Неужели сегодня?

Я бы не подумала, но никто из нас не высказал обратного. Может я сумасшедшая, раз надеюсь, что возможно?.. Да, у меня определённо ум за разум зашёл. Он держал себя холодно. Ни с кем не считался. Раздражал до чёртиков, и даже по дому не слонялся, чтобы я могла сорвать на нём весь свой гнев.

Существовала масса причин, по которым мне следовало как можно реже видеться с ним. Так почему же я жаждала его присутствия?

Если быть до конца честной, то дело было даже не в моём плане по потере девственности. Он зиждился на идее, согласно которой я выживу и буду сожалеть о содеянном, но гадкое чувство внутри подсказывало мне, что я не пожалею о сексе с Эдвардом.

Эдвард не спал, равно как и не присутствовал дома, когда я спустилась вниз. Я подавила разочарование и утешила себя, вспомнив все причины, по которым хотела сторониться его. Я насыпала себе целую пиалу каши и налила стакан апельсинового сока. Поставила посуду на барную стойку. Принявшись за еду, я только тогда заметила написанную от руки Эдварда записку с просьбой оказать ему любезность, выполнив несколько его поручений. В списке таковых значилось восемь. Мелочь всякая, вроде: забрать его вещи из химчистки, провести текущий технический осмотр на «мерседесе», а также купить лампочки для канделябра в гостиной. Никогда раньше он не просил меня о подобном, и хотя я не возражала ему помочь, не могла уразуметь доводов его рассудка.

Пятнадцать минут спустя, стоя на стуле посреди обеденного стола, я пыталась выяснить мощность и размер требующихся для люстры лампочек. Я едва не упала, но всё же умудрилась выкрутить цоколь, чтобы вместе с лампочкой поехать в магазин.

Выполнение списка заняло у меня весь день, частично потому, что я заблудилась дважды, доверившись бестолковому навигатору вместо не подводившей меня интуиции. Домой я вернулась точь-в-точь к ужину, с нывшими ногами, и злая как чёрт. От моего внимания меня едва не ускользнула стоявшая в гараже машина Эдварда.

Затащив все свои покупки в дом, я уронила их в дверном проёме в прихожей. Из кухни доносились божественные ароматы, словно кто-то готовил, однако там было темно и пусто. Заглянув в гостиную, а затем в прилегающую к ней комнату, я надеялась высмотреть там Эдварда, но на всём первом этаже стояла мёртвая тишина.

Я заглушила разочарование. Сказала себе, что ни при каких обстоятельствах не хочу видеть Эдварда. Озираясь по сторонам в поисках его, я рассудила следующим образом: если уж мы оба в доме, то разве не стоит мне знать о его местонахождении?

Неслышным шагом я взошла по лестнице. Может, я и хотела знать о его местопребывании, однако ему совсем необязательно знать о моём. Сначала я проверила тренажёрный зал. Полотенце свисало с эллипсоида, и я задумалась, со вчерашнего ли дня или сегодняшнего. Мой взгляд прошёлся от полотенца к окну. Окну с видом на придомовый парк; я узнала об этом во время собственных тренировок.

Пройдя к окну, я осмотрела окрестности. А у Эдварда неплохое чувство эстетики; сады были просто великолепны. Продолжая рассматривать зелёную растительность, я поняла, что с точностью до миллиметра видела место, где вчера разговаривала с Джейкобом.

Внезапно вчерашняя холодность Эдварда возымела смысл. Вероятно, занимаясь на тренажёре, он стал свидетелем всего моего разговора с Джейком. Прокрутив в голове эту сцену, я скривилась. Наверное, мы с Джейком напоминали влюблённую парочку, особенно, когда тот поцеловал меня.

Должно быть, Эдвард подумал, что я разорвала нашу сделку. Он мог бы спросить у меня о разговоре с Джейкобом. Но нет. Он предположил худшее. Вот в чём состояла его главная проблема. Он всё время, всегда что-нибудь себе напридумывал.

И сейчас я ничего не могла с этим поделать.

Возможно, он прятался у себя в спальне. Неожиданно, мне стало совершенно безразлично.
Пройдя по коридору в свою спальню, я шмякнулась на кровать.

Подо мной что-то зашуршало.

