Ноябрь 2014 года
Сиэтл

Твоя вина, твоё желанье
Сплелись давно в один узор.
Раскаяние, страх, молчанье
И сердце – в кровь, как приговор.

Ты год за годом носишь маску,
Тая под нею боль свою:
Когда-то ты разрушил сказку,
Пред счастьем стоя на краю.

Ты, громким криком захлебнувшись,
Своим кошмарным веришь снам,
И вскакиваешь, вновь проснувшись
В пустой квартире по ночам.

Твоё «Прости» к тебе вернётся,
Ударив больно по вискам,
И с губ сухих опять сорвётся
Стон с горьким смехом пополам.

Он стоит на мосту, перекинутом через небольшую речку. Опустив взгляд на перила, видит большое количество привязанных к ним ленточек и верёвочек. Их так много, разноцветных, ярких и потускневших от времени, что очень скоро в глазах начинает рябить от кучи оттенков, представленных здесь. Вдруг его внимание привлекает что-то знакомое. Цепочка, когда-то снятая им с собственной связки ключей. Она потемнела, но следов ржавчины не видно. Вокруг цепочки завязан кусок материи. В памяти всплывает момент, когда кареглазая девушка с каштановыми волосами сняла с шеи платок и оставила его тут же, на перилах, закрепив поверх цепочки причудливым узлом. Краски на нём выцвели, но, если приглядеться, можно заметить почти стёртые дождями и ветром линии, бывшие когда-то орнаментом, украшавшим платок.
Мужчина так увлёкся рассматриванием своей находки, что не сразу слышит шаги рядом с собой. Подняв голову, он встречается с парой тех самых глаз цвета молочного шоколада. Он рассматривает ту, что стоит сейчас на мосту, оставаясь на расстоянии вытянутой руки. Она похорошела ещё больше, из девушки превратившись в красивую молодую женщину.
- Эдвард? – первой нарушает она молчание. – Ты здесь…
- Белла, - произносит он и не узнаёт своего голоса – он низкий и хриплый от эмоций, зарождающихся сейчас в его душе.
- Ты нашёл наши памятки? – спрашивает Белла.
Эдвард кивает.
- Ты хочешь забрать то, что оставил здесь? – с горечью произносит она.
- Нет. А ты?
- Не хочу, – тихо отвечает женщина и грустно усмехается, качая головой.
Где-то совсем рядом раздаётся детский смех. Белла вздрагивает и торопливо произносит:
- Прости, мне пора. Меня ждут.
- Подожди, останься ещё хоть на минуту…
- Нет, Эдвард. Я должна идти, потому что меня ждут, - снова повторяет она.
- Кто? Ответь, Изабелла. Кто тот человек, к которому ты так торопишься?
Чистый и звонкий смех, явно принадлежащий не одному, а, как минимум, двум детям, слышится ближе. Белла теперь не пятится назад, а уже бежит в обратном направлении. Эдвард же, срывая голосовые связки, кричит и кричит ей вслед, моля остановиться. Ещё миг, и она исчезает за кустами ивы, раскинувшимися по берегу…

- Белла! – он подскочил, проснувшись от собственного крика.
Эдвард, сев в кровати, помотал головой и вытер со лба пот. Постельное бельё намокло от влаги, пока он метался, блуждая в своих сновидениях. Снова этот сон… Как часто он видел его в последнее время! Образ Изабеллы и раньше являлся ему по ночам. Но тогда она выглядела такой, какой была девять лет назад: юной, несмелой девочкой, клявшейся ему в вечной любви. Но этот сон, повторяющийся с поразительной точностью уже в который раз, показал Эдварду совсем другую Изабеллу Журавлёву. А Журавлёву ли? Скорее всего, она давно сменила фамилию, выйдя замуж. Он снова почувствовал, как по сердцу словно полоснули ножом, причинив острую боль. Каллен горько усмехнулся, удивляясь самому себе. Сколько воды утекло с тех пор, а он всё никак не мог перестать думать о НЕЙ! Время, прошедшее с их последней встречи, изменило Эдварда, добавив в его характер больше мудрости и терпения. А тогда… Тогда он просто уехал, черкнув пару сумбурных строк. А она молчала, не делая никаких попыток связаться с ним. Он помнил, как встретился с ней в квартире Эммета в маленьком городке в Подмосковье. Эдвард ждал вопросов и слёз, а получил только справедливые упрёки и обвинение в трусости. А потом Белла ушла с гордо поднятой головой, сказав: «Прощай!» И в этот момент он чувствовал себя таким ничтожеством, что и самому было тошно…
Он уехал, забрав с собой багаж в виде огромной душевной боли и сумасшедшей любви, которую, как выяснилось со временем, так и не смог искоренить в себе ни через год, ни два года, ни много лет спустя. А ещё было чувство огромной потери. С этим ему теперь предстояло жить. И он жил. Существовал, как мог. Постепенно Каллен привык к тяжести, лежащей на сердце. Она стала неотъемлемой его частью. Он привык носить маски. В зависимости от ситуации они были разные: беззаботность, если находился в кругу семьи (это особенно выручало его, когда Эдвард время от времени ловил на себе странный встревоженный взгляд матери); равнодушие, если он становился свидетелем счастливой семейной жизни кого-то из друзей или родных.
