— По-моему, ты счастлива, — сказал Чарли Свон своей дочери.
Белла, довольно улыбаясь, потягивала кофе, время от времени бросая взгляд за окно — на своего мужа. Эдвард на заднем дворе демонстрировал соседским мальчишкам, как правильно держать бейсбольную биту. Немного подумав, Белла решила, что слова отца следует воспринимать не как вопрос, а как констатацию факта.
— Похоже, я не в силах этого скрыть?
— А тебе и не надо этого скрывать.
— Знаешь, папа, ты тоже не похож на горемыку.
Чарли тепло улыбнулся дочери.
— Выходит, нам обоим есть за что благодарить провидение.
—Когда же вы собираетесь пожениться?
— Я так понимаю, что ты не против?
Белла накрыла ладошкой большую руку отца.
— Да что ты? Я так рада за тебя, папочка. По-моему, Челси прекрасная женщина.
—Так оно и есть. — Чарли Свон не удержался, рот его снова растянулся до ушей. — Мы решили обвенчаться в конце июня.
— Зачем же так долго ждать?
— Челси хочет, чтобы на венчании присутствовали все ее дети. Двое из них живут в Нью-Йорке и не смогут выбраться раньше июня.
Белла кивнула.
Потом они с отцом стали обсуждать организацию свадебных торжеств, на которых со стороны Челси должны были присутствовать трое ее детей и два внука. Разговаривая с отцом, Белла пыталась выяснить, корда же у него и его соседки завязались отношения. Но затем она решила, что это не имеет значения и просто поблагодарила судьбу, до сих пор относившуюся к ней удивительно благосклонно Теперь, когда Белла узнала, что беременна, большего от жизни и требовать было нельзя.
Ночью они лежали с Эдвардом в постели, и она говорила о репортаже, который должна была сделать на обратном пути домой.
— Что-то я нервничаю.
— С чего бы? Ты же знаешь, что лучше тебя с этим никто не справится.
Белла усмехнулась:
— Мне бы твою уверенность.
— Да все будет хорошо, Белла. Даже не сомневайся.
— Еще я хочу сделать репортаж о бездомных.
— И что тебя смущает?
— То, что я не имею ни малейшего представления о людях, лишенных крова и вынужденных жить на улице. Репортеру, прежде чем писать материал, нужно пожить со своими героями одной жизнью.
— Ну и сколько же, по-твоему, времени тебе придется шляться по улицам, чтобы подготовить репортаж?
— Не знаю. Может быть, недели две, а может, и больше.
Эдвард вздохнул.
— Придется нанять кого-нибудь в помощь Эммету.
Белла ближе придвинулась к мужу. Она-то думала, что Эдвард устроит ей из-за этого сцену, но не услышала от него ни возражений, ни нареканий.
— Значит, ты не прочь побродить со мной по улицам?
— Ты же знаешь: тебе так просто от меня не отделаться.
— Я люблю тебя.
— Об этом я знаю. Зато не знаю другого: когда ты мне наконец скажешь кое о чем?
— О чем?
— О нашем ребенке.
Белла тихонько вздохнула и отодвинулась от мужа, чтобы посмотреть на него.
— Откуда ты?..
— Но это же просто. Мы с тобой вместе уже больше месяца. Я, конечно, не гинеколог, но знаю, что у женщин бывают месячные.
Белла хихикнула.
— Я все тянула, хотела сама точно убедиться...
— Значит, тест на беременность тебя не убедил?
— Слушай, откуда ты все знаешь?
— Ты бросила упаковку в ведро для мусора.
— Ты никогда не собирался стать сыщиком?
— Я ничего специально не выискивал. Просто когда я выносил мусор, упаковка совершенно случайно попалась мне на глаза.
Белла расхохоталась.
— А я-то хотела тебя удивить.
— Что ж, считай, что ты меня удивила, но не слишком.
— Потому что у меня не было месячных?
— И по этой причине тоже, но большей частью потому, что я этого ждал. Я ведь всегда мечтал, чтобы у нас был ребенок. Теперь буду наблюдать за твоим животиком. — Эдвард нежно обнял ее. — Надеюсь, ты будешь осторожной?
