Белла POV

Он нашел меня… Это было единственной мыслью в моей голове. Его глаза смотрели прямо в мои, и ничего не выражающий, пустой взгляд принуждал бояться, на меня накатывали волны страха, но не все представало в таком уж плохом свете. Пусть Джейк нашел меня, но ему не добраться до тех, кого я люблю больше всего на свете. Мелани с бабушкой и дедушкой, и Эдварда тут тоже нет. Он обещал, что будет рядом, когда бы Джейк не пришел, но сейчас я одна и, думая о том, что никто не пострадает из-за меня, чувствую облегчение, которое сильнее страха за саму себя. Может, мне ничто и не угрожает, и человек передо мной не причинит мне ни боли, ни зла. И все же я отступила назад, к кухонному столу, увеличив отделяющее нас с мужем пространство, он продолжал молчать, и это нервировало. Я не хотела знать, как ему удалось подобраться ко мне так близко, что ближе уже некуда, меня волновало лишь то, что ему нужно, и ради чего он здесь. И это все. Но с моих губ не сорвалось ни слова, я лишь ждала, когда Джейк заговорит, зная о неизбежности этого, в конце концов, он не молчать сюда пришел, и не прошло много времени прежде, чем тишина прекратила свое существование.

- Вот мы и встретились.

- Да, - просто ответила я, соглашаясь. По сути дела мне больше нечего было сказать. Я вообще понятия не имела, о чем говорить с ним. Вынуждена признать, что Джейк наверняка более подготовлен, ведь это он пришел в дом, где я живу, а не наоборот. Я… похоже, я во власти Джейка.

- Не стоило писать брату. Я проследил за ним, когда он, как оказалось впоследствии, поехал сюда, к тебе. И теперь ты пойдешь со мной.

- Нет, - покачала головой я, оглядываясь вокруг и ища, чем бы защититься. У меня не осталось никаких сомнений, что мне грозит опасность, он, должно быть, применит силу, если потребуется. Я заметила нож, но до него со своего места мне было не дотянуться. Потребовалось бы начать двигаться, что Джейк определенно заметил бы, как и то, куда я направляюсь. Но такие мысли сулили мне беду, я мысленно отругала себя за них, не понимая, как они вообще могли прийти ко мне в голову. В любом случае у меня не было времени что-либо предпринять, ведь муж оказался рядом так быстро, что я и моргнуть не успела.

- Нет?

- Нет, - я не должна сдаваться, и я не сдамся…

- Я предлагаю все сделать по-хорошему.

- По-хорошему это как?

- Ты пойдешь со мной. Сама, по доброй воле. Не заставляй меня причинять тебе боль.

- Ты уже ее причиняешь! Своим появлением здесь. И ты даже не осознаешь этого.

- Так что ты выбираешь? – спросил Джейк, будто не слыша меня. Впрочем, иного я от него и не ждала.

- Я никуда с тобой не пойду. Зачем ты вообще хочешь меня забрать?

- Потому что ты – моя жена. Собирайся. Где Мелани?

В этот момент я улыбнулась так широко, что боялась не сдержаться и громко рассмеяться. Но удержалась и довольно спокойно, что удивительно, ответила:

- А Мелани здесь нет. Она гуляет с бабушкой и дедушкой.

Джейк резко схватил меня за плечи, я зажмурилась, ожидая удара или чего-то подобного, но ничего не происходило, и я решилась открыть глаза. Тогда муж спросил:

- Где? Куда они пошли?

- Не знаю.

- Я не могу ждать. Собирай свои вещи.

- Я не поеду. Мне нельзя. Я…

- Я не слепой. Я вижу, что ты мне изменила, да еще и беременна от него. Но я позабочусь об этом ребенке. Собирайся.

- А я не хочу, чтобы ты заботился о нашем с Эдвардом ребенке. И я тебе не изменяла, чтобы изменять, нужно любить, а я тебя не люблю. Ты можешь забрать меня, но эти чувства к нему здесь не останутся, они поедут со мной. Почему бы тебе не оставить нас в покое?

