Эдвард

На улице стояла невыносимая жара. Чересчур теплая погода длилась уже неделю, вызывая всеобщее недовольство. «Как хорошо, что я работаю не на улице», - который раз за сегодняшнее утро повторил я, поворачиваясь вспотевшей спиной к кондиционеру.
День обещал быть неспокойным, но хорошим. Меня немного напрягала праздничная атмосфера : медсестры развешивали красные, белые и голубые ленты, из радио доносился «The Star-Spangled Banner», а с экрана телевизора в ординаторской известный политик пытался переубедить всех, кто его слушал, что наша хорошая жизнь – его заслуга.
В отделении только и разговоров было о барбекю, вечернем салюте и семейных поездках за город. И лишь появление Мэри Миллер заставило всех вспомнить о том, что 4 июля в нашей больнице – рабочий день.
Ко Дню независимости США я относился более, чем прохладно. В детстве дед возил нас на парад, пока его после инсульта не разбил паралич. Однажды отец Розали брал меня и ее на военную базу, на которой служил. Да, выстрелы из пушек, артиллерийские залпы и экскурсия по базе не идут ни в какое сравнение ни с одним пиротехническим шоу. И еда в скромной столовой из обычных алюминиевых тарелок лучше любого обеда в шикарном ресторане. А для семьи Калленов традицией стало празднование 4 июля дома. Так было удобно отцу. Детей можно было поручить нанятым клоунам, а вместо того, чтобы тащиться в центр города, фейерверк устраивали на заднем дворе.
Поэтому ничего особенного от этого дня я не ждал и вся эта праздничная эйфория меня ничуть не трогала.
Утренний обход начался, как обычно. Мои пациенты слезно просились домой на выходные. Если им охота праздновать в окружении орущей сопливой оравы, меняя памперсы и кормя из ложечек своих чад, - почему бы не сделать людям приятное?
Несмотря на то, что все мои мысли были о ночи, проведенной рядом с Беллой, она в моем списке была самой последней. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Было что-то запретно-сладкое в ночном происшествии. Словно вошедший в кураж не пойманный вор, я снова хотел испытать вчерашний адреналин, но больше мне хотелось проверить – то, что я спокойно уснул – было результатом усталости или чего-то другого, того, что пока не имело название.

Постучав один раз, я открыл дверь.
- Доброе ут… - На мгновение я просто лишился дара речи. Но опомнившись, сразу же бросился к Белле.
- Как давно это началось?
Лицо девушки исказилось от боли. Губы сжались в тонкую полоску и побелели, обнажая стиснутые зубы.
Виктория, массируя левое бедро Беллы, объяснила:
- Короткие судороги были и раньше, но эта продолжается уже около пяти минут.
Сиделка все делала правильно, но, как мне показалось, прикладывала слишком много усилий.
Отодвинув мисс Эдисон в сторону, я быстро осмотрел ногу пациентки.
- Это сокращение мышц. - Я уверенно начал массировать бедро. – Почему, черт побери, в истории болезни об этом нет никаких упоминаний?
- Ну этот вопрос не ко мне, - вытирая ладонью вспотевший лоб, пожала плечами Виктория. – Наверное, доктор Джефферсон посчитал, что это не важно.
Мысленно выругавшись, я продолжил массаж.
Белла вскрикнула.
- Хочешь обезболивающее?
- Нет!
- Ты не обязана терпеть...
- Я хочу чувствовать эту боль! — взвизгнула Белла. – Лучше эта мУка, чем вообще ничего.
- Мазохизм, - закатила глаза Виктория.
- Мисс Эдисон! - рявкнул я. – Не забудьте о завтраке мисс Свон.
Виктория хмыкнула и молча вышла из палаты.
Сжав зубы и закрыв глаза, Белла лишь тихонько поскуливала, пока я продолжал массаж.
Наконец мускулы расслабились, и с ее лица исчезла гримаса боли.
