Белла POV

Тепло весеннего дня манило меня, звало на улицу, и я, медленно передвигаясь, вышла на заднюю веранду, где полюбила проводить время, обхватила поддерживающий крышу столб и прислонилась к ограде, смотря на солнце, не сильно яркое, но и не тусклое. Его лучи согревали, и я подняла свое лицо, позволив им светить на него.

Ощущение, что за мной наблюдают, появилось внезапно, но взгляд того, кто смотрел на меня, враждебным не был, я это чувствовала и потому без страха слегка повернула голову, чтобы увидеть человека, вместе с которым просыпаюсь каждое утро. И каждое утро я открываю глаза, и мой день начинается с улыбки Эдварда, вполне способной затмить собой солнце и находящейся на его лице и сейчас. Приблизившись, он встал за моей спиной, прижал ее к своей груди, и мы оба стали смотреть на небо. Все, что я чувствовала, это дыхание Эдварда у моего уха, руки любимого, сложенные на моем животе, и иногда ножку своего ребенка. Мои вдохи были спокойными, и я ни о чем не могла и не желала думать. Меня будто окутала какая-то волшебная дымка, и в мире не было ничего важнее, чем находиться в объятьях любимого человека. Они излучали безопасность и, что самое главное, любовь.

Мне когда-то казалось, что любовь – это слабость, и, возможно, при некоторых обстоятельств так оно и есть, но еще любовь – это сила. Она толкает нас на поступки, которые мы порой сами от себя не ожидаем. Заставляет бежать все быстрее, если с дорогим человеком что-то случилось, даже когда легкие горят, и дыхание на исходе; не дает сказать ненужные, неправильные слова; удерживает от ошибок; останавливает от того, чтобы причинить боль тому, кого любишь; вызывает улыбку на наших лицах, даже когда ты устал; делает нас лучше. Любовь – это дар, который стоит времени, проведенного в ожидании того самого человека, и его нельзя воспринимать, как что-то, само собой разумеющееся и вечное. Но вместе с тем любовь не заканчивается, когда твой единственный далеко, она продолжает существовать даже на развалинах наших сердец, и потому ее не остановить. Законы времени на чувства не действуют. Однажды обретая настоящую любовь, мы держимся за нее, сколько бы лет не минуло. Может, не все со мной согласятся, но это то, во что я верю.

- Пойдем со мной, - прошептал Эдвард. Я развернулась к нему и увидела, что улыбка на его лице сменилась на серьезное выражение, а глаза стали напряженными. – Давай, я помогу тебе. Тебя очень хотят увидеть.

- Что-то случилось? – в мой голос невольно просочилась тревога.

- Ничего не случилось, и не плачь, пожалуйста, - Эдвард провел пальцами под моими глазами, собирая слезы. Надо же, я даже не заметила, что плачу.

Я кивнула, держась за руку Эдварда, он нежно подтолкнул меня вперед, и когда мы вошли в гостиную, где собирались всей семьей вечерами, я пару раз моргнула прежде, чем осознала, что все это реальность, а не сон, и на меня действительно смотрят глаза моего брата.

- Дени… - кажется, уже в следующее мгновение я рыдала на его плече, позабыв о просьбе Эдварда. Брат крепко обнимал меня, наверняка испытывая ту же боязнь, что и я, и ни у кого из нас не было сил отпустить друг друга. Его руки обнимали меня, даруя необходимое утешение, и я, немного успокоившись, приподняла голову, нуждаясь в том, чтобы увидеть Эдварда. Он находился за спиной Дени и, смотря на нас, выглядел очень счастливым за меня, за то, что мы с братом, наконец, обрели друг друга вновь, но я не могла не заметить возвращения к Эдварду его давних опасений.

