Глава 6

Beef (проблемы)

Настроение главы Comme Toi



Осени порывы спеленали солнце облаками,
растащили радость тёплых дней неумолимо.
Подражая краснощёким клёна листьям,
лондонская яркость будок телефонных
конопатым делала окрест.
И дождей серебряные струны,
заплетаясь в ветра перекрестье,
исполосовали стёкла окон.
Так неспешно уходила в было череда сезона…

Тони промокла совершенно до нитки, но была абсолютно счастлива. Нет, она понимала, что и сегодняшний её порыв многие расценят, как уродливое марание стен. Но в том-то и была некая прелесть – видеть иначе, чувствовать по-другому, выражаться иносказательно. Конечно, скоро и этот её порыв души будет размыт дождями, убит валиком с серой безликой краской, а СМИ раструбят о том, что «мастер-невидимка» снова вышел на улицы Лондона.

Когда она вошла в мастерскую Гая, все ребята уже разошлись, а сам хозяин мирно храпел на старенькой кушетке. На низком столике остались пустые банки из-под пива и бумажные упаковки из китайского ресторана.
- Гай, тебя погубит фаст фуд, - тихо пробормотала Тони и направилась в душ.

Струи горячей воды били по лицу, смывая прошедшие день и ночь, и, свиваясь воронкой, уносили с собой усталость. Она каждый день звонила Паскалю и он звонил ей, писал эсэмэски… За неделю она думала о нем слишком часто, и это было для неё необычно. Раньше ей казалось, что вопрос их расставания – дело времени, теперь же, напротив, её тянуло к нему всё сильнее с каждым днём. Она даже присмотрела в одном модном магазине красивый свитер для него.
Её пугало собственное состояние. Они и раньше разлучались, и ни разу она не скучала по нему, звонил всегда только он, встречал на вокзалах и в аэропортах. А сейчас она не понимала себя.

Закутавшись в большущий тёмно-синий махровый халат и наполнив большую кружку ароматным кофе, она присела на высокий табурет у окна, и, наблюдая за тем, как за окном занимается утро, попыталась разобраться в себе.
Но, чёрт возьми, это у неё получалось крайне плохо. И вроде она хотела к Паскалю, и ей было хорошо с ним, но в какой-то из дней, бродя по узким улочкам Лондона, она осознала, что интуитивно надеется. Надеется на встречу - чувство предвкушения наэлектризовывало нервы. Это тягучее «а может быть» не давало покоя. Нет, она определённо тронулась умом в Шенонсо. Она, как отпетая шизофреничка, пыталась поддаться собственной идиотской манере искать ускользающее. Надеется встретить того, кто сбил её с привычного ритма, кто серостью глаз цеплял за сердечную мышцу.
Зачем хотела встретить? Ей казалось, она знает… но она не знала. Может быть, для того, чтобы увериться, что всё это ей ни к чему, а может быть, для того, чтоб понять кое-что о себе и Паскале. А может, просто для того, чтобы, встретившись, пообедать в уютном пабе или поужинать, а может… И в то же самое время она скучает по Паскалю?! Бред какой-то! И пытаться разобраться во всём этом – ещё больший бред. У неё есть парень, о котором можно только мечтать, а она нет-нет, да и обратит мысли в те дни. Что изменилось? Она сама? Вот что за дура? Капризная дура! И хотя было ещё слишком рано для звонка, она набрала Паскаля.

- Привет.
На том конце послышалось невнятное бормотание, потом какой-то стук, шуршание – он, скорее всего, выронил спросонья трубку.
- Тони? Что случилось?
- Ничего, - она улыбнулась, представляя его, заспанного и жмурящегося от света ночника.
- С тобой всё в порядке? Почему ты не спишь?
- Не спится. - Она вздохнула. – Извини, знаю, что разбудила, просто…
- Ничего, мне полезно быть разбуженным тобой. Но лучше не по телефону.
- Паскаль?
- Да.
- Приезжай скорее.
На том конце повисло молчание. Он словно раздумывал – доверять ли её словам.
- Первый рейс только в восемь утра.
- И?
- У меня ещё озвучка нарисовалась, так что…
- Что?
- Я буду послезавтра, - он сказал эти слова тихо, она едва уловила.
- Паскаль, тебя плохо слышно! Алло!
- Что-то со связью, я перезвоню, - ответил он и нажал на «отбой».