- Спасибо, - поблагодарила она, медленно поднимая веки.
По моему лицу медленно расплывалась улыбка.
- Это было не так, как раньше… Доктор, чему вы радуетесь?
- Ты не понимаешь? Твои мускулы оживают.
Белла мгновение смотрела на меня, переваривая услышанное. Когда до неё дошло, почему я улыбаюсь, она просияла мне в ответ такой же радостной улыбкой.
Я заметил: когда она улыбалась искренне, на ее щёчках появлялись прелестные ямочки, а шоколадные глаза заглядывали, кажется, прямо в душу. Сегодня при виде этой ласковой улыбки мое сердце забилось чаще.
- Это хорошо? – тихо спросила она. И впервые в ее голосе я почувствовал надежду. Неуверенную, осторожную, не смелую.
Пока такую…
- Судя по всему, отек начал спадать, давление на позвоночник стало меньше, и эти мышцы начали сокращаться. Чувствуешь? - Я легонько ущипнул ее за бедро.
Она мрачно посмотрела на меня:
- Я чувствую только давление, но мне не больно.
- Но ты ощущаешь давление? - Белла кивнула. - А вот здесь? - Я ущипнул ногу над коленом.
- Нет, здесь ничего не чувствую.
- А тут? - Я провел пальцем по подошве.
- Ничего.
- Не надо падать духом. У тебя появились ощущения в бедре, потом они спустятся ниже. - А как насчет правой ноги?
Но вместо того, чтобы ущипнуть, я неожиданно положил ладонь ей на бедро.
И снова это странное покалывание…
Белла промолчала, подняв на меня удивленный взгляд. Затем мы одновременно посмотрели на то место, где моя рука лежала высоко на ее бедре. У нее загорелись щеки.
Черт, она была смущена.
А я наслаждаюсь этим ощущением.
Чувствуя себя последним ублюдком, я быстро убрал руку.
- Я ощущаю давление, - сдавленно пробормотала она, потянувшись за простыней и натянув ее на себя.
- Очень хорошо… Замечательно… – Я буквально чувствовал, как мое лицо вытянулось от удивления из-за моего собственного поведения. Я никогда раньше не позволял себе таких вольностей с пациенткой. Что происходит? – Правда, тебе будет очень неприятно, когда мускулы станут сокращаться. Я хочу проводить больше времени с тобой…
Что? Я это только что сказал?
Никогда не думал, что буду так радоваться появлению Виктории. Она вошла в палату, придвинула ногой прикроватный столик и поставила на него поднос с завтраком.
Последняя недосказанная фраза прозвучала двусмысленно, поэтому я поспешил исправиться:
- Мы будем заниматься больше и чаще. Это заставит твои ноги работать.
Потоптавшись на месте, я сдался: мне нужен глоток свежего воздуха. Мои руки и язык в присутствии новой пациентки иногда перестают подчиняться моему мозгу и начинают жить отдельной жизнью. Убойная доза никотина приведет меня в норму.
- Я поговорю с доктором Джефферсоном. А потом вернусь.
Не знаю, ответили мне Белла и Виктория что-нибудь – я пулей вылетел из палаты.

В своем кабинете я открыл окно и закурил. Ослабив галстук, я прошелся рукой по волосам.
Что это только что было? Это не только волновало меня, но и казалось неестественным. Почему я так странно себя чувствую, словно я – это не я? Почему я ни разу за утро не вспомнил о своих проблемах?
Как может девушка, которая вообще не в моем вкусе, настолько взволновать меня?
Со школы я грезил высокими, стройными блондинками с роскошной грудью. Мне нравилось их умение флиртовать. Их интерес и попытки меня соблазнить льстили мне, заставляли чувствовать себя плейбоем. Ну какому мужчине это не понравится?
