Глава 3. Научилась летать…
Я бежала сломя голову в парк. Уже опаздывала на полчаса!!! Эдвард определенно задумал что-то немыслимое.
Погода была превосходная. Солнечная, поэтому я одела только футболку и джинсовые шорты, конечно, их я выбирала с условием, что иду с Калленом, то есть, я предпочла стиль удобству. В конце концов, редко в Форксе бывает двадцать пять градусов, а тем более осенью. Был выходной и поэтому все гуляли по парку. Куча народу лезло мне прямо под ноги. Восхитительно. Пока мои ноги бежали, я только и думала, как бы не упасть на очередного ребенка или не попасть под колесо велосипедиста. Мое настроение зашкаливало. И я даже не понимала почему мне становится так хорошо, когда я думала об Эдварде. Нет, я вру, я все прекрасно понимала. Я настолько хорошо знала себя, что все поняла давно, в тот день, когда он только зашел в класс, когда подсунул мне ту записку, которая обрела свое место в моем ежедневнике. Да, я становлюсь настоящим сталкером. И это так не похоже на меня.
Когда я увидела Эдварда, улыбка непроизвольно отразилась на моем лице. Я чувствовала себя дурочкой, настоящей дурочкой…
Эдвард стоял с какой-то табличкой в руках.
- Привет, - сказала я ему запыхавшись, - прости, я проспала.
- Я сам сегодня опоздал, так что мне все равно, - он протянул мне табличку, - держи.
- Что это? – спросила я, переворачивая табличку надписью вверх. “Бесплатные объятия”- гласила она.
- Все началось несколько лет назад, когда австралиец по имени Хуан Манн приземлился в аэропорту своего родного Сиднея. Это был не самый лучший период в его жизни и то, что его никто не встречал, не способствовало поднятию настроения. Хуан стоял в стороне и смотрел, как люди встречаются и заключат друг друга в объятия, и ему больше всего на свете хотелось с кем-нибудь обняться. И тогда он сделал одну очень простую вещь - написал маркером на большом листе бумаги два слова "Free Hugs" (бесплатные объятия) и вышел на улицу.
В течение следующих 15 минут Хуан ловил на себе недоуменные взгляды прохожих, а потом к нему подошла пожилая женщина и рассказала, что год назад она потеряла в авиакатастрофе свою дочь, а сегодня утром у нее умерла собака, и теперь она осталась совсем одна. И сейчас ей больше всего на свете хочется, чтобы ее кто-нибудь обнял. Они обнялись и на ее лице, возможно впервые за много дней, появилась улыбка. Потом были сотни и тысячи объятий с другими людьми - молодыми и старыми, счастливыми и несчастными, мужчинами и женщинами. И каждый человек после объятия улыбался и становился немного счастливее.
Но через некоторое время власти Сиднея запретили Хуану обнимать людей без страховки, за которую он должен был заплатить $25 млн, и он начал собирать подписи. После того, как было собрано 10 тысяч подписей, запрет на бесплатные объятия был снят. Хуан разметил видео Free Hugs на YouTube, которое за короткое время посмотрело несколько миллионов человек, и получило приз от YouTube, как самое вдохновляющее видео.
- О! – только и сказала я, - неужели правительство ему запрещало обнимать людей? Они скоро и воздух продавать начнут! – я так разозлилась, что аж покраснела.
- Все нормально, успокойся, хорошо, что есть люди, которые подписались за Хуана.
- Получается, что это мое первое испытание?
- Да, - он улыбнулся, и это было без сарказма.
Зато я сума сходила. По сравнению с Эдвардом я вне конкуренции. Да с ним, наверно, пол Форкса переобнимаются, а ведь это мой сумасшедший поступок, МОЙ.
- Хорошо, - сказала я и подняла табличку вверх, - БЕСПЛАТНЫЕ ОБЪЯТИЯ! – Крикнула я и стала ходить по парку.
Честно скажу, на меня смотрели, как на какую-то идиотку. Эдвард хихикал. Конечно, в отличие от меня, его уже раза три обняли за последние пять минут, и явно, не чтобы пожаловаться на свою ужасную жизнь.
Вся проблема состояла в том, что мне было обидно. Я чувствовала свою непривлекательность. На протяжении всей своей жизни, я так и не узнала, что такое любить по-настоящему, улыбаться, когда светит солнышко, когда он целует тебя в носик, просто держаться за руки. Даже если ко мне и подкатывали парни, к ним я не чувствовала чего-то особенного. Они не заставляли меня трястись нервной дрожью, подкашиваться коленки. А я так хотела этого. Да, конечно, я уже целовалась с парнями, точнее с парнем, тогда мы решили больше не делать этого, потому что было чувство, будто я целуюсь с парнем. Его звали Джаспер, и это было полгода назад. Да, вы абсолютно правильно поняли, это парень Эллис.