***

У ворот Бастилии посетителей встретил капитан и препроводил в кабинет начальника. Француаза присела на предложенный стул и взглянула на Ла Марка. Он, казалось, был совершенно спокоен, вот только отчего-то его щёки покрывал румянец, а на лбу выступили капельки пота. Неужели… он стыдится того, что делает, того, на что она вынудила его пойти?!
А как иначе, конечно, стыдится. Ведь она приехала просить за убийцу короля, а он не просто сопровождает её, он, вероятнее всего, достал все необходимые для входа в Бастилию бумаги. Одному Богу известно, как он это сделал.

- Прошу вас, - начальник тюрьмы появился в дверях, приглашая следовать за ним. – Вас проводит к камере охрана. Арестант ведёт себя спокойно, но прошу вас, граф, будьте бдительны.
Робер шёл впереди и слышал, как по каменному полу стучат её каблучки. Что он делает? Он вообще в своём уме?! Да о чём он… его ум вылетел из головы в тот миг, как только он увидел Француазу де Брезье.
Они спустились в подвальный отсек Бастилии, здесь пахло сыростью и гнилью. Со стен то тут, то там стекала вонючая жидкость, под ногами был уже не каменный пол, а земляной. Двое солдат охраны остановились у арки, там, за ней было несколько камер, в одной из которых и держали Луи.

- Мы на месте, Миледи. Прикажите отослать охрану? – поинтересовался Робер.
- Да… - Девушка пребывала в нерешительности.
Охранник передал ключи от камер Ла Марку и, поклонившись, солдаты вышли.
Робер прошёл в арку. Двери в камерах были из толстых металлических прутьев, и граф сразу увидел Луи. Тот стоял почти у двери, руки и ноги его были закованы в кандалы, что громко звякнули, когда арестант отступил на шаг, отшатнувшись при виде графа. Ла Марк открыл дверь.
- Что за шутки, граф?! – спросил изумлённый Луи.
- С вами хотят увидеться.
- Пусть катятся ко всем чертям, кто бы ни был!
- Луи? – Француаза мягко отстранила от двери Робера и вошла в камеру.
- Ты?! – в этом коротком слове уместилось вся радость и боль человека, совершенно не ожидавшего увидеть девушку… любимую девушку…

Ла Марк вышел из камеры и отошёл за колонну, расположенную вблизи двери. Он просто не сможет смотреть на это, слышать это… Но он слышал всё и, более того, он вслушивался в каждую фразу, в каждое еле различимое уху движение, шорох, вдох-выдох.

- Я… - Её взгляд с лица парня спустился ниже, и в порванном почти до пояса вороте рубахи она увидела свежие шрамы на его груди и запёкшуюся кровь, запястья были синими от ношения каналов. Француаза приблизилась и взяла его ладонь в свои руки. – Это я, Луи, и я помогу тебе.
Луи всматривался в неё, пытаясь отыскать ту девочку, которую знал, которую любил, но едва находил. Что-то изменилось в ней, и он сразу почувствовал это, увидел в её глазах. Он помнил, зачем в замок пожаловал Ла Марк. Граф и сейчас прибыл с ней.

«Они уже обручились? Он целовал её? Спал с ней?»

- И чем же вы сможете мне помочь, Миледи? – холодность слов и взгляд, выжигающий душу.
- Луи, пожалуйста… Отец…
- Его Величество жив?!
- О, да! Да! Он жив и…
- И благословил вас? – Это походило на пытку, только на сей раз заключённый пытал себя сам.
- Да, но я здесь для того, чтобы… - девушка тщетно пыталась договорить, а Луи не слушал, не хотел слышать ничего, кроме своих ревностных терзаний.
- Сказать о дне вашей свадьбы?
Она сделала шаг к нему – он отступил, звякнув кандалами.
- Луи, я прошу тебя! – на глаза девушки навернулись слёзы, но она держалась. – Тебе надо выбраться отсюда, я приехала помочь!
- И я просил тебя когда-то! Очень просил уехать со мной! А теперь ты приехала помочь мне, но не за мной! – Он отвернулся, потому что его тоже душили слёзы.

Француаза попыталась развернуть его к себе, и, когда их глаза встретились вновь, она содрогнулась – сколько боли было в его взгляде, боли и обречённости. Вдруг Луи обхватил её лицо ладонями и, не заботясь о том, что его цепи царапают её нежные щёки, попытался поймать губами её губы. Девушка отпрянула. Он шумно выдохнул и замер. Казалось, прошла вечность прежде, чем он произнёс:
- Ты была с ним?