Я презрительно фыркнул. На самом деле у меня было пресыщение женским вниманием. Обратил бы я внимание на Беллу, будь у нее внешность Розали и манеры миссис Хендерсон? Вряд ли.
Она именно тем и привлекла меня, что была не такая, как другие. Невысокая, худенькая, молчаливая брюнетка. Вешаться мне на шею мисс Свон не могла по очевидным причинам, но и будучи здоровой, я уверен, она не стала бы это делать. Какого размера ее грудь, я пока что еще не знал… Под теми балахонами, что она надевает…
Чёрт! О чем я думаю? Мне нет дела до груди Беллы. То есть не совсем…
О, святые небеса! Слишком много раз за сегодняшнее утро в отношении Беллы я использовал слово «пока».
Это какое-то помешательство.
Моя голова шла кругом. Нужно отвлечься от Беллы, ее груди, вообще, от женщин.
А где это можно сделать?
Превратив в пепельнице потухшую сигарету в лепешку, я поковылял в детское отделение.

Хотя мы с Эмметом вчера немного повздорили, я знал, что сегодня с ним уже можно разговаривать. Он всегда быстро отходил после ссор. Я же, наоборот, мог несколько дней дуться или неделями вынашивать план мести.
- Господи, - простонал я, зайдя в детское отделение.
Повсюду висели воздушные шары, а дети расклеивали по коридору свои рисунки. Чтобы здесь работать, нужно иметь огромное терпение. Перебивая друг друга, эта мелюзга, крича, хрипя, кашляя и сопя, сунули свои карикатуры в руки медсестре, чтобы она повесила их повыше для всеобщего обозрения.
Кабинет Эммета был нараспашку. И его там не было. Оглянувшись в поисках брата, я заметил девочку, которая когда-то притащила стетоскоп, чтобы узнать, бьется ли у меня сердце.
- Пливет, - бойко затараторила она. – А ДЭКа здесь нет. – Тоже мне новость. А то я сам не вижу. - Знаешь, утлом плиходила моя мама, но меня не отпустили на плаздник домой. И он будет здесь.
- Кто он?
- Плаздник! – объяснила мне девочка, смотря на меня, как на дебила. - И салют будет, и толт.
Я закатил глаза. Салют в отделении, ага, а как же.
- Доктор где?
- Он в стоп-месте, - вздохнула она, видимо, разочарованная, что не смогла найти в моем лице достойного слушателя.
- Где? – подавившись слюной, хохотнул я.
Девочка схватила меня за руку и потащила через весь коридор. Такая маленькая и такая сильная!
- Нам туда нельзя. Если кто-то туда зайдет, тому будет сто гольких таблеток и сто уколов в…
Я опустил голову, чтобы узнать, почему она замолчала. Мой взгляд остановился на ее ручке, которая уверенно держала мою. И неожиданно я вспомнил сон, приснившийся мне ночью. Я и Белла… Нет! Я же не настолько мерзавец, чтобы так испортить ей жизнь. Она заслуживает лучшего. И если у меня и будет ребенок, то это будет сын. Я буду любить его, баловать, читать сказки, буду гулять с ним… Буду делать все то, что никогда не делал со мной Карлайл.
- Так что с уколами? – переспросил я, переведя взгляд с ручки девочки на ее лицо.
Увиденное, заставило меня улыбнуться. Ее щечки были розовые. Стесняется говорить слово «попа»? Сколько ей лет-то? Ну и дела.
- Там, - ткнула она пальчиком в сторону стеклянной двери, ведущей на балкон.
- Благодарю, мисс… - я вопросительно поднял бровь.
- Саманта Кейн, - просияла девчонка.
Из балкона выглянул Эммет и строго окликнул:
- Сэм! Забыла о запрете?
- Нет, я плосто показала вашему длугу, где вы, - пискнула она в ответ и, одарив меня улыбкой, убежала к друзьям.
Я вышел на балкон и, смеясь во все горло, спросил:
- Что это за БДСМ-ская фигня со стоп-местом и наказанием?