Очередная записка. Без подписи, но написанная безупречным почерком Эдварда. Там значилось только одно: «Официальный ужин в шесть часов в столовой».

Я уставилась на клочок бумаги. Мне порядком поднадоели его записки. Он что, не мог поговорить со мной? И что мне понимать под «официальным ужином»? Стоит ли ожидать гостей? Мне приодеться? Зачем окутывать себя таким туманом неизвестности?

Для предполагаемых гостей в доме было неестественно тихо. Уже миновало пять часов, хотя, как мне показалось, богачи всё делали позже нормальных людей. «Официальный» предполагал, что я должна принарядиться. Вздохнув, я достала из шкафа чёрное, сидящее по фигуре платье, и отнесла его с собой в ванную. Включив все боковые насадки, я приняла расслабляющий душ, оделась и сделала лёгкий макияж.

Ощущая себя посмешищем, я была совсем не прочь высказать Эдварду, куда он мог засунуть свои записочки, но ровно в шесть вечера, я надела пару высоченных шпилек и всё же спустилась вниз.

Из аудиосистемы доносились звуки пианино, однако мелодия была мне незнакома. Свет был приглушён, а шторы – задёрнуты. Неспешным шагом я прошествовала по каменному полу в столовую. Эдвард словно из-под земли вырос и выдвинул для меня стул.

Стоило мне сесть, он задвинул мой стул, легонько проведя пальцами по моему плечу.
Во рту пересохло.

Он не забыл, что сегодня был тот самый день. Не изменил своего решения. Он собирался провести романтический ужин, а затем мы займёмся...

Большую часть недели я провела, злясь на него; весь сегодняшний день – пыхтя от раздражения, выполняя его сумасбродные поручения, а теперь мы собирались…

У меня не было слов, чтобы описать то, чем мы собирались заняться.

Я вообще не могла сосредоточиться на чём-нибудь другом.

Эдвард занял место напротив меня.
– Ты восхитительно выглядишь сегодня, Белла.
Чопорным, официальным тоном произнёс он, и у меня возникло чувство, будто он сердился на меня из-за произошедшего вчера.
– Спасибо.
Расправив салфетку у себя на коленях, я отхлебнула воды. По всему первому этажу всё ещё витали восхитительные запахи еды, и мне стало интересно, кто сегодня готовил. Точно не Эдвард: он даже тоста не мог сготовить.
– Предполагаю, у тебя не возникло никаких проблем справиться с поручениями из списка, оставленного мною сегодня утром?
В приглушённом свете в глазах Эдварда блеснул огонёк, и я задумалась, а не насмехается ли он надо мной.
– Ну, кроме того, что я едва не свалилась со стола, пытаясь выяснить мощность лампочек для люстры, всё прошло нормально.
Он тряхнул головой.
– От тебя лишь требовалось купить несколько таких же. Лампочки стоят копейки.
Я бросила на него негодующий взгляд. И открыла было рот, чтобы ответить, но тут словно из ниоткуда материализовался официант с хлебом и бутылкой вина.
Эдвард мельком взглянул на официанта.
– Это аперитив?
– Да, мистер Каллен, рислинг [прим. пер.: белый сорт винограда, распространенный во Франции (Эльзас), Германии, Италии и Восточной Европе; используется для производства широкого ряда белых вин — от лёгких сухих до насыщенных сладких, а также игристых].
Мужчина налил немного в бокал Эдварда, и тот, повертев его вокруг своей оси, слегка пригубил вино.
– Сойдёт. Долейте сюда и декантируйте красное.

Долив до кромки бокал Эдварда, официант наполнил и мой.

По части выпивки я была невеждой. Я не могла выпить, не притронувшись сначала к еде. Я и вино-то не совсем жаловала. Я мотнула головой в знак несогласия, но официант уже начал наливать. Закончив, он испарился.

Мои руки лежали на коленях, и я сидела, наблюдая за Эдвардом. Отпив вина, он затем предложил мне кусочек хлеба.