- Я приехал сюда за тобой и без тебя не уеду, - Джейк взял меня за руку и потащил за собой так быстро, что я еле успевала переставлять ноги, которые почти не видела из-за живота, и идти за мужем. Он втолкнул меня, тяжело дышащую, с растрепавшимися волосами, держащую обе руки на животе в идущем изнутри стремлении защитить свое дитя, в нашу с Эдвардом комнату. Я отступила к стене, желая оказаться как можно дальше от гнева Джейка, переворачивающего тут всех вверх дном, выкидывающего мою одежду из ящиков и шкафа прямо на пол и ломающего все, что можно сломать. Я отвернулась, по моим щекам текли слезы от осознания того, что никто меня не спасет, а Джейк может и убить. Но я не хочу умирать, я хочу жить. Я не хочу оставлять своих детей. Я обещала Эдварду, что никуда не уйду.

Было лишь вопросом времени, когда Джейк закончит крушить комнату и вспомнит обо мне. Когда он развернул меня лицом к себе, я по-прежнему плакала, даже сильнее, чем прежде, но была готова заговорить с ним, сказать что-то, чтобы смягчить его и заставить его отступить, но тут услышала голос. Голос звал меня, не переставал шептать мое имя, и я пошла на этот зов. Джейк исчез, он больше не нависал надо мной, и я, растерянная и потерявшая ориентацию в пространстве, то глядя на Эдварда, то осматривая по кругу нашу целую, без следов разрушений, комнату, поняла, что мужа здесь нет, все это было сном, но настолько реалистичным, словно видение.

- Все хорошо, Белла, это всего лишь плохой сон. Я с тобой, - шептал Эдвард, а я могла думать лишь о том, что мой сон может сбыться. Ничего не было хорошо. Этот кошмар, из которого вырвал меня любимый человек, может стать реальностью. И все же понемногу, постепенно мое тело стало расслабляться, потому что находилось в руках Эдварда, и затуманенное сознание окончательно прояснилось.

- Прости за это и за то, что разбудила, - сказала я, садясь прямее на кровати.

Эдвард покачал головой, разворачивая мое лицо к себе:

- Не извиняйся, - ответил он, - лучше поговори со мной, пожалуйста. Что тебе снилось?

- Я уже и не помню, - солгала я и, наклонив голову, спряталась от взгляда Эдварда, потому что знала, что если он увидит, как я расстроена, то сразу распознает мой обман по покрасневшей от слез коже. А я не хотела его беспокоить без особо весомой причины… или просто не желала вспоминать этот ужасный сон. Каким бы он ни был, сейчас я в безопасности.

- Ладно, - прошептал Эдвард, крепко обнял меня, я прижалась к нему в ответ, благодарная, что он не настаивает, не давит, даже если и понимает, что эмоционально со мной не все в порядке.

- Мы можем лечь спать?

- Конечно, я сейчас погашу свет.

Эдвард накрыл нас простынями, я положила голову на плечо любимого человека и, мысленно вернувшись к своему сну, перебирая в памяти все происходящее в нем, поняла, что сегодня ночью больше уснуть не смогу. Время неумолимо шло, но мои глаза продолжали оставаться открытыми. Эдвард спокойно спал рядом, перевернувшись на живот в какое-то мгновение, а я просто тихо лежала рядом, желая коснуться его обнаженной спины, освещенной сиянием луны, но держа свои руки подальше, чтобы не тревожить любимого и дать ему отдыхать, и оберегала его покой. Не пройдет много времени, и Эдварду пора будет отправляться на работу. А я… я хотела бы, чтобы именно сегодня он остался дома, со мной. Но этого не будет.

Когда рассвело, и тусклый утренний свет проник в комнату, я, стараясь сильно не шуметь, покинула теплую кровать и отошла к окну. Через какое-то время шорох сзади заставил меня обернуться, Эдвард с закрытыми глазами ощупывал рукой место рядом с собой, но не находил того, что искал. Я не сомневалась, что ищет он меня, и мое имя, произнесенное шепотом, только подтвердило мои догадки.