- Нечего критиковать мои методы воспитания, - притворно обидевшись, ответил брат.
- Это тебя Розали научила?
Лицо Эммета постепенно стало ярко-красного цвета. Он залепетал что-то неразборчивое, заставив меня согнуться в три погибели от смеха.
На его прошлый День рождения Розали решила сделать ему необычный подарок – купила набор кожаного белья для себя и наручники с черным мехом для Эммета. Вернее, она только решила, а покупать все это пришлось мне – никакая сила не могла заставить ее войти в секс-шоп. Кстати, она до сих пор моя должница за это.
Почему брат никак не смирится с тем, что у меня и его девушки нет секретов друг от друга? Роуз - мой друг, советчик, жилетка и спасательный круг. Когда Ирина уехала, я неделю просидел в опустевшей съемной квартире, запивая одиночество, обиду и злость алкоголем. Именно Розали привела меня в чувство. Вызвав слесаря и взломав замок, она, словно ураган, влетела в комнату и долго вычитывала меня, а потом, наверное, разозлившись, швырнула в мою сторону вазу с цветами. Я смог увернуться от запущенной в меня фарфоровой банки, и она, разбившись о стену, окатила меня заплесневевшей жижей с остатками сгнивших цветов. Вонь была невероятная! Пришлось мыться. Это помогло мне опомниться и взять себя в руки. И хотя обе отрицают, я подозреваю, что у Роуз была договоренность с Мэри. Потому что они, как две наседки, следили за каждым моим шагом.
Черт! Я пришел сюда не за воспоминаниями!
- Заткнись, - сквозь зубы процедил Эммет. – Если ты еще раз… Я… я…
Чего он так завелся? …
- Ладно, ладно, - поднял я руки, – забудь. – И быстро перевел разговор на другую тему: - Ты здесь прячешься от своих пациенток? Вроде той, которая меня сюда привела?
- Я не прячусь. Но мне нужно укромное местечко, чтобы разговаривать с Роуз по телефону.
- А кабинет?
Я уперся руками о горячие поручни балкона. С балкона в физиотерапевтическом отделении вид лучше. Здесь - автостоянка и супермаркет. А у нас – парк.
Эммет пожал плечами.
- Иногда Роуз так громко ругается по телефону, что ни за какие стены не спрячешься.
О, да, я это знаю.
- Вы только что ругались? – удивился я.
- А то ты не знаешь! – обиженно огрызнулся брат. – Наверняка уже нажаловалась!
Я, опешив от его тона, развернулся, чтобы уйти.
- Не знаю, какая муха тебя укусила… Но я не собираюсь выслушивать твои упреки. Лучше…
Лучше что? Вернусь к Белле? И снова что-то ляпну или, еще хуже, сделаю, и она меня, в конце концов, возненавидит?
Резко развернувшись, я вернулся к Эммету. Теперь он удивленно на меня таращился.
Мы молчали. Я тарабанил пальцами по кафелю, которым был выложен парапет. Эммет сложил руки на груди и пристукивал ногой.
- Я сегодня остаюсь дежурить, - наконец, нарушил тишину брат.
- Роуз, конечно, не настолько помешанная на праздниках, как Элис, но 4 июля, ты, она и салют на Таймс-Сквер – звенья одной цепочки, - медленно проговорил я.
- Вашу мать, - сплюнул Эммет, - вы сговорились?
Он выбежал с балкона, но через мгновение уже вернулся.
- Нет. Не может быть. Я ей только что сказал об этом. Она бы не успела тебе позвонить, - угрюмо пробубнил он. – Но как так получается, что вы даже говорите одинаково?
- Просто мы давно знаем друг друга, - осторожно ответил я.
- Да… - выдохнул Эммет. – Как думаешь, Роуз сильно обиделась?
- Она плакала?
- Нет, она ругалась.