***

Я крутила в руках опустевшую чашку из-под чая и с улыбкой наблюдала, как Дени подкидывает Мелани в воздух, заставляя ее визжать и хихикать. Никогда в этом доме не было так шумно. Моя дочка явно соскучилась по дяде и, что немного удивило меня, узнала его, едва увидев, и вот уже часа два не отходит от него ни на шаг. Как и я, впрочем. Мы уже немного поговорили, пока только об обстоятельствах моего отъезда, о некоторых из которых я благоразумно умолчала, но очевидно, что Дени еще много чего желает мне сказать, просто ему потребовалось прерваться, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Он не кричал на меня, но в его спокойных словах время от времени проскальзывало осуждение, хотя и не громкое, того, что, уезжая с Эдвардом, я не подумала должным образом о том, что будут чувствовать и думать любящие меня люди о моем исчезновении. Не подумала о последствиях, как следует, и не оставила даже записки, в которой убедила бы не беспокоиться о нас с Мелани. Ведь для всех, кого я оставила, все выглядело так, что мы, правда, пропали, будто растворились в воздухе. Когда Дени говорил мне о своих подозрениях, что Джейк с нами что-то сделал, я молчала, опустив голову и чувствуя стыд, потому что знала, что виновата. Но на меня, кажется, никто не держит зла, по крайней мере, в этом меня заверил брат. Раз он сказал, что день, когда они получили мое письмо, был самым счастливым за последний год, то так все на самом деле и обстоит. Нет не единой причины не доверять ему.

Когда брат опускается рядом со мной на диван, внутренне я уже готова к продолжению разговора, вне зависимости от того, что еще услышу, но заговариваю первой.

- Дома точно все в порядке? – повторяю я вопрос, который уже задавала ранее, но Дени это, кажется, нисколько не беспокоит. Он терпеливо отвечает:

- Да.

- А что там… - тут я запинаюсь прежде, чем прочищаю горло и решаюсь продолжить, - что там с Джейком?

- Не знаю, Белла, - ответил Дени, отпуская Мелани, когда она захотела спуститься на пол. – Я же уже говорил… я думал, что он сделал что-то с вами, но он все отрицал, и я поверил ему. Мы не друзья, чтобы общаться. Но… что ты собираешься делать? Ты грех взяла на душу…

- Любить это грех? – вспылила я, но тут же прошептала извинения, в глубине души понимая, что именно имеет в виду Дени, и зная, что он прав. Будучи обвенчанной с одним, я живу с другим, и неважно, что я не считаю это изменой, в конечном итоге именно так все это называется. Мы с Эдвардом действительно живем в грехе. Но пусть лучше так, чем мы вообще не будем вместе. Чего стоит эта жизнь, если ты не можешь разделить ее с тем, кого любишь? Разве не в этом ее смысл, быть с человеком, без которого прожить не можешь, а если и можешь, то не хочешь?

- Так что ты собираешься делать? – спросил снова Дени и при этом посмотрел на мой живот. Едва ли не впервые за то время, что мы сидим тут за закрытыми дверями. Эдвард ушел почти сразу же, прошептав мне «поговорите, я буду поблизости, если потребуется», и оставил меня наедине с братом. И ни разу до этого мгновения, до этого вопроса я не желала позвать любимого, но сейчас остро захотела его присутствия и уверенности, которую оно дает. Но в то же время я хотела предстать перед братом знающей, что делаю, и способной постоять себя. Звать Эдварда каждый раз… недопустимо.

- То же, что и тогда, когда родилась Мелани. Стать мамой этому ребенку.

- Ты не написала об этом.

- А если бы написала, то что? Ты бы не приехал?

- Я… - голос Дени растерял былую уверенность, и ему потребовалось время, чтобы закончить говорить, - я просто надеялся, что обратно мы вернемся вместе.

- Ты не останешься? – взволнованно и не пытаясь скрыть эмоции от того, что мы, едва встретившись, снова расстанемся, спросила я.

- Если только ненадолго. Я должен сообщить, что у вас все хорошо.

Почувствовав расстройство, я прижала руки к животу и отвернулась. Мой брат… будто не мой брат вовсе. Такой чужой, такой далекий… Обнял только раз, и на этом все… Не такой я видела нашу встречу.

- Белла… - он в утешающем жесте прикоснулся к моему плечу, - я что-то не то сказал?

- Почему ты не хочешь прикоснуться к моему животу? Ты же любил это, когда я ждала Мелани.

- Сейчас все иначе…

- Что иначе? – обернувшись, посмотрела я на него заплаканными глазами. Мне стоило предугадать, что слез во время этой встречи будет пролито немало… - Я больше не сестра для тебя? Или ты меня теперь не любишь?

- Ш-ш-ш, конечно, ты моя сестра, моя любимая сестра, - прошептал Дени, он прижал мою голову к своей груди, а второй рукой погладил, наконец-то, мой живот. – Успокойся, хорошо?

