он не только слушал меня, - я зажмурилась, не желая вспоминать всё то, что нас с ним связывало. – Без тебя у меня начались проблемы с некоторыми предметами и учителями. И он стал поддерживать меня. Не давал впасть в отчаяние. Ты ведь знаешь, как для меня важны хорошие оценки. …И как я боюсь некоторых наших преподавателей.
Ни слова. Она ещё ничего не сказала… Но, кажется, я слышу её тяжёлое дыхание. Она волнуется за меня…
- Но это не самое страшное, - я глупо усмехнулась. Теперь даже я начинала различать панику в своем голосе. Бедная Нора… Каково ей сейчас слушать меня. – Ты уехала, и ко мне начали приставать разные парни из старших классов. Когда ты была здесь, никто даже подойти ко мне не смел без твоего разрешения. Тебя побаивались. Тебя все знали. Тебя очень уважали. Я же – совсем другая история…
- Мне было страшно. Я плакала по ночам в подушку.
Было так сложно всё это рассказывать! Казалось, что она сидит рядом и внимательно смотрит на меня. Как раньше. Я не выдержала. Кинувшись к тумбочке, я достала недавно купленную гарнитуру для мобильника и перевела разговор с телефона на неё. Мне сразу стало намного спокойнее – не надо было держать трубку около уха, не надо было ощущать присутствие сестры. Я закрыла глаза, представляя, что рассказываю это всё самой себе. Стало не так страшно.
- Но когда к нам перевёлся Алек, всё изменилось. Хватило одного его взгляда, чтобы эти уроды перестали даже думать обо мне. После этого всё изменилось. Мы всегда и везде были вместе. Стали неразлучны, - кривая улыбка выползла на моё лицо, совсем не отражая то, что сейчас творилось у меня внутри. – Я сначала думала, что мы просто друзья. Я и не заметила, как это случилось… Я влюбилась в него, Нора! Понимаешь? Влюбилась! Впервые в жизни! Он стал первым, кого я поцеловала…
Одинокая горькая слеза медленно скатилась по щеке… Потом ещё одна… Потом они закапали быстрее… Я чувствовала липкие ручонки разрастающейся истерики, медленно сжимающей моё горло…
Надо успокоиться. Надо говорить дальше.
И я смогла заговорить.
Но я не смогла успокоиться.
Сквозь слезы я продолжала рассказывать ей свою историю… свою личную трагедию, о которой никто никогда больше не узнает…
- У нас всё было так хорошо… Как в сказке… Мы оба были влюблены… - господи, как я ошибалась! – Я была счастлива! Он был самым лучшим человеком на свете… Но с двумя странностями. Его кожа была холодна как лёд, - я вздрогнула, вспомнив ощущение его ледяной руки на своей горячей щеке. - Всегда. Он говорил, что это семейная болезнь. Ну, она передавалась по наследству. И я привыкла к этому. Ещё он никогда не ел при мне. Говорил, что это какая-то фобия. Я и к этому привыкла. Смирилась… Я даже не думала, что за этим может что-то стоять!
Он посмотрел на меня.
Нет! Это всё бред! Галлюцинации! Не возможно!
Просто у меня перед глазами стояли его глаза… Такого странного грязно-коричневого оттенка с бордовым отливом. Он всегда пугался, когда я упоминала эту особенность его глаз…
- Нора, ещё он часто расспрашивал меня о моей жизни. О том, как я жила до него. Особенно он заинтересовался тобой.
Как я ревновала в те минуты… Какой глупой я была! Он ведь видел её только на фотографиях в моей комнате!
Но всё-таки, я не сильно ошиблась в своих переживаниях.
- И не только тобой. Ему было очень интересно узнать про твоего парня Кайла и ваши с ним отношения. А однажды он сказал мне, что был знаком с Кайлом. И что его семья не слышала о нём ничего как раз с того времени, как вы расстались. Теперь они ищут его. Я немного испугалась и сказала, что Кайл бросил тебя, а ты уехала из города, чтобы справиться с горем. И что с тех пор Кайла мы больше не видели. И он поверил мне. Мне показалось, что поверил.
Судорожный вздох. Сердце сжалось от понимания того, что это я виновата в том, что сейчас происходит. Я одна и никто другой.
Слёзы лились ручьями по лицу. Прямо как тогда, когда я бежала от него домой. Стало мерзко, липко, склизко. Это всё слёзы…
- Я была уверенна, что он поверил в мою историю про тебя и Кайла. И он не давал мне усомниться в этом. Но сегодня… Сегодня всё раскрылось. Я узнала о нём всю правду! И о Кайле.
Я глотала слёзы, безуспешно пытаясь успокоиться. Я уже не могла скрыть то, что реву. Это было отлично слышно в моём голосе, и Нора, без сомнения, поняла, что я плачу.
