Дмитрий, сам будучи прекрасным человеком, в упор не замечал аморальность, таившуюся в брате, гниль пороков, тёкшую по венам того вместо крови. Да и никто этого не видел, Анатолий был очень искусен в лицемерии. Лишь Ада, впервые взглянув ему в болотистого цвета глаза, моментально почувствовала злую фальшь в их теплоте и весёлости. Но и ей было невдомёк до рокового дня, на какую низость и жестокость способен Анатолий – не человек, а бес. Холодным пасмурным январским утром, когда и Таня, и Дмитрий уже ушли на работу, он, как обычно оставшийся присматривать за Адой, неожиданно вошёл к ней в спальню. Приспустил брюки и велел ей взять в рот его возбуждённый член. Ада впала в ступор. Она не могла поверить, что это происходит на самом деле. Анатолий пригрозил, что если она не будет послушной девочкой, то её матери не поздоровится. Очень сильно… Вплоть до реанимации. И ещё он сделает так, что Дмитрий бросит их. Ада, немного отойдя от шока, послала Анатолия туда, где никогда не светит солнце, и сама ему конкретно пригрозила, что если он не уберётся из спальни и не забудет дорогу в её дом, то надолго сядет за решётку за совращение несовершеннолетней. И там найдётся не один х*й для его рта! Анатолий злорадно рассмеялся, надел брюки и вышел из спальни. Но не успела Ада и дух перевести, унять бившую её дрожь, как он вернулся и начал показывать ей фотографии…

От заснятого на них у Ады волосы встали дыбом и кровь остыла в венах. На снимках были голые женщины. Прикованная цепями к бетонной стене, высившейся во мраке некой комнаты, лежащая в грязи канавы, распластанная на снегу, скрюченная в зелёной высокой траве луга. Все они были в крови, с ужасными следами жестоких побоев и глубокими резаными и рваными ранами. И самое ужасное – с каждой из них рядом был довольно улыбающийся Анатолий с блестящими триумфом охотника глазами. Он снимался с добытым трофеем. Точнее, его кто-то снимал… Анатолий, с наслаждением наблюдая за окаменевшей от дикого страха Адой, спрятал кошмарные фото в карман брюк и вновь спустил их с бёдер. «Соси, сучка, если маму любишь! Посмеешь наябедничать, даже если тебе поверят и меня на время арестуют, мои друзья и твою мамочку, и тебя на лоскутки порежут! Не мечтай, Дмитрий вас не защитит. Он верит мне безоговорочно, и пока он поймёт, что ты говорила правду, ваши тела уже склюют вороны. Итак, тощая блядь, ты будешь моей послушной девочкой?» - сказав это, Анатолий с садистской ухмылкой мягко провёл рукой по голове заплакавшей Ады. Она взяла рукой его пульсирующий, горячий, словно адское пламя, член и сделала то, что хотел бес.

И рай при встречах с Кириллом смешался с адом, несомым ей визитами Анатолия. К началу лета бесу стало мало орального секса, и он разнообразил его анальным. Теперь в жизни Ады злое пламя Преисподней доминировало над тёплым светом рая. Она понимала: дальше будет только хуже… Анатолий никогда не оставит её в покое, он будет трахать её, пока она жива. Но больше всего Аду страшило детальное осознание его дальнейших извращённых планов на её счёт, о них она догадалась по его циничным злорадным шуточкам и высказываниям, произносимым всякий раз, когда он кончал. Он явно собирался лишить её девственности при неких особых обстоятельствах в первых числах августа. Что он сотворит, поняв, что она совсем не невинна, Ада боялась и представить. В кошмарах она видела, как Анатолий выпытывает у неё, кто забрал у него удовольствие обесчестить её, и затем убивает Кирилла, зверски расправляется с Таней! А она оказывается в чёрной комнате опутанная цепями и долго медленно умирает в чудовищных муках – бес с друзьями вместе насилуют её и режут, и снова насилуют и вновь режут…

Ада приняла решение не быть более смиренной овцой, трясущейся день ото дня от ужаса и покорно вверившей свою участь в руки мясника, а идти ва-банк, но не схлестнуться лоб в лоб со злом в смертельной схватке, пойдя напролом… Нет… Ударить ему в спину! Ада была убеждена: Анатолий возглавляет шайку маньяков и без своего жестокого лидера члены банды на дальнейшие зверства не решатся. Отсечь змее голову – и она не укусит! Мрази побегут прятаться. По крайней мере, расчёт на это был единственным шансом Ады спасти маму, Кирилла и себя.