- Белла, - уже отчаянно позвал меня любимый и резко сел, смахивая с себя сонливость и оглядываясь. Когда его прояснившийся взгляд остановился на мне, Эдвард быстро встал и приблизился, нерешительно протягивая руки навстречу, явно желая обнять, но, возможно, боясь напугать. Я сама преодолела последние отделяющие нас друг от друга шаги, и мой голос задрожал, когда я попыталась заговорить, но усилием воли мне удалось подавить эмоции прежде, чем продолжить.

- Я солгала, я не забыла, что мне снилось.

Эдвард лишь кивнул, и я не могла не понимать, что, не обнаружив меня с собой в кровати, он осознал, что ранее оказался обманут мною. Очевидно, что ему тоже было тяжело. Из-за моего молчания и недоверия. И, тем не менее, мы были в порядке, несмотря на это. Эдвард не собирался отталкивать меня. Он переплел пальцы наших рук, словно говоря: «я реален, и я с тобой», и только когда мы оба сели на край кровати, я в отчаянии вздохнула и сказала то, о чем сразу должна была поведать Эдварду, а не молчать и держать все в себе:

- Мне приснился Джейк, и в моем сне он был здесь. Прямо в этой комнате. Собираясь забрать меня у тебя и Мелани.

- Ты боишься?

- Да, - честно сказала я. Смысл скрывать то, что у меня наверняка и так на лице написано? – Но не за себя. Я боюсь, что он еще со мной не закончил и так просто не отпустит меня, но еще страшнее мне от мысли, что вы с Мелани можете пострадать.

- Никто не пострадает. Пока мы вместе, мы со всем справимся и все преодолеем. Я обещаю. Мне только нужно знать, почему ты так его боишься. Расскажи мне все, прошу. Позволь помочь тебе… Мне невыносимо видеть, как ты закрываешься от меня. Это же я, Эдвард, и я всегда на твоей стороне.

Я слабо улыбнулась и отпустила себя, надеясь, что, когда расскажу все, Эдвард по-прежнему будет рядом со мной.

- Когда ты ушел, мне казалось, что жизнь кончена. Я плакала неделями напролет, винила себя, винила тебя и думала, что никогда не успокоюсь. Я желала все забыть, но не прекращала вспоминать. Порой днями напролет лежала в кровати и видела тебя везде, куда бы я ни посмотрела. В оконном проеме, в засохшем цветке, который ты подарил мне тогда, на поляне, в моих подушках. Я падала, потому что тебя не было, чтобы поймать меня, но потом… потом я поняла, что жду ребенка. И все изменилось. Я хотела написать тебе, но ты знаешь, почему я не сделала этого, - я замолчала на мгновение, чтобы передохнуть, Эдвард сжал мою руку сильнее, безмолвно поддерживая, давая мне силы продолжить. – Когда на свет появилась Мелани, весь мой мир сосредоточился вокруг нее, она была единственным, что мне осталось от тебя, и я полюбила тебя даже сильнее, чем прежде. За то, что ты, уходя, подарил мне частичку себя. Я была по-своему счастлива, хотя, по правде говоря, вообще не задумывалась о будущем и просто плыла по течению. А потом появился Джейк… - я снова прервалась и повернула смотрящую только вперед голову, чтобы увидеть лицо Эдварда, узнать, что он думает. Что, если ему неприятно слышать все это? Ведь в своем рассказе я уже затронула воспоминания о том, как пыталась, хотя и безуспешно, забыть его и все, что между нами происходило, а теперь вплотную приблизилась к описанию того отрезка жизни, в котором попыталась стать счастливой без Эдварда. Мне было бы неприятно, а еще больно… очень больно. Но он либо не показывал своих истинных чувств, либо мысленно напоминал себе, что любила я всегда его и только его одного. Отсутствие страдающего выражения в чертах лица Эдварда утешило меня, побудив вернуться к повествованию, но я взяла свободную руку любимого и положила ее на свой живот, просто чтобы лишний раз напомнить Эдварду, что он для меня – единственный, единственный, кого я люблю настолько сильно, чтобы желать подарить ему детей. После я вздохнула и продолжила. – И само собой получалось так, что он оказывался рядом, когда у меня что-то не получалось, и помогал с Мелани. Намеренно или случайно, я не хотела знать и никогда не спрашивала об этом. В его лице я обрела друга, но интуитивно чувствовала, что с его стороны все гораздо глубже и серьезнее. Я не видела в нем ничего плохого и подпустила его к себе. Сердце говорило мне, что не стоит давать ему надежду на что-то большее, но я просто хотела, чтобы обо мне позаботились. Наверное, мне стоило удивиться, когда Джейк сделал мне предложение, говоря что-то о том, что будет ждать столько, сколько угодно, а пока его любви хватит на двоих, но я знала, что однажды это обязательно случится, и оказалась права. Он выглядел искренним в своих чувствах, я не любила его, но не смогла причинить ему боль, просто не смогла. Он был хорошим и не заслуживал, чтобы с ним так поступили. Буквально на следующий день Джейк получил мое согласие. Меня пытались отговорить, но… мы все равно поженились. Первое время все было хорошо, но когда ко мне пришло осознание того, что я обманываю саму себя, полагая, что смогу забыть тебя, свою единственную любовь, и полюбить его, Джейка, похоже, тоже озарило, и тогда… все рухнуло. Он, думаю, возненавидел меня и не раз говорил, что я разрушила его жизнь. При этом давал понять, что никогда не отпустит меня. Я оказалась в ловушке и задумалась, что вполне могу провести остаток жизни с нелюбимым человеком, без всякой надежды вырваться. Но я могла винить только себя… и знала, что хорошо между нами ничего не будет. Мы жили под одной крышей, но едва разговаривали. Его почти никогда не было дома, и при этом Джейк не отпускал меня. Но и не обижал. Вплоть до той ночи, когда я ушла от него и встретила тебя. Тогда-то я лишний раз поняла, что больше не могу так жить, зная, что он может причинить мне боль и сделал бы это, если бы я не поддалась ему, боясь, что от сопротивления будет только хуже. Теперь ты все знаешь. И я хочу спросить, что ты чувствуешь? После всего, что только что услышал? Только, пожалуйста, не ненавидь меня.