- Не говори со мной так, будто из-за того, что я теперь живу с семьей Эдварда, мы с тобой больше не семья.

- Не буду. Как думаешь, кто у тебя?

- Не знаю.

- Чему ты улыбаешься?

- Помню, как, ожидая Мелани, мы с тобой спорили, кто у меня будет. И я оказалась права.

- Может, в этот раз я окажусь прав.

- Ты не останешься? Я хочу, чтобы ты был рядом, как тогда.

- Ты справишься и без меня. С тобой будет Эдвард.

- Да…

- Как он справляется… ну, со всей этой жизнью?

- Что за вопрос?

- Обычный вопрос. Или нет? Выглядит так, будто у вас все хорошо, но…

- Ты мне не доверяешь? – перебила я брата, не дав ему договорить. Это, конечно, не похоже на меня и невежливо, перебивать старших, но я не смогла с собой ничего поделать. – Или ему?

- Я буду честен. Однажды он уже бросил тебя… И я видел, как из тебя будто всю радость выкачали. И вот теперь ты снова ждешь ребенка от него. А что… что будет, если прошлое повторится?

- Нет, не повторится.

- Не похоже, что в действительности ты знаешь, как все будет дальше.

- Чего ты от меня хочешь? – мои пальцы беспокойно стали стучать по подлокотнику дивана.

- От тебя – ничего. Для тебя – да. Хочу, чтобы в твоей жизни была определенность. Ты всегда будешь жить здесь, с его родителями?

- Мы не говорили об этом, и Эдвард… я не жду ясности.

- Это неправильно.

- Может быть. Но для меня главное, чтобы он был рядом… Пока мы вместе, остальное неважно. Ты можешь думать о нем все, что хочешь, но я верю ему и люблю его. И буду с ним, куда бы он ни решил отправиться. Это единственное, в чем я уверена.

- А как же Джейк? Вы женаты…

- Я была глупой, что не слушала тебя. Я… не знаю, что делать.

Дени ничего не ответил, а просто прижал меня к себе покрепче, и тут раздался тихий и осторожный стук в дверь комнаты. Эдвард заглянул к нам, к нему побежала бросившая свои тряпичные игрушки Мелани, и он с радостной улыбкой поднял ее на руки, после чего обратился к нам с Дени:

- Мама зовет к столу, - и, увидев, что мы все еще обнимаемся и не думаем двигаться, неуверенно добавил: - Или я помешал?

- Нет, ты не помешал, - дружелюбно ответил Дени, я чувствовала благодарность, что брат, несмотря на сказанное мне, не грубит, и подошел к Эдварду. – Я возьму Мелани, можно?

- Конечно.

- Пойдем, помоем ручки? - услышала я, как Дени, уходя с моей девочкой на руках, говорит с ней, и она отвечает ему согласием и еще смеется. Мы с Эдвардом остались одни, он немного помедлил прежде, чем подошел и протянул мне руку.

- Тебе необязательно было уходить, - сразу же сказала я.

- Я подумал, что так будет лучше. Он злился?

- Нет, - покачала головой я, - Дени рад, что я в порядке, как и ты рад, что мы с ним, наконец, встретились. Но как ты себя чувствуешь? Я знаю, ты…

- Главное, ты счастлива. Об остальном не волнуйся. Пойдем.

Мы собрались за столом, за которым было непривычно оживленно. Мелани в этот раз заняла место не между нами с Эдвардом, а справа от Дени, сидящего напротив. Я не возражала, наоборот, приветствовала их близость. Эсми и Карлайл расспрашивали моего брата о нем, о нашей семье, о том, насколько он сможет остаться здесь, и кто ждет от него новостей обо мне. Я почти не вслушивалась в разговор до тех пор, пока не услышала:

- … и наш с Беллой отец, - договорил Дени и вернулся к своему супу, но отложил ложку спустя одно короткое мгновение, когда, видимо, понял, что сказал, и неуверенно посмотрел на меня.

- Что? – спросила я, мой голос дрожал, я начинала… злиться. Другого описания своим чувствам подобрать у меня не вышло. – Отец вернулся? Это первое, с чего ты должен был начать разговор. Как ты мог промолчать?