Она начала разрабатывать смертоносный коварный план по ликвидации Анатолия так, чтобы его гибель выглядела трагическим несчастным случаем и ничто не указывало на Аду. Девушка понимала: огласка того, что этот урод, недочеловек с ней вытворял, уничтожит её рай и погубит её семью! Значит, её не должны поймать за разящую зло руку, ведь тогда она не сможет молчать и расскажет, почему его убила. Есть множество способов лишить человека жизни, но найти деликатный, подходящий для конкретно её случая, Аде довольно долго не удавалось. Будь она здорова, конечно, у нее было бы гораздо больше возможностей. А так её острый ум отметал одну идею за другой. В каждом варианте находился изъян.

В процессе поиска Ада определилась, что для убийства Анатолия ей не найти надёжней и удобней средства, чем яд. Но какой именно яд и где его достать? Вопросы, которые лишили её разум и кратковременного покоя. Крысиный она могла заполучить, но неизбежно возникнут вопросы, как Анатолий им отравился… И к тому же нужно было ещё как-то ухитриться накормить этого подонка отравой. Плюс, точнее, большой минус – от крысиного яда этого урода могли в принципе и спасти. Цианистый калий или синильная кислота действуют быстро и эффективно, но достать их было нереально, и опять-таки без вопросов со стороны правоохранительных органов в целом и Дмитрия в частности не обойдётся, а ответы на них приведут к ней. И Ада продолжала поиски…

Наступил июль. Времени на превентивный спасительный удар у неё оставалось всё меньше, а терпеть издевательства уже не было сил. Если бы не любовь к Кириллу и ужас, что его сердце не выдержит, когда он узнает, какая она грязная… Ада бы не медлила ни секунды. Воспользовалась бы ножом. Она бы била и била изо всех имевшихся сил в горло мрази, изгадившей её тело и осквернившей душу, чтобы никогда и никто не услышал циничных садистских смешков и ехидных шуточек беса, бросавшего невинных в ад вместо себя. И вдруг сама судьба указала Аде искомый инструмент и путь для праведного возмездия.

Дмитрий накрыл группу, изготавливающую поддельную «Незамерзайку», и привёз на временное хранение так называемые «вещдоки» – больше сотни двадцатилитровых пластиковых канистр с метанолом и кучу пакетов с красящим и ароматическим составом. Всё это сложил позади дома, под брезент, пояснив, что в отделении помещение для улик уже забито этой опасной дрянью; оставить её там, где нашли, – безответственная глупость: ночью замок собьют и вынесут подчистую, а после выпьют, дураки, и подохнут в мучениях. Пост для охраны тоже не поставишь: людей не хватает. Вот руководство и велело сотрудникам разобрать вещдоки по домам на хранение, пока за ними не пришлют фуры из Краснодара, а случится это дня через два, не раньше.

Дмитрий строго предупредил Аду и Таню не приближаться и на несколько метров к канистрам, потому как даже пары находящейся в них дряни опасны для здоровья, и кто знает, вдруг в одной из них есть мизерная течь. В памяти Ады пронеслись выпуски новостей, где сообщалось о гибели людей от метанола. Она со зловещей, невесомой улыбкой слушала рассказ Дмитрия о том, как ему с коллегами удалось накрыть преступную группу, и как заевшую пластинку прокручивала в голове знаемое о жидкости, которая убьёт беса.