- Тогда все нормально. Проспонсируй ее шопинг с Элис в ближайший выходной – и ты прощен. Но сегодня не твое дежурство.
Эммет грустно вздохнул.
- Ты видел, сколько детишек сегодня остается здесь? Большинство – мои пациенты. Ну не могу я их с воспалениями отпустить домой. И будет правильно, если я останусь с ними здесь. Ведь для них это первый раз, когда они будут праздновать День независимости не дома.
Я улыбнулся и покачал головой.
- Я думал, что это только мне передалась от мамы эта фигня.
Эммет махнул рукой. На балконе снова воцарилась тишина.
- А ты вообще зачем пришел? – словно опомнившись, спросил Эммет. В душе я надеялся, что он не станет меня об этом расспрашивать. Но мое молчание вдруг очень сильно его заинтересовало. – Ты заболел?
- Почему ты так решил?
- Ты в зеркале себя видел?
Видя, что я не понимаю, о чем он говорит, он качнул головой, зовя меня за собой.
В своем кабинете он открыл дверку встроенного шкафа и подтолкнул меня к зеркалу.
Я смотрел на свое отражение и видел рожу настоящего бомжа. Двухдневная щетина, взлохмаченные волосы, ошалелый взгляд. Я выдохнул себе в ладонь – не мешало бы почистить зубы.
- Я слышал, ночью пришлось попотеть, - поинтересовался Эммет.
- Да.
И рубашку сменить было бы не лишним.
- Ты виделся с отцом?
- Да.
Черт! Надеюсь, она не подумала, что я ее лапал?
- И как все прошло?
- Дерьмово.
Ей нужен другой доктор.
- Вы поругались?
- Нет.
Но разве я смогу ее кому-то отдать?
- Хватит пялиться на себя! – Эммет усадил меня на кушетку. – Ты… странный. Что случилось?
- Я сказал, что хочу видеться чаще.
- Что? – вскрикнул Эммет.
- Что? - переспросил я, привлеченный криком брата.
Я смотрел на его встревоженное лицо и понимал, что снова что-то сказал невпопад.
- Зачем тебе с ним видеться чаще?
- Не с ним, а с нею, - поправил я Эммета и осекся.
- С кем? – Эммет стоял передо мной, подозрительно прищурившись.
Вот черт, он сейчас так похож на Розали.
Мне нужно кому-то сказать. Пока я окончательно не сошел с ума.
Пусть он напомнит мне о врачебной этике, набьет мне морду, запишет к психиатру - не важно, что он сделает, лишь бы все это закончилось!
Я опустил голову и ватным языком пробормотал:
- Ты когда-нибудь терял голову из-за женщины?
- Если собираешься ныть о своем несостоявшемся браке – ты обратился не по адресу, - насупил брови Эммет.
- Если бы я хотел поговорить о своем браке – я бы к тебе не пришел, - съязвил я ему в ответ.
Эммет удивленно почесал затылок.
- Ты когда-нибудь чувствовал… что-то… к своей пациентке? – тихо спросил я.
- Обалдел? – покрутив у виска пальцем, ответил брат. - Моим пациенткам не больше двенадцати лет! – Но мой вопрос заинтересовал его. Мы некоторое время молча смотрели друг на друга, пока Эммет не расплылся в улыбке: - Женщина?
Я кивнул.
Эммет заметался по кабинету. От разноцветных медвежат на его халате зарябило в глазах. Затем, остановившись, переспросил:
- Серьезно?
Теперь по кабинету вышагивал я.
- Понимаешь, она мне совсем не нравится. Она странная. В смысле необычная. Она абсолютно бесхитростная. Ее отец – коп! У нее всего лишь одна подруга. Это же не нормально, правда? Виктория Эдисон продолжает быть ее сиделкой. Ну скажи, какой человек в здравом уме откажется ее поменять? Она мало говорит. Практически каждое слово приходится из нее вытягивать. И у нее каштановые волосы!
