2024-4-27

16

0

0

Не знаю, сколько времени мы так просидели – я не считала. И даже вряд ли думала. Я просто позволила себе погрузиться в его блаженные объятия. Сейчас он был здесь… и только это имело значение.

Наконец я отстранилась. Эдвард осторожно убрал с моей щеки выбившуюся из причёски прядь, пристально глядя на меня.

- Когда ты продолжила отталкивать меня сегодня утром, я ещё не понимал, через что заставил тебя пройти…

Этим утром… казалось, это было так давно.

- Ты просто застал меня врасплох, - сказала я, вспомнив, как закончила свой танец и увидела его просто стоящим в дверях студии.

- Ты меня тоже, - пробормотал он, и его губы чуть заметно изогнулись в улыбке.

Я нахмурилась, уловив изменение его тона:

- И как это понимать?

- Это музыкальное произведение… очень хорошо мне известно.

- Я знаю, - выпалила я, улыбаясь, прежде чем поняла, как странно это прозвучало… - То есть… я мельком видела однажды, как ты танцевал под эту пьесу.

Эдвард улыбнулся:

- Под эту музыку я танцевал в Лос-Анджелесе.

- Что? – переспросила я. – Как ты можешь танцевать под эту музыку, если…

- Если она хранит все эти тяжёлые воспоминания? – он пожал плечами. – Не знаю. Это единственная мелодия, с которой я позволяю себе быть свободным. Я отдаюсь музыке… и знаю, что это странно, потому что это именно та пьеса, на которой прекратилась вся эта свобода… но, кажется, здесь есть связь… как правило, я танцую под неё, когда пустота внутри становится невыносимой. Пустота, возникшая у меня из-за травмы, которую я получил, танцуя под эту музыку… Вероятно, в этом есть какая-то ирония. В любом случае, эта пьеса стала самой близкой моему сердцу… и тогда, утром, я бессмысленно бродил, пытаясь убедить себя, что накануне принял правильное решение, и услышал её. И там была ты…

Он взглянул на меня:

- Это было самым прекрасным из всего, что я когда-либо видел, Белла. За всю жизнь. То, как вся твоя сущность изливалась в балетные па… и это было точно так же, как когда я впервые тебя увидел. Я понимал, как ты двигаешься. Практически знал, что ты сделаешь в следующий момент, в соответствии с тем, как развивалась мелодия. Моя мелодия. Единственная пьеса, которой я доверил себя. Пьеса, которая практически характеризует меня, в то время как мой танец под любое другое произведение - просто призрак реального меня… и ты танцевала это с таким же пониманием, как и я.

Он недоверчиво покачал головой.

- Если бы не моя извращённая гордость, я бы прямо там и тогда признался, что лгал тебе каждую секунду после того нашего танца, - он закрыл глаза. – Я не оставил бы тебя, когда ты была так расстроена…

- Тебе нужно было на прослушивание, - напомнила я мягко. – Тебе пришлось уйти.

Он взглянул на меня.

- Разве тебе не хотелось, чтобы я остался?

- Это была грандиозная возможность, - сказала я, уклоняясь от ответа.

Он приподнял бровь и, наклонившись вбок, привалился к спинке дивана.

- Это была одна из самых угнетающих автомобильных поездок в моей жизни. Таня болтала обо всём и ни о чём, как всегда перед выступлениями. Обычно я поддерживаю её, но сегодня слишком сильно запутался в себе, чтобы заботиться об этом. Мы сели в самолёт, и я провёл все четыре с половиной часа полёта, уставившись в иллюминатор… Обычно, собираясь выступать, я продумываю каждый шаг, который буду делать, все свои слабые места. Слушаю музыку и размечаю все движения. Готовлюсь к тому, чего следует ожидать… но на этот раз у меня перед глазами было только твоё лицо. Я знал, что получу эту роль, вместе с Таней. И мы поехали бы в турне по стране как солисты раньше, чем когда-либо мечтали, с настоящей труппой… но я мог думать только о том, что никогда больше не увижу тебя. Никогда не узнаю ответов на вопросы, которыми я задавался о тебе. Никогда больше с тобой не станцую. Никогда не поговорю…
Я покончил с этим даже раньше, чем что-то началось, Белла… - он посмотрел вниз, на свои руки, свободно лежавшие у него на коленях. – Но я знал, что это такая большая возможность и что нельзя позволять эмоциям встать у меня на пути. Мне необходимо было забыть о сказке, которая началась, когда я впервые станцевал с тобой. Ради моей карьеры…

Он перевёл дыхание.

