Глава 3. «Белые лилии"
Мама умерла на следующий день. В 15:40 по местному времени. Она ушла тихо, спокойно. Я нашла ее, когда очередной раз пришла дать ей таблетку. Она лежала на спине, через окно, проглядывали лучи садящегося солнца, и блики от него скользили по ее лишенному жизни лицу. Стакан выпал из моих рук, вода растеклась, а осколки стекла остались лежать на полу. Я рыдала, ухватившись за край одеяла, старательно пытаясь, закрыть им рот, чтобы было не слышно, как я кричу в истерике. Сегодня Фил не трогал меня, он занимался похоронами, и, похоже, ему в первый раз в жизни стало жаль меня.
Запись в дневнике:
« Ее нет, и жизнь ушла. Нет моего солнышка, нет моей надежды, жизни нет. Я не могу сделать ничего вразумительного, все валится из рук. Я не знаю, как жить дальше, я потерялась, я совсем одна в большом мире, где меня никто любит, и никто не ждет. Я не плачу. У меня нет больше слез. Я просто лежу и смотрю в потолок… Она могла жить, она хотела ЖИТЬ! Она еще ничего не успела и так много могла…»

Утром состоялась траурная церемония. Погода за окном была мерзкая: лил противный дождь, но именно он сейчас мне необходим.
Запись в дневнике:
«За стеклом ничего не видно, только сетка дождя, за которой все плывет. Так удобно, и так хочется спрятаться за этим дождем, хотя бы потому, что не видно слез, которые стекают по твоим щекам, а только чувствуешь их солоноватый вкус…»

Было немного людей, только те, кто очень хорошо знали маму. Я не подходила к гробу, я боялась посмотреть туда. Бросив комочек земли, я ушла в сторону и села на скамейку. Каждое утро вставало солнце, начинался новый день, новая жизнь, кто-то родился, а кто-то умер. Как странно устроен мир, почему кто-то должен умирать? И почему, в число умерших 14 октября, вошла именно моя мать? За спиной слышался стук, такой как у часов с маятником, тяжелый, гулкий, отчетливый. Это с лопат слетала сырая земля и стукалась о крышку гроба. Тук-тук-тук. Сейчас просто взорвутся мои мозги. Полная тишина и только этот стук, который давит на меня, который душит меня. Потом он постепенно стих, и люди, положив цветы, отправились по домам. Фил подошел ко мне и сел на скамейку возле меня.
- Я поставил там за тебя ее любимые.
- Лилии?- спросила я дрожащим голосом.
- Да,- ответил он.
Лилии… Она так их любила… Эти белые, красивые, величественные цветы, символизирующие чистоту. Такой была моя мать. Чиста душой…
Через два дня я заказала себе билет американских авиалиний до города Сиэтл, что в штате Вашингтон. Оттуда я планировала добраться до города Форкс. Я не знала, жил ли там до сих пор мой отец, но я надеялась. Аризона, наверное, самый ветреный штат Америки. Этот ветер начинался где – то там, на неизведанной высоте и заканчивался полях штата. Я буду скучать по этому самому прекрасному в мире солнцу, по редким золотым полям и по этому ветру, который уносит тебя к твоим мечтам и стремлениям. Еще немного, и я уеду из Финикса на свой страх и риск. Денег на обратный билет у меня нет. Только в один конец, в неизвестность… Фил не огорчился, что я уезжаю, а только радовался, и то, что от него уходит его жертва, нисколько его не огорчило и не разозлило, он рассчитывал найти себе новую. Глаза, которыми на меня смотрел этот садист, только придали мне сил и скорости на пути к аэропорту. Я даже не верила, что мне удалось вырваться из этого плена, только не будет ли нового, когда я покину Финикс? Я не знаю, но я надеюсь, что мне хотя бы раз в жизни повезет…