Этой ночью меня будят довольно громкие крики. Разлепляю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд, обвожу им комнату. Не замечаю ничего необычного, пока не осознаю, что звуки раздаются из-за моей спины.
Быстро поворачиваюсь на другой бок и вижу Эдварда.
Постель снова перевернута, а он, надрываясь, громко просит кого-то:
– Нет! Пожалуйста! Нет!..
– Эдвард! – привстаю на локте и трясу его за плечи.– Эдвард, проснись!
Он вздрагивает и открывает глаза.
Вижу на бледных щеках солёную влагу. Он что, плакал?
– Всё хорошо, – ласково говорю я, проводя большими пальцами по его скулам, пока он хватает ртом воздух.
– Белла… – стонет он, морщась.
– Я здесь. Ты со мной. Всё хорошо, – повторяю, словно заученный с детства стишок. Боже, как меня беспокоят его кошмары. Если он говорит, что это не в первый раз и случается часто…
– Белла! – будто заново узнавая, он поднимает руки, и уже через секунду я оказываюсь на его груди, крепко прижатой бледными пальцами.
– Ты дрожишь, – взволнованно замечаю я, поглаживая участки кожи его рук, до которых могу дотянуться. – Что тебе приснилось?
– Не важно… – шепчет он и зарывается в мои волосы. Его судорожное дыхание заставляет пробежать толпу мурашек по моей спине.
– Попытайся успокоиться, – на ощупь, следуя рукой по его груди, перехожу на шею и ласкаю кожу там. – Всё кончилось.
Его мышцы в ответ на мои слова только напрягаются.
Мы так и лежим, пока его дыхание не становится более-менее нормальным. Аккуратно отстраняюсь, разжимая его руки, и заглядываю в изумрудные глаза.
– Как ты?
– В порядке, – нехотя сообщает он.
– Что тебя так мучает? – в моём голосе, наверное, прорезается боль или отчаянье, потому что выражение лица Эдварда меняется.
– Это глупости…
– Нет, не глупости! – повышая голос, пытаюсь достучаться до него я. – Тебе ведь плохо.
– Хочешь обсудить это сейчас? – резко спрашивает он, и я прихожу в себя. Действительно, сейчас не время. Я вижу, что Каллен напуган…и это сводит меня с ума. Так же, как и за Тони, обидчику этого человека мне хочется оторвать голову собственными руками.
– Прости, – шепчу я, стирая оставшиеся слёзы с его щёк. – Сейчас не нужно, я понимаю.
– Ох, Белла, – снова стонет он, притягивая меня к себе. Тёплое дыхание скользит по шее, пока не замирает у меня на груди.
Его руки и ноги обвили моё тело, словно лианы, боясь выпускать, а его голова покоится на моей груди.
Я не могу шевельнуться.
И не хочу.
– Что ты делаешь? – тихо спрашиваю я, рассматривая бронзовые кудри, оставшиеся в поле моего зрения.
– Так нужно, – отвечает он, вздыхая. – Ты не против?
Надо же, он спрашивает у меня позволения!
– Нет, – придаю голосу нежность. Мои подозрения выходят наружу – он просто испуганный маленький ребёнок, с которым что-то произошло ещё до приюта. Я почти уверена, что это дело рук его отца. Только выяснить бы, что…что привело его к такому состоянию и заставляет страдать от кошмаров?
Сегодня вечером у меня не было времени обдумать наш разговор, так как вернулись мы поздно и сразу отправились сюда, в спальню.
Я думала, Эдвард захочет заняться со мной любовью, но он даже не заикнулся об этом.
Уже тогда материала для обдумывания у меня было хоть отбавляй, а теперь…после этой ночи, после его очередного кошмара…
Почему же мне так больно?
Почему моё сердце разрывается при виде страданий этого человека?
Потому что я что-то чувствую к нему?.. Или просто сопереживаю?
– Как же ты нужна мне, – выдыхает Каллен, возвращая меня из размышлений к текущей ситуации. – Не бросай меня! Не уходи!..
Такая откровенная просьба обескураживает меня, но я нахожу в себе силы ответить:
– Не брошу, – обещаю я, не до конца осознавая, смогу ли сдержать это обещание.– Только, пожалуйста, постарайся контролировать свой гнев. Ты меня…пугаешь…иногда…
– Я не хочу тебя пугать, – уверенно говорит он. – Я постараюсь не делать этого.