- Но тебя к ней тянет, - закончил Эммет.
Я застонал, кивая головой.
- Так в чем проблема?
- Я не могу ей об этом сказать! Она такая… такая… ты просто не видел ее… – попытался я объяснить брату, но не смог найти подходящих слов.
- Я тебя умоляю, - махнул рукой Эммет, улыбнувшись.
- Ты забыл? Я женат! – Увидев, что он собирается мне возразить, я жестом показал ему заткнуться. – Эта девушка особенная. Она совсем другая. Она не знает, что такое равнодушие родителей. Ее отец готов ради нее свернуть горы. Выросшая в маленьком городе, она понятия не имеет, насколько люди могут быть злы и злопамятны. Она чистая и невинная, как ребенок. Рядом с нею я чувствую умиротворение. Тот, кто живет в аду, не имеет права даже мечтать о таком ангеле…
- Хотел бы я увидеть этого ангела, - хмыкнул Эммет. – Очень часто такие ангелы со временем превращаются в настоящих дьяволиц.
Я сокрушенно покачал головой.
- Думаю, у тебя просто давно не было женщины, вот крыша постепенно и едет. И… - он подмигнул мне, - я знаю, как тебе помочь. Не перебивай меня! – рявкнул он, когда я открыл рот, чтобы закрыть эту тему.
Он нырнул под стол и достал подставку с визитками. Его пальцы с невероятной скоростью перебирали бумажные квадратики. Видя, как лихорадочно блестят его глаза, я ожидал самого худшего.
- Вот, нашел, - радостно воскликнул Эммет, записывая мне номер с визитки и протягивая его мне.
- Модельное агентство «Elite Models» ? – прочел я каракули на листке.
- Да, спросишь Ренату Диксон. Опишешь девушку, которая тебе нужна и договоритесь о месте встречи. Можешь выслать на электронную почту фотографию, и она подберет тебе очень похожую модель. Не переживай, ее девочки знают, как ублажать мужчину.
Мой мозг моментально среагировал, показывая мне обнаженных мужчину и женщину, в полумраке занимающихся любовью. Это был я и… Белла.
- Ты с ума сошел! – воскликнул я, прогоняя видение и швыряя бумажку ему обратно.
- Это ты с ума сойдешь, если и дальше будешь втихаря дрочить по углах, вместо того, чтобы трахаться с настоящей женщиной, - прошипел Эммет, настойчиво впихивая мне в руку помятый клочок бумаги.
Я шокировано уставился на брата.
- Откуда ты ее знаешь? Богом клянусь, если ты изменяешь Роуз..!
- Расслабься. Я пользовался ее услугами давно. Сейчас это уже в прошлом. Кстати, о Роуз. Сегодня ты повезешь ее на парад. А после того, как салют окончится и она в целости и сохранности будет доставлена домой, обязательно позвони Ренате и обо всем договорись!
Может, в его словах есть доля истины?
- Не знаю… - не уверенно пробормотал я.
В этот момент в дверь постучали.
- Доктор, нам нужна ваша помощь, - заглянула в кабинет медсестра.
Я и Эммет одновременно встали.
- По крайней мере, стоит попробовать, - похлопал он меня по плечу и вышел.
Я еще некоторое время посидел в кабинете, снова и снова пробегая глазами по телефонному номеру, записанному на бумажке.
Сердце бешено билось о грудную клетку. Несколько раз мой взгляд останавливался на мусорной корзине.
Дело ведь не только в Белле. Я все еще люблю Ирину. Она все еще моя жена.
Но образ Ирины возникал в памяти размытыми и не четкими очертаниями. А стоило мне только подумать о Белле, как передо мной всплывала ее утренняя улыбка.
Я сдаюсь.
Дрожащими руками я аккуратно сложил листок и положил его в карман.
______________________________________________________________________________________