Метанол — опаснейший яд, по запаху и вкусу он неотличим от этилового спирта, из-за чего иногда происходят случаи массового отравления им. При попадании внутрь организма воздействует на нервную и сосудистую системы. Токсическое действие метанола обусловлено так называемым «летальным синтезом» — метаболическим окислением в организме до очень ядовитого формальдегида. Выпьешь 5—10 мл метанола и очень сильно отравишься, возможно, ослепнешь, а глотнёшь граммов тридцать – и поминай как звали. Легкая форма отравления проявляется головной болью, общей слабостью, недомоганием, ознобом, тошнотой, рвотой. Опасен для жизни не только чистый метанол, но и жидкости, содержащие его даже в сравнительно небольшом количестве. А у неё были сотни литров чистого метанола!

На следующий же день Ада, улучив момент, пробралась к подарку судьбы, раскалённым шилом проделала в одной из канистр пару дырочек и слила в бутылку из-под колы целый литр яда. А дырочки заткнула короткими обломками тонкой веточки, сделав так называемый чопик. Бутылку с отравой она спрятала среди своего нижнего белья. Теперь дело было за малым – напоить Анатолия мёртвой огненной водой! Как это сделать, Ада уже знала.

Бес любил после надругательства над ней пропустить стакан-другой грузинского вина. На кухне была пятилитровая бутыль Мукузани. Самого вина в ней оставалось литра два. И план Ады был прост и жесток – добавить метанол в вино ранним утром в день, когда Анатолий будет присматривать за ней, до его прихода и ухода мамы с Дмитрием. Когда бес выпьет и будет потом подыхать в реанимации, при первой же возможности она избавится от остатков отравы в бутыли, сполоснёт её и нальёт в неё кубанского вина. Которое сама обязательно при свидетелях испробует и затем умудрится нечаянно разбить бутыль даже ценой собственной крови. Другие улики она уничтожит ещё до того, как бес в последний раз всунет ей свой мерзкий член в рот. Ада считала свой план практически идеальным, не совершенным – таких не бывает – но близким к безупречному.

Прошла неделя – в рабочие дни за Адой приглядывали то сестра её отца, то Кирилл, в порыве чувств взявший отгул с летней работы в фермерском хозяйстве, то подруга Тани. Бес почему-то не появлялся. Ада чувствовала себя ужасно. Она прямо места себе не находила, сгорая от страшного желания увидеть топкое болото глаз Анатолия, испытать боль от его члена в себе и получить наконец СВОБОДУ. Избавиться от беса и забыть злое пламя Геенны, сжиравшее её душу. Ада на пределе нервного срыва ждала свидания с чудовищем, цепляясь за веру в то, что добрый бог не слеп, ведь он дал ей инструмент для праведной кары. Убеждала себя: создатель света возложил на неё святую миссию быть мечом Фемиды, который поразит зло, топчущее цветы жизни.

Прямо спросить у матери или Дмитрия, где Анатолий, она не решалась, опасаясь, что после смерти беса у них могут возникнуть подозрения, а сами они о нём не разговаривали. Ада продолжала, терзаемая страхом наступления августа, ждать часа сладкой мести либо гибели всего, что ей было бесценно дорого. Дату судьбоносного дня она узнала от матери за сутки до его начала. Татьяна буднично сообщила ей, что Анатолий вернулся из деловой поездки и в четверг посидит с ней.

Третье августа для Ады стало Альфой и Омегой её веры в доброго справедливого Бога. На рассвете она смешала метанол с вином и через несколько часов с пробивающим грудь бешено бьющимся сердцем проводила нежным поцелуем маму и Дмитрия на работу, горя под липким масленым и голодным взглядом Анатолия. Дальше была чернота…