– Хорошо, – наклоняю голову, отрывая её от подушки, и целую его волосы. – Спасибо.
В тишине, в которой слышно лишь наше дыхание, мы проводим недолгое время.
– Теперь спи, – мягко просит Эдвард, отстраняясь от меня.
– Нет! – мой тон его настораживает, но действий он не прекращает. – Эдвард, не уходи!
– Я прогуляюсь и вернусь. Спи, – он выдавливает улыбку, вставая с кровати.
– Ты просишь меня остаться, а сам уходишь.
– Это разные вещи.
– Останься, – настойчиво зову я, плохо различая его очертания в ночной мгле комнаты отеля.
– Я не могу больше видеть эти сны. Мне нужно проветриться,– почти отчаянно говорит мужчина. – Ты не знаешь, каковы будут последствия, если я сейчас останусь здесь.
– Всё будет хорошо, – встаю с кровати и прижимаюсь к нему. – Я же тут.
– Ты не сможешь отогнать мои кошмары, – горестно произносит он.
– Я попытаюсь. Дай мне попробовать.
– Нет! – отрезает он и ощутимо напрягается. – Я не хочу испытывать это снова.
– Ладно. Тогда я пойду с тобой, – тянусь к выключателю, и комната озаряется светом, отчего мы оба прикрываем глаза.
– Зачем? – устало спрашивает он.
– Хочу прогуляться, – начинаю искать свои шорты и майку, но сильная рука останавливает меня.
– Тебе незачем это делать.
– Есть зачем, – убираю его руку со своей одежды. – Я не отпущу тебя одного.
– Мне почти сорок лет, Белла, – мужчина закатывает глаза, фыркая. Похоже, обстановка разряжается, и он забывается. Что же, это к лучшему.
– Во-первых, тридцать восемь. А во-вторых, это не мешает мне переживать. Так что либо мы оба остаёмся, либо оба идём.
– А ты упрямая… – прищуриваясь, замечает Эдвард.
– Я тебя предупреждала, – стаскиваю ночную рубашку, надеваю майку, следую к полке с обувью и достаю оттуда босоножки.
Когда оборачиваюсь, Эдвард стоит позади меня в одежде.
– Как ты? – у меня округляются глаза, пока я пытаюсь понять, с какой скоростью он одевается.
– Годы тренировок, – ухмыляясь, бросает мужчина, но потом его лицо мрачнеет. – Пошли.
Мы спускаемся вниз на лифте.
В холле на табло светится время – три сорок пять ночи. Да уж, таких прогулок у меня ещё не было.
Сонный портье вяло улыбается нам, когда Эдвард отдаёт ему ключи.
Свежий ночной воздух ударяет в лицо сразу же. На улице достаточно тепло, так что я не зря одела майку.
– Куда ты ходил в прошлый раз? – спрашиваю, пока мы спускаемся по ступенькам отеля.
– В парк, – бросает он, но ведёт меня в сторону автостоянки.
– А сейчас куда пойдём?
– Не пойдём, а поедем, – сообщает Каллен, подводя меня к чёрному «Мерседесу».
– Почему? Я думала, ты хотел прогуляться? – я явно озадачена, и его напряженное лицо чуть смягчается.
– Мы погуляем, но не здесь. Садись, – он кивает на дверцу моего пассажирского сиденья, двигаясь к своему – водительскому.
С визгом шин быстрая машина срывается с места, следуя по пустынной ночной автотрассе.
Молча смотрю в окно, изредка переводя взгляд на Эдварда. Он по-прежнему напряжён, а руки отчаянно сжимают руль.
Догадываюсь, что он раздумывает над своими снами и решаю отвлечь его:
– Сколько у тебя машин? – окидываю взглядом изящный кожаный салон данного авто, мысленно представляя, как из него к красной дорожке выходит какая-нибудь кинозвезда.
– Около десяти, – отзывается Эдвард. Его лицо немного расслабляется.
– Эта больше всего подходит тебе, – улыбаясь, замечаю я.
– Ты не видела остальных, – с лёгким оттенком гордости говорит он.
– Быть может, ещё увижу, – смотрю на пейзаж за окном, где простирается лес. Нет, воспоминания о лесе у меня не самые радужные, скорее даже мерзкие. Хотя сейчас, представляя, как ввалилась в дом Эдварда в смоле и сосновых иголках, тихонько посмеиваюсь.
– Что такое? – озадаченно зовёт мужчина.