– Нет, спасибо. – Я качнула головой. – Знаешь, тебе не следовало так утруждаться.
– Любое дело стоит сделать подобающим образом, – вполголоса произнёс Эдвард.
Обескураженная его словами, я вместо глотка воды, отпила вина. Поморщилась, когда совсем иная жидкость обожгла стенку горла.
– Ещё совсем не поздно выйти из игры, – сказал Эдвард, и я гадала, неужели он неверно интерпретировал мою гримасу. – Нам совсем необязательно это делать. Ты можешь сберечь себя для своей первой брачной ночи, для своего возлюбленного.
Не успел он продолжить, как я спросила: – Ты хочешь отказаться?
– Я говорил совсем не об этом.
Пересилив себя, я сделала подряд несколько глотков вина.
– Я тоже.

Несколько минут мы так и сидели, смотря куда угодно, только не друг на друга. Наше молчание нельзя было назвать уютным, но у меня не оставалось никаких сомнений в том, что оно было куда лучше, чем любая произнесённая нами вслух реплика. Не думаю, что заявить Эдварду о том, что он обладает тактом дверной ручки, станет замечательным разговором за ужином. Или же обсудить его мысли насчёт увиденной им сцены между мной и Джейкобом. Эта тема определённо выйдет победителем.

На две трети опустевший бокал – и у меня уже немного кружится голова. Эдвард уже доканчивал второй. Возможно, таким образом он пытался скрасить воцарившуюся в столовой неловкую атмосферу. Официант принёс салаты, которые, хотя и оказались восхитительными на вкус, не стали подходящей закуской, способной противостоять натиску алкоголя. Мне следовало прекратить свои возлияния, но пить оказалось куда проще, чем вести беседу.

На стол подали основное блюдо вдобавок с очередным полным графином вина. Это навеяло мне воспоминания о домашних винах в дешёвых итальянских ресторанчиках, однако графин Эдварда, судя по всему, изготовили из настоящего хрусталя. И вино, отнюдь не дешёвое.

Я не помнила, что мы ели. Хотя немного поклевала еду. Не помнила, о чём шёл разговор; высокопарные речи двух людей, избегающих обсуждать реальное положение дел. Однако я с кристальной ясностью помнила, во что был одет Эдвард. Две пуговицы его накрахмаленной рубашки были расстёгнуты. На нём был чёрный костюм. У него были золотые запонки, напоминавшие мне о латунном отблеске его бронзоволосой шевелюры.

По мере того, как уменьшалось красное вино в графине, я начала примечать и другие вещи. Например, у Эдварда были пальцы, как у хирурга, – длинные и заострённые. Также я заключила, что причина его вечно пребывающих в лёгком беспорядке волос крылась в свисавшем набок чубчике. А когда же он на чём-то концентрировался, то его брови сходились вместе на переносице, образуя вертикальную морщинку на лбу. И бокалы для вина мы держали по-разному: он за основание, а я – за ножку.

Он застукал меня за разглядыванием, и я быстро отвернулась, пряча запылавшие щёки.
К моменту прибытия десерта я уже успела напиться, сохранив при этом ясность мысли. Я предприняла нерешительную попытку отказаться от десертного вина, но вкупе с шоколадным суфле оно было очень даже вкусным. Я зареклась сделать всего лишь пару глотков.

Расправившись с десертом, я поняла, что Эдвард смотрит на меня в упор. Моё лицо вспыхнуло от осознания реакции собственного тела на этого мужчину.

– Закончила? – спросил он.

Закусив губу, я кивнула.

Внезапно Эдвард оказался возле меня и предложил свою руку.

Я едва не отклонила его предложение. В конце концов, я уже большая девочка. И в силах устоять на двух ногах.

За исключением того, что у меня это не очень хорошо получалось.

Даже несмотря на то, что он помог мне встать, вино ударило мне в голову, словно тонна кирпичей, и я пошатнулась. Мои мысли были ясными, но довольно громко звучали в голове. И казалось, что их там было намного меньше обычного. Как мило.

– Спокойно, – тихо проговорил мне в ухо Эдвард, своим дыханием щекоча шею.

Он провёл меня по лестнице в свою спальню. Комнату освещал тусклый свет одной единственной лампы. Я ожидала, что он усадит меня на свою кровать и продолжит лишать меня невинности, но он этого не сделал. Вместо этого, он протянул мне халат.