Шестнадцатилетие Ада встретила в палате психоневрологического интерната в станице Старокорсунской. Сочувственно смотрящие глаза Валентины были первыми, которые Ада помнила после злобно-хищного взгляда коричнево-зелёных очей беса, погрузивших её в непроглядную темноту. Ещё Ада помнила блестящие очки Бориса, выплывавшие из пустоты одновременно с её нечеловеческим воплем. Затем следовал быстрый укус, словно маленькая пчёлка жалила её содрогающееся тело, и бесчувственная тьма обнимала Аду. Только когда за покрытым морозным узором окном свистел ледяной февральский ветер, она стала задерживаться на свету, не вопя, а тихо плача, не веря, что мамы и Дмитрия больше нет. Что они умерли, отравившись метанолом и получив сильные ожоги. Что их дома тоже нет. Он сгорел. А она жива. Цела! Как жив и бес… Как? Почему? Что произошло после того, как она поцеловала в последний раз маму и человека, ставшего ей вторым отцом и они исчезли за входной дверью? Ада узнала лишь, что Анатолий привёз её в больницу в бессознательном состоянии, почти при смерти. Она якобы пыталась покончить с собой, приняв сильнодействующее снотворное! И это всё.

Дело о гибели Тани и Дмитрия быстро закрыли, списав произошедшее на несчастный случай. Следователь с Адой ни разу не поговорил. Её бросили. Исчезли все кого она знала. Даже те, кому она особенно доверяла: Кирилл, Светлана сестра её отца, подруга матери… И они предали её. Забыли о ней. Да, все, кроме беса… Он пришёл в интернат восьмого марта с двумя алыми гвоздиками. Вручая их обомлевшей Аде, наклонился и прошептал ей на ухо: «Ты хуже меня. Ты убила тех, кто тебя любил. Живи с этой мыслью! Увидимся в аду». Затем у Ады была дикая, страшная, безумная истерика. Анатолий, смеясь, ушёл. Больше он не приходил, да его бы и не пустили.

Её здоровье стало резко ухудшаться. К лету Ада уже не могла стоять. Она стремительно угасала. Валентина сделала единственное, что могла, для её спасения: в солнечный погожий день она, договорившись с директором и поставив магарыч Гришке за помощь, отвезла Аду на могилу к родителям. Чтобы девочка могла выплакаться… Навзрыд рыдая, Ада тогда словно умерла и услышала голос матери, ласково прошептавшей: «Живи!» - в порыве тёплого ветра, коснувшегося её мокрого, перекошенного болью исхудалого лица. Странный, загадочный огонёк зародился в чёрной дыре, давно уже занявшей место сердца в груди Ады, и она продолжила бороться за секунду, минуту, час, день ненужной ей жизни.

- Прости, мамочка! Прости… Я не защитила тебя. Я убила… Прости! И… и… И я ЖИВУ! Живу, мамочка… Я не сдамся! Я живу… - рыдая, рычала Ада и целовала могилу.

Внезапно где-то совсем рядом прозвучал вкрадчивый голос Валентины, от неожиданности показавшийся Аде оглушительно громким:

- Ада, милая, девочка моя… это я! Не бойся. Мы пришли помочь тебе!

Ада молниеносно вскочила, перепрыгнула через оградку и побежала в противоположную сторону от позвавшего её родного голоса, скрываясь от узкого белого луча фонаря за памятниками и кустами.

- Ада, стой! Мы знаем, что ты теперь хищный зверь! И нам всё равно! Мы любим тебя!!! – отчаянно закричала Валентина.

Ада будто на скалу налетела. Остановилась, потрясённая. Они знают? Как? Откуда? Она медленно развернулась и сощурилась от яркого луча, резанувшего вспыхнувшие углями глаза, невольно предостерегающе зашипела, обнажая ужасающие хищные зубы.

Спешащая к ней впереди всех Валентина охнула. Гришка дрожащим голосом выматерился. Алексей ускорил бег, обгоняя Валентину. Борис, погасив фонарь, приглушённо воскликнул:

- Феноменально!

- Стойте! Не подходите ближе! – рыкнула Ада и, метнувшись в сторону, укрылась за покосившимся крестом и окружающими его высокими зарослями травы.

- Алексей, немедленно остановись! – строго выкрикнул Борис.

- А-а-ада, не бойся! По-ойдём, мы тебя з-за-а-ащитим! – замерев в нескольких метрах от невидимой ему Ады, взмолился Алексей.

- Ада, девочка… Иди ко мне. Мы тебя спрячем. Тебя никто не обидит! – остановившись возле Алексея, слёзно сказала Валентина.