– Лес, – указываю рукой на окно. – Я кое-что вспомнила…
– Я тоже, – он бросает в мою сторону насмехающийся взгляд. Вижу, что его лицо светлеет и на нём уже нет прежней хмурости и страданий. Значит, я иду верным путём.
– Сколько событий произошло с тех пор… – вздыхаю, припоминая все тяжелые дни, которые приходилось проводить вдали от Тони.
– События, связанные с тобой, Белла, парадоксальны… – замечает Эдвард. Из его голоса исчезает смех, и лицо опять становится серьёзным. – Я уже говорил, что ты во многом первая. Вот и в этом тоже. В первую ночь ты пришла в ужасном состоянии и грязной одежде, а во вторую – потеряла сознание…
– У меня были обстоятельства… – тихо говорю я, тоже прекращая смеяться. Не хочу сейчас ругани, поэтому помалкиваю.
– Но самое странное другое, – будто бы не слыша моей предыдущей фразы, продолжает Эдвард. – Я не смог…наказать тебя, хотя ещё никто не позволял себе подобного со мной…
– Я не хочу, чтобы ты наказывал меня, – хмурюсь, разглядывая ногти на руках.
– Даже если бы хотел… я бы всё равно не смог, – признаётся он.
– Почему? – мне действительно интересно.
– Ты выглядишь такой юной… хотя кажешься взрослой и мудрой. Белла, никаких желаний, кроме того чтобы оберегать и защищать тебя, у меня не возникало с самого нашего знакомства. Даже сегодня в больнице по закону жанра мне следовало стереть тебя в порошок, но у тебя был такой вид, что я скорее покончил бы с собой, чем хотя бы ненароком притронулся к тебе!
Его слова вызывают глобальное потепление в моей душе. Но не стоит сейчас забывать о разговоре. Позже подумаю.
– А правила, угрозы? – кусочки головоломки не складываются у меня в сознании. Что он имеет ввиду?
– Чтобы припугнуть тебя, – честно признаётся Эдвард, поворачивая руль влево, и съезжая на песчаную узкую дорогу.
Впрочем, разговор меня сейчас волнует куда больше, чем то, куда мы едем.
– Когда человек боится, он…не привязывается.
Так вот в чём дело!
– Уже поздно, – шёпотом говорю я, но Каллен, как и ожидалось, прекрасно слышит.
– Это рискованно…
– Я люблю рисковать.
– Со мной тебе не будет покоя, – его руки снова сжимают руль, и воспоминания снова возвращаются ко снам.
– Я готова.
– Глупая жертва.
– Я и не жертвую.
– Тогда это мазохизм.
– Значит, я мазохистка, - подводя неутешительный итог, вздыхаю я. Да уж, к чему-чему, а к этому я прийти не намеревалась.
На этом разговор заканчивается.
Машина останавливается, и я выхожу вслед за Эдвардом на свежий воздух.
Не успеваю сделать и шага в сторону, или хотя бы оглядеться, как он снова рядом со мной и крепко обнимает меня, зарываясь лицом в волосы:
– Прости меня, Белла!
– За что?
– За разговор в ресторане. Я сорвался…
– Не важно, я всё понимаю, – улыбаюсь, смотря в его глаза, светящиеся искренним участием. Надо же, он тоже переживает. Похож, я наконец-то добралась до того человека, которого он прячет глубоко внутри себя.
Лукаво улыбаясь мне в ответ, Эдвард разворачивает меня в другую сторону. Теперь вместо его лица я вижу прекрасное озеро, над которым висит круглая луна.
– Как красиво! – любуясь пейзажем, говорю я.
– Неплохое место для размышлений, правда? – бархатный баритон раздаётся над ухом, а за ним следует поцелуй в висок.
– Правда, – соглашаюсь я и, отворачиваясь от озера, снова смотрю на него.
– Ты устала? – он заботливо убирает мой выбившийся локон за ухо. – Хочешь вернуться?
– Нет. Мы ведь приехали проветриться.
– Ну, тогда пойдём, – Эдвард протягивает мне руку, и я с готовностью беру её, следуя за ним.
Озеро окружает небольшая круглая аллея, рядом скамеечка. Видимо, здесь днём гуляют влюблённые парочки или родители с детьми.
Тони…
Нет, с ним всё в порядке. Он здоров, завтра я его увижу, смогу поговорить с ним.
И всё это благодаря Эдварду…
Смотрю на мужчину с признательностью, пока мы идём рука об руку куда-то по дорожке.
