Не люблю, когда одновременно происходит несколько вещей, стремящихся завладеть твоим вниманием. От этого появляется чувство раскоординации в пространственно-временном континууме.
Прикольное слово – континуум, правда? Мне вот нравится. Ладно. Хорош придуриваться, Эд. Проще говоря, когда происходит нечто подобное, это просто бесит. Бе-сит.
Особенно когда этими одновременно происходящими вещами являются звонок будильника и удар подушкой по голове.
- Хэппи бёздэй, чувак! – над ухом раздается громоподобный голос моего ненаглядного братишки.
- Ты труп, Эм... – бормочу сквозь дремоту, но в этом невнятном бормотании уже слышны отдаленные раскаты грома. По крайней мере, мне хочется, чтобы Эммет их услышал.
- Уже боюсь! – кричит он, судя по звукам, вылетая за дверь и громыхая пятками по ступенькам лестницы.
С трудом разлепляя глаза, смотрю на часы. Впрочем, зачем? Я и так знаю, что будильник выставлен на 7:00, а если часы пищат, значит... Значит, семь часов. Железная логика, да? Но спросонья мой мозг на более мудреные мысли не способен.
Со стоном, больше похожим на хрипение, отдираю голову от подушки и пытаюсь выпутаться из одеяла, которое за ночь обмоталось вокруг ног подобно большому пуховому кокону. Я бабочка, блин...
Так. Одного тапка опять нет. И, ясное дело, найти его теперь можно будет разве что в саду, под кустом где-нибудь, погрызанный и обслюнявленный. Что поделать, я уже привык каждую неделю покупать новую пару тапок, потому что Джим, наш пёс, неизменно умудряется утаскивать один из них из-под моей кровати. Иногда и оба, но чаще всего всё-таки один. Для того, наверное, чтобы второй лежал в одиночестве всю ночь, трясся от холода и тихо плакал о покинувшем его брате.
Фу, плохая собака! Вот сейчас спущусь вниз и так ему и скажу.
Полубосой, шлепаю в ванную, по пути включая радио. Динамики тотчас же начинают надрываться электронной аранжировкой вперемешку с голосом Николь Шерзингер.
Из зеркала на меня смотрит заспанное и покрытое легкой щетиной лицо. С отвращением глянув на станок, решаю, что девушкам больше нравится небритость, и просто умываюсь.
Долго выбираю, что же надеть в школу. Не подумайте, я не страдаю излишней метросексуальностью! Просто именно сегодня хочется выглядеть чуть более особенно, чем всегда. День рождения, как-никак. Хотя... какого черта? Что я, девчонка что ли?
Хватаю первую попавшуюся под руку футболку, черные джинсы и клетчатую рубашку с коротким рукавом. Апрель уже. Тепло...
Покидав какие-то книжки, которые неприкаянно лежали на рабочем столе, в рюкзак, перекидываю его через плечо и неровными прыжками спускаюсь с лестницы.
Так, теперь самое сложное: семейный завтрак. И обязательно с поздравлениями. Блин...
На мгновение останавливаюсь перед дверью в кухню, делаю глубокий вдох... Три-два-один. Пошёл!
- Салют! – на лице – радостно-притянутая за уши улыбка.
- Здравствуй, сынок! – улыбается мама. – С днем рождения!
- Спсб... – невнятно бормочу благодарность.
Эммет сидит напротив меня и увлеченно расковыривает яичницу с беконом.
- С днем рождения, сын, - отец, наконец-то, отвлекается от утренней газеты и бросает на меня взгляд прозрачных голубых глаз.
Ничего не говорю, просто киваю головой, изображая крайнюю заинтересованность ярко-оранжевым желтком, растекшимся по тарелке.
Я прекрасно знаю, что хладнокровность – неотъемлемая часть папиной работы и даже своего рода показатель уровня профессионализма. Мой отец – врач. И не просто врач, а первоклассный хирург, один из ведущих специалистов в городском госпитале. Но почему и дома-то надо быть таким... холодным? Впрочем, какая мне разница?.. Сейчас важнее поскорее расправиться с завтраком и улететь отсюда. Пускай даже в ненавистную школу: здесь главное, не куда, а откуда.
Ненавижу быть дома. Атмосфера здесь – как в помещении с заложенной неизвестно где бомбой, о существовании которой все знают и морально готовятся ко взрыву. Достаточно одного незначительного повода, чтобы разгорелся скандал. Но вот сегодня он мне не нужен совсем: не хочу ссориться с родителями накануне запланированной вечеринки.
В кухню, глухо барабаня лапами по паркетному полу, врывается Джим. Я тут же вспоминаю о его сегодняшней проделке и не успеваю вовремя затормозить: хватаю пробегающего мимо пса за ошейник и притягиваю к себе.
- Какого фига ты опять украл мой тапок?! – крепко держа его за холку, гневно смотрю Джиму в глаза. Тот виновато глядит на меня, виляя хвостом, и тихо поскуливает.