Со временем он тоже женился, решив, что брак с хорошенькой хохотушкой Лорен – это шанс создать полноценную семью. Но всего через год его жена, когда-то восхищавшаяся его работой и млевшая от вида Каллена в форме полицейского, превратилась в неврастеничку, закатывавшую Эдварду сцены ревности, когда он возвращался домой под утро, вымотанный от ночного дежурства. Своё горе Лорен заливала многочисленными порциями крепких напитков в городских барах, устраивая там же пьяные скандалы. Хозяева заведения вызывали полицию, и Эдвард, работавший тогда простым патрульным, сам несколько раз оказывался тем, кто приезжал на вызов. Пытаясь утихомирить собственную жену, он сгорал от стыда за неё и от злости, замечая сочувствующие взгляды напарника.

Однажды утром он усадил перед собой помятую и не совсем проспавшуюся супругу и, глядя ей в глаза, поставил жёсткий ультиматум: Лорен ложится в наркологическую клинику и проходит курс лечения, или они расходятся. Он твердил, что ей пора остановиться, что она – жена полицейского, поэтому из-за её вызывающего поведения он может потерять работу. А она рыдала и кричала на него, обвиняя в невнимательности, а ещё в том, что из-за своей службы в полиции он слишком редко появляется дома.
«Я даже детей рожать от тебя не хочу, - шипела она, используя аргумент, который, знала точно, обидит его очень сильно, - потому что боюсь остаться вдовой с визгливым младенцем на руках, требующим внимания больше, чем я готова ему дать!» Каллен вздрогнул от её наполненных цинизмом слов, потом посмотрел на Лорен тяжёлым взглядом, процедив: «Выбирай: или клиника, или развод!» Его жена выбрала клинику, что вернуло её к нормальной жизни месяцев на шесть. А потом всё началось сначала: бары, выпивка, скандалы.
Терпение Эдварда лопнуло, когда, случайно попав домой средь бела дня, чтобы сменить запачканную кофе рубашку, он услышал из спальни громкие стоны. Распахнув дверь, мужчина стал свидетелем незабываемой сцены. Лорен, голая и пьяная, распласталась на простынях, а над ней, не жалея сил, трудился какой-то парень с татуировками по всему телу. На голове парня были фуражка и галстук Каллена, позаимствованные, скорее всего, из комплекта его парадной полицейской формы, висящей в шкафу. Эдвард кашлянул. Парочка, прервав своё увлекательное занятие, наконец, удостоила его своим вниманием. Каллен молчал, выгнув одну бровь, и ждал продолжения. Незнакомец, бросив на Эдварда испуганный взгляд и выставив перед собой руки в защитном жесте, быстро натянул свою одежду и выскочил из дома. Лорен, поняв, что муж не собирается устраивать скандал, тоже начала собирать валявшуюся на полу одежду и натягивать её на себя.
- Оделась? – равнодушно поинтересовался Эдвард.
- И что? – с вызовом ответила Лорен.
- А теперь – пошла вон отсюда, - ледяным тоном произнёс мужчина.
- Ты вышвыриваешь меня из своего дома?! – завизжала она.
- Именно, - Каллен кивнул, удаляясь в сторону кухни. – Документы на развод я тебе пришлю.
- Я никуда не пойду!
Эдвард тяжело вздохнул, глядя на жену.
- Пойдёшь, Лорен, пойдёшь. Нам давно пора было расстаться, но я всё тянул, сам не знаю, почему.