- С чего мне тебя ненавидеть? Я люблю тебя! - немедленно ответил Эдвард, громко и уверенно. – И никогда не перестану. Что бы ты ни делала в прошлом, с кем бы ни была, для меня это ничего не меняет. Мне нет до этого дела. Все, что имеет значение, это реальность, и ты – мое настоящее, в тебе мое счастье, и как я могу не любить тебя, ту, которая делает меня счастливым каждый день?

- Говоришь так, будто все лучшие моменты своей жизни ты провел со мной.

- Ты разве не чувствуешь, что так оно и есть? Мне достаточно просто быть рядом с тобой, никуда не отходить и ничего не делать, и я уже буду самым счастливым человеком на свете.

- Тогда… мы можем вместе еще немного полежать? Пока все спят…

Эдвард, молча, кивнул и подвинулся на свою сторону кровати, я прижалась к его боку, посмотрев на любимого из-под ресниц. Очевидно, мой внимательный взгляд не смог остаться незамеченным.

- Ты уже довольно долго смотришь на меня. И так, будто завтра не наступит.

- Всякое может случиться.

- Не говори так. У нас вся жизнь впереди, Белла, - убежденно проговорил Эдвард, придвигаясь ближе и ладонью скользя по моей спине, чтобы обнять. Он явно верил в то, что все так и будет, а я? Во мне росла неуверенность, особенно после этой бессонной ночи, единственного сна, напомнившего мне о прошлом, от которого, возможно, я не сбежала, как мне казалось.

Я приподнялась, прислонившись спиной к спинке кровати, и погрузила кончики пальцев в волосы Эдварда, не устояв перед ставшей болезненной потребностью прикоснуться к нему. Он положил голову на мои колени, в его направленном на мой живот взгляде читалось обожание на грани поклонения, словно я была божеством. Но я не являлась им и хотела попросить Эдварда не смотреть на меня так, но смогла промолчать, подумав, что наши взгляды друг на друга схожи. Ведь однажды, будто в прошлой жизни, он заметил, что я смотрю на него, словно он для меня самый важный человек. С тех пор ничего не изменилось. Разве что появились дети, став не менее дорогими людьми в моей жизни.