— Пока буду шляться по улицам, ты хочешь сказать?
Эдвард кивнул.
— Но ведь это продлится не долго. Всего несколько недель. К тому же ты будешь рядом. Чего мне бояться?
— Это точно. Пока я с тобой, бояться тебе нечего. — Эдвард заключил жену в объятия. — А я буду с тобой всегда.

***

Настал день переезда. Ублюдкам, которые суетились вокруг Джеймс, было наплевать на его жалобы о непрекращающихся болях и на то, что он все еще очень слаб. Джеймса собирались перевезти в окружную тюрьму и до суда держать там.
Утром его растолкал дюжий медбрат. Джеймс поднял голову, увидел ярко-оранжевый чехол, лежавший на перилах его кровати, и понял, что решение о его переводе в тюрьму
принято, несмотря на то что у него болит грудь и он, возможно, не выдержит транспортировки или тюремной жизни и умрет.
— Давай просыпайся, — произнес медбрат, и Джеймсу ничего не оставалось, как открыть глаза. С него сорвали одеяло, больничную рубашку, после чего обрядили в застиранные шорты и футболку.
— Я еще очень слаб, — тихо проговорил Джеймс, зная наверняка, что если бы он сейчас умер, никто здесь и бровью бы не повел. Его везли в тюрьму, и никакие мольбы и
просьбы не заставили бы этих людей изменить решение.
— Не такой уж ты слабый, — заметил один из полицейских, стоявших за спиной медбрата.
На самом деле Джеймс чувствовал себя лучше с каждым днем, но старательно это скрывал и постоянно жаловался на боли и слабость, чтобы по возможности оттянуть перевод в тюрьму. Он не хотел сидеть в камере в ожидании неизбежного конца, поскольку знал, что присяжные его не пощадят. Он ждал счастливой случайности, которая помогла бы ему вырваться на свободу.
За три недели, проведенные на больничной койке, он постоянно размышлял о побеге, но так ничего придумать и не удалось. Его держали прикованным к кровати, и о том, чтобы сбежать из палаты, нечего было и думать.
— Я не могу ни сидеть, ни стоять, — пробормотал он.
— Ничего, тебя отвезут в машине «скорой помощи», — успокоил его второй полицейский. Тут в душе Джеймс ожила надежда. Не все еще потеряно. Он найдет возможность ускользнуть от своих мучителей. Главное, внушить им мысль, что он в очень тяжелом состоянии.
Похоже, ему поверили. Джеймс очень на это надеялся, так как ничего другого ему не оставалось.
На руках у него по-прежнему были наручники, но от кровати его отцепили.
— «До чего же здорово, — подумал он, — когда можешь снова дотронуться до собственного тела!»
Ему наплевать было на присутствие медбрата и полицейских. Джеймс просто о них не думал. Все, что ему сейчас требовалось, это ублажить свою плоть.
Находившимся рядом с Джеймс скорее всего показалось, что он просто-напросто решил почесаться, поскольку, когда один из них заговорил, отвращения в его голосе не чувствовалось.
— Ладно, давайте его отсюда выносить.
На счет «три» Джеймса переложили с больничной кровати на металлические носилки, накрыли оранжевым чехлом, пристегнули ремнями и вынесли к лифту. Потом его пронесли по коридору к ожидавшей у выхода «скорой помощи».
Носилки с Джеймсом внесли в машину, за ним следом влез¬ли двое полицейских, которые сразу же захлопнули за собой двери. Рядом с ними сидел еще и санитар. Джеймс не видел, кто занял место водителя — полицейский или шофер госпиталя, так как старался не вертеть головой, чтобы не привлекать внимания. Но особой роли это не играло. Если у него появится хотя бы малейший шанс бежать, он им воспользуется, чего бы это ему ни стоило...
Итак, в машине четыре человека. Как, черт возьми, ему одолеть четверых? Да, он далеко не так слаб, каким представляется сидящим рядом с ним идиотам, — но четверо?! Даже если бы не ранение, вряд ли бы ему удалось совладать с четырьмя здоровыми мужчинами.