- Ты ещё пожалеешь, Каллен! Я оставлю тебя без гроша в кармане при разводе! Ты думаешь, я не знаю о том трастовом фонде, который у тебя имеется? Обещаю, что он значительно оскудеет, когда я запущу в него руку!
- Попробуй, - Эдвард усмехнулся. – Поверь, я сумею найти хорошего адвоката.
- Да пошёл ты, правозащитник сраный! – грубо выкрикнула женщина и умчалась, с силой захлопнув за собой дверь.
Развод они всё-таки оформили, хоть он и стоил Каллену немалого количества испорченных нервов. И вот уже год он находился в статусе одинокого холостяка, о чём нисколько не жалел…

Его размышления прервал телефонный звонок. Было ещё очень рано, поэтому Эдвард решил, что звонят либо со службы (такое иногда бывало – его могли вызвать и посреди ночи), либо его бывшая жена снова нашла неприятности на свою голову и теперь названивает ему. Несмотря на то, что они с Лорен давно были чужими друг другу людьми, она не брезговала иногда просить его о помощи. В первое время после расставания он, по старой памяти, срывался и нёсся выручать Лорен из очередной передряги, но постепенно научился давать твёрдый отказ, поняв, что находить проблемы его бывшая жена не перестанет никогда - ей это нравилось.
Телефон всё звонил и звонил.
- Что ты хочешь, Лорен? – спросил Каллен, увидев на дисплее знакомое имя и приняв вызов.
- Эдди, - пролепетала женщина пьяным голосом, - можно, я приеду к тебе?
- Зачем?
- Я соску-училась, - протянула Лорен.
- Ты несёшь чушь! Извини, мне скоро на работу, и я хотел бы ещё часок поспать.
- О! Давай, Эдди, ложись спать. Мне вот интересно, ты всё так же разговариваешь во сне с какой-то Беллой?
- Что?! – прошептал Каллен, обомлев.
- А что? Знаешь, как часто по ночам ты звал её? Ты называл её журавликом, - Лорен пьяно хихикнула. - Каллен, у тебя что, нездоровая страсть к птицам?
Эдвард, проигнорировав довольно плоскую шутку, спросил:
- Что ещё ты слышала?
- Ну, несмотря на то, что ты частенько ложился спать в гостиной на диване, не желая видеть меня рядом с собой и морщась от запаха спиртного, я всё-таки слышала по ночам твоё бормотание. Иногда ты разговаривал на русском, и понять твою речь я не могла. Но потом ты снова переходил на английский. Ты звал эту самую Беллу, кричал, умоляя, чтобы она не уходила. Это началось ещё за несколько месяцев до нашего развода. Может, поделишься со мной и откроешь тайну?
- Это тебя не касается, Лорен! Моя жизнь тебя не должна больше волновать. Зачем ты вообще звонишь?! – Эдвард начал выходить из себя.
- Повторяю, я соскучилась, - ответила Лорен, пытаясь придать своему нетрезвому голосу соблазнительности.
Каллен скептически хмыкнул.
- А на самом деле…
- Вообще-то, - Лорен сдалась и решила открыть истинную причину столь раннего звонка, - я тут застряла в одном баре. Мне бы надо домой, но с этим как раз трудности. У меня кончились деньги, не хватает даже на такси. А на своих двоих я, пожалуй, не доплетусь.
- Я - не твой личный шофёр, Лорен, ты знаешь. И, я уверен, рядом найдётся какой-нибудь идиот, который польстится на твои пьяные прелести и согласится выступить в роли провожатого. И ещё… Сделай так, чтобы я никогда больше не слышал твоего голоса и не видел тебя рядом с собой в радиусе ста миль, как в трезвом виде, так и в неадекватном состоянии. Сделай одолжение, удали мой номер из книги контактов в своём телефоне и научись самостоятельно решать свои проблемы!
На этих словах Эдвард нажал отбой и с раздражением откинул телефон подальше от себя. Он думал о том, что услышал от бывшей жены. Оказывается, когда он звал Изабеллу в своих снах, он кричал наяву. Представив, как Лорен стоит над ним и вслушивается в его сонное бормотание, Каллен только горько усмехнулся.