- Извините, - постучал по моей спине парень, я обернулась, - я, наверно, не должен сейчас жаловаться, как последний слизняк, просто мне действительно некому рассказать.
Парень был высоким и смуглым, было видно, что он качается, но он был грустным.
- Да, конечно, - сказала я, и мы сели на лавочку, - как тебя зовут?
- Джейкоб.
- И что случилось, Джейк? – он выглядел довольно уязвимым и, судя по всему ему, было очень, очень, очень фигово.
- Только что меня бросила девушка, мои предки сегодня развелись, и я хочу сдохнуть.
- Джейк, послушай, то, что тебя бросила девушка – это совершенно не твоя вина. Люди встречаются, сводятся, бросают друг друга, ненавидят, все это настолько естественно! Понимаешь, вы бы все равно не жили бы всю жизнь вместе, когда-нибудь, это должно было случиться. Сколько тебе? Шестнадцать? Семнадцать?
- Шестнадцать.
- Ты бы ее все равно бы бросил, когда-нибудь, если бы она не сделала это сама. На то мы и люди, что бы ошибаться, - я выдохнула, мне тяжело было говорить об этом, обо всем, ведь, я никогда не встречалась с парнем… - с твоими родителями тоже самое. Они ошиблись, поняли, что не любили друг друга. Неужели ты бы хотел, чтобы они одаривали друг друга ненавистными взглядами каждое утро? Чтобы они жили вместе с ненавистью? Мне бы было больно, зная, что они терзают друг друга из-за меня. Они тоже люди, и они тоже ошибались. Возможно, в молодости, они восприняли влечение за любовь, а теперь корят друг друга, понимаешь? Не осуждай их,– я достала блокнотик и ручку из сумки, начеркала свой номер телефона, - вот, возьми, это на тот случай, если ты опять захочешь сдохнуть. Просто позвони мне, и я за несколько минут отговорю тебя сделать это. А теперь обними меня.
Он с благодарностью обнял меня в ответ.
- Спасибо, …
- Белла.
Я улыбнулась и помахала ему рукой.
- Неплохо, - сказал где-то над ухом Эдвард, - только ты перестаралась, по-моему, он втрескался в тебя по уши.
- Послушай, у него куча проблем, у него развились предки, его кинула девушка, и, похоже, что у него совсем нет хороших друзей, раз он рассказывал это мне. Не думаю, что для него самое подходящее время влюбляться.
- Как знать, как знать, - ухмыльнулся он.
Опять он ухмыляется. Его ухмылка выводит меня из себя.
- Бесплатные объятия? – этот голос я узнаю в аду.
- Майк? Привет, - сказала я, как можно дружелюбней.
Майк обнял меня, и было такое ощущение, будто объятие продлилось чуть больше, а потом… потом я почувствовала его загребущие руки на моей заднице. Это было уже слишком. Я резко отпрыгнула от него метра на два.
- Пока, Майк, - сказала я, и посмотрела на Эдварда, как бы намекая, что он со мной.
Благо, что он этого всего не видел, так как его обнимала очередная блонди.
- Эдвард, - я постучала по его спине, - может не будем продолжать этот эксперимент?
- Что случилось? – спросил он озабочено и нахмурился.
Что же случилось? Меня лапает мой одноклассник, а я вру, что с тобой, Эдвард, а еще тебя бесконечно обнимают тупые блонди, вроде Лорен, местной потаскушки. Что случилось?
- Просто мне начинает это не нравиться. Они, - я ткнула пальцем на кучку парней, с которой стоял и Майк, - совершенно не хотят делиться чувствами, они просто хотят…хм…
- Я понял, - сказал Эдвард, - сворачивайся. Я все понимаю, знаешь, по правде говоря, ко мне уже девушки начали приставать, раньше было по-другому, – хихикнул он.
- Как же было раньше?
Он нагнулся к моему уху. Я стала дрожать и вся покраснела, когда почувствовала его свежее дыхание над мочкой.
- Я потом тебе расскажу, - шепнул он
Я дико засмеялась и одарила его смачным подзатыльником.
- ЗА ЧТО? – Спросил он смеясь.
Я просто показала ему язык.
И тут началось. Он показал мне язык, потом я игриво толкнула его, потом он подставил мне подножку, потом я повалила его понарошку в траву. Наша игрушечная борьба была забавной, и прохожие тыкали на нас пальцами и смеялись. Хоть кого-то мы сегодня повеселили. Потом случилось что-то странное. Пока мы вселились, даже не заметили, как он оказался сверху, и его руки были по обе стороны от меня. Мое дыхание остановилось и его тоже. Весь мир, будто замер в ожидании чего-то. Его лицо было так близко. В тот момент я сильно испугалась, не знаю почему, но я покраснела, и мы, громко кашляя, встали на ноги и стали отряхиваться от мелких травинок.