«Скорая помощь» покатила по подъездной дорожке госпиталя, остановилась на светофоре, а потом свернула налево. Джеймс знал, что по дороге, ведущей к окружной тюрьме, машины ездят редко, и решил этим воспользоваться. Как только он окажется на территории тюрьмы, возможности совершить побег у него уже не будет.
Полицейские разговаривали. Скоро к их беседе присоединился санитар, а потом и водитель.
— Мужчине надо все время держать ухо востро: какая-нибудь смазливая телка может в одно мгновение исковеркать всю его жизнь, — заметил с авторитетным видом шофер.
— Точно. Вроде той, что попалась мне вчера, — засмеялся один из полицейских.
— Что ты такое говоришь? Ты прожил с женой десять лет, у тебя двое детей. Неужели ты готов пожертвовать семьей из-за какой-то шлюшки? — удивился его напарник.
Первый, однако, вовсе не жалел о содеянном. Его глаза затуманились от приятных воспоминаний. Немного помолчав, он мечтательно произнес:
— Такой бабы у меня еще в жизни не было!
— Глупости. Поставь всех баб с ног на голову, и ты не отличишь одну от другой. Ну уж нет. Я не променяю свою женушку на какую-нибудь аппетитную задницу. Не хочу
на старости лет остаться в одиночестве. Стакана воды некому будет подать.
Может, ты и прав, зато мне на старости лет будет что вспомнить. Стану всем рассказывать, каких красоток трахал. — Полицейский ухмыльнулся. — Признайся, ты и сам бы не отказался сходить со мной по бабам, но уж больно жены боишься.
Моралист под общий смех кивнул.
— Есть немного, чего уж греха таить. Если бы она за¬стала меня с какой-нибудь бабой в постели, то выгнала бы из дому пинками.
— Боб правду говорит, — поддержал его приятель. — Вы его жены не видели. Такая легко челюсть на сторону свернет.
— Только не надо преувеличивать, — скромно заметил Боб.
Джеймс громко застонал, и это мгновенно положило конец увлекательной беседе.
— В чем дело? — спросил, склоняясь над ним, санитар.
— Тяжело в груди, — просипел, задыхаясь, Джеймс. — Дышать не могу.
Санитар тут же приложил к его лицу кислородную маску. Но маска не помогла. Джеймс продолжал стонать, хватать ртом воздух, словом, изо всех сил изображал, что продолжает задыхаться.
— Что с ним? — поинтересовался сидевший ближе всех полицейский, тоже склоняясь к носилкам.
— Черт его знает! — с досадой воскликнул санитар. — Сядь на место, Боб. Ты мне мешаешь.
Боб подался назад, но замешкался. Джеймс воспользовался моментом и ухитрился скованными наручниками руками расстегнуть ему кобуру. В следующее мгновение револьвер полицейского перекочевал к нему. Не успел приятель Боба схватиться за оружие, как Джеймс открыл огонь. В течение нескольких секунд он одного за другим пристрелил всех троих — санитара и обоих полицейских.
Водитель что-то крикнул, но Джеймс так и не разобрал, что именно. Машина завихляла из стороны в сторону: шофер, сообразив, что ему каждую секунду могут разнести на куски череп, потерял самообладание и выпустил из рук руль. Прежде чем Джеймс успел выпутаться из чехла и стягивавших его лямок и пристрелить шофера, машина врезалась в бетонное ограждение дороги, перевернулась и легла на бок.
Джеймсу повезло: он все еще был привязан к койке. Для шофера же дело обернулось далеко не так удачно.
На такую удачу Джеймс не рассчитывал. Конечно, он собирался воспользоваться малейшей возможностью, чтобы бежать, но все получилось до того легко и просто, что оставалось только удивляться.
Он развязал лямки и выпутался из чехла, и тут же свалился с койки прямо на трупы. Следовало спешить, и он тут же принялся за дело. Прежде всего нашел в кармане полицейского ключи и снял с себя наручники. Потом стащил с одного из полицейских форму и надел ее. Заднюю дверь заклинило, через нее было не выбраться. Тогда Джеймс пополз вперед — к рулю. Как ни странно, водителя он на месте не обнаружил. Его вообще нигде не было видно. Сквозь выбитое стекло Джеймс выбрался наружу и тут же обнаружил шофера. В момент аварии его выбросило из машины, и теперь он лежал, придавленный кузовом. Джеймс удовлетворенно кивнул, ухмыльнулся, но потом, погасив улыбку, с равнодушным видом направился к ближайшей стоянке.