Только я задумалась о Мелани, как в дверь кто-то постучал, и следом мы услышали нежный голосок нашей дочери прежде, чем она вошла, сонная, волочащая за собой по полу свое одеяло и жмурящаяся от дневного света, который стал ярче за последний час или около того. Я протянула руки навстречу своему ребенку, Мелани забралась на кровать между нами с Эдвардом, приход нашей девочки к нам по утрам, чтобы просто полежать рядом, держа нас за руки, стал неотъемлемой частью нашей жизни, и я уже не могу отказаться от нее. Не могу отказаться от этих бесценных минут, когда мы только втроем. Я жажду вновь и вновь испытывать ощущение счастья, разливающееся теплом в груди каждый раз, когда я вижу, с какой любовью, нежностью, желанием защитить Эдвард одной рукой проводит по волосам дочки, такими же по цвету, как его собственные, а ладонью другой руки поглаживает, чуть касаясь, маленькие пальчики на ее ручке. Это счастье, которое невозможно переоценить… Счастье, которое так и рвется наружу и выражается в улыбке, приподнимающей уголки губ вверх.

Я увидела закрытые глаза дочки, услышала ее спокойное и мирное дыхание, Мелани в большей степени приходила к нам с Эдвардом именно для того, чтобы еще поспать, и то, что и сейчас дочка уснула крепким сном, нисколько не удивило меня. Это даже было к лучшему. Теперь Эдвард мог спокойно позавтракать и собраться на работу, без слез Мелани, которая нередко, видя, что он уходит, начинает плакать, не желая его отпускать. Не думаю, что, произойди такое сейчас, я смогла бы быстро ее утешить. Я только разволновалась бы. Но мне нельзя. Любое мое беспокойство способно навредить ребенку. Еще примерно восемь недель, и мы увидимся… И мне нужно продержаться, не поддаваясь горю при мысли о том, что от родных по-прежнему нет никаких вестей. Хорошо, что Эдвард рядом, а в его отсутствие со мной обязательно находится кто-то из его родителей и, конечно, дочка.

***

- Ребенок не толкался, потому что чувствовал, как Белла напряжена, - слышала я терпеливые объяснения, которые Карлайл давал Эдварду. Оба говорили вполголоса, боясь разбудить меня, но я проснулась, едва чуть ранее хлопнула входная дверь, безошибочно уловив присутствие любимого, и теперь вслушивалась в идущий снаружи комнаты разговор. Конечно, речь шла обо мне, ведь это я, забеспокоившись, что Эдвард не вернулся с работы домой своевременно, через какое-то время, час или чуть больше, не смогла больше держать в себе то, что внезапно перестала чувствовать толчки нашего малыша, обычно напоминающего о себе каждые минуты две. Теперь я сидела в кресле у окна, смотря на улицу, где на свежем воздухе играла Мелани, время от времени посматривающая на меня. В затянувшемся ожидании своего отца она неустанно спрашивала меня, почему папа задерживается, но я, какое-то время раздумывающая отправиться на поиски Эдварда, хотя и быстро осознавшая, что мне это не под силу, не могла ответить дочке что-то вразумительное и успокоить ее тоже была не в состоянии. В свои три года Мелани была уже достаточно умна, чтобы понять, что со мной было что-то не так. Но я напрасно всех переполошила. С ребенком внутри меня все, кажется, хорошо. Толчки снова возобновились еще до того, как Эдвард в целости и сохранности, наконец, к моему огромному облегчению, вернулся с работы. Я еще пока не видела его, но думаю, что ждать осталось недолго.