Он кинул взгляд на электронное табло часов. До привычного времени подъёма оставалось всего полчаса. Поняв, что пытаться снова заснуть нет смысла, Эдвард тряхнул головой, чтобы прогнать туман, навеянный недостатком сна, и отправился в душ. Встав под ледяные струи, он оперся руками о стену и прислонился лбом к прохладной плитке, продолжая заниматься самобичеванием. Как он жил все эти годы? Чего достиг? Он стал офицером полиции, как и мечтал когда-то, дослужившись до должности детектива при Управлении Полиции Сиэтла. Эдвард Каллен любил свою работу, несмотря на то, что по долгу службы ему часто приходилось сталкиваться не только с грязью и кровью, но и с самыми отвратительными проявлениями человеческой натуры. Иногда, когда на душе было тяжело после очередной тяжёлой смены в участке, он ехал в дом к родителям, где, он был уверен, ему всегда будут рады. Тем более, несколько лет назад необходимость преодолевать довольно большое расстояние от Сиэтла до Форкса неожиданно отпала. Карлайлу предложили должность хирурга в одной из самых крупных больниц Сиэтла, и он, подумав, согласился. Они с Эсме купили просторный дом в пригороде и переехали туда. Сам же Эдвард после развода не стремился вновь создать семью. Он твердил себе, что причина этому – неудавшийся первый брак. И даже самому себе мужчина боялся признаться, что дело не только в этом. Каждую девушку, так или иначе попадавшую в поле его зрения, он начинал сравнивать с его личным, давно сформировавшимся идеалом. Идеал этот подозрительно напоминал ту, которая осталась в далёком прошлом и превратилась в воспоминание о счастье, продлившемся всего несколько недель. И снова Каллен думал о том, что, если бы не он со своими дурацкими мальчишескими амбициями, это счастье могло бы длиться и по сей день.
«Белла! – простонал Эдвард, царапая ногтями плитку. – Прости меня…»
Ему ответило только эхо, отскочившее от стен ванной.
Эдвард замолчал, потом поднял голову, очнувшись и приходя в себя после нахлынувшей на него волны боли, и дрожащей рукой выключил воду. Ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы взять себя в руки – впереди был рабочий день, и нужно было поторапливаться.
Спустя час машина Каллена появилась на стоянке полицейского участка. Он припарковался рядом с автомобилем Розали Хейл. Хозяйка машины стояла рядом. Заметив Эдварда, она решила дождаться, когда тот выйдет наружу. Роуз работала в этом же участке в должности штатного психолога. А ещё она по совместительству являлась гражданской женой Эммета Каллена. Они до сих пор не были женаты, хоть и имели пятилетнего сына. Причиной этому был довольно специфичный взгляд Розали на официальную процедуру оформления отношений. В ответ на многочисленные предложения она только отшучивалась, повторяя, что свидетельство о браке – не гарантия счастливой семейной жизни.
- Привет, Каллен! – отчеканила Роуз. – Чего такой кислый?
- Привет, Хейл. Не выспался.
- Что, опять среди ночи ездил выручать свою бывшую из очередной передряги?
- Ну… была такая просьба с её стороны. Но я не поехал. Когда-то это должно было закончиться. Почему бы не сегодня?
- Точно, Эдди! Золотые слова!
- Слушай, Роуз, я понимаю, что дурные привычки заразительны. Но не могла бы ты больше не брать пример со своего мужа и не называть меня Эдди?
Розали только хмыкнула.
- Ты помнишь, что мы собирались поужинать втроём: ты, Эм и я? К семи освободишься?
- Да, я не забыла. Эммет, кстати, просил забрать его с работы – вчера вечером ему пришлось срочно отогнать свою машину в ремонт. А нам всё равно по пути.
- Окей, - бросил Эдвард. Тогда созвонимся ближе к вечеру.
Розали кивнула.
За время разговора они успели попасть в здание. Поэтому, распрощавшись до вечера, каждый отправился в свой кабинет.
Рабочий день продвигался быстро. Помимо нескольких допросов по текущим расследованиям, на Каллена свалилась ещё куча бумажной работы. Поэтому скучать ему некогда. Но, так как ночное дежурство сегодня приходилось не на его смену, он планировал к условленному времени освободиться. В семь часов вечера они с Роуз снова встретились на стоянке.
- Может, поедем на моей машине? Оставь свою тут, а на обратном пути я подвезу вас с Эмметом сюда, чтобы вы могли забрать её.
- Не знаю, Эдвард, - задумчиво протянула Розали. - Это получится дольше по времени. А нам с Эмом ещё нужно забрать Алекса из дома твоих родителей.