Забрав у него шёлковую материю, я вытянула её перед собой.
– А это ещё зачем?
– Я подумал, что мы бы могли немного понежиться в джакузи. Ты можешь переодеться в моей ванной комнате. – Отпустив меня, он затем схватил меня за локоть. – Почему бы тебе для начала не снять эти туфли?
Я моргнула.
– У меня нет купальника.
– Твои туфли, Белла.

Сняв каблуки, я поняла, что Эдвард оказался прав. Без них стоять было намного легче.
Он наблюдал за мной, чтобы удостовериться, что я не потеряю равновесие, а затем, выпустив мою руку, прошептал: – Я буду ждать тебя на балконе.

У меня не было купальника, что Эдвард вовсе не считал проблемой, и, получается, что под халатом я должна быть обнажённой. И он тоже? Моё сердце пустилось вскачь. Раз уж мы собираемся заняться сексом, то, вполне вероятно, в итоге всё равно разденемся догола, верно? В этом нет ничего особенного, – несколько раз повторила я себе.

Зайдя в ванную, я стащила с себя платье. Аккуратно сложив, я положила его на край туалетного столика. Оставшись в нижнем белье, я задумалась. Это был мой последний шанс выйти из игры. Тому имелось немало веских причин, однако я и так прожила всю свою жизнь, руководствуясь доводами рассудка, что ничего хорошего мне не принесло.

К чёрту здравый смысл.

Я хихикнула от выбранной мною фразы. Я в прямом смысле собиралась трахнуться с существом разумным [прим. пер. - в ориг. двойная игра слов: “screw” – трахнуться, совокупляться; “being sensible” ≈ существо разумное. Также не забывайте о том, что Белла слегка подшофе. ;-) ].

Сняв лифчик и трусики, я засунула их в недра сложенного платья. Эдварду совсем необязательно видеть моё исподнее. Накинув халатик, я крепко завязла поясок, и только затем поняла, что не имею ни малейшего представления о том, где располагается джакузи. Я даже не догадывалась о его существовании. Собравшись с мыслями, я затем вспомнила, что Эдвард сказал, что будет ждать меня на балконе.

В доме был только один балкон – с торца здания.

Спальня Эдварда располагалась там же.

В его комнате должен быть балкон.

А на балконе должна быть джакузи, а зачем ещё ему выходить на свежий воздух?

Может я и слегка навеселе, но мои дедуктивные способности находятся в превосходной форме.

Пройдя к месту, где, как мне казалось, должен был находиться балкон, я уткнулась носом в кучу вешалок с костюмами. Шкаф, наверное. Попятившись, я провела тщательный осмотр спальни Эдварда. В ней имелось три двери, и из через одну из них мы вошли сюда. Значит та отпадает. А это точно не дверь ванной комнаты. Оставалась та крайняя слева.

Открыв застеклённые створчатые двери, я вышла на балкон. Плитка холодила мои босые ступни, и я поёжилась. На дворе стояла весна – не лето, – и мне казалось безумством добровольно плескаться в воде холодной ночью. Я стояла не шелохнувшись, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

– Белла, – сквозь бархат ночи донёсся до меня мелодичный голос Эдварда.

Лёгкая дрожь вновь пробежалась по моему телу, но на этот раз отнюдь не холод стал тому причиной. На балконе не было освещения, однако долетавший из спальни тусклый свет вкупе с огнями уличных сенсорных фонарей подсвечивали контуры его лица.

– Ты согреешься, стоит тебе окунуться в воду.
Я медлила. Нагой Эдвард сидел в воде. Моё сердце гулко забилось в груди. Под халатом на мне не было ни клочка одежды. Мы намеревались сидеть голыми в джакузи.
– Если от этого ты почувствуешь себя комфортнее, то я могу закрыть глаза, пока ты не окажешься в воде.
Я не хотела, чтобы он подумал, будто я нервничала из-за его реакции на моё голое тело; особенно после того, как заявила, что это всего лишь секс. Однако это был не только секс.
Он спас меня от ответа.
– Мои глаза закрыты, – сказал Эдвард. – Забирайся.
С моего места трудно было различить, сдержал ли он своё слово, но мне придётся довериться ему.

Развязав поясок халата, я положила его на близлежащий стул. Сильный порыв прохладного воздуха положил конец всяким моим сомнениям относительно джакузи.
Вода напоминала тёплое парное молоко, когда я погрузилась в неё.