Я, ощущая на себе сочувствующие взгляды, отодвинула стул, но этим все и ограничилось. Мне даже не хватило времени, чтобы встать из-за стола. Шепот Эдварда, наклонившегося к моему уху, не позволил уйти.

- Сделаешь кое-что для меня? – я кивнула, подумав, что выслушать его уж точно могу, это мне не повредит. Возмущение внутри стало утихать, когда Эдвард сжал мою руку, которую я держала лежащей на колене. – Посмотри на своего брата и подумай, а хочешь ли ты действительно уйти сейчас? Вы не виделись почти год, и я уверен, что никому из вас не нужно, чтобы все начиналось вот так. Вам еще о многом нужно поговорить, и вы вдвоем разберетесь и с этим тоже, и я буду рядом, если ты попросишь, но позже, хорошо? А сейчас… сейчас я хочу, чтобы ты осталась здесь и поела. Мне нужно, чтобы ты подумала о нашем ребенке.

Эдвард говорил от всего сердца, и, отражая его правоту, его слова сотворили со мной что-то невообразимое. Я подвинулась обратно и вернулась к своей тарелке. Больше никто ничего не говорил, будто единогласно, но безмолвно был введен запрет на нарушение тишины.

После обеда Эдвард не ушел из кухни и не пошел укладывать Мелани, как у нас было заведено, а остался и стал убирать тарелки со стола. Я подошла к нему и тихо спросила:

- Что ты делаешь?

- Хочу помочь тебе.

- Эдвард, не нужно, ладно? Вместе с твоей мамой мы справимся, как и всегда. – Тут меня осенила внезапная мысль, скорее даже не мысль, а догадка, раскрывающая, что движет Эдвардом. – Это из-за того, что Дени здесь? Послушай… Ты очень поможешь мне, если отведешь Мелани в кровать.

- Не думаю, что получится, - я посмотрела, куда направлен взгляд любимого, и обернулась, - пока мы с тобой тут говорим, наша дочка помогает бабушке.

Мелани услышала, что разговор идет о ней, и улыбнулась, явно гордясь собой. Она усердно выполняла свою часть работы, вытирая ложки. Подойдя, я поцеловала дочку в макушку и взялась за чистые тарелки. Мелани тянула свои маленькие ручки к ним, но я не давала ей их, боясь, что она поранится, если не удержит вес и уронит тарелку. Вскоре уборка была завершена, и тогда Эдвард взял нашу зевающую дочку на руки, чтобы отнести ее в нашу кровать. Мелани сопротивлялась сну, но глаза ее закрывались, и стоило ее голове коснуться подушки, она тут же заснула.

- Он думает, что я снова брошу тебя... – Эдвард не назвал имени, но я и так знала, о ком мы говорим, и знала, что за смелостью этого утверждения скрывается боль. – Мне никогда не заслужить прощения твоего брата. А еще где-то там твой отец… который не знает меня или знает только с худшей стороны.

- Мы будем в порядке, что бы ни было, обещаю, - прошептала я и потянулась, было, обнять Эдварда, но взглянула на Мелани между нами и вернулась в прежнее положение. Позже… обниму любимого чуть позже. – И я не думаю, что Дени отзывался о тебе плохо в случае чего, он не такой и наверняка, я уверена, не сказал отцу ничего, что могло бы его расстроить.

- Не думаешь, что твой отец знает всю правду о том, где ты, с кем, кто я такой и как с тобой поступил?

- Мне все равно, что он думает.

Эдвард, невзирая на дочку, спящую рядом, протянул руку ко мне, и наши пальцы переплелись в воздухе на середине пути.

- Тебе наверняка больно, что он не вернулся к вам, своим детям, сразу же, но никак не все равно.

- Не хочу его видеть.

- Это говоришь не ты, Белла. В тебе говорит обида. Но это пройдет…

- Дени ожидал, что мы с Мелани вернемся обратно с ним, но теперь знает, что этого пока не будет. Знаешь, я бы, может, подумала над возвращением, подумала бы вместе с тобой, конечно… но стоило мне услышать об отце, как…

- Не надо сейчас решать. Мы обо всем поговорим в другой день, и необязательно, чтобы он настал завтра. Когда поймешь, что готова, тебе нужно будет только сказать. Я в любом случае буду здесь.