- Эдвард, оставь его и ешь спокойно, – в голосе мамы звучит явный укор. Она очень любит Джима и всегда расстраивается, когда кто-то из нас на него ругается.
Ничего. В этот раз за дело.
Не обращая внимания на слова матери, я продолжаю выговаривать псу:
- Когда же это закончиться?! Или мне всю оставшуюся жизнь придется по утрам ходить в одном тапке?!
- Эдвард, тебе же сказано: оставь Джима в покое, - отец сердито смотрит на меня поверх газеты.
- Да кто его трогает?! Просто надоело каждый раз, как идиоту, шариться под кроватью в поисках тапка, которого там уже в помине нет! Что я могу сделать еще, кроме как просто сказать этому лохматому чудовищу, что он паршивец!
Легонько пинаю пса в бок. Джим с обидой смотрит на меня, шумно выдыхает и медленно выходит из кухни, понурив голову.
- Ну, и зачем? – мамины слова, как льдинки, разбиваются о повисшую в воздухе напряженную тишину.
- Что – зачем? – нацепляю выражение лица а-ля «что такое? Я не понимаю, о чем вы!».
- Зачем было его бить?
- Господитыбожемой... Да не бил я его! Если, по-твоему, легкий пинок – это называется «побить», то извини.
Недовольно фыркаю и обращаю всё своё внимание к тарелке с остывшим завтраком.
- Эдвард! – скомканная отцом газета летит на пол. Ну, началось... – Как ты смеешь так разговаривать с матерью?!
- Как – так? – терять мне уже нечего. Хотя... Вечеринка. Вот придурок! Прикрой рот, иначе допрыгаешься.
- Мне надоело!!! – ну вот, бомба и взорвалась. Отец приподнялся со своего места и, опираясь кулаками о стол, брызжет слюной в мою сторону. – Мне надоело без конца терпеть твое хамское поведение!
Йуххххууу! Понеслась...
- Неужели так трудно по-нормальному разговаривать?! Я уж не говорю о себе: хотя бы с матерью не веди себя по-свински!
Я лениво ковыряю вилкой скрючившийся бекон, всеми силами сдерживая выражение лица в виде застывшей безразличной маски.
- Опять молчишь... – голос отца начинает звучать угрожающе.
Быстро вскидываю на него глаза, мельком замечая мамино искаженное болью лицо и Эммета, который, кажется, даже жевать перестал и лишь быстро переводит взгляд то на меня, то на отца.
- Что ж, - отец яростно вытирает губы салфеткой и с силой швыряет ее на стол. – Сам напросился. Никакой вечеринки сегодня не будет.
- ЧТО?! – маска безразличия разлетается мелкими осколками, и я уже с негодованием и каким-то разочарованным недоверием смотрю в глаза своему родителю. – Пап, но ты же обещал...
- Вечеринки. Не. Будет. Я всё сказал.
Резко отодвинув стул, вылетаю из-за стола. Проносясь мимо отца, бросаю сквозь зубы:
- Спасибо за поздравление...
Холодное «И тебе» летит мне в спину.
Чёрт!

Я уже в машине: опираюсь на руль, сузив в негодовании глаза. Допрыгался. Сколько раз можно повторять тебе, Эдвард Каллен: молчи. Здоровее будешь. А когда ты в своем доме, то вообще лучше рта не раскрывать. Во избежание несчастных случаев.
Дверь пассажирского сидения открывается и на кресло плюхается брат.
- Молодчик, Эд! Гулянки не будет, мать – в слезах, отец – рвет и мечет. Умеешь веселиться!
- Пошел ты...
Эм только усмехается.
С силой ударив по рулю, я завожу свой старенький, на ладан дышащий Peugeot, и с тарахтением направляюсь в сторону ненавистного учебного заведения.

Вот оно – здание, где закаляют дух юных спартанцев. По крайней мере, так гласит надпись около въезда на территорию школы. В чём-то они правы. На уроках воспитывается часть силы воли, которая отвечает за умение спокойно сидеть на одном месте и делать заинтересованный вид, когда преподаватель несет ахинею про морфологический разбор, производные сложных функций или эволюцию клетки. Честно признаться, я подобными самоистязаниями не занимаюсь: если мне неинтересно, то весь мой скучающий облик будет об этом говорить. Во время свободного времяпрепровождения проходит еще более ожесточенный отбор – естественный. Кто может – выбивается в лидеры, кто нет – смиряется, закрывается толстыми линзами очков и уходит с головой в зыбкую почву учёбы, или же кидает вызов (как он сам это воспринимает) всем и вся и... ну, например, прокалывает себе все мыслимые и немыслимые места, бреет полголовы и слушает какой-нибудь трэш, при этом именуя себя неформалом. Хотя на самом деле – обыкновенный фрик. Ну, а самые что ни на есть суровые испытания ждут тех, кто играет за школьную сборную. Вот Эм, который сейчас сидит рядом и, успев забыть об утреннем злоключении, яростно трясет головой в такт музыке, не понаслышке знает, о чем я говорю. Тренер баскетболистов – истинный демон в человеческом обличии. Но по сравнению с нашим мистером О’Конеллом – тренером сборной по плаванию – он просто душка, милый и пушистый.