Вдоль бортиков джакузи, по всей его окружности, шла широкая полочка, на которую я и уселась. Вода доходила почти до плеч. Я всё ещё нежилась в тепле, когда вдруг ощутила, как соприкоснулись наши с Эдвардом бёдра. Каким-то образом, в промежутке между тем, пока я забиралась в джакузи и усаживалась, он пересел, оказавшись рядом со мной.

Моя шея нагрелась: Эдвард подложил под неё свою руку, вытянув её вдоль бортика джакузи. Когда я развернулась к нему, то наши лица разделяла всего пара дюймов.

– Я не знала, что у тебя есть джакузи, – выдохнула я. Реплика достойная полнейшей идиотки, но мне было как-то всё равно.
Он рассмеялся, и этот звук заставил мой желудок подпрыгнуть от возбуждения. Лежавшая позади меня рука слегка передвинулась и теперь перебирала мои волосы.
– Белла, ты многого обо мне не знаешь.
– Тогда возможно нам стоит чаще разговаривать.
Слова слетели с губ, но вместо глаз мой взгляд переместился на его губы. Чей контур был едва различим в тусклом свете.

Отодвинувшись от меня, он сел так, что теперь наши тела больше не соприкасались. – Хорошо, давай поговорим.

О, он решил, что разговорами я искала замену сексу. Ну и дура же я. Я перемещалась по полочке до тех пор, пока моё тело вновь не прижалось к нему.

Я вновь могла разглядеть его губы и теперь игравшую на них кривоватую усмешку.
Наклонившись ближе, он прижался губами к моему и уху и произнёс: – А я полагал, что ты хотела поговорить.

Тембр его голоса превращал мои внутренности в желе. Не думая, я повернула голову и поцеловала Эдварда. Его губы дарили тепло и мягкость, и я изогнулась, желая прильнуть к нему ещё ближе.

Поначалу инициатором поцелуя выступала я, но затем он перехватил эстафету. Ухватив меня за бок, Эдвард притянул меня к себе на колени. Я обвила руками его шею, языком исследуя его рот. Шоколад и алкоголь. Его руки блуждали по моему телу, заставляя кожу покалывать там, где касались меня. Стоило его рукам пробраться к моим бёдрам и расположить их так, что теперь я оседлала его, как я слегка повела ими. Когда я повторила свои действия, Эдвард поднялся на ноги, ухватив меня с собой.

Я обвила его талию ногами. Контраст между исходившим от кожи Эдварда жаром и холодным ночным воздухом вызвал у меня головокружение, усилив мою чувствительность. Он отнёс нас, промокших насквозь, в свою спальню и захлопнул дверь. На стульчике возле французских дверей лежали полотенца, поставив меня на ноги, он обернул меня одним и только потом взял своё.

Вытеревшись, я уронила полотенце на пол, и он притянул меня в свои объятия. Эдвард прокладывал дорожку из поцелуев вдоль моей шеи и ключиц, скользя пальцами по коже спины. Я не сразу поняла, что он ведёт меня, как вдруг мои бёдра упёрлись в кровать. Толкнув меня на неё, Эдвард остался стоять на полу, склонившись надо мной.

В этот миг у меня перехватило дыхание. Вплоть до этого момента я всецело сосредотачивалась на собственных ощущениях. Я не смотрела на Эдварда, потому что, э-э, было темно. Здесь же, в приглушённом свете спальни, я могла рассмотреть его. Всего.

Вообще-то раньше мне никогда не доводилось воочию видеть обнажённого мужчину. Если собрать воедино все кусочки человеческого тела когда-либо мной увиденные, то всё сведётся к школе и голому Майку Ньютону. Сейчас я уже могу признаться, что Майк всегда напоминал мне пекарёнка Пиллсберри. Эдвард вовсе не походил на Майка Ньютона, ни на йоту. Знаю, пялиться некрасиво, но я не сдержалась. Оторвав глаза от его груди, я заметила, как он смотрел на меня.

Наши взгляды встретились.

Я шумно сглотнула, почувствовав его возбуждённую плоть, упирающуюся мне в бедро.
– Ты прекрасна, Белла.
Его глаза пробежались по моему телу.
– Ты тоже, – совершенно искренне ответила я.