- Роуз, не переживай ты так, - успокаивающе произнёс Эдвард. Я звонил Эсме, и она в курсе, что сегодня мы ужинаем в ресторане. И, потом, ты же знаешь, что Алекс обожает бывать у бабушки с дедушкой.
- Знаю, - ответила Розали с улыбкой. – И Эсме с Карлайлом его очень любят. Я Эсме так благодарна, что она вызвалась забирать ребёнка из школы.
- Я так понимаю, что это для неё не обязанность, а занятие, доставляющее удовольствие. Элис – самая младшая из нас. Но и она давно выросла и, выскочив, замуж, умчалась за своим ненаглядным в Техас.
- Да, - рассмеялась Розали, - теперь она – хозяйка огромного ранчо и мать очаровательных дочек–погодок. Представляешь, Элис и ранчо! Раньше я думала, что два этих явления не совместимы между собой. Но, как оказалось…
- Точно! – расхохотался Каллен. – А мама вновь окунулась в ситуацию, когда нужно о ком-то заботиться.
Розали только тепло улыбнулась, но ничего не ответила.

Эдвард выехал на шоссе и понёсся в сторону спортклуба, которым владел Эммет, собираясь забрать брата. Они решили поужинать в том русском ресторане, где их бабушке когда-то так нравилось бывать. За девять лет заведение преобразилось. Михаил Кулагин, его владелец, расширил площадь и сменил внутренний интерьер. Попутно он умудрился открыть ещё несколько ресторанов, но этот, ставший когда-то первым, до сих пор оставался самым большим из всех. Каллены часто приезжали сюда. А для Эдварда это место вообще было чем-то особенным. Ему казалось, что это место, пусть и совсем немного, но всё-таки приближало его к маленькому городку в Подмосковье, где была похоронена его бабушка, где осталось то, что было ему дорого.
Они подъехали к зданию, где располагался спортклуб. Эммет называл его своим детищем и много времени проводил здесь, лично занимаясь вопросами руководства, финансами и вообще всем, что касалось успешного функционирования заведения. Эммета ещё не было около входа, где они договорились встретиться. Эдвард решил подождать брата на улице. Он вышел из машины и облокотился на капот, вдыхая влажный воздух вечернего города. В Сиэтле стоял сезон дождей, привычный для этого времени года. С неба капало так часто, что атмосфера не успевала избавляться от лишней влаги.
Роуз решила последовать его примеру, поэтому, хлопнув дверцей автомобиля со своей стороны, тоже оказалась на улице. Каллен уже достал телефон, чтобы позвонить брату и поторопить его, как вдруг его внимание привлёк какой-то звук. Кажется, он был похож на сдавленный женский крик. Эдвард поднял голову и стал оглядываться по сторонам, пытаясь определить, откуда донёсся звук. Ближайший проулок показался ему наиболее подходящим источником.
- Роуз, ты это слышала?
- А? Ты о чём? – рассеянно спросила Хейл, увлечённо копаясь в своей сумочке в поисках телефона.
- Женщина кричала. Кажется, оттуда, - сказал Каллен, махнув рукой в нужном направлении.
- Тебе, наверное, показалось, - Розали пожала плечами, - потому что я ничего не…
Крик повторился. Он был чуть приглушённым из-за шума от машин на ближайшем шоссе, но все-таки его можно было разобрать.
- Схожу, проверю, в чём дело, - сказал Эдвард.
Он подбежал к автомобилю и достал из бардачка пистолет, который быстро спрятал за пояс и прикрыл полой куртки.
- Это - мой личный, - прокомментировал он свои действия, заметив напряжённый взгляд Розали. – Служебный пистолет – в сейфе, в рабочем кабинете.
- Эдвард, прошу, будь осторожен. И аккуратней с оружием. Пусть ты сейчас и не при исполнении, но всё равно остаёшься полицейским. Ты же понимаешь, если тебе придётся стрелять, велика вероятность, что за этим последует служебное расследование. Это обычная процедура при…
- Розали! – оборвал женщину Каллен нетерпеливо. - Ты сейчас будешь пересказывать мне полный внутренний кодекс офицера полиции? Я и так его знаю, поверь.
- Я пойду с тобой.
- Нет. Это опасно. У тебя даже нет оружия. Ты останешься здесь.
- Каллен! – рявкнула Роуз. – Я вроде как тоже офицер. И нечего мной командовать. Я сказала, я иду!