Первой по расписанию алгебра. Будь проклят этот мозговыносящий предмет...
Вхожу в класс развязной походкой и вытягиваю из-под носа какой-то серой мышки открытую тетрадь. Домашку я так и не сделал ведь...
Эта темноволосая малявка пытается протестовать и даже отобрать свою интеллектуальную собственность, подпрыгивая в воздух, но ее метр шестьдесят против моих ста девяноста... Сами понимаете.
Сев за парту и закинув ногу на ногу, быстро перекатываю задание. Крючочки, штришки, циферки и буковки... Бред. Списал, как обезьяна – не поняв ни знака. Благо почерк у этой девчонки каллиграфический, так что даже я смог отличить интеграл от S. Кстати, как там этого ботаника в юбке зовут? Спасибо чтоль сказать?.. Впрочем, перебьется. К тому же я, хоть убей, не помню ее имени. Зачем оно мне? Я половины здесь присутствующего народа по именам не знаю. Да и не хочу знать.
Урок, еще один, и еще... Последние минут тридцать неудержимо зеваю, за что получаю замечание от преподавателя по английскому. Да, мисс Смит, мне стыдно, очень-очень... Она отворачивается, и ее спина лицезреет средний палец моей правой руки. Несколько смешков с разных сторон. Дебилы... Я сделал пакость – им смешно. После этого вы будете спрашивать, почему я не хочу знать их имена?
Наконец-то ланч. За столиком меня уже ждут Эммет, Джаспер и Стивен.
Джаспер – мой лучший друг и одновременно один из двух моих главных противников на соревнованиях. Отличный пловец. Такое впечатление, что он в воде родился и прожил первые годы жизни. А, может, и до сих пор, как Ихтиандр, ночует в аквариуме.
Стивен Кларк – бесформенный коротышка с вечно взлохмаченными волосами и ноутбуком в сумке. Компьютерный задрот. Знаете, из тех, кто, нежданно-негаданно получив внимание со стороны сильнейших мира сего, начинает самому себе казаться невероятно крутым и распальцовываться в присутствии всех и каждого. Конечно, если этого не видят его покровители. При них он – паинька, лапочка, всегда готовый к их услугам и всегда смиренно сносящий тычки и издевки со стороны своих «больших братьев». Так вот, Стивен для нас и есть такой «мальчик для битья». Молча сносит наши издевательства и подколы и в то же время всегда готов помочь или поучаствовать в какой-нибудь проделке, хотя знает, что в результате всё равно окажется крайним. Мне вот интересно, когда же у него проснется самолюбие? Ну, или хотя бы терпение кончится... Слизняк.
Да, Стив – слизняк, а я – лицемер. Каждому своё.
- Ну что, братец, готов к сегодняшнему побоищу? – подмигивает мне Эм и делает жест, словно кого-то бьет в челюсть.
- А как же, - надменно усмехаюсь и вскидываю глаза на Джаса. – Трепещешь, рыба?
- Ага, - хохочет Джаспер. – Посмотрим сегодня, кто из нас рыба!
- А может, Блэк вас обойдет, - подает голос Стивен и тут же получает подзатыльник от Эммета.
- Думай, что говоришь, хлюпик!
- Нет, ну ведь он тоже хороший пловец, - затравленно и словно в оправдание бормочет парень.
- Хороший, но не лучший, - сквозь зубы цедит Джас, сузив глаза.
- А это сегодняшние соревнования покажут, - раздается неподалеку низкий раскатистый голос.
Джейкоб Блэк собственной персоной. Подходит к нашему столику и здоровается за руку с каждым из нас. Во время рукопожатия с Джаспером, парни сверлят друг друга глазами, и я знаю, что будь у них возможность и соответствующая сила, они бы друг другу кости в пальцах раздробили. У них с самого начала отношения не сложились. Хоть мы все и в одной сборной, но школьные заплывы-междусобойчики всегда были камнем преткновения: эти двое приходили на финиш почти всегда одновременно, максимум с разницей в полсекунды в пользу то одного, то другого. А после того, как Джаспер начал засматриваться на младшую сестру Джейка – Элис – вражда между парнями только усилилась. Но внешне всё было по-прежнему: спортсмены одной сборной, почти приятели, без пяти минут друзья. Заклятые друзья.
Удивительно то, что мы с Джейкобом относимся друг другу вполне терпимо. Несмотря на то, что я тоже неплохой спортсмен и составляю им с Джаспером достойную конкуренцию. Только вот результаты у меня как будто «прыгают»: то я первый, с большим отрывом, то третий, с неменьшим опозданием. Я никогда не бываю вторым. Никогда. Так что в сегодняшних соревнованиях на титул чемпиона школы у нас были почти равные шансы. Вернее так: либо я, либо кто-то из них.