Через несколько минут он уже ехал мимо перевернувшегося автомобиля на небольшом пикапе. Взглянув в зеркало заднего вида, он заметил, как у «скорой» остановилась сначала одна машина, потом другая. Джеймс рассмеялся: удача не оставляла его. Немного подумав, он пришел к выводу, что не в удаче дело. На этот раз его спасли не удача, а собственные ум и решительность. Ну и конечно, ему помогли сами же полицейские — хотя бы уже тем, что всю дорогу болтали и не обращали на него никакого внимания. Вот болваны, подумал Джеймс. Неужели им было непонятно, что в тюрьму он не сядет. Ни за что на свете.

***

— Господи, — простонала Шарлотта. — Я даже не знала, что его нет дома. Стирала себе спокойно и думала, что он сидит и смотрит телевизор.
— Не волнуйся, дорогая, — сказал Питер, вскакивая на лошадь. — Мы его найдем.
— Этот ребенок меня с ума сведет! Когда он только вырастет? — пожаловалась Шарлотта, тоже вскакивая в седло.
Эдвард был в городе. Все остальные обитатели фермы собирались на поиски малыша Питера. Белла, которая теперь занималась верховой ездой чуть ли не каждый день и уже выучилась пристойно сидеть в седле, тоже захотела принять участие в поисках. Шарлотта, сделав мысленный подсчет и придя к выводу, что ребенок отсутствовал часа полтора, находилась на грани истерики. За это время малыш мог уйти далеко.
— Да успокойся ты, — сказала Белла, повторяя слова Питера, — мы его найдем.
Они выехали с территории фермы и теперь держали путь к северным пастбищам. С юга ферму опоясывали горы, так что вряд ли малыш Питер двинул в ту сторону. Узкие обрывистые тропинки и крутые спуски делали горы почти непроходимыми. Поэтому мальчик направился или на запад, или на север, где было ровно, как на бильярдном столе, и можно было бить по мячу на всю силу.
Когда Эдвард вернулся домой, то обнаружил там одну Кармен, жену одного из своих работников, оставшуюся с дочерью и младшими детьми Шарлотты. Она рассказала ему об исчезновении Питера и о том, что Белла вместе со всеми отправилась на розыски.
Эдвард заскочил в дом и сорвал с крючка висевшее за дверью ружье. Затем он вспомнил о фонаре. Фонарь лежал в шкафчике в прихожей. В следующее мгновение Эдвард уже выбежал во двор и бросился на конюшню. Никогда еще он так быстро не оседлывал лошадь. Он был настолько занят своими мыслями, что не обратил внимания на стоявший в стороне от дома пикап.
Эдвард так быстро сорвался с места, что Кармен даже не успела сообщить, что его дожидается полицейский.
Скорее всего, подумала она, Эдвард его видел. Ведь забегал же он на минутку в дом?
Когда Эдвард находился в городе и зашел в полицейский участок, Фостеру позвонили и сообщили о побеге Джеймса. И Эдвард, и Рэндал знали, что преступник направится на ферму.
Тут же в помощь Эдварду были посланы двое полицейских. Но он не стал их дожидаться. Вскочив в машину, он с силой надавил на педаль газа и помчался домой...
Но если Эдвард по какой-то причине не заметил полицейского, продолжала рассуждать сама с собой Кармен, неспешно шагая по двору, было бы неплохо сообщить этому парню, что хозяин возвращался, но сразу же уехал по делам и его придется подождать.
Она совсем уже было собралась завернуть к Эдварду, как услышала голос дочери. Она стояла в дверях дома Шарлотта и звали мать на помощь.
Кармен решила, что зайдет к Эдварду позже, и поспешила к дочери, явно не справлявшейся с оставленными на нее тремя малышами. К тому времени как самый маленький был выкупан и уложен в постель, а те, что постарше, поели и уселись в гостиной смотреть телевизор, она совершенно забыла про полицейского, который дожидался Эдварда.