- Оказывается, Алек и Кайл – кузены! И Алек приехал сюда, чтобы найти его. Он знал, что ты встречалась с его братом. Поэтому он попросил директрису, чтобы именно я помогала ему первые недели. А потом он специально сблизился со мной, чтобы узнать, куда ты пропала!
И тут я не выдержала и совсем разревелась. Меня снова трясло. Даже кровать сотрясалась от моих рыданий. Сердце снова полосовало ножом. Я схватилась за грудь, надеясь стянуть края раны. Не помогало.
Я ревела так сильно, как никогда ещё не ревела. Я притянула колени к лицу и схватилась руками за голову, вонзив в волосы тонкие пальцы. Я раскачивалась всем телом, одновременно жалея и утешая себя. Глаза были широко распахнуты, но это не мешало слезинкам течь из них с огромной скоростью. Я смотрела в одну точку, не отрываясь, как умалишённая. Из моей груди вырывались стоны и всхлипы. Я ревела в голос. Это была настоящая истерика.
- Это Белла. Моя сестра. У неё крупные неприятности в Лос-Анджелесе! – услышала я пустой голос Норы в своём ухе.
От звука её голоса я разревелась ещё сильнее. Она рассказала кому-то про меня. Нет! Теперь это больше не тайна! Боже! Как же мне больно! За что она так со мной! Теперь и Нора предала меня! Что мне теперь делать? Теперь я совсем одна! Никому не нужная Белла Свон…
Я уже готова была рвать на себе волосы. Душа снова разрывалась на части. Мои чистые волосы снова стали грязными – от пота и нескончаемых слёз. У меня начинала подниматься температура.
Стук в дверь. Ещё. Кто-то схватился за ручку и начал сильно дёргать за неё. Дверь затряслась.
- Белла! Белла, открой! – это мама. Она услышала меня. Чёрт!
Очередной полный боли стон сорвался с моих губ. Очередная обойма слёз…
- Белла! Что с тобой происходит? Открой мне сейчас же! – бедная Рене. Она начинает паниковать. Как и всегда, когда не знает, что делать.
- Нет! Уходи! – смогла я выкрикнуть сквозь рыдания.
- Белла, пожалуйста!
- НЕТ! Дай мне побыть одной! – я накричала на мать! Боже! Что со мной происходит, если я уже начала срываться на свою бедную, недалёкую рассеянную мать!
Я услышала ещё один голос за дверью, но не смогла разобрать ни слова. Этот голос обращался к Рене.
Это был отец. Такой же недалекий, как и мать. Но куда более чуткий. Он увёл её, чтобы дать мне время успокоиться.
- Спасибо тебе, отец, - прошептала я, в то время как моё лицо снова исказилось от боли и слёз.
Меня всё ещё трясло. Слезы текли водопадом по лицу, не останавливаясь ни на секунду. Я часто и судорожно вдыхала воздух через рот. Делала глубокие вдохи. Постоянно всхлипывала. И всё так же раскачивалась на кровати, убаюкивая себя.
Только один человек мог мне сейчас помочь.
- Нора… - прошептала я.
- Да, милая! – слишком быстро ответила сестра. Она ждала этого.
- Скажи мне что-нибудь,… пожалуйста.
Я уже немного выплакалась. Я накричала на Рене, и в эти слова я неосознанно вложила часть своей боли и обиды. Высшая точка моей истерики осталась позади. Но я всё равно плакала. Я всё равно всхлипывала. Я всё равно не могла остановиться. Мне всё равно было больно.
- Белла, солнышко! Я люблю тебя, сестрёнка! – эти слова мёдом разлились по моей душе. Они, как масло, смазали все мои заржавевшие шестерёнки. Как микстура, смягчили боль в душе. Как тёплые нежные объятия, заставили меня почувствовать себя любимой и защищенной.
Слезинка скатилась по щеке…
И больше ни одна другая не прыгнула за ней следом.
- Спасибо… - сказала я дрожащим голосом.
Несколько глубоких размеренных вздохов и я готова рассказывать дальше.
- Прости меня Нора.
- За что, Белла? – она так нежно, так тепло обращалась ко мне. И это помогало. Впрочем, она к этому и стремилась.
Я слегка улыбнулась. Да… Нора всегда была такой. Для неё моё благополучие было важнее своего собственного.
- За то, что тебе пришлось стать свидетелем моей ужасной истерики.
Я сейчас чувствовала себя такой виноватой. Мне было так стыдно перед ней.
Стыдно?
За слёзы стыдно только перед незнакомыми людьми.