- Кстати, с днем рождения, Эд, - Джейк поворачивается ко мне. – Насчет вечеринки всё в силе?
- Спасибо. Нет, к сожалению, на сегодня всё отменяется.
- Да? Жаль. А что так?
- Нагрубил маме и поссорился с папой, - тоном жалующегося ребенка пищит Эм. Прибью гада...
Джейкоб смеется.
- Эк ты невовремя!
- Сам знаю, - пробурчал я, хмуря брови.
- Ну что ж, тогда, может, сами устроим тусовку? Ребята из команды после соревнований хотели в бар завалиться.
- Вариант, - соглашаюсь я. Не хочешь, чтобы было по-моему, папа? Окей. Но по-твоему тоже не будет. Я отмечу своё восемнадцатилетие, пусть и не с таким размахом. А дома сегодня вообще не появлюсь.
- Отлично! Кстати, тренер О’Конелл велел передать, что организовал всем пловцам освобождение на последние три урока, так что после ланча – сразу в бассейн.
- Супер! Договорились, Джейк.

В этот момент из монотонного гула голосов, звона посуды и шуршания страниц тетрадей выделяется четкий цокот, и из-за широкой спины Блэка выплывает высокая блондинка в зазывно обтягивающих круглую филейную часть узких джинсиках, коротком топе и на умопомрачительно тонких каблуках. Лорен Мелори. Опускаю глаза и усмехаюсь. Что же это за методы у вас, девочки? Грудь вперед, губки надула, веки полуопущены, бедрами повиляла – и всё? Девушка-мечта? Я не стану спорить, это работает. Потому что я позволяю этому срабатывать на мне, да и молодой здоровый организм с кипящими гормонами тоже дает о себе знать. Но знали бы вы, мои сладкие, как это глупо и дёшево выглядит!.. Впрочем, подыграю. Не жалко. Особенно с учетом того, чего можно добиться от этой цыпочки.
Резко поднимаю глаза и быстро окидываю взглядом фигуру Лорен. Хороша. Девушка прищуривается и, растягивая губы в блестящей от помады улыбке, подходит ближе.
- Привет, Эдвард! – таким приторным голосом обычно разговаривают с любимым пёсиком, сюсюкая и причмокивая.
- Лорен, - киваю, ухмыляясь уголком рта. Знаю – девушкам нравится.
Замечаю, как ноздри Джейка начинают подрагивать: он терпеть не может всех этих блонди-чирлидерш, у которых вместо мозгов сладкая вата. Джейки, глупенький, тут не в мозгах дело, а в третьем размере, который бесстыдно выставляется напоказ. Это – девочка-конфетка. Съел, фантик выкинул и забыл.
- С днем рождения, - Мелори наклоняется ко мне, окутывая шлейфом каких-то явно дорогих, терпких духов. Целует в щеку, оставляя липкий и, видимо, розовый след.
- Спасибо.
- Во сколько вечеринка? – продолжает по-кошачьи увиваться вокруг.
- Вечеринки не будет, - холодно отвечает за меня Джейкоб.
- Кто это у нас тут рычит?
Блэк замолкает, с ненавистью глядя на Лорен.
- Так во сколько вечеринка, Эд?
- Джейкоб верно сказал. На сегодня все планы отменяются.
- Как же так? – ой, Мелори, наступишь ты когда-нибудь на собственную губу!..
- Не сложилось, - коротко отвечаю я, не желая вдаваться в подробности. – Но после соревнований мы собираемся с бар. Так что предлагаю присоединиться к нам. Подружек тоже бери.
Да, и побольше. Все прекрасно знают, что в окружении Лорен Мелори дурнушек нет. Кукольные личики, 90-60-90 и ноги от ушей. То, что доктор прописал.
- Окей, Эдвард, - подмигивает. – До скорого!
Обходя меня, девушка, словно ненароком, задевает бедром локоть Стивена, который держит в руке стакан сока, и ярко-оранжевая жидкость, выплеснувшись на рубашку, растекается бесформенным пятном на голубоватой ткани.
- Ой, Стиви, прости! Я такая неуклюжая! – Лорен хихикает, прикрыв ладошкой рот, но в ее взгляде явно читается злорадство и удовольствие от созерцания вытянувшегося лица Стивена. А тот лишь хлопает глазами, пытается салфеткой промокнуть испорченную рубашку, а в глубине души, наверняка, ликует от осознания того, что сама Лорен Мелори обратилась к нему по имени. Слизняк.
А Лорен – сучка.
Джейкоб провожает ее злым взглядом и беззвучно матерится.
- Встретимся в бассейне, парни, - бросает он нам и стремительно удаляется.

Запах хлорки и прозрачная голубая вода. Всё это искусственно, но это – моя стихия. Мой искусственный мир...