Тихие голоса где-то в доме совсем смолкли, я посмотрела на щель между дверью в комнату и полом, заметив через нее движения человеческой тени, и физически ощутила метания Эдварда. Наконец, ручка опустилась, знаменуя принятое им решение войти, и он сделал две шага прежде, чем замер недалеко от порога, когда встретил мой взгляд, направленный на него. Очевидно, Эдвард оказался не готов к тому, что я жду его. Для него, наверное, было бы предпочтительнее посмотреть на меня спящую, чем допустить, чтобы я увидела выражение чистого отчаяния на его лице. И, тем не менее, Эдвард остался здесь и закрыл за собой дверь с тихим щелчком, но не сделал ни единой попытки приблизиться. Впрочем, причину этого за него мне сказали его глаза. Он считал, что это из-за его опоздания я чуть с ума не сошла, и его стараниями у меня повысилось давление, но даже если так оно и было, я ни за что не скажу ему об этом. Я люблю Эдварда и не допущу, чтобы мои слова стали причиной его боли. В конце концов, мы с ребенком в порядке, и потому все пережитое мною волнение уже в прошлом и не имеет никакого значения.

- Почему ты там стоишь? – спросила я, когда спустя продолжительное время поняла, что Эдвард не собирается двигаться с места. Но это шло вразрез с моим непреодолимым желанием ощутить его тепло, его объятья, ведь они были моим счастливым местом, оказаться в котором являлось для меня сейчас обязательным делом. Не потому, что я все еще не успокоилась полностью, а просто потому, что соскучилась по Эдварду за то время, что он был на работе, и мне все равно, почему ему пришлось задержаться, я не держу на него зла и не позволю несуществующей с моей стороны обиде встать между нами. Ему не за что себя корить.

- Я знаю, что случилось, - выдохнул Эдвард тяжело, будто ему не хватало дыхания, и повернулся лицом к двери, понуро, подавленно прислонившись к ней головой. Возможно, прежде чем мы столкнемся с моим прошлым, мне для начала придется пройти через другое испытание, тоже достаточно большое, а именно защитить Эдварда от него самого, от того, что он, чуть что, готов взять на себя вину за все, что происходит со мной. Но я не буду больше с этим мириться.

- Ничего не случилось, и прекращай это, винить себя, когда что-то происходит. Я устала от этого, поэтому… хватит! Карлайл сказал, что все в порядке.

Я, собравшись с силами, стала подниматься, мой вздох в ответ на толчок заставил Эдварда обернуться, он просящим взглядом посмотрел на меня, собираясь что-то сказать, но вместо этого очень быстро подошел ко мне:

- Нет, не двигайся. Сядь обратно. Я умоляю.

- Скажи, почему ты задержался... – не выдержала я незнания в конечном итоге. Мы оба находились в кровати, Эдвард, сидевший сзади меня, ласковыми движениями рук гладил сквозь мягкую ткань вязаной кофты на мне мой живот, пока я была прислонена к твердой мужской груди. Я чувствовала себя измотанной, но такой счастливой, как в последние месяцы, не была никогда раньше.

- Уверена, что хочешь знать?

- Да, - только и ответила я, - я хочу знать все, что связано с тобой.

- Даже если я делал и делаю что-то, что тебе не понравится?

- Неважно. Я в любом случае люблю тебя. Всегда.

- Сможешь пойти со мной? Есть кое-что, что ты должна увидеть.

Я дала свое согласие, не совсем представляя, на что именно, но мое доверие к Эдварду не имело границ. Я не нуждалась в раздумьях, а просто последовала зову своего сердца, последовала за любимым, который осторожно вел меня за собой, медленно и не спеша, сначала по дому, а потом и по улице. Пока мы, наконец, не остановились перед дверью хозяйственной постройки. Я хотела знать, для чего Эдвард привел меня сюда, что мы собираемся тут делать, но не стала задавать вопросов, а лишь теснее прижалась к нему, когда он, положив руки мне на плечи, ввел меня внутрь и сам вошел следом. Каким-то образом мой взгляд сразу же скользнул в нужном направлении. Ошибки быть не могло. Теперь я поняла смысл, вкладываемый Эдвардом в его слова, осознала, почему он колебался и задавался вопросом по поводу моей уверенности. Мне нужно было посмотреть ближе. Эдвард держался на некотором расстоянии от меня, но, несомненно, следовал за мной и встал напротив, когда я остановилась. Нас разделяло лишь то, что предположительно его руки создали.