Он продолжал держать её лицо и всматривался, всматривался, всматривался. А она, казалось, забыла, что нужно дышать. В мгновенье ей стало тошно за… обман? Но это не было её обманом! Душа её дрожала, в глазах потемнело, и она их прикрыла, прерывисто выдыхая. Луи опустил руки. Так они и стояли, близко-близко друг к другу и, в то же время, бесконечно далеко. Она смотрела в синие глаза Луи и видела, как они темнеют. Странно, но почему-то ей пришло на ум сравнить его глаза сейчас с водой в глубоком колодце. А Луи чувствовал, как ярость поднимается откуда-то из живота, тисками сжимает грудь и сковывает спазмом горло. Он понимал, что своим молчанием она почти дала ему ответ. Но вот это «почти»! Это же шанс, пусть мизерный, пусть ничтожный, но шанс! Его шанс…
- Луи, Его Светлость…
- Не смей говорить мне о нём! – Парень выкрикнул эти слова настолько громко, что эхо, до сих пор дремавшее, очнулось и раскатисто пробежалось по камерам и всем закоулкам подвала тюрьмы.

Ла Марк словно очнулся от оцепенения. Всё это время он, присев на корточки и прислонившись спиной к стене, пытался принять то, что происходит. Но, услышав возглас Луи, понял, что необходимо вмешаться.
- Госпожа графиня, нам пора, - граф стоял в дверях камеры.
- Но, Ваша Светлость обещали…
- Дольше задерживаться мы не можем. - В коридоре был полумрак, не позволивший Француазе разглядеть мертвенную бледность Робера.
- Я приду завтра, - шепнула девушка Луи и направилась к двери.

***

Паскаль лежал, уставившись в сумрак комнаты, которую едва освещал ещё не отключившийся экран телефона. Вчера в ювелирном магазине он купил для Тони одну симпатичную вещицу. Конечно, он знал, что это бесполезно – пытаться купить её, что ей ничего этого не нужно, но совершал совершенно глупые вещи. Ему хотелось любыми путями и способами заполучить её. Ему казалось, что он готов стать и мужем, и даже отцом, а рядом с собой видел только Тони. Он точно знал, что хотел её все двадцать четыре часа в сутки, он точно знал, что любил просыпаться с ней по утрам, точно знал, что любил, когда она просто рядом с ним молча сидит и смотрит фильм, а потом засыпает.
Но он чувствовал, что у неё нет к нему притяжения. И это не просто выматывало его, это его бесило. Вот она – тёплая со сна, мягкая в кольце его рук, и через день она опять странная, ходит по дому, словно ищет то, чего не существует. А потом исчезает ночью. Раз, второй, третий… И что за дела у неё постоянно то в Лондоне, то в Нью Йорке, то ещё Бог знает где?..

Как же так получается, что человеку свойственно хотеть того, чего он не в состоянии получить. Вон девчонок полным полно, только улыбнись, только кивни – и у него может быть хоть каждую ночь новая, но ему нужна только Тони. Вся. И он не пытался уже объяснить себе, почему он так зациклен на ней.

В то утро был туман, который делал всё вокруг сказочным – вот самолёт на взлётной полосе набирает скорость, отрыв - огромная махина скрывается в тумане, поглощённая плотным белым облаком, а другая такая же махина вдруг появляется и садится на взлётную полосу. А туман поглощает и выпускает этих железных птиц, словно кто-то там играется в самолётики.
Эту картину наблюдал Эдвард, следуя по длинному коридору аэропорта Лондона в зал выдачи багажа. Он прилетел всего-то на три дня по делам, а потом снова в Город Ангелов, и даже на эти три дня у него всё было расписано.

Вечерело, когда он пообещал Рональду прийти – в квартире друга намечалась нехилая вечеринка, и Эду хотелось оттянуться. Но то одно, то другое, то снова и снова телефонные звонки, и он вышел из съёмной квартиры уже ближе к полуночи. Квартира Рона находилась на другом конце города, и он, пока ехал, задремал в такси. Наконец-то он добрался, расплатился и вышел на улицу. Пока осматривался – такси уехало, но район точно был не тот. Он что, назвал не тот адрес? Точно! Вот дубина, Рон же переехал, а он по инерции назвал прежний адрес друга. И такси нет, и место странное, не далеко вагонное ремонтное депо. В какую сторону лучше идти?

Он прошёл прямо до перекрёстка, свернул за угол и невзначай столкнулся с кем-то.
- Извините, - обронил Эдвард, и этот кто-то тут же остановился и замер. Эдвард насторожился. – С вами всё в порядке?