Время до соревнований пролетело на удивление незаметно. Я даже почти не волновался. Мысли, наверное, не о том. Утренняя ссора с родителями до сих пор не выходит из головы. Это же надо было такое устроить в мой день рождения! Ну, пнул я пса, ну, что теперь, небо рухнуло? И из-за этого отменять мои планы насчет празднования МОЕГО дня с друзьями – с людьми, с которыми я, по крайней мере, могу найти общий язык, в отличие от собственных родителей?! Вот ведь...
Мать с отцом никогда меня не понимали. Хотя, может быть, просто и не пытались понять. Всё общение сводилось до дежурных «доброе утро»-«спокойной ночи». Я даже не могу назвать четкой границы, перейдя которую, мы стали совершенно чужими людьми. Поэтому я сейчас жду-не дождусь окончания школы, чтобы поступить в колледж и свалить из родного гнезда куда подальше. Да, чем дальше – тем лучше.
Так, ладно. Надо отвлечься и думать о насущном. Соревнования. Победитель получает титул чемпиона школы и в следующем году едет на соревнования среди школ штата. Неплохо. Ну что, парни, вы готовы быть побежденными? Коротко усмехаюсь собственным мыслям, продолжая медленно разминать плечи и шею.
Я уже в плавках и резиновой шапочке. Через несколько минут – старт. Как ни странно, в душе глубокая уверенность, что победа будет за мной. А раз я уверен – то так и случится.
Тренер объявляет наш заплыв. Выхожу к бортику, неспеша поправляя очки. Моя тумбочка – пятая. Справа – Джас, слева через одного – Джейк. Едва заметно киваю другу, и он расплывается в плотоядной улыбке. Но в ней нет той злости и жажды, что называется, «сделать» меня, которая мелькнула за мутноватыми стеклами очков в глазах Джейкоба. Чувствую под ногами холодное дерево, долго переступаю, сдвигаясь к краю и, наконец, цепляюсь пальцами ног за край тумбочки.
Перед глазами – ровная водная гладь с отблесками отражений ламп дневного света. Сосредотачиваюсь на середине дорожки, мысленно отмеряя расстояние от бортика. Крик тренера – приготовиться. Наклоняюсь, не сводя взгляда с голубоватой поверхности.
Свисток.
Отталкиваюсь. Лечу. Моё тело входит в воду без единого всплеска, как луч света: лишь слегка преломляется угол движения. Так погружаться не умеет больше никто в нашей команде. Даже Джейк и Джаспер.
Чувствую, как вода сопротивляется моим действиям. Но я сильнее. Я плыву легко и стремительно, двигаясь, как горячий нож в масле.
Стометровка кролем – моя любимая. Четко определяю близость противоположного бортика и, идеально рассчитав расстояние, делаю поворот и вновь стремительно отталкиваюсь от твердой поверхности, направляя тело в обратную сторону.
Вдох. Гребок. Гребок. Выдох.
Финиш.
Подтягиваюсь на руках и быстро оглядываюсь по сторонам, сплевывая воду. Первый. Так и думал. Но это только начало. Следующий заплыв – столь нелюбимый мною баттерфляй.

- А ты молоток! – протягивает Джас из соседней кабинки, пока в душевой мы смываем с себя хлорку вперемешку с потом. – С таким отрывом ты меня еще не обходил.
- Это только первый заплыв. Ты ведь знаешь, у меня выдержка плохая.
Надо же хоть как-то подбодрить друга.
- Брось. Сегодня короткие дистанции: не успеешь выдохнуться.
Да, не успею. И в этом мое преимущество. Я не отвечаю, а губы сами расплываются в довольной улыбке под струями прохладной воды.
- А Джейка ты классно сделал, - через несколько секунд говорю я, зная, что Блэк тоже находится в душевой. – Я думал, у него стекла из очков повылетают, так у него глаза выпучились.
- Интересно, как ты это разглядел? – недовольный голос Джейкоба слышится где-то справа.
- Ну, ты так рот открыл, что я абсолютно уверен, что глаза у тебя в этот момент из орбит вылезли, - смеяюсь я.
Еле слышное ругательство. Где-то неподалеку перестает шуметь вода, а через несколько секунд громко хлопает входная дверь.
Ничего, переживешь. Проигрывать тоже надо уметь.

Новый заплыв.
Свисток, и я вновь погружаюсь в воду, только теперь ощущения немного другие: кожа, привыкшая к этой температуре, чувствует лишь едва заметный удар о разбивающуюся под моим телом поверхность и смену плотности окружающей среды.
Что я там говорил утром? Что я бабочка? Так вот. Да, я, черт побери, бабочка. Легкая и воздушная. Я должен сейчас ею стать, иначе коту под хвост эта дистанция. Баттерфляй – конек Джейкоба, и он с радостью сделает меня в этом заплыве, если я не сумею сосредоточиться и рассчитать дыхание.
Ну, почему в день моего восемнадцатилетия всё пошло наперекосяк с самого утра?..