Он тихо рассмеялся, а затем наклонился поцеловать меня.

Рукой он пробежался по груди, животу и далее – к соединению моих бёдер. Провёл пальцами по гладким складкам, увлажняя мою чувствительную плоть. Не прекращая поцелуя, он нежно выводил круги на моём клиторе.

Ощущения оказались приятными, и я испустила тихий стон одобрения ему в рот, поощряя его продолжить.

Губы Эдварда покинули мои, пропутешествовав вниз по шее к груди. Все мои чувства обострились, когда, вобрав мой сосок в свой рот, он пососал его. Затем его рука сменила своё расположение на моём клиторе так, что теперь большой палец выводил на нём круги. Жар заполнил каждую клеточку моего тела. Мышцы стали напрягаться. Я не знала, сколько ещё продержусь, как затем он скользнул в меня одним пальцем. Медленно входя и возвращаясь обратно.

Мои бёдра пробрала дрожь.

Он добавил второй палец, а его губы прекратили терзать мой сосок. Не успела я возмутиться, как его язык сменил большой палец.

Охвативший моё тело жар сменился пламенем, мышцы напряглись, а затем расслабились, послав по всему телу разряды удовольствия. Эдвард не отнимал губ от моей плоти, растягивая наслаждение. Когда моё дыхание выровнялось, он нежно подтолкнул меня к середине кровати и забрался сверху. Внутренняя поверхность моих бёдер увлажнилась, и я осмелела. Когда он навис надо мной, я потянулась рукой и обхватила его напряжённую плоть.

Его член дёрнулся в моей ладони. Мои глаза метнулись к его, боясь, что я сделала что-то не так. Его взгляд застилала, как я надеялась, страсть, поэтому я, осторожно, вновь провела рукой по его достоинству. О том, как он поместится во мне, я побеспокоюсь позже.

– Белла.

Моё имя слетело с его губ в слившемся воедино стоне и удовлетворённом шипении.
Когда я выпустила его естество из своей хватки, Эдвард переместился на кровати, устроившись на боку рядом со мной, затем усадив меня на себя. Одна его рука запуталась в моих волосах, другой же он массировал мою ягодицу. Я поцеловала чувствительную точку в месте соединения шеи и плеча, и почувствовала, как заиграли мышцы, когда он зашевелился подо мной.

– Что ты делаешь? – спросила я, немного сбитая с толку. У нас всё протекало очень даже неплохо.
Он протянул мне покрытый фольгой пакетик.
– Я пью противозачаточные.
– Правда?
– Угу.
Я могла видеть, как закрутились шестерёнки в его голове, и на долю секунды я позволила себе возмутиться, что он посмел усомниться во мне. Слова так и вертелись на языке, но он отложил пакетик в сторону, а затем его рука, извернувшись, скользнула мне в промежность. Он ласкал мою увлажнённую плоть, а затем одним толчком ввёл в меня два пальца. Я ахнула от неожиданности.

Не прекращая возвратно-поступательных движений, он сказал: – Мы попробуем – ты сверху. Ты во главе, хорошо?
– Я?
Предложить девственнице быть сверху мне показалось глупой идеей, но я не хотела обидеть его чувства, сообщив ему об этом.
– Поставь колени по обе стороны от моих бёдер.
Вытащив пальцы, он переместил ладони мне на бёдра.
Я сделала, как он просил.
– Ты чувствуешь меня под собой?

Мой кивок в ответ. Я думала, что он уже и без того сильно возбудился, но он лишь сильнее напрягся. В качестве эксперимента я провела своей плотью взад-вперёд по его члену. Будучи ещё очень чувствительной от его предыдущих манипуляций с моим телом, мне было так хорошо, что я практически поверила в то, что смогу запросто вобрать его в себя.

Положив руки мне на талию, Эдвард приподнял меня так, что теперь мы не соприкасались друг с другом.

– Я собираюсь расположиться у входа в твоё тело, а затем ты опустишься вниз в своём темпе.

С тревогой в глазах я посмотрела на него, но в его ответном взгляде тлел огонь; не знаю, как кто-то мог испытывать желание перед лицом полнейшей неопытности и неуверенности, но так оно и было.