- Меня, - Ада горько и зло усмехнулась, – больше никто не сможет обидеть! А защита нужна вам… От меня. Скажите мне, откуда вы знаете о звере, и уходите. Забудьте обо мне навсегда – ради ваших жизней.

- Я не у-уйду! Тут уби… иийца! – Алексей пошёл к Аде. Она угрожающе зашипела. Валентина и подбежавший Борис вцепились в Алексея и оттащили его, возмущённо что-то кричащего, к Григорию.

- Держите крепче пылкого юношу, Григорий, и прикройте ему рот! – велел Борис. – Надеюсь, преступника его вопли спугнули, а не привлекли, – с тревогой добавил он.

- Убийцу, преступника?.. - вопросительно протянула Ада. Осмотрелась. Не заметив своим сверхзрением ничего живого крупней кулака на несколько десятков метров вокруг, она констатировала: - Тут нет никого, кроме нас!

- Может, он уехал?! Я не слышу мотор машины… – беспокойным голосом предположила Валентина.

- Мы его не слышим, потому как достаточно далеко ушли от джипа, - сказал Борис. - Ада, душенька, ты уверена, что тут никого кроме нас, или тебе так думается?

- Я знаю: единственный живой убийца здесь – это я! – холодно ответила Ада.

- О Господи, - охнула Валентина. Её осенило: - Это ты приехала на чёрной машине!

Гришка непотребно выругался и воскликнул от боли. Алексей его укусил и, ткнув локтем в живот, вырвался из плена.

- А-ада э-эт-т-то нев-в-важно! Мне-е вс-сё-ё р-равн-но! – Алексей побежал к гнилому кресту, в его голове билась с одна-единственная мысль – обнять любимую девушку. Показать ей, доказать, что он не боится стать её добычей! Что она для него не кровожадный зверь! Но упал. Борис ловко подставил ему подножку.

- А мне нет, – глухо, со стоном произнесла Ада.

- Куда ж ты на амбразуру, молокосос… - пробасил Гришка, ногой прижимая Алексея к сырой гравийной дорожке и не давая ему подняться.

- П-пусти! П-пус-сти! Ада! А-ада! – вопил Алексей, протягивая к покосившемуся кресту руки.

Борис забрал у Гришки баллонный ключ и стальную ручку домкрата, прихваченные поваром с собой для самообороны и, зажимая их у себя под мышкой, попросил:

- Григорий, уведите юношу. Ждите нас в машине.

- С радостью, Борисыч, - убрав со спины Алексея ногу, Григорий за шкирку поднял парня и, крепко обхватив одной рукой за талию, потащил его с кладбища. Алексей брыкался, отчаянно вырывался, задыхаясь, ужасно заикаясь, кричал, что он достал книгу про азбуку Морзе, что будет Аде каждый день дарить охапки роз, что будет убивать для неё, будет есть сырое мясо, как она, что станет делать для неё ВСЁ, только пусть она не пропадает!

- …Я лю-юблю-ю т-т-т-теббяя! – надрывно прокричал Алексей, и его голос стих в кладбищенской темноте. Видимо, Григорий всё-таки зажал ему рот.

Ада, уткнувшись лбом в мокрое дерево креста, всхлипывала и дрожала, словно была голой на трескучем морозе.

- Позаботьтесь о нём, чтобы он ничего с собой не сделал. – Выдавила Ада из себя.

- Непременно. – Кивнул Борис. – Но позволь нам побеспокоиться и о тебе?! – с искренней теплотой попросил он.

- Я не могу, - всхлипнула Ада. – Это плохо для вас кончится.

- Ты боишься, что убьёшь нас, как Кирилла? Но этого не слу…

- Кирилла? – резко вскрикнула, Ада перебив Валентину. – Он что, мёртв? – она вышла из-за креста. Её глаза пылали.

- А разве это не его кровь в джипе? – растерялась Валентина, с трепетом и перекошенным от инстинктивного страха лицом смотря в сияющие рубинами глаза Ады.