Черт, сбился. «Зажевал» поворот, слабо оттолкнулся от стенки... На финише – третий. Я же говорил... Вторым я не бываю. Это почти как – всё или ничего. Мне не нужно нечто среднее. Да у меня и не получается.
Еще два заплыва: брасс и спина. Снова первый и... первый.
Выиграл. На соревнования штата еду я.
Хоть что-то позитивное за весь этот поганый день.

На пьедестале я стою с гордо выпрямленной спиной. Справа от меня – Джас, второй. Слева – разъяренный Джейкоб. Извини, парень, сегодня ты в кильватере. Просто не день Бэкхема, смирись.
Возвышаюсь над ними и чувствую полное, безграничное умиротворение. Хоть я и в жизни выше Джаспера и Блэка, но сейчас я не просто выше: я – победитель.
Тренер крепко жмет мне руку и хлопает по спине.
- Отлично, Каллен! Теперь на твои плечи будет взвалена огромная ответственность: защищать честь школы на чемпионате штата. Тренироваться будешь больше остальных, и, поверь мне, спуску я тебе не дам! – усмехается, но я прекрасно понимаю, что он ни секунды не шутит.
Да, я выиграл. И да – я влип. О’Конелл с меня по три шкуры спускать будет. Ну, ничего. Всего год потерпеть, а потом – соревнования, победа (я надеюсь) и место в колледже. И – прощай, родной Форкс, гореть тебе в аду...
Покидая помещение бассейна под оглушительные вопли парней и визг девчонок, пробегаюсь взглядом по зрительским рядам. Ага. Школьная группа поддержки с Лорен во главе. Машу им рукой и подмигиваю, скаля все тридцать два. Что это? Двое девушек прижали руки к груди и истошно завизжали, подпрыгивая на месте, а остальные начали активно стрелять глазками в мою сторону. Хм, сегодня я явно повеселюсь.
В раздевалке Джаспер искренне поздравляет меня с победой и крепко жмет руку. Удивительно, но в его глазах я не вижу зависти или злости. Он, безусловно, сожалеет о том, что проиграл, но всё равно рад за меня. По-настоящему рад. Повезло мне с другом. Ему, правда, – не очень, потому что я никогда бы не радовался за него от чистого сердца. Конечно, поздравил бы, конечно, сказал бы, что он молодец. Но сам на дерьмо бы изошелся от чувства попранного самолюбия.
Да, я эгоист. Но мне так проще. Я так живу, и меня всё устраивает.

Толпой вываливаемся из здания спортивного комплекса навстречу шумящим одноклассникам и одноклассницам, которые уже на низком старте и готовы в любую минуту сорваться в бар. Нас встречают приветственными воплями, а меня окружают несколько парней, в числе которых Эм и Джас, и, схватив на руки, несколько раз высоко подбрасывают вверх под крики: «Каллен – чемпион!». Глупо, но приятно.
Рассредотачиваемся по машинам, причем со мной и Эмметом в мой старенький, но вылизанный до блеска и оттого выглядящий вполне сносно на общем фоне, Peugeot заскакивает Лорен под ручку с подружкой. Милая девочка: каштановые волосы почти до пояса, большие карие глаза, аккуратный курносый носик... А главное – отпадные ножки и осиная талия. Люблю таких.
- Мальчики, мы с вами! – пищит Мелори и строит мне глазки в зеркало заднего вида.
- Без вопросов! – отвечаю, а сам, наклонившись к брату, быстро шепчу:
- Эту дуру-блонди можешь себе забирать, но шатенка – моя.
Эммет оборачивается и бросает оценивающий взгляд на вторую девушку. Затем снова откидывается на сидение, повернувшись ко мне так, чтобы сидящие сзади девчонки не увидели, и произносит беззвучное «Wow!», попутно вытаращив глаза.
Улыбаюсь. Еще бы! У меня губа не дура.

Завожу машину и пристраиваюсь в колонну из восьми автомобилей, направляющихся в сторону бара Sweet Victoria. Чисто молодежное заведение: много места, пива и музыки. А цены – вполне по карману даже живущему на родительском содержании школьнику.
Пока едем, девушки щебечут что-то о том, как им понравились сегодняшние соревнования и как они болели именно за меня, брат в это время активно флиртует с Лорен, причем, кстати сказать, весьма успешно, поскольку не добившись ответа у меня ни на один свой вопрос, Мелори переключается на Эммета.
А я тем временем тупо слежу за дорогой и размышляю, о таком ли восемнадцатилетии я мечтал... Ссора с родителями, срыв всех планов, два шара по алгебре (и это под конец года) за то, что простоял у доски минут десять и так и не произнес ничего вразумительного... Класс! Из приятного – победа, предстоящий утопленный в пиве вечер, много горячих танцев с девушками и в качестве финала – быстрый секс в кабинке туалета с этой темноволосой красоткой, которая сейчас сидит на заднем сидении моего авто и задумчиво смотрит в окно. Насчет последнего я был уверен: еще ни одна девчонка мне не отказывала и ни одна не смогла устоять перед моими лично выработанными методами охмурения. Так что и эта даст. Никуда не денется.