– Что? – он замечает мой взгляд и немного теряется.
– Ты замечательный, – улыбаясь, говорю я.
– Что? – снова повторяет он и останавливается. Вижу в изумрудных омутах недоверие и смущение.
–Ты лучший из тех, кого я знаю.
– Правда? – он, не веря, вглядывается в моё лицо. Ищет подвох?
Напрасно.
– Да.
– Ты снова первая…
– Другие просто не видели тебя настоящего, – поднимаю руку и провожу пальцами по его щеке. Он наклоняет голову, прижимаясь к ней.
– Может быть, ты и права, – вздыхает он. – А может, и нет…
Последнюю фразу он говорит так тихо, что мне кажется, будто я ослышалась.

– Эдвард, можно кое-что спросить? – мы сидим на скамейке напротив лунной дорожки в озере и луга, простирающегося впереди. Очень красиво. Вокруг ни души, лишь ночная романтическая мгла. Впрочем, до романтики мне сейчас дела нет. Я просто наслаждаюсь моментом рядом с этим человеком.
И всё же, раз предоставляется возможность, почему бы не задать ему вопрос, тревожащий меня.
– Что? – он переводит на меня взгляд, отрываясь от ночного пейзажа. Я знаю, про что он думает. И догадываюсь, что он переосмысливает свои сны. Не хотелось бы отвлекать его, но мы слишком долго молчим.
– Это не по поводу твоих кошмаров, – успокаиваю я, чувствуя исходящее от него напряжение.
– Тогда спрашивай, – Каллен заметно расслабляется, а я глубоко вдыхаю ночного воздуха:
– Одним из твоих правил было не беременеть, ты пригрозил, что убьёшь меня, если всё так получится…
Его напряжение возвращается, и рука начинает медленно сжиматься вокруг моего запястья.
– …Но когда узнал про Энтони, ты отреагировал совсем по-другому.…Нет, я очень рада, что ты не принял это в штыки и не собираешься вредить ему, но…я не понимаю?
Прикрываю глаза, осознавая, что признание забрало слишком много сил. Зачем я это спросила? Что он мне ответит, что будет дальше?
- Все просто, - после недолгой паузы говорит Эдвард – Ты идеальная мать. Я мечтал о такой всю свою жизнь.
Мое дыхание перехватывает, а на глаза наворачиваются слезы.
– Понимаешь, Белла, я вырос там, где детей считают обузой, где с ними не считаются и не нянькаются, - немного помолчав, продолжает он, набирая в грудь больше воздуха. – В приюте с нами никто не возился, да и до приюта тоже. Я мечтал, что однажды все это кончится. Все наладится, измениться…Но это были напрасные мечты. Ничто просто так не бывает. Наверное, я все это заслужил.
- Нет, Эдвард, не заслужил, - качаю головой, пододвигаясь к нему, и гладя ладонями напряженные плечи – Никто этого не заслужил. Особенно в детском возрасте. Тебе просто не повезло…
- Это можно назвать как угодно, - вздыхает он – Но факт остается фактом. Сегодня в ресторане я понял, как верно то мнение о детях из детских домов. То, что они ничего не могут добиться в жизни. И знаешь, почему они не могут это сделать?
Он переводит на меня такой тоскливый взгляд, что мое сердце кажется, пропускает пару ударов.
- Они не могут этого потому, что у них нет ни семьи, способной поддержать, ни элементарных навыков жизни. Все их существования серое, никчемное. Мое было бы таким же, если бы однажды я не решил порвать с этой серостью. Если бы однажды не рискнул, и не поставил на карту все, что имел.
- Мне так жаль что я обидела тебя в ресторане. Я не хотела, Эдвард, правда. Прости, - прислоняюсь головой к его плечу, водя пальцами линии на его ладонях – Я идиотка.
- Не идиотка, - мужчина выдавливает улыбку, растирая мое предплечье и целуя в волосы – Ты можешь считать себя глупой лишь потому, что сейчас со мной.
- Мне хорошо с тобой, - урчу, покрепче прижимаясь к нему. – Мне ни с кем так хорошо не было.
- Значит, я приношу хоть что-то хорошее для кого-то, - мужчина снова целует меня. – Я ответил на твой вопрос?
- Почти, – делаю пару вдохов-выдохов, прежде чем продолжить – Получается ты принял Энтони из-за того, что я его мама?