Мне надо срочно ехать к ней! Мы должны быть всегда вместе. Мы ведь не можем друг без друга. Когда мы одни, с нами всегда случаются какие-то неприятности.
Кстати, о неприятностях.
- Нора.
- Да?
- Я ещё не всё тебе об Алеке рассказала.
На том конце повисла тяжёлая тишина.
Наконец она напряженно протянула:
- Ммм… И что там у вас ещё случилось?
- Ещё кое-что очень важное. И касается это не только меня.
Опять тишина. Она обдумывает каждое мое слово? Или решает, когда меня остановить? Или…?
Хватит! Хватит терзаться!
- Нора. Сегодня мы с Алеком расстались. Но всё не так просто, как ты могла бы подумать!
- Я ведь говорила, что он сблизился со мной из-за тебя. Так вот, ему надоело слушать моё вранье про тебя и про Кайла. И он припёр меня к стенке сегодня. Он угрожал мне. И не только мне.
Внутри, там, где ещё минуту назад бурлили эмоции: боль, обида, отчаяние, паника, и снова боль – там теперь ничего не было. Пустота. Холодная, безразличная пустота.
Я как будто отключилась от разговора. Я продолжала вести диалог с сестрой, но разговор вёлся в автономном режиме. И моя душа не присутствовала при этой части рассказа.

Я подошла к его столу, чтобы взять учебник. Мне было хорошо. Любимый рядом, мы держимся за руки. Он поцеловал меня несколько секунд назад. От счастья я была готова взлететь.
Вдруг я услышала над ухом рычание, и Алек, схватив меня за шею своей стальной рукой, с грохотом вдавил меня в стену рядом с дверью. Я больно ударилась головой. Сквозь выступившие на глаза слёзы я смогла разглядеть стол и лежащий на нём учебник. А ещё на меня злобно и с оттенком какой-то непонятной мне грусти смотрели потемневшие глаза моего парня. Сердце забилось быстрее. Страх разлился по телу.
- Мне надоело выслушивать твое постоянное враньё! – прорычал он сквозь зубы. – Сколько можно вешать мне лапшу на уши! Я знаю! Кайл не бросал твою сестру! Это она убила его!
Почти каждое слово сопровождалось небольшой встряской моего тела. И каждый раз моя голова довольно больно билась об стену. Я была словно тряпичная кукла, беспомощно висящая в его руке в нескольких сантиметрах от пола. Такое странное ощущение, надо признать.
Я молчала. Ничего ему не отвечала. На самом деле, мне даже дышать в таком положении трудно было…
А он продолжил:
- Она убила моего брата и сбежала! А к твоему сведению, убить Волтури – задача не из лёгких! И Семья послала меня, чтобы разобраться во всём. И тут так удачно подвернулась ты. Но ты, Белла, ничего не хочешь рассказать просто так! – он уже брызгал слюной. И теперь, к отсутствию воздуха в лёгких ещё прибавилась его слюна на лице. - Ты что-то знаешь! Что-то очень важное! Но всё скрываешь. И предпочитаешь врать!
Я никогда ещё не видела его таким. Таким ужасным. И пугающим. Настоящим монстром. Иногда он отрывался от моего лица, от моих глаз, и переводил взгляд на мою бешено пульсирующую сонную артерии. Он нервно бегал по ней глазами и даже пару раз облизывал губы. Иногда он делал судорожные вдохи, глубоко втягивая в себя воздух и прикрывая глаза так, будто испытывал ни с чем ни сравнимое удовольствие. Большинство таких вдохов он делал, прижимаясь носом к моей шее, к щеке, к уху. И от этого его взгляд становился ещё темнее. Глаза стали почти чёрными. На меня смотрели два бездонных омута. Казалось, он совсем не может контролировать себя.
Страшно. Эти его незамысловатые движения вызывали у меня чувство животного страха.
- Поверь, я не хотел, что бы дошло до такого… - в его голосе я услышала что-то такое, что заставило меня поверить ему. – Я совсем этого не хотел. И оттягивал, как только мог. Но ты заставила меня это сделать! Ты слишком долго молчала!
В этот момент я почувствовала, что мне катастрофически не хватает воздуха. Я начала задыхаться. Мне было страшно видеть перед собой его разъярённое лицо. Но сейчас оно начало расплываться перед глазами. Мне было необходимо сделать вдох. Пальцы начали отчаянно сжиматься, хвататься за воздух. Ногтями я скреблась об стену. Глаза метались по комнате, ища что-то. Рот начал беззвучно открываться, как у рыбы. Это была агония.
- Белла? – он испуганно смотрел на меня. Ярость исчезла. Но я всё равно ещё видела его злость, настоящую злость, которую невозможно подделать или скрыть.