Неловкость появилась между нами. Едва ли я могла назвать причину его замешательства. Он взял фотоаппарат. Стоп! Он что, приносил с собой фотоаппарат?
-Зачем тебе фотоаппарат? – спросила я.
- Я люблю фотографировать.
- Правда? А сфотографируешь меня? – спросила я и покраснела. Боже, когда у меня успели отключиться мозги?
- Хорошо, - сказал он.
И что, это все, не будет никаких: “у меня нет времени, прости…” или: “Я не люблю фотографировать людей…”. И это что? Просто хорошо? Я не верю своим ушам.
- Хм… Тебя не смущает, что у меня вообще нет никаких модельных данных и вообще, честно говоря, я не сильно внешне симпатична, точнее, вообще НЕ симпатична.
- Пффф… - рассмеялся Каллен, - всем бы быть такими НЕ симпатичными.
- Мне воспринимать это как комплимент?
- Как хочешь.
Я опять покраснела, что-то я уж очень разошлась. Надо бы заткнуться, что ли…
Мы шли по аллее. Я так мечтала, чтобы этот день прошел без дождя, но, увы, начали собираться тучки, и мы зашли в Starbucks. В кофейне было уютно, и я быстро заняла столик у окна. Что уж поделать, люблю я столики у окна.
Оказалось, что мы оба любим очень сладкий Капуччино. Нас обслуживал милый официант.
- Мадмуазель, что-нибудь еще желаете? – подмигнул он мне.
- кхм, извините, - сказал Каллен, - что у вас все время с глазами? Один глаз у вас все время дергается. Не думаете ли вы, что у вас нервный тик? Если это так, я могу посоветовать вам хорошего врача.
Официант ничего не сказал. Я бы даже сказала, что он совсем не выразил никаких эмоций, ни разочарования… ничего.
- Похоже, что ты его обидел.
- Переживет, - сказал Эдвард и стал пить горячий капуччино.
- СЛУШАЙ! – вдруг он воскликнул так громко, что я поперхнулась сперепугу, - я ведь могу тебя сфотографировать прямо здесь.
Эдвард протянул мне свой синий свитер под горло.
- Зачем он мне? Он же большой!
- В том то и вся соль. Давай, одевай его.
Я напялила его свитер. Сказать по-правде я офигела… он пахнул дорогими сигаретами, кофе и запахом его тела. Горючая смесь.
- Не понимаю, зачем ты вообще брал с собой свитер, ведь сегодня так тепло! – спросила я, пока он настраивал фотоаппарат.
- Ну, это же Форкс, здесь все может быть, а вот ты, зная в каком городе живешь, могла бы и потеплее одеться, - сказал он и покосился на мои ноги.
- Ну… - простонала я, - у нас же все сегодня так оделись. Это был единственный день на протяжении всего года, когда можно одеть что-то короткое.
- Все готово. – Сказал он и направил на меня огромный объектив.
- В такие моменты, я начинаю краснеть и дрожать, так что, если я получусь испуганной вини во всем меня.
- Не получишься, смотри, этот дибил опять к нам идет, - сказал он, подразумевая официанта. Я стала оглядываться, и в этот момент, услышала щелчок камеры.
- ЭХ ТЫ! – Сказала я, смеясь, и слегка подтолкнула его плечо.
- Видишь, все не так уж и страшно.
Потом он меня поснимал немного. Сначала я боялась улыбнуться, краснела и делала прочие дурацкие вещи, но потом раскрепостилась и могла улыбнуться, изобразить какую-нибудь эмоцию.
- Знаешь, - сказал он мне, когда складывал камеру на место - Тебе бы пошел черный цвет волос.
- В смысле?
- Ну, вообще черный цвет волос ни кому не идет, но, если бы у тебя были черные волосы, то они эффектно контрастировали с твоей белой кожей.
- Эм… о, хорошо, я попробую тоником, - сказала я.
На улице было прохладно, а я забыла отдать свитер Эдварду, надеюсь, он не заметит, если я, вдруг, случайно его забуду отдать?
Мне было хорошо идти с ним вот так и молчать. И молчание это не отягощало, не было, как камень. Легкость – это то, что поселилось между нами в тот день. Я так счастлива вновь обрести человека, с которым можно помолчать. Первой была моя мать.
Пока мы сидели на лавочке, я сделала пометку в блокноте: “Научилась летать, кто говорил, что это умеют только птицы?”