Уже в полной темноте Кармен вышла из дома Шарлотты и направилась к себе. Женщина бросила взгляд на дом Эдварда и тогда вспомнила о полицейском, но заметив, что в окнах темно, подумала, что тот решил, не дожидаться Эдварда и уехал. Поэтому она успокоилась и торопливо зашагала домой, чтобы успеть к приезду мужа приготовить ужин...

Увидев Питера, державшего на руках сына, Эдвард почувствовал, что у него немного отлегло от сердца. Выяснилось, что мальчик во время игр проголодался, взобрался на дерево за яблоками, но слезая, упал и сломал ногу.
Каждый шаг лошади, на которой они везли ребенка, отдавался в сломанной ноге малыша острой болью, поэтому ехали они очень медленно. Несколько раз мужчины стреляли в воздух, давая таким образом знать остальным, что малыш найден и можно возвращаться. Во время поисков все разделились на небольшие группы, и Эдвард очень надеялся, что Беллу тоже окружают люди. Начинало темнеть, и оставалось только молить Бога, чтобы его жене не пришло вдруг в голову отделиться от своей группы.
— Прошу тебя, Господи, сделай так, чтобы она не отстала от своих!
Эдвард не узнал, внял ли Господь его молитвам, пока не вернулся на ранчо. Более того, он не узнал об этом, даже когда вернулся, поскольку Шарлотты и Беллы все еще не было.
— Куда же они подевались? — спрашивал Эдвард своих людей. — Может быть, они не слышали сигнала?
— Откуда нам знать? — пожимали плечами люди. — Они могли доехать до западного пастбища, а там долина. Оттуда они вполне могли не услышать выстрелов.
— Я поеду их искать, — заявил Эдвард, снова вскакивая в седло.
— У тебя фонарь-то есть? — поинтересовался Эммет.
Эдвард провел рукой по ремню и нащупал висевший на крючке фонарь.
— Есть. Если они вернутся раньше меня, передай Белле, чтобы она никуда из дома не отлучалась.
Он, конечно, боялся за жену, но, в общем, особой паники не ощущал. Когда все собрались во дворе, выяснилось, что, кроме Шарлотты и Беллы, отсутствуют еще пятеро мужчин. Эдвард надеялся, что женщины едут с ними. Он не мог, просто не имел права думать иначе.
Добравшись до западного пастбища, Эдвард действительно увидел черные силуэты всадников и выстрелил в воздух. Верховые его заметили и направили лошадей в его сторону. Сначала из темноты вынырнули трое, потом еще двое. Увидев рядом с Шарлоттой Беллу, Эдвард не мог сдержать счастливой улыбки.
— Ну что, нашли? — первым делом спросила Шарлотта, дергая за поводья и останавливая коня.
Эдвард кивнул.
— Питер повез его в больницу. — Заметив, как испуганно расширились глаза женщины, Эдвард торопливо произнес: — Малыш сломал ногу. Но в остальном он в полном порядке.
— Слава Богу, — прошептала Шарлотта и, хлестнув лошадь поводьями, вместе со всеми поскакала к дому.
Эдвард чуть придержал коня и поехал бок о бок с женой. Они отставали от основной группы на пару десятков метров. Ехать отдельно от группы было опасно, но ему надо было сообщить Белла неприятную новость.
— Коллинз сбежал.
У Беллы перехватило дыхание, в ушах зашумело, из ослабевших рук выпали поводья. Попытавшись поправить дело, она снова сжала поводья в кулаке, но сделала это слишком резко, и ее лошадь неожиданно остановилась, нервно переступая ногами.
Эдвард протянул руку и успокаивающе погладил животное по шее.
— Как это случилось? — спросила Белла.
— Он стрелял в двух полицейских и санитара «скорой помощи».
— Они мертвы?
— Один жив, но очень плох.
— И власти не знают?..
— Знают только, что на нем форма полицейского.
— Господи, — простонала Белла, — когда это кончится?