- Хорошо! – Эдвард вдохнул. – Только не лезь впереди меня. Я не знаю, как буду смотреть в глаза Эму, если с тобой, не дай Бог, что-то случится.
Они подбежали к подворотне и нырнули внутрь, оказавшись на плохо освещаемой территории. Единственный фонарь находился далеко, почти у самого противоположного выхода. В полумраке Эдварду и Розали удалось разглядеть, как какой-то мужчина прижимал к стене хрупкую, наверняка, женскую фигурку. Она то молчала, то начинала тихонько подвывать. На страстные объятья двух влюблённых это не походило даже с большой натяжкой.
- Эй! - крикнул Каллен, - отойди от женщины и подними руки над головой! Быстро!
Услышав за спиной посторонний голос, мужчина у стены замер, потом что-то прошипел девушке в лицо. Та ответила ему очень тихо.
За время работы в полиции у Эдварда Каллена выработалось очень неплохое профессиональное чутьё. Оно и сейчас не подвело его, шепнув, что ситуация принимает опасный оборот. Эдвард положил руку на рукоять пистолета, намереваясь достать его из-за пояса джинсов. Но сделать это он не успел, потому что незнакомец резко развернулся вместе с девушкой, оторвав ту от стены и выставив её перед собой в качестве живого щита. Одной рукой он обхватил её вокруг груди, зажав руки в области плеч. Во второй руке оказался пистолет, который был вдавлен сейчас в шею девушки в опасной близости от сонной артерии. Эдвард напрягся, поняв, что интуиция его не подвела - всё оказалось гораздо серьёзней, чем виделось на первый взгляд. Попутно Каллен пытался разглядеть лицо мужчины, но надвинутый слишком глубоко капюшон куртки с меховой оторочкой не давал ему это сделать. Часть лица девушки была скрыта за длинными растрёпанными волосами. Но даже в полумраке на расстоянии нескольких шагов было видно, что там, где лицо не закрывают спутавшиеся влажные пряди волос, кожа изуродована многочисленными ссадинами и кровоподтёками. Губы превратились в кровавое месиво. Одно веко опухло и на глазах оплывало всё сильнее, грозя совсем закрыть глаз.
- А как тебе такой поворот, защитник обиженных и угнетённых? – злобно выдал незнакомец по-русски.
- Русский? – пробормотал Каллен удивлённо, механически переходя на родной язык стоящего перед ним мужчины. – Ты – русский?
- О! Я вижу, общаться будет легче, чем мне казалось! – пробормотал мужчина с сарказмом. – Сейчас ты медленно вытащишь свой пистолет из-за пояса и бросишь его далеко вперёд. И попробуй только дёрнись. Я – парень нервный, могу и не сдержаться. Одно движение моего пальца на спусковом рычаге, и можешь винить себя в её смерти.
Розали перевела взгляд с мужчины на Каллена, процедив:
- Я плохо понимаю русский, но, кажется, он велел выбросить пистолет. Делай, как он велел, Эд. На кону – человеческая жизнь.
- Да, - Эдвард медлил, размышляя над тем, как лучше поступить.
Наконец, он осторожно вынул оружие из-за пояса и бросил далеко вперёд.
- Отпусти девушку, - произнёс Каллен, пытаясь выровнять интонацию и вернуть голосу спокойствие.
- Вот чего ты сюда припёрся?! – с досадой заорал парень, ещё сильнее вжимая дуло пистолета в шею заложницы. – Шёл бы себе мимо!
- Эд, - еле слышно начала шептать Розали, - постарайся его не злить. Он сейчас в таком состоянии, что сам себя боится. Он колеблется. Попробуй донести до него только одну мысль: ты его понимаешь и сочувствуешь ситуации, в которой он оказался. Это тип так напряжён, что любой неосторожный жест или лишнее слово – и он выстрелит. - Каллен еле заметно кивнул ей.
- Слушай, - начал Эдвард проникновенным тоном, тщательно подбирая те слова, которые помогли бы создать видимость сочувствия, - одумайся. Отпусти её, и я дам тебе уйти. Ведь тебе и самому тяжело находиться в такой ситуации.