Нда. День рождения удался на славу, ничего не скажешь.
Вот если бы можно было заново... Я бы всё отдал, чтобы переделать этот день так, как я хочу...
- По рукам!
Я вздрагиваю от неожиданности и резко оборачиваюсь как раз в тот момент, когда темноволосая девушка разбивает крепкое рукопожатие Лорен и Эммета.
Видя мой недоуменный взгляд, брат поясняет:
- Пока ты спал с открытыми глазами, мы с Лорен поспорили, что она станцует сегодня на столе для меня. Ну, вернее, я говорю, что станцует, а она отнекивается и утверждает, что это произойдет, только если мир встанет вверх тормашками.
Ты попала, детка.
- На что спорили?
- На то, что если я выиграю, она будет со мной встречаться, - гогочет Эммет.
Молодец, братишка. Он всегда так: предлагает девушке встречаться и после первой же проведенной вместе ночи бросает ее. Но что еще более удивительно, все девчонки об этом знают и всё равно продолжают попадаться на крючок. Хотя, может быть, они считают, что фраза «Я встречалась с Эмметом Калленом» звучит более внушительно, чем просто «Я спала с Эмметом Калленом». Ладно, их проблемы. Но Лорен точно попала.
Подъезжаем к бару, я беру ключи, выгружаюсь из машины вместе с остальными и запираю двери. Бросив взгляд на экран мобильного, вижу, что зарядка почти на нуле – вряд ли даже на один звонок хватит и... четырнадцать неотвеченных вызовов. Просматриваю список: 10 – от мамы, 4 – от отца. Решили всё-таки поздравить? Хм. Ну-ну. В эту же секунду телефон издает словно пресмертный писк, и дисплей гаснет. Приехали.
- Эм, позвони родителям: у меня батарейка села, а они названивали раз двадцать.
Немного приукрасил. Ну и ладно, кому от этого плохо?
- Сейчас... – брат роется в карманах. – Вот черт...
- Что?
- То ли дома забыл, то ли вообще посеял. Ну, мать твою!..
- Супер...
Ладно. По крайней мере, у меня есть отмазка, пусть и не отменная, но есть: на моем –батарейка села, а свой телефон брат-оболтус прохохотал.
Всё. У меня праздник. Я – вне зоны доступа.

Вечер катится по наклонной, как я и предполагал: окружающие (да и я вместе с ними) методично заливаются алкоголем, несколько девчонок уже полезли на барную стойку, и о моем дне рождении все благополучно забыли уже после третьего общего тоста.
В голове немного шумит, но мыслю я еще вполне трезво.
Тут рядом со мной возникает та самая темноволосая подружка Лорен. Заказывает коктейль и, изящно приземлившись на высокий стул у барной стойки, разворачивается ко мне, призывно улыбаясь и закидывая ногу на ногу, от чего ее и без того длинные ножки начинают казаться бесконечными.
- Лорен, глупышка, нас так и не представила, - достаточно громко, чтобы было слышно за грохочущей музыкой, но в то же время не слишком повышая голос, говорит она. – Кэтрин.
- Эдвард, - смотрю на нее немного исподлобья, чуть прищурив глаза.
Тонкая бровь изгибается, улыбка становится еще шире, и теперь девушка уже похожа на довольную кошку. Хм, а здесь даже охмурять не придется. Уже готова. И уже сама старается соблазнить.
- Может, потанцуем?
Согласно киваю головой, беру Кэтрин за руку и тяну за собой на танцпол.
Быстро улавливаю ритм и двигаюсь... просто двигаюсь. Зная, что танцор я, в общем-то, неплохой. Никогда не учился: просто чувствую музыку и позволяю ей вести себя.
А Кэтрин из кожи вон лезет, чтобы произвести впечатление. Надо признать, у нее это неплохо получается. Танцуя напротив, она словно случайно задевает меня грудью, при этом вскидывая на меня дерзкий взгляд. Как предсказуемо... Но это работает, и я начинаю мысленно отсчитывать секунды до того момента, когда буду уже не в состоянии сдерживаться и просто-напросто уволоку эту куклу куда-нибудь в темный угол.
- Тебе нравится? – жарко шепчет она мне на ухо, прильнув всем телом и двигая бедрами в такт музыке.
- Да... – отвечаю. А еще мне смешно смотреть на эти твои якобы сексуальные движения и взгляды. Нет, я не спорю, это заводит, но почему же тогда меня не покидает ощущение, словно я участник какого-то жалкого неправдоподобного спектакля? Можно сказать просто и ясно: «Хочу тебя. Пойдем?» Но нет, надо разыгрывать это идиотское представление – краткий курс по соблазнению, хотя оба участника прекрасно знают, чего хотят и к чему идет дело.