Головкой он коснулся моего лона. Мной овладели тревога, страх и возбуждение. Я немного опустилась на него. Почувствовала приятное ощущение наполненности. Ещё медленнее я продвинулась чуть дальше. Ощутимое давление, но ничего плохого.

Взглянув вниз, я поняла, что он едва вошёл в меня. Миллиметр за миллиметром, я нанизывалась на него. Внезапно, меня словно ужалили, и я инстинктивно замерла. Примерно с минуту никто из нас не двигался. Эдвард словно обмер. Постепенно боль приутихла, и я поняла, что моё тело, скорее всего, приспосабливается. Решив поэкспериментировать, я немного подвигала бёдрами.

Задав неспешный ритм, я заметила, что его бёдра легонько, и в унисон с моими, поднимаются мне навстречу. Это вызвало во мне радостное возбуждение. На танцполе у меня совершенно не было координации, и я не сомневалась, что секс окажется катастрофой, однако мы двигались в идеальном ритме. Мои мышцы расслабились, и процесс стал ещё приятнее. Посмотрев на Эдварда, я увидела, как тот наблюдает за мной.

Не успела я смутиться, как мы оказались в движении. Теперь я лежала на спине, а Эдвард на мне, перенеся вес своего тела на локти, его лицо находилось в каких-то дюймах от моего. Он совершал медленные толчки, с каждым разом погружаясь всё глубже. Руками я вцепилась ему в плечи. Я чувствовала, как он скользнул внутрь и обратно, затем откинувшись назад, приподнял мои бёдра, обвив мои ноги вокруг себя. Он толкнулся вновь, и я вскрикнула.

– Лучше? – прошептал Эдвард.
– М-м-м.

О связных ответах сейчас не могло идти и речи. С каждым выпадом он касался точки, разжигавшей во мне сонм чувств, о существовании которых, как мне казалось, я и не подозревала. Я всхлипнула.

Стоило ему увеличить темп, как все мысли покинули моё сознание. Я лихорадочно покрывала поцелуями его тело, куда могла дотянуться губами, в основном, вдоль шеи, скулы, уха. Я пробежалась руками по его спине, пальцами очерчивая взбугрившиеся от напряжения мышцы.
Он перевернул нас, за секунду успев изменить положение моих ног так, что теперь я сидела на нём, как и до этого.

Я осторожно повела бёдрами, пытаясь восстановить прежний ритм. Одной рукой он гладил мой клитор, массируя сосок другой. Вновь ощутив вибрацию в теле, мне стало труднее двигаться в унисон. Пальцы Эдварда увеличили скорость, и мои мышцы, напрягшись, расслабились вновь.
Я содрогалась от удовольствия, а затем руки Эдварда передвинулись на мои бёдра.

– Наклонись вперёд, Белла.

Я повиновалась, и он изо всех толкнулся вперёд. Мышцы на его руках вздулись от напряжения.
Закрыв глаза, он вскрикнул, выражение его лица изменилось, когда кончил в меня.
Рухнув ему на грудь, я почувствовала, словно меня одновременно наделили и тут же лишили силы.

Он тяжело дышал, а лоб покрылся испариной. Несколько минут мы так и лежали, наши сердца колотились так, словно мы пробежали марафон. Стоило ему покинуть моё тело, как на меня нахлынуло чувство потери. Нечто тёплое и влажное капало из меня. Подтянув к себе с прикроватного столика полотенце, Эдвард нежно вытер меня насухо. В этот миг я бы сделала для него всё что угодно. Потянувшись к лампе, он выключил свет, а затем притянул меня к себе.

Я примостилась в изгибе его руки. Знаю, я должна была чувствовать себя уставшей, что пора спать, но сначала мне требовалось кое-что выяснить.

– Эдвард?
– Да, Белла?
– Ты действительно закрыл глаза, когда я сняла халат?
– Нет.

---

Наверное, многие из вас ожидали чего-то большего, иного. Но, увы и ах, такова история, и занятие именно любовью на данном этапе совсем неуместно, сексом – да. Но герои ведь движутся в этом направлении, верно? Как вы считаете? Да, и в какую сторону отклонится стрелка чувственного компаса: к холодному северу выполненного долга или тёплому южному берегу новых отношений? Жду вас на форуме.