- Да кто ты такой, чтобы указывать мне или давать разрешение исчезнуть отсюда?! Я сам буду распоряжаться своей жизнью и…
Договорить незнакомец не успел, потому что в следующую секунду сработал тот самый фактор случайности, о котором предупреждала Хейл. Из мусорного бака, стоящего рядом, послышался грохот и звон, а потом оттуда вылез и умчался прочь худющий и облезлый бездомный кот, видимо, искавший среди мусора съедобные отходы. Всё произошло очень быстро. Мужчина, нервы которого и так были натянуты, как тетива у лука, резко вздрогнул и механически нажал на спуск, в упор прострелив девушке шею.
Розали, не отдавая себе отчёта в собственных действиях, неосознанно дёрнулась вперёд, и второй выстрел, прозвучавший через секунду после первого, достался уже ей. Эдвард, предупреждающий крик которого прозвучал вместе со звуком повторного выстрела, поймал Роуз. Она сразу обмякла в его руках и захрипела. Краем глаза Каллен увидел, что мужчина, уже успевший откинуть тело своей жертвы в сторону, кинулся вон из подворотни. Каллен заметался: он хотел было кинуться в погоню. Но как он мог оставить Хейл, находившуюся на грани обморока, одну? Бегло осмотрев свою спутницу, мужчина понял, что бросить её здесь в одиночестве не было никакой возможности. Достав из заднего кармана телефон, он вызвал 911. У Розали было сквозное ранение груди. Кровавые пузырьки, лопающиеся на её губах, только подтверждали то, о чём Каллен уже и так догадывался, глядя на зияющую рану в области грудной клетки женщины –прострелено лёгкое. Ещё со времён профессиональных тренингов по оказанию первой помощи Эдвард помнил, что нужно делать. Он аккуратно приблизился к стене и устроил возле неё Розали в полусидячем положении. Одной рукой зажав рану, другой он подтащил к себе её сумку в надежде найти там что-то, из чего можно было бы соорудить герметизирующую повязку. Ему повезло: в сумке оказалась тонкая, но широкая пластиковая упаковка влажных салфеток. Он вытряхнул остатки салфеток на асфальт, а саму упаковку прижал к ране и зафиксировал ремнём, выдернутым из пояса своих джинсов. Руки его тряслись от пережитых эмоций и от страха за жизнь Хейл.
- Я сейчас вернусь, - прошептал он, понимая, что Розали вряд ли поняла его, находясь в полуобморочном состоянии.
Эдвард, подобрав по дороге свой пистолет, подбежал к девушке, которая ещё пять минут назад пребывала в роли заложницы, а теперь лежала на тротуаре, похожая на сломанную куклу. Тяжёлый характер её ранения не оставлял никаких сомнений: девушка была мертва. Эдвард присел на корточки и осторожно откинул пропитанные кровью пряди волос с её лица. Воспользовавшись экраном своего смартфона, как фонариком, он направил пятно света на лицо жертвы. Несмотря на многочисленные повреждения, ссадины и синяки, Каллен отметил про себя, что черты её лица кажутся ему смутно знакомыми. Где-то она уже встречалась ему. Вот только где? Размышления мужчины прервал громкий топот. В проулке показалась массивная фигура Эммета.
- Эдвард! Что случилось? Я не нашёл вас возле машины. Потом услышал выстрелы и рванул сюда. Кого-то убили? – спросил он с тревогой, увидев, что брат сидит возле неподвижного тела. – Где Роуз?
Ответить Эдвард не успел, потому что от стены, где находилась Розали, раздался звук, в котором слились сразу хрип и стон. Эммет кинулся к жене. Его брат подбежал следом, с размаху упав на колени рядом с Хейл.
- Эд, что с ней? Почему она хрипит? Её ранили? – прошептал Эммет трясущимися губами, заметив необычную повязку, наспех наложенную младшим Калленом.
- Мы услышали крики из подворотни. Я решил проверить, что произошло. Твоя жена ринулась за мной. Клянусь, братишка, я пытался её остановить, но…
- Я понял, - нахмурился Эммет и кивнул. – Если она что-то вбила себе в голову, то лучше не стоять у неё на пути.
Где-то недалеко завыли сирены. Розали вдруг приподняла веки, взглянув на братьев Каллен затуманенными от боли и слабости глазами. Эдвард взял запястье женщины, пытаясь нащупать пульс. Он был замедленным.
- Рози, детка, потерпи. Скоро прибудет помощь, - начал умолять Эммет, пытаясь поймать взгляд жены.
- Эммет, - прошептала она, тяжело дыша и борясь с внезапным приступом сильного кашля, - прости меня…
- Милая, прошу, не трать силы – тебе нельзя разговаривать сейчас.