- Мы прибыли в Нью-Йорк и добрались до здания USB. Фрэнк Ребревэ встретил нас в дверях, и жал нам руки, и улыбался, словно мы были его спасителями, кем мы, как я полагаю, и являлись. Мы прошли мимо всех этих шикарных репетиционных залов и кафетерия вдоль всё новых и новых стен, увешанных фотографиями танцоров. В первые же десять минут мы увидели пять знаменитых лиц… и он показал нам студию, где мы могли сделать разминку. И я посмотрел вокруг и осознал, что я нервничаю… нервничаю, как никогда прежде.

- Почему? – спросила я. – Ты ведь знал, что просмотр – это просто проформа. Вы уже были приняты.

- Вот поэтому я и занервничал, - сказал он. – Меня нервировало то, что меня примут… что я вот-вот достигну всех своих целей… и меня просто поразил вопрос: почему я хочу сделать карьеру? Почему хочу провести всю жизнь, занимаясь этим? Почему именно балет - превыше всего остального?

Он уставился в тёмное окно.

- И я понял, что хочу этого не ради славы, или физической формы, или путешествий. Только из-за любви к танцу. И тогда я осознал, что, ответив в тот день Хелен Фортескью на её вопрос, хочу ли я сделать карьеру в балете, я подразумевал, что всегда буду иметь возможность танцевать от сердца и никак не меньше, - он посмотрел на меня. – Так как именно поэтому я и занимаюсь балетом. И нервничал я потому, что знал: если я получу это место, то отброшу прочь ту самую причину, по которой изначально его добивался.
- С самого Лос-Анджелеса я танцевал с верой в то, что приобрету что-то большее… но не раз задавался вопросом, зачем я подвергаю себя такому стрессу и душевной боли… однако сегодня я наконец… я выбежал из здания USB без единого слова объяснений Фрэнку Ребревэ или кому-нибудь вообще. Я сказал Тане, что не могу сделать этого и что ей стоит пройти просмотр одной и убедить их найти для неё кого-нибудь из труппы.
- Наверное, это было немного грубо… но она действительно не нуждалась во мне… - он нахмурился, как будто вспоминая. – Теперь, разумеется, я увидел её истинное лицо и в любом случае не уверен, что меня это по-прежнему беспокоит. Правда, она последовала за мной и кричала на меня, пока я ловил такси и платил водителю весьма крупные чаевые, чтобы он как можно быстрее доставил нас в аэропорт. Я знал, что у меня ужасно мало времени до рейса, который мог бы доставить нас сюда не слишком поздно. Я был в таком отчаянии, что позвонил отцу, пока мы мчались по Нью-Йорку, и сказал, чтобы он раздобыл нам билеты на обратный рейс.

- И как ты объяснил, для чего это нужно?

- Он не знал, почему я оказался в Нью-Йорке – слава Богу, я не сообщил ему. Я просто сказал, что был в Нью-Йорке, обучая детишек или что-то в этом роде, и что должен успеть к ревю, потому что мы с Таней танцуем в нём, а Джеффри Эванс будет в зале – и это почти просмотр. Ирония судьбы, знаю.

Я усмехнулась:

- И вы попали на самолёт?

- Мой отец потянул за какие-то струны… ну, на самом деле, он дёрнул за них, поскольку думал, что у меня есть шанс поступить в USB, если я вернусь в Force вовремя. Он достал нам билеты в бизнес-класс на рейс, который должен был улетать за десять минут до того, как мы прибыли в аэропорт. Не думаю, что жители Нью-Йорка были готовы к появлению какого-то сумасшедшего, который мчался в трико по главному терминалу аэропорта Дж. Ф. Кеннеди вместе с пронзительно кричащей позади него младшей сестрой Ирины и Кейт Денали. Мне повезло, что нас не остановила охрана.
- Мы попали на самолёт как раз вовремя. Даже мой отец не смог бы остановить весь аэропорт. Все пассажиры выглядели совершенно выведенными из себя, но, Боже, мне было всё равно, - Эдвард засмеялся, качая головой. – Я провёл весь полёт, шагая взад-вперёд по проходу в сценическом костюме, как будто моё отчаянное желание могло каким-то образом заставить самолёт лететь быстрее.