- Нет. А почему должна быть его? – Ада особенно зло усмехнулась. Она так просто Кириллу не спустит его предательство!

- Ну как, - замялась Валентина, – это ведь он проник к тебе в комнату и хотел… Но ты его прогнала…

- Кирилл?! – Ада звонко рассмеялась ледяным голосом. – Если он насильник, то я ангел! – её смех стал острым и саркастическим.

Валентину с Борисом прошиб озноб. Холодный липкий пот выступил на их лбах.

- Получается, Валенька, наши догадки неверны, – с опаской смотря на Аду, многозначительно сказал Борис. – Нам лучше уйти!

- Боря, что? – Валентина потрясённо уставилась на него.

- Я потом всё объясню. Идём, - умоляюще произнёс Борис, выразительно глядя на Валентину.

- Сначала, Борис Степанович, вы расскажите мне, что вам ведомо о звере во мне и откуда вам стало это известно?! – плавной скользящей походкой, словно подкрадывающаяся змея, Ада приблизилась к Борису. Её голос был мягок и дружелюбен, но глаза смотрели цепко. Прищурившись и чуть склонив голову влево, Ада обошла невольно задержавшего дыхание, чувствующего распространяющуюся от холодеющего сердца по телу каменную тяжесть Бориса и нежно обняла сзади охнувшую Валентину. – Не бойся, тётя Валя, тебя я не укушу! – ласково прошептала она с шипением.

- Адочка, ты…

- Тссс! – Ада нежно прижала палец к губам потерянной, недоумённой, испуганной Валентины. – Я слушаю дядю Борю…

- Я, - Борис кашлянул, судорожно сглотнул, - ничего доподлинно про происходящее с тобой не знаю! Я только исключительно гипотетически предположил…

Он поведал Аде о своей теории про неожиданно пробудившийся и взявший в ней верх мозг древнего животного. Ада, безмятежно улыбнувшись, поцеловала Валентину в щёку и, уходя в сырую темноту, с печалью произнесла:

- В одном ты абсолютно прав: я древний хищный зверь. Самый опасный и ужасный в мире! Уезжайте скорей. Я люблю вас! Может быть… До свидания! Спасибо…

- АДА! – истерично крикнула Валентина и побежала за хрупкой фигуркой девушки, дорогой ей, что своё дитя, но уже через мгновение потеряла её из виду в кромешной черноте. И, наткнувшись на могильную оградку, остановилась, вновь закричав с разрывающимся сердцем: - А-А-АДА-А-А!

- Валюша, - сочувственно начал Борис, включив фонарь, - пойдём. Она теперь сможет позаботиться о себе лучше, чем мы о ней! – он приблизился к рыдающей Валентине. – Поехали домой, Валенька.

- Боря, - Валентина прижалась к нему, - скажи, Ада ушла навсегда?

- Нет. Однажды она вернётся. Обязательно вернётся! К тебе… – скрепя сердце сказал Борис. Он не верил в это и даже боялся, что эта его ложь во благо неведомым образом обернётся пророческой правдой во зло!

Когда они уже садились в «Опель», ночь пронзил донёсшийся из глубины кладбища неистовый, полный боли, злобы и тоски громкий, леденящий душу звериный полурёв-полувой с ядовитым присвистом.

- Ада! – встрепенулся крепко обнимаемый мрачным Григорием, пребывавший в окаменевшем состоянии на заднем сиденье Алексей. – Мне нужно к не-е-ей! Чт-то с не-ей?

- Ей больно расставаться с нами, – душа в себе эмоции, сухо сказал Борис. Захлопнул дверь и запустил двигатель. – Но у неё нет выбора.

- Какая же мерзкая сука – её судьба! – горько буркнул Григорий.

- Я хочу умереть… - прошептал, цепенея, Алексей.

- Тогда ты не увидишь больше Аду. А она обещала, что ещё встретится с нами! И о тебе, между прочим, беспокоилась, – твёрдым голосом сказала Валентина, утирая ладонями слёзы с бледного лица.

---

Бета: Lisbet_Salander