- Не… перебивай, Эм, п-прошу, так… мало сил. Скажи… Скажи Алексу, что я его очень люблю. Помоги, ему… помоги ему пережить… всё это.
- Нет! Не надо, Рози, держись!
В этот момент у входа в подворотню остановилась «скорая», а следом за ней подъехала полицейская машина.
- Холодно… Как же холодно, - прошептала Розали. Потом из уголка её рта показалась пенистая струйка крови. Хейл как-то странно дёрнулась и замерла, уставившись перед собой пустым, невидящим взглядом.
- Не-ет! – истошно заорал Эммет, стоя на коленях перед телом жены. – Не уходи, Розали! Господи, нет!
Эм поднял голову и завыл в небо, как огромный раненый зверь, не в силах справиться с горем. Потом он вдруг затих, и, вцепившись в волосы обеими руками, стал раскачиваться вперёд - назад, мотая головой.
Эдвард растерянно смотрел на убитого горем брата. Казалось, что происходящее с ними не могло быть реальностью - настолько оно было страшным и не вписывалось в понимание. Эдвард на минуту прикрыл глаза, потом открыл их, надеясь, что это всё окажется только ночным кошмаром. Но не ничего не изменилось: тело Розали всё еще лежало на асфальте. Молодой парамедик подошёл к Эммету и, осторожно тронув того за руку, предложил пройти к машине. Ещё двое докторов приблизились к мёртвому телу Роуз.
- Сколько прошло времени с момента выстрела? - спросил один из медиков, обращаясь к Эдварду.
- Минут десять, не больше, - ответил тот, сглатывая тугой комок в горле, мешавший ему вдохнуть полной грудью.
- Удивительно, как она протянула даже это время. Видимо, тугая герметизирующая повязка сделала своё дело. Это вы наложили?
Каллен только кивнул.
- Конечно, более тщательное обследование даст полное заключение, - доктор замялся, - но могу сказать, что мы бы всё равно не довезли её до клиники.
- Я понял, - процедил Эдвард сквозь сжатые зубы.
Он развернулся и пошёл к команде полицейских, работающих с телом другой девушки, чтобы рассказать им всё, что знал по факту двойного убийства, свидетелем которого стал сегодня. Кратко изложив информацию и пообещав дать подробные письменные показания непосредственно в участке, Каллен направился к брату, сидевшему рядом с машиной медиков. Взгляд Эма всё так же оставался пустым. Казалось, со смертью Роуз искорки задора и жажды жизни ушли из глаз Эммета Каллена навсегда.
Один из медиков только что ввёл ему успокоительное и теперь прикладывал к месту укола стерильную салфетку. Заметив подошедшего Эдварда, врач деликатно отошёл в сторону, оставив братьев одних. Эдвард сел рядом и, не говоря ни слова, сжал предплечье брата ладонью.
Эммет вздрогнул, а потом тихим надтреснутым голосом произнёс: «В этот уикэнд я собирался снова сделать ей предложение. Купил новое кольцо, потому что несколько старых после её многочисленных отказов из колец на помолвку переименовались в обычные украшения. Я всё боялся, что она снова скажет «нет», и всё откладывал на потом новую попытку предложить Розали стать миссис Каллен, а когда, наконец, решился, то… я не успел, Эд. Я не успел…»
Эдвард ничего не говорил, зная, что никакие слова сейчас не смогут облегчить страдания Эммета. Поэтому он просто сидел рядом, сжимая его руку, и давал возможность своему брату выплеснуть хоть малую часть его боли.
Каллен–младший не сразу заметил, что глаза его стали мокрыми от слёз. Неожиданно Эдвард вспомнил, как, будучи маленьким, сильно разбил коленку, упав с дерева, и как не сдержался тогда, заревев от сильной боли. Эсме, обработав рану, ласково прижала его к себе, улыбнулась и прошептала: «Ну, сынок, тихо, тихо. Рана заживёт, боль пройдёт. Мальчики не плачут».
Эдвард Каллен давно вырос и превратился во взрослого мужчину. Сейчас, здесь, его душевная боль была так сильна, что он бы, не задумываясь, обменял её на физическую. И даже если бы его тело болело во сто крат сильнее, он с радостью перенёс бы это без единой слезинки, лишь бы не чувствовать то, что он чувствовал теперь, медленно разваливаясь на кусочки.