- Я знаю, что будешь… Знаю, Эдвард. Я… я не Дени, и ты должен понять, что не обязан меняться только лишь из-за того, что он здесь. Оставайся собой, пожалуйста. Я верю тебе, что ты не уйдешь снова, а мой брат верит мне, и… просто делай то же, что и всегда.

- Я люблю тебя, Белла.

- Я люблю тебя, Эдвард.

Я теснее сплела пальцы наших соединенных рук и смотрела на самых важных людей в своей жизни, пока они не уснули. Мне хотелось остаться с ними, но на улице меня ждал Дени. Я вышла к нему и, когда он предложил пройтись, ответила согласием. Какое-то время мы шли, молча, брат поглядывал на меня, вздыхал несколько раз, но ничего не произносил, видимо, предполагая, что мне нужно время спокойно подумать, и давая мне его в необходимом количестве. Но я, наконец, поняла, что тишина давит, и повернула голову направо, желая говорить с братом, а не сама с собой. Что бы ни сделал мой отец, он все еще остается им, и я… Я, может, и не хочу видеть его, но не прощу себе, если не спрошу о нем.

- Когда он вернулся?

- Месяца два назад, не больше.

- Расскажи мне все…

И Дени рассказал. И чем больше он говорил, тем мне становилось все тяжелее слушать о чувствах отца, осознавшего, что от семьи, какой он ее помнил, мало что осталось. Я не забыла, что он в какой-то степени предал нас, но все равно ощущала, что мне его жалко, и в душе скорбела вместе с ним, без слез оплакивая нашу общую утрату, но больше его, потому как у нас с братом было время. Время все осознать и смириться, что мамы нет. Отцу же это только предстоит…

- Ты ведь простишь его? – спросил Дени, когда закончил, и мы повернули, чтобы идти обратно, к дому. – Я знаю, что у тебя получится.

- Что заставляет тебя думать, что я смогу?

- Потому что он – наш отец, а мы – его дети. И ему жаль... правда, жаль.

- Я не знаю, будет ли мне достаточно слов извинений и объятий от него…

- Белла, не будь так строга…

- Я больше не хочу говорить, - на сердце чувствовалась какая-то тяжесть, я выдохнула, вдохнула и снова выдохнула, но это не избавило меня от неприятного ощущения в груди.

- Только еще кое-что, и обещаю, мы закончим на этом.

- Хорошо, - кивнула я, находя странное успокоение в наблюдении за тем, как пылинки оседают на обуви при каждом шаге.

- Отец думает, что ты вышла замуж. Про Мелани ему, конечно, тоже известно.

Я остановилась, но Дени не сразу заметил, что я не иду за ним, и лишь спустя минуту вновь оказался рядом.

- Я не знал, что еще говорить…

- Нет, не беспокойся. Ты все сделал правильно.

Я смотрела на своего брата и думала о том, как много он сделал и продолжает делать для меня, и что всегда могу на него положиться. Одновременно Дени заботится и о благополучии тех, кто мне дорог, об Эдварде. И это то, что усиливает мою любовь к брату. Мои руки одним стремительным движением обвились вокруг его шеи, ему потребовалось время прийти в себя после моего неожиданного нападения, но некая скованность довольно быстро прошла, и Дени обнял меня в ответ.

- Поверить не могу, что ты здесь, - прошептала я ему в плечо. – Ты мог бы просто ответить на письмо, я, честно, только этого и ждала, но ты проделал весь этот путь…

- И проделал бы не раз. Я должен был лично убедиться, что ты в порядке.

- У меня все хорошо.

- Я рад. Готова вернуться?

- Да.

Весь оставшийся путь до дома мы с Дени прошли в обнимку, и было приятно чувствовать, что он снова рядом, по-прежнему опекающий и защищающий, и ощущения от его руки, обвитой вокруг моих плеч, разливали тепло по моему телу. Мы, может, и смотрели по-разному на некоторые вещи, не сходились порой во взглядах, и даже сегодня между нами не обошлось без споров, но мне доставляло истинную радость видеть, что все это не портит отношения между нами. Это то, к чему неизменно нужно стремиться в общении с дорогими людьми, чтобы ничто не могло пошатнуть устойчивость чувств, питаемых к ним. Я пообещала себе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить сохранность нашей с Эдвардом любви.