— Милая, все будет хорошо. Полицейские скорее всего уже сидят в машине около нашего дома.
Белла уныло кивнула. Перспектива снова жить в постоянном страхе ее ужасала, но тут уже от нее ничего не зависело. Оставалось только ждать, когда Джеймса схватят. Белла не сомневалась, что со временем это непременно случится, но теперь ей этого было мало. На этот раз она молилась, чтобы Джеймса при задержании пристрелили. Она даже улыбнулась при мысли, что такое вполне может случиться, хотя одновременно недоумевала, как у нее хватило духу просить Бога о ниспослании кому бы то ни было смерти.
Когда они вернулись на ранчо и Белла слезла с коня, Эдвард сказал:
— Иди домой. Я позабочусь о твоей лошади.
Белла передала мужу поводья и некоторое время наблюдала за тем, как он, взяв лошадей под уздечки, вел их по двору к конюшне.
Потом, оглядевшись, она увидела неподалеку от дома автомобиль, в котором сидела ее охрана. Она узнала их и помахала им рукой. Те помахали ей в ответ. Затем она вошла в дом.
Эдвард, расседлав лошадей, вышел из конюшни и остановился перекинуться словом со стражами порядка.
— Как обстановка? — спросил он. — Пока все спокойно?
— Нормально. Вокруг тихо, — ответил Стив, стоявший рядом с автомобилем. — Думаю, Коллинза возьмут сегодня же вечером. Он угнал пикап, и все полицейские посты уже имеют описание этой машины.
— Тут, кстати, стоял какой-то пикап, — пробормотал Эдвард, обращаясь скорее к себе, нежели к полицейским.
— Что?!
— Да так, ничего. Его уже здесь нет.
Эдварду и в голову не пришло поинтересоваться, заходили ли полицейские в дом. Между тем они этого не делали, и это было ошибкой с их стороны. Эдвард же полагал, что они уже побывали в доме и все там осмотрели.
— Я вам сейчас кофе принесу, — сказал Эдвард и пошел к дому.
Он распахнул дверь на кухню и сразу же крикнул:
— Белла?

Белла первым делом направилась в спальню. После по¬ездки она никак не могла избавиться от ощущения, что насквозь провоняла лошадиным потом. Да еще с ног до головы была покрыта пылью. Больше всего на свете ей хотелось сейчас залезть в ванну и часок полежать в горячей воде. Стянув сапоги и достав из гардероба чистое белье и полотенце, она вошла в ванную комнату и, не отдергивая занавески, протянула к крану руку и включила воду. Потом она разделась, отдернула занавеску и... совершенно голая шагнула вперед — прямо в руки поджидавшего ее Джеймса.
Белла закричала, но крика ее никто не услышал: Джеймс мгновенно зажал ей рот, втащил в ванну и притиснул к покрытой кафелем стене.
Прежде Белла не представляла, что сердце может колотиться с такой силой. Что и говорить, чувство страха ей уже приходилось испытывать, и не раз. Она жила в постоянном страхе с тех пор, как Джеймс стал ей звонить, а когда он нашел ее в засыпанной снегом машине, у нее зуб на зуб не попадал от ужаса. Но сейчас она точно знала, что Джеймс — убийца. Кроме того, теперь речь шла не только о ее жизни, но и о жизни Эдварда.
Она попыталась что-нибудь сообразить, но сразу же поняла, что думать она не в состоянии. Ни одной мысли, кроме той, что она в плену у монстра, не приходило ей в голову. Джеймс держал ее крепко, а вокруг были только покрытые кафелем стены. Бежать невозможно. В ванну бурным потоком продолжала бежать вода. Тем не менее она отлично слышала полный ненависти голос Джеймс:
— Привет, Белла. Долго же тебе пришлось меня ждать, верно?
Вопрос был риторический и не требовал ответа. Джеймс расхохотался, схватил ее за волосы и ударил головой о кафель.
Он проделал это дважды и замер. Белла никак не могла взять в толк почему. Ведь он хочет ее убить — разве не так? Чего же он тогда, спрашивается, ждет?
А потом она услышала, как ее позвал Эдвард.