Да уж, Эд. Надо тебе пересмотреть свои взгляды. А то когда-нибудь закончится период «Мне семнадцать и я хочу секса, даже просто глядя на кафель» (пускай, это будет и не скоро) и начнутся проблемы из-за твоего невосприятия женских уловок по завлечению тебя в постель.
Нет, конечно, мне приятно такое внимание и льстит, когда девушка меня соблазняет, но это... как бы правильней выразиться... не сносит крышу. Не ввергает в состояние эйфории, и в глазах не темнеет от страсти. От желания – да, от страсти – нет.
Так, понесло меня на философствование...
Хвост пистолетом, Эдвард, и бери то, что дают!

Кэтрин даже не нужно уговаривать, она сама кидается на меня, как только мы покидаем танцпол и скрываемся в тени неподалеку от выхода из бара. Яростно терзая мои губы своими, она стонет и извивается, прижатая к холодной кирпичной стене тяжестью моего тела. Перекатами по стене и быстрыми перебежками в перерывах между поцелуями мы добираемся до двери в туалет. Я резко дергаю ручку и разочарованно рычу, когда она не поддается. Черт. Заперто.
Кэтрин смеется мне в губы и быстро шепчет:
- С той стороны коридора еще один...
Наконец, добираемся до пункта назначения, и я закрываю щеколду изнутри.
Праздник продолжается.

Через полчаса я снова выхожу под свет прожекторов зала и направляюсь к барной стойке.
Хо-хо! Я же говорил, что Лорен влипла!
Под громкие улюлюканья парней и одобрительный свист Эммета, она отплясывает на столе, всё свое пьяное внимание сконцентрировав на моем брате. И как ему это удалось? Надо будет спросить: он обязательно расскажет во всех подробностях. Главное, во время его остановить.
На часах – одиннадцать. Да, рановато мы сегодня пришли. После сегодняшних соревнований и нескольких бутылок пива (которые я сегодня явно зря себе позволил), а также после такого бурного общения с Кэт, я больше всего на свете сейчас мечтаю оказаться в собственной постели. Один, в обнимку с подушкой.
Понимая, что ждать от сегодняшнего вечера уже ничего особенного не стоит, я подхожу к Эммету, предупреждаю, что еду домой, и выскакиваю из бара. И плевать, что подумает Кэтрин, которую я обещал дождаться, пока она приведет себя в порядок.
Уже завожу машину, когда кто-то начинает громко стучать в стекло.
- Эд, ты что, уже сваливаешь? – лицо Эммета выражает явное недоумение.
- Устал, - коротко бросаю ему. – Ты оставайся.
- Вообще-то сегодня твой день рождения, - задумчиво говорит брат. Затем открывает дверь пассажирского сидения и плюхается на кресло.
- А как же Лорен? – недоверчиво спрашиваю я.
- Дура. И пьет, как лошадь. Поехали домой, я тоже спать хочу.
Хмыкаю и выруливаю со стоянки.
К дому мы подъезжаем в тишине. В доме горит свет, значит – нас ждут.
Скрипя зубами, выхожу из машины. Опять скандал будет...
В гостиной сидят отец и мать в каких-то напряженных, неестественных позах.
- Почему трубку не брал? – тихие слова отца словно отражаются от стен и заполняют собой всё пространство.
- Соревнования были. Телефон остался в раздевалке.
Он даже не знает о сегодняшнем чемпионате. Хочется горько усмехнуться, но нет ни желания ни сил.
- И как успехи?
- Нормально. Пап, что случилось? - замечаю мамины заплаканные глаза.
- Джим попал под машину.
Тишина зажужжала миллионами комаров.
- Умер на месте.
Моя собака. Он с нами жил уже двенадцать лет. Конечно, я иногда злился на него, делал вид, что терпеть его не могу, ругался и даже пинал, как сегодня. Но, черт подери, это моя собака. Мой пёс. Единственное живое существо, которое принимало меня таким, какой я есть, никогда ни в чем не упрекая и всегда радостно вылизывая мне щеки, когда я приходил домой. Единственное живое существо, которое искренне и безвозмездно меня любило.
Я молчу.
Слышу, как снова всхлипывает мама и как вздыхает рядом Эммет.
- Мы тебе позвонили сразу, как только это произошло.
Идиотская ситуация. Стою в дверях, с ключами от машины, огорошенный таким «приветствием», и не знаю, что делать. Успокаивать родителей? Начать самому биться в истерике? Завывать на луну?
- Я... – черт, голос хрипит. – Я пойду к себе.
Быстро поднимаюсь по лестнице и захлопываю дверь.
О-хре-неть.
Быстро принимаю душ и ложусь в постель. Глаза щиплет...
Хочу заснуть и больше ни о чем не думать. И чтобы этот день поскорее закончился. Последнее, что вижу перед, тем как забыться сном, - часы с цифрами 23:45. Вот теперь мне ровно восемнадцать.
С днем рождения, Эд.