- И смогло? – шутливо спросила я.

- Нет, но я действительно очаровал бортпроводницу, и она выпустила нас из самолёта раньше, чем пассажиров первого класса.

- Ты очаровал её? – переспросила я.

Он небрежно пожал плечами:

- Это что-то такое с бортпроводницами… они просто не могут устоять передо мной.

- Что, перед твоим мужским шармом?

Эдвард ухмыльнулся:

- Каждая женщина хочет иметь бой-френдом балетного танцовщика-гетеросексуала – у нас есть всё. Тело, внешность, ответственность, манеры…

- Бесконечная скромность, - вставила я.

- Ох, да ладно… неужели ты не находишь меня немного привлекательным?

Я равнодушно отвела глаза:

- Питер больше в моём вкусе, - я не должна была улыбаться… не должна улыбаться… мои губы слегка изогнулись.

- О, неужели? – сказал Эдвард.

- Да, - настаивала я, - Он такой…

- Слушаю, Белла.

Я прикусила губу.

- Ну, у него…

- Что?

- У него хорошая осанка, - закончила я рассудительно.

- Ладно, - сказал Эдвард, его голос был наполнен сарказмом. – Что ещё?

- Он сосредоточенный…

- Мм?

- Ну, у него симпатичные волосы, - я не сводила взгляда с кофейного столика. Какие у него на самом деле волосы?

- Мисс Свон, - старательно выговорил Эдвард. – Буду ли я прав, если предположу, что вы пытаетесь мне противоречить?

- Вы просто ревнуете, - вежливо сказала я и откинулась на спинку дивана. – Ах, Питер…

- Ладно, хватит, - и он неожиданно привлёк меня к себе. Я успела увидеть, как блеснули его яркие глаза, прежде чем наши губы жадно встретились. Я обхватила его за шею, его рука крепко обвилась вокруг моей талии. Я ощутила губами его улыбку, когда мы притянули друг друга ещё ближе. Я слышала своё громкое дыхание. Он провёл пальцами вверх по моей обнажённой спине. Наши губы встретились снова и снова, в полном блаженстве. Мы прижимались друг к другу, навёрстывая всё, в чём отказывали себе раньше…

Моя рука скользнула по его твёрдой груди, и вдруг он упал на спину, потянув меня с собой. Я подняла правую ногу и засмеялась, приземлившись на него, наши животы соприкоснулись. Эдвард улыбнулся мне снизу вверх, его грудь тяжёло вздымалась под моими ладонями.

- Всё ещё нравится Питер?

Я закатила глаза и коротко поцеловала его в губы напоследок.

Он хохотнул:

- Так я и думал.

Я скатилась с него, и мы оказались лицом друг к другу, а рука Эдварда всё ещё лежала у меня на талии.

- Итак, что ты видел? – спросила я.

Он приподнялся на локте:

- Мы вышли из самолёта приблизительно… без десяти семь. Пробежали через охрану и сумели доехать сюда примерно за полчаса.

- Это быстро, - сказала я. – Ты ведь не превышал скорости, правда?

Он приподнял брови.

- А для чего ещё нужен Мерседес за сто тысяч долларов?

Я покачала головой так укоризненно, как только смогла, лёжа на диване.

Эдвард улыбнулся и продолжил:

- Он всё ещё припаркован у входа, что позже может вызвать кое-какие проблемы со всеми этими автобусами, но я немного торопился. Мастер Хайнд, этот идиот, не пустил меня в зал, где был Карлайл, поэтому мы прошли за сценой, мимо всех раздевалок.

- Подожди, ты имеешь в виду, что мог пробежать прямо мимо моей двери?

Он кивнул:

- Возможно. Господи, это могло бы всё упростить… на самом деле не знаю, что я делал, пытаясь заставить Эсми и Карлайла изменить их мнение за две минуты до того, как ваш класс должен был выйти на сцену. Я знал лишь, что ты была так расстроена этим утром, и должен был попробовать решить это, раз уж не смог раньше. Повезло, что ты уже сама приняла решение пойти против правил… Я прошёл за сцену и готов уже был закричать, призывая Эсми, когда Элис затолкала меня в тёмный угол и сказала, что если я дорожу тем, что находится под моим балетным поясом, то заткнусь и буду слушаться её. А потом впихнула меня в одну из передних кулис – как раз перед той, где стоял твой класс.