Наконец, он понял, что слишком сильно сжал моё горло, и разжал руку. Я с грохотом упала на пол – он всё-таки умудрился всё это время держать меня над полом. Не чувствуя боли, я сделала первый живительный вдох. Темнота в глазах начала рассеиваться, но вместо этого боль молнией прошила мои лёгкие. Она была такой сильной, что слёзы потекли из глаз. Ещё вдох. Мне уже намного лучше. Но… я закашлялась. Я поперхнулась воздухом, в котором сейчас так нуждалась.
Наконец я подняла голову, и тут же сильные холодные руки Алека оторвали меня от пола и швырнули в кресло.
Он снова был в ярости. Его глаза метали молнии. Я сжалась под его злым взглядом.
Он метался по комнате. Мерил её шагами. И постоянно сверлил меня своими озлобленными глазами.
- Белла! Последний раз тебя спрашиваю, ты расскажешь мне, как всё произошло, и где сейчас скрывается твоя сестра? – он резко остановился около моего кресла и угрожающе навис надо мной.
Мне было страшно. Я была готова уже рассказать ему всё. Но страх не смог лишить меня рассудка. Я не могу выдать ему Нору. Он слишком опасен. Да! Именно опасен! Он может причинить вред моей сестре.
- Нет. Я ничего не скажу тебе!
А потом я не смогла сдержаться и крикнула:
- Монстр!
Алек, успевший уже снова отойти от меня, вдруг с невероятной, нечеловеческой скоростью оказался рядом со мной. Его руки впились в кресло с обеих сторон от моей головы.
- Да что ты знаешь о монстрах, девчонка?
А потом… Потом он вдруг успокоился. Отошёл от меня и сел на диван. Холодно смотря на меня, он медленно проговорил:
- Я даю тебе неделю, Белла. Если через семь дней у меня не будет информации, можешь попрощаться со своими родителями.
Пауза.
Паника мгновенно поглотила меня. Родители???? Мама и папа?? Он… Он… Что он может им сделать? Он же просто подросток. Мой ровесник!
И тут я вспомнила, как он одним взглядом отогнал от меня старшеклассников, как несколько минут назад держал меня над полом одной рукой. Я вспомнила, с какой скоростью он может передвигаться…
А что, если он не просто подросток?
- Ты… Ты не посмеешь причинить им вред, - меня трясло. Я любила своих родителей и не могла спокойно слушать, как кто-то угрожает им.
А он лишь усмехнулся в ответ.
- Посмею. Ещё как посмею.
Тут он подошёл ко мне и присел. Его глаза оказались на уровне с моими.
- Мало того, если ты меня разочаруешь, я могу не сдержаться и причинить боль и тебе тоже.
Он встал и через секунду был уже у двери.
- Но лучшим вариантом для тебя будет, если ты сможешь убедить свою сестру саму приехать сюда. Не хочу мотаться по этой стране. Хочу скорее закончить с этим делом и вернуться домой.
Он открыл дверь и жестом показал, что мне пора.
Только теперь я во всей мере осознала, что здесь только что произошло. Слезы закапали у меня из глаз. Алек, мой милый добрый заботливый Алек, оказался совсем не таким. Он только что сделал мне больно. Физически и душевно. Он угрожал моим родителям. Он угрожал мне. Он предал меня.
И я разревелась.
Схватив с пола сумку, я кинулась прочь из его квартиры.
Но остановил меня у входной двери. Он схватил меня за руку и развернул к себе.
Посмотрев мне в глаза, он тихо сказал:
- Белла, прости меня. Я не хотел, что бы всё закончилось именно так, - в его голосе было столько боли, горя и даже немного отчаяния. Все эти эмоции отражались и в его глазах.
Но мне было всё равно. Для меня уже не существовало того доброго нежного любящего Алека Волтури, в которого я была влюблена. Он смог уничтожить все мои чувства за какие-то пять минут.
Слёзы всё ещё бежали из моих глаз.
Тут его лицо приблизилось к моему, и он нежно накрыл мои губы своими. Это был последний, прощальный поцелуй. Я чувствовала, что он просит прощения, умаляет забыть о той боли, которую он мне только что причинил. Ещё в этом поцелуе была надежда. Надежда на продолжении отношений.
Нет! Я не ответила на его поцелуй. Я вырвалась из его объятий и бросилась на улицу. Босиком.
А он побежал за мной. Когда мы выбежали из дома, я понеслась прочь. Прочь от него, прочь от себя. Ведь я навсегда отдала ему кусочек своего сердца.
- Прости меня, Белла! Я люблю тебя!
Это были его последние слова. И первое признание в любви.

- Нора!
- Да, Белла?
- Нора, забери меня, пожалуйста, от сюда. Я не хочу больше здесь оставаться!