Чем дольше я смотрела прямо перед собой, тем больше понимала, что Эдвард сотворил невероятную вещь. Дело было не столько в ее красоте, сколько в том, что он знал, как мне страшно даже просто подумать об имени для нашего будущего ребенка, не говоря уже о других приготовлениях, и все равно сделал то, что хотел. Невзирая на риск того, что я не буду счастлива и уйду отсюда в расстроенных чувствах. Но, вопреки всему ранее сказанному, я не чувствовала сейчас особого страха. Я оттолкнула его прочь от себя и просто любовалась покачивающейся кроваткой, позабыв все слова, которыми могла бы выразить восхищение тем, сколько труда и времени вложил в эту работу Эдвард.

- Эдвард, ты сам…? Сам все вырезал?

- Мне немного помогали в самом начале, но… Да, я сам. Я задержался сегодня потому, что пытался ее доделать, но над ней все равно еще нужно поработать. Я помню все, что ты говорила, и то, что я сделал… выглядит так, будто мне все равно, что ты чувствуешь, и мы можем ее выкинуть, ты только скажи, и…

- Она удивительная, - прервала я этот в основном бессмысленный поток слов.

- Ты не сердишься на меня? – не верящим тоном спросил Эдвард, но я видела, что постепенно от сомнений в нем в благополучии этого замысла не остается и следа.

- Я не могу сердиться на тебя. Не после того, что ты сделал. Дело не только в кроватке, а в том, что ты делаешь все, чтобы я была счастлива. И я люблю тебя.

- Я люблю тебя тоже. Люблю вас. Я счастлив, что тебе понравилось.

- Я счастлива, что ты мне ее показал.

Эдвард сделал шаг ко мне, в том, как он держался, двигался и смотрел на меня, было что-то трогательно беззащитное, я, видя, его дрожь, взяла обе его руки в свои и крепко сжала, переплетя наши пальцы, молясь, чтобы он открылся мне. Эдвард поднял вверх свои прекрасные зеленые глаза, у меня перехватило дыхание, когда едва слышно, будто он давно не вдыхал воздуха, прозвучал его голос с извиняющимися нотками в нем:

- Я должен был сказать утром.

- Сказать что? – я чувствовала, что и сама невольно начинаю дрожать. Не переношу, когда ему тяжело.

- Поздравить тебя с днем рождения. Прости, что не сделал этого прежде, чем ушел на работу. Мне показалось, что время было неподходящее.

- Ты прав. И хорошо, что не сказал.

- С Днем рождения, Белла.

Эти слова проникли глубоко в мою душу, я ощутила окутывающие меня воспоминания из прошлого, из того дня, когда Эдвард единственный до этого дня раз обращался ко мне с такой же фразой.

- С Днем рождения, Белла, - тихо, почти шепотом сказал тот, кто покорил все мои мысли, не торопясь отстраняться, и больше всего мне хотелось крепко-крепко обнять его в ответ, чтобы потом не пришлось жалеть об опущенном шансе, но я не могла себе этого позволить, боясь, что через прикосновение мои чувства станут очевидными.

Тогда я, правда, не могла обнять его изо всех сил и боялась сказать лишнее, сделать что-то, что могло выдать меня, мои чувства, но сейчас… сейчас все было совсем по-другому, лучше, гораздо лучше, для меня не существовало необходимости сдерживаться, прятать свои эмоции, и наши с Эдвардом тела оказались настолько близко друг к другу, насколько это было возможно, насколько позволял мой живот, и никто из нас не торопился размыкать объятья. Мы могли стоять, обнявшись, сколько угодно, и в этом была главная прелесть моей нынешней жизни в целом и этого мгновения в отдельности. Никто не стоял над душой, и никто не мог принудить нас отойти в разные стороны друг от друга. Я знаю, это и есть счастье.

- Спасибо, - прошептала я в воздух, надеясь на понимание Эдварда, что благодарю я его не столько за четыре небольших слова, сколько за то, что сегодня все иначе, нежели четыре года назад. За то, что мои чувства полностью взаимны. За то, что сердце не болит.