«Да ни хрена со мной не в порядке! Это надо же так! Ну почему именно сейчас и здесь, почему. Почему?!»
- Да, - и кто-то повернулся к нему, и хотя верхнюю часть лица прохожего скрывал капюшон, Эдвард узнал кто перед ним.
- Привет, - и Тони откинула с лица капюшон.

***

Всю обратную дорогу Миледи неотрывно смотрела в окно. Робер ехал рядом, но девушка намеренно пересела на другую часть дивана кареты. Ей не хотелось видеть обвинительный взгляд Робера. А Робер, усевшись в седло, вдруг ощутил лёгкое головокружение, но не придал этому значения, ведь он почти ничего не ел со вчерашнего вечера.

Оказавшись в своих покоях, Француаза сразу села писать письмо отцу, надеясь, что он даст приказ о помиловании Луи. Она и не подозревала, что перстень Генриха и был тем помилованием. Если перстень вовремя окажется в руках палача, то приговор, каким бы он ни был, не будет иметь никакой силы. Это было не просто украшение, это был перстень монарха, способный отвести топор от шеи Луи.

Отослав письмо со слугой, девушка распорядилась налить ей горячую ванну – она собиралась отдохнуть, собраться с мыслями и на завтра снова идти в Бастилию. Спустившись к ужину, Француаза не обнаружила в зале Робера, хотя ужин был накрыт на двоих.
- Его Светлости нет дома? – спросила она управляющего.
- Его Светлость в своих покоях и не изволят отворять дверь, я осмеливался стучать.
- Как? Он не спускался с тех пор, как мы вернулись?
- Нет, миледи.
- И не отзывался на стук?
- Нет, миледи.
Отбросив салфетку с колен – а девушка уже было села за стол – она бросилась вверх по лестнице. На её стук никто не ответил. Она постучала ещё раз и, повернув ручку, решилась войти.

Сначала она никого не увидела в огромной комнате, но, обойдя кровать, обнаружила Робера лежащим на полу совершенно без сознания.

Француазу охватила паника.
- Пошлите за лекарем! – крикнула она слуге, стоявшему в дверях. Мужчина спешно побежал выполнять приказание миледи.
Девушка дотронулась дрожащей рукой до лба Робера – он горел, словно в огне. Взмокшие пряди волос прилипли ко лбу, он дышал тихо, почти незаметно. Она склонилась к его груди и послушала сердце. Оно исправно билось, и Француаза немного успокоилась. Она откинула покрывало на кровати, отвернула одеяло, позвала слуг, и они переложили графа на кровать. Одежда графа была влажной, толстая ткань и множество замысловатых складок на камзоле так и не просохли, видимо, ещё со вчерашнего дня.

Вскоре прибыл лекарь. Он внимательно осмотрел пациента, хмуря кустистые брови и качая головой. Затем повернулся к Француазе:
- У Его Светлости лихорадка – результат долгого пребывания на ветру и под дождём, плюс ко всему плохой сон, вероятно в течение нескольких дней. Но у господина графа крепкий молодой организм, он справится с простудой довольно быстро. Я оставлю порошки, которые надо принимать каждый час и зайду завтра утром, - с этими словами он, покопошившись в своей сумке, достал склянку, наполненную снадобьем, и уже в дверях добавил: – Сухую рубашку необходимо надеть на него немедля.
Француаза слушала семейного лекаря Ла Марков и неотрывно смотрела на алеющие щёки Робера.
- Миледи?
- Да, месье, конечно, - молвила Француаза, и лекарь, откланявшись, ушёл.

«Сухую рубашку надеть немедля» - но ведь это значит, что Робера нужно раздеть. От этой мысли щёки девушки вспыхнули, а воспоминания о ночи с ним пустили сердце вскачь. Конечно, можно позвать слуг, конечно, но… гореть в аду её грешной душе – она хотела это сделать сама!
«Он всё равно без сознания, и ничего не будет помнить», - уговаривала себя девушка, расстёгивая верхний крючок на бархатном камзоле графа.



_______________________________________________________________________________
Любимые мои! ПОЗДРАВЛЯЮ всех ВАС с НАСТУПАЮЩИМ НОВЫМ ГОДОМ!
Желаю вам здоровья, счастья, любви и удачи, красивой зимы и ранней весны,
понимания близких, вдохновения в любых начинаниях и немного сказочного волшебства
в реальной жизни.
Очень жду вас на ФОРУМЕ, потому как вдохновляюсь каждым вашим словом! Спасибо вам!