— Белла! — Его голос перекрывал шум льющейся воды. — Где ты? В ванной?
— Отзовись, шлюха. Ответь ему, — прошипел Джеймс и снова ударил ее головой о стену.
— Нет, — твердо сказала Белла.
Эдвард тем временем прошелся по кухне, поскользнулся и едва не упал.
— Господи! — воскликнул он, почувствовав, как заскользили по полу ноги. А потом он увидел нечто ужасное.
Рядом с дверью кладовой расплывалась лужица какой-то красной жидкости. Когда Эдвард открыл дверцу кладовой, то сердце у него упало. Внутри лежала его собака. Горло ее было перерезано, и весь пол в кладовке был залит кровью. Эдвард не знал точно, умер пес или нет, но выяснять это времени не оставалось. Джеймс находился у него в доме. Это Джеймс перерезал ей горло и затащил ее в кладовку. Как ни странно, винтовка по-прежнему висела в кладовке на крючке. А это означало, что Джеймсу она не требовалась: у него уже было оружие — пистолет полицейского.
Эдвард прислонился спиной к стене, стараясь побороть сковавший его ужас. Сейчас не время для паники. Надо было думать. Если ему удастся придумать что-нибудь путное, они с Беллой, возможно, еще сумеют выбраться из этой переделки живыми и невредимыми.
— Белла! — снова крикнул Эдвард и прислушался.
В ванной бежала вода.
— Господи, только бы он не спрятался в ванной!
Сорвав с крючка винтовку, Эдвард обошел весь дом, комнату за комнатой. Никого. Джеймс Коллинз находился в ванной с его женой — теперь у Эдварда в этом сомнений не было.
Постучав в дверь, Эдвард спросил:
— Белла, ты там?
— Скажи ему, чтобы вошел, — прошептал Джеймс прямо ей в ухо.
Белла покачала головой.
Джеймс хмыкнул. Она его боялась. Глаза ее расширились, тело сотрясалось от дрожи. Но все равно она продолжала защищать ублюдка, который стоял там, за дверью.
Джеймс пожал плечами. Какая, в сущности, разница? Так или иначе, он его достанет. Прихлопнет их обоих. Но сначала все-таки ублюдка.
— Позови его, — свистящим шепотом приказал он, вновь ударяя Белла головой о стену.
— Эдвард, — едва слышно произнесла Белла.
— Громче, сучка. Гораздо громче! — скомандовал Джеймс, и голова Белла снова врезалась в кафельную стену.
— Эдвард! — произнесла Белла уже куда громче, не в силах больше переносить этой пытки. — Эдвард, — успела она повторить, прежде чем Джеймс снова стукнул ее, и вокруг стало темно.
Колени подгибались, она понимала, что еще немного, и она лишится чувств. Но помешать этому не могла.
Потом у нее в голове неожиданно просветлело.
Эдвард услышал ее. Он слышал, как дрожал от ужаса се голос, и понимал, что она звала его не по собственной воле. Он слышал приглушенные звуки ударов и понял, что Джеймс бьет его жену.
Стараясь, чтобы прохладный воздух не проник в ванную, Эдвард неслышно приоткрыл дверь и проскользнул в помещение. Занавески были задернуты, но там наверняка находилась Белла. Эдвард осторожно шагнул в сторону. Над умывальником висело зеркало, и с его помощью можно было заглянуть в узкую щелку между занавесками. В следующий момент он увидел Джеймса. Тот закрывал Белле рот рукой и прижимал ее к кафельной стене.
Стрелять Эдвард не отважился. Джеймс стоял так близко к Белле, что выпущенная из винтовки пуля могла ее задеть.
Сквозь узкую щель трудно было рассмотреть подробности, но Эдварду показалось, что пистолет все еще находится у Джеймса в кобуре. Выбора не оставалось.
Резким движением он отдернул занавеску. Коллинз от неожиданности подпрыгнул и потянулся к кобуре. Белла соскользнула по стене на дно ванны. Ствол винтовки Эдварда оказался на расстоянии какого-нибудь фута от груди Джеймса. Звук выстрела в тесном пространстве прозвучал как пушечный залп и на несколько секунд лишил их слуха.