- Чтобы я не увидела тебя… - пробормотала я. Элис просто умница. Потому что если бы я увидела его… что ж, возможно, я упала бы в обморок, как только открылся бы занавес…

- Я не верил, пока не услышал, как все они повторяют твоё имя… - глаза Эдварда ярко засияли. – А потом ты вышла – и выглядела при этом как прима-балерина…- он провёл пальцами по шву моего лифа. – И танцевала, как прима… Боже, я был загипнотизирован, Белла… - он опустил глаза. – Вот почему я едва ли задумался, куда делась Таня.

- А потом я упала лицом вперёд, – сказала я.

- Это было не так уж плохо. Поверь, бывало и хуже… - он поморщился. – Эммет чуть не закрыл занавес, а потом ты встала и снова начала танцевать… и это было безумием.

- Но было ли это очевидно? – спросила я. – Вот что важно.

- Нет… но я сказал бы, что ты потеряла свою искру. Связь с музыкой. Я понял, что тебе больно – иначе этого бы не произошло. И знал, что ты будешь продолжать… даже если это убьёт тебя.

- До этого не дошло бы, - усмехнулась я.

Он серьёзно посмотрел на меня:

- Сильная травма могла бы разрушить твою карьеру… поэтому я вышел, не раздумывая… - он улыбнулся. – А дальше ты всё знаешь.

- Совершенно спонтанный танец, - гордо сказала я.

Он кивнул:

- И он не мог быть неправильным, Белла. Он казался совершенным. Я уверен, у Карлайла найдётся много чего, чтобы вернуть нас с небес на землю… но этот танец никогда не будет повторён… и никогда не будет превзойдён, в каком-то смысле…

- Хотела бы я, чтобы мы могли делать так каждое выступление, - тихо сказала я.

Эдвард нежно вырисовывал узоры у меня на талии.

- Я знаю… однако не думаю, что эта… связь, которая есть между нами, закончится с первым же намёком на хореографию, с которой на нас набросится Карлайл… - он нахмурился, его рука остановилась. – Но это, разумеется, если ты захочешь продолжать со мной после… после всего, что я натворил.

Я внимательно посмотрела на него.

- Ты обещаешь, что никогда больше так не поступишь?

Он поглядел на меня своими глубокими изумрудными глазами:

- Никогда, Белла. Никогда больше.

- В таком случае да, - сказала я. – Я хочу быть твоей партнёршей, пока ты будешь на это согласен.

Он улыбнулся и поцеловал меня в лоб:

- Навсегда.

Я прижалась к его боку, чувствуя спокойствие, несмотря на всю суматоху, которая наверняка начнётся после событий этого вечера.

Через минуту мои глаза начали слипаться, мысли убаюкивались размеренными ударами в груди Эдварда.

- Ладно, - вздохнул он, прижавшись щекой к моей макушке. – Тебя нужно запереть в танцеупорной камере, помнишь?

- Ах, - застонала я. – Только не сейчас…

Он хохотнул и встал. Я захныкала, не чувствуя больше его тепла.

Очень нежно он обхватил меня и поднял, одной рукой держа под колени, а другой – за спину. Я открыла глаза, когда он осторожно посадил меня перед собой. В тусклом свете он выглядел не человеком… он казался богом. Как это возможно? Что он здесь… со мной?

- Ты уверен, что не предпочёл бы оказаться в Нью-Йорке, с настоящей труппой?

Он улыбнулся и покачал головой:

- Нет, Белла. Мне всё ещё нужно очень многому научиться… то, что случилось в Лос-Анджелесе, не может произойти снова. Есть целый мир танца – мир, которого я не разрешал себе касаться; и мне необходимо быть здесь, в Force, если я хочу быть способным на эксперимент… - он мрачно сверкнул глазами. – А кроме того, самое важное находится здесь… - он потянулся и взял меня за руку, - и мне нужно быть на том же месте, если я хочу танцевать от всего своего сердца… - он поднёс мою руку к губам. – Потому что ей принадлежит его часть.