- Можно и так сказать. Я жил, видя, что дети никому не нужны. Я не видел, чтобы для них кто-то совершил хоть какой-то героический поступок…Пока не встретил тебя. Тогда, в кабинете, когда ты сказала, что пойдёшь на всё что угодно ради сына, я понял, как ошибался…- губы мужчины подергиваюсь грустной улыбкой – Энтони чем-то похож на меня. Когда я его увидел, будто вернулся в прошлое. Этакая счастливая версия моей жизни…
- А собственные дети? Ты не хочешь своих детей? – этот вопрос должен получить ответ. Иначе я изведу себя. Прикусываю губу почти до крови, ожидая его слов.
- Не вижу смысла заводить их, - он опускает голову – Я не стану отцом, о котором кто-то мог бы мечтать.
– Только таким ты и будешь. Дети будут любить тебя. Ты будешь их любимым папочкой.
– Нет, не будут! – громко отрезает он. – Меня не за что любить, Белла. И им будет не за что.
– Эдвард, ты судишь неверно, – мягко пытаюсь остановить его я, хотя в душе всё так и рушится. Ещё одна тайна, подернутая пеленой, раскрыта. Он уверен, что его нельзя любить?
Неужели это правило: «не влюбляться» появилось, потому, что он считает, будто не достоин быть любимым?
– Нет, Белла, верно! – обрывает меня он, резко выдыхая. – Чем взрослее я становился, тем чётче понимал, что никогда не стану нормальным отцом, если вообще им стану. А смысл давать детям самое лучшее, если не можешь дать самого себя?
– Почему у тебя такая низкая самооценка? – легонько сжимаю его ладонь, заставляя обратить внимание на себя. – Посмотри, какой ты добрый, нежный, ласковый? Неужели ты не видишь?
Он отрицательно качает головой, а на губах играет грустная усмешка.
– Всё это видишь только ты, Белла. И то не меня, а придуманный образ.
Сижу рядом с ним слушая и не зная, что дальше делать и что теперь говорить. Отчаянно борюсь со слезами. Я не должна расплакаться сейчас, я введу его в заблуждение, или вообще оттолкну. Наверное, последнее, что он хочет сейчас от меня – жалости. Ему нужна уверенность в себе, ему нужна вера в себя, ему нужно научиться любить себя.
А мне нужен он.
Впервые по-настоящему понимаю, как мне нужен этот человек. Почему эта мысль не приходила мне раньше?
Впрочем, слёзы это сдержать не помогает. Обдумаю всё утром.
– Замерзла? – неожиданно интересуется Эдвард, оглядывая меня.
– Почему ты спрашиваешь? – плохо, голос подводит.
Его глаза распахиваются от моих слов.
– Ты дрожишь, – он указывает на мои плечи, и я сама опускаю глаза. Вот чёрт, правда.
– Подожди… – Каллен хмурится, наклоняясь ко мне чуть ближе. – Ты что, плачешь?
– Нет… – поджимаю губы, чтобы преградить путь рыданиям.
– Белла, ты не должна плакать из-за меня, – тихо говорит он, не спуская с меня внимательных глаз.
– А ты не должен говорить всё это, не должен думать так, как думаешь, – вырывается у меня, и первая слезинка катится по щеке.
–Это правда, – грустно замечает он.
– Нет, не правда.
– Иди ко мне, – он привлекает меня в свои объятья, усаживая на колени. – Если бы я знал, что ты так расстроишься, промолчал бы.
– Не хочу, чтобы ты молчал. Не прячься от меня, пожалуйста, – прошу я, зарываясь лицом в его рубашку.
– Давай поговорим об этом утром, ладно? – аккуратно беря пальцами мой подбородок, он приподнимает моё лицо, чтобы заглянуть в глаза.
Всё на что меня хватает – быстрый кивок.
– Ну, вот и хорошо. Не плачь, – Эдвард аккуратно проводит пальцами по моим щекам, убирая непрошенные, скупые слезинки. – Поехали в отель, ты устала.
– А ты? – всхлипывая, спрашиваю я.
– Мы уже около долго проветриваемся, так что можно возвращаться, – нежданно-негаданно Эдвард Каллен превращается в улыбчивого и жизнерадостного человека. Смутно догадываюсь, что это ради меня. Как у него получается так быстро перестраиваться?
Он действительно человек-настроение.
– Тогда поехали, – соглашаюсь, выдавливая улыбку.
Он берёт меня за руку, выпуская из объятий, и ведёт обратно к машине.