Я целую его и поднимаюсь, и снова опускаюсь. Его руки почти причиняют боль, когда смыкаются у меня на попе, прежде чем он склоняется и прикусывает сосок. Это нормально и безопасно. Потому что никто не увидит. Однажды он чуть не оставил метку на плече, но я словно почувствовала и сдвинулась, не дав этому случиться. Представляю, что бы подумали гримёры, увидев меня со следом, которого не было накануне. Все знают или думают, что знают, но было бы неловко размышлять, удастся ли его замазать, и понимать, что Андреа и Джули всё равно что-то да обсудят, когда я выйду из трейлера. Эдвард скользит в меня совсем глубоко, его грудь трётся о мою почти при каждом толчке, и стоит мне ощутить прикосновение к шее, фактически удерживающее на месте плотно к Эдварду, как по телу распространяется дрожь. Он тоже дрожит, вспотевший и сливающийся с темнотой. Я кончаю, ощущая всё так же ярко и будорожаще, несмотря на презерватив. Но я не знаю, когда будет следующий раз. Это последняя совместная ночь в его трейлере. Это последняя ночь перед завтрашним окончанием съёмок. Это последняя ночь, когда во всём мире есть словно только мы одни. Больше никогда не будет так. Больше никакого совместного фильма и при этом проживания бок о бок. А проживать вместе там, где действительно дом... Ну я не знаю, где это самое место. Не знаю, где дом Эдварда Каллена. Не знаю, что именно он будет делать завтра вечером, где находиться и с кем. Я боюсь спросить или боюсь услышать, что нам надо отдохнуть и отдыхать отдельно друг от друга. Я столько времени провела в его трейлере, это была фактически совместная жизнь, но так только на первый взгляд. Жить совместной жизнью в доме может быть иначе. Жить со мной и дальше мне не обещали. О том, чтобы, быть может, съехаться, мы говорили лишь один раз. Точнее, говорил Эдвард. И с тех пор к этой теме он больше не возвращался.

Я отодвигаюсь, слезая с него, и ложусь головой на подушку. Эдвард касается той моей родинки слева. Он уже дышит почти спокойно, но ещё не совсем.

- Белла. Скажи, о чём думаешь.

- О нас.

- А точнее?

- Про последний день, - в темноте он не видит, но я как будто собираюсь плакать. Что за чёрт. Надо успокоиться, но как? Я провела с ним столько ночей и дней. Он обнимал меня и прикасался в кадре, за кадром и во время промо-съёмки для будущих постеров пару недель назад. Мы просто спали вместе на протяжении многих недель. Я не хочу вновь спать одна на другом конце города.

- И что с ним? Это же не для нас последний день. Это просто окончание съёмок. Говорю, как пресытившийся.

- Имеешь право.

- Да, но ты-то ещё не насытилась этим, - казалось бы, ближе уже некуда, но Эдвард именно ближе и становится, придвинувшись, но не так, чтобы я ощутила и член в презервативе. - Слушай, я пожалею, если не скажу прямо сейчас, - действительно, проходит лишь секунда, не больше. Я только успеваю сделать новый вдох. - Переезжай ко мне прямо завтра. Мы снимаем последнюю сцену, собираемся, я решаю вопрос с трейлером и потом возвращаюсь забрать тебя. И ты переезжаешь.

Я хочу сказать «да». Я так сильно хочу согласиться, но не уверена, что это не слишком быстро. Может, лучше не спешить и просто заглянуть в гости, посмотреть на дом изнутри?

- А можно пока без переезда?

- Почему без переезда?

- Думаю, у тебя не маленький дом.

- Не очень маленький, - подтверждает Эдвард, отодвигаясь, чтобы сесть, и открывая тумбочку. Там у него лежат салфетки. Я слышу, как он берёт одну из них и избавляется от презерватива. - Но и не гигантский. И лично я не считаю его вычурным. Я о том, какой он внутри, и что окружает его снаружи. Он одноэтажный, не двухэтажный. Всего около ста шестидесяти квадратных метров. Не считая прилегающей территории. Тебя это ошеломляет?

- А не должно? - в свою очередь я также задаю вопрос. - Такие дома я видела только на картинках, я не жила в таких, и до недавних пор моим местом жительства являлась однокомнатная квартирка не в самом безопасном районе, где между двуспальной кроватью и раскладушкой в сторону окна может протиснуться только кто-то стройный.

- Так. Давай разберёмся. Ты живёшь в южной части?

- Ну да.

- Там опасно. Ты не говорила, что живёшь там, куда туристам лучше не соваться.

- Ты не спрашивал.

- Я не думал, что всё настолько хреново.

- Не особо. Если не возвращаться, когда уже темно, - говорю я. - Подумаешь, граффити на стенах, разрушенные здания и грязные улицы.

- И разборки между бандами, которые случаются и днём. Ты и твои подруги должны оттуда съехать.

- И куда? Предложишь и им поселиться с тобой? - Эдвард как раз поднимается и, повернувшись во тьме, накидывает на меня одеяло. Я слегка накрываюсь им, но не использую его, как способ спрятать наготу. И не потому, что во мраке всё равно ничего не видно. Просто я больше совсем не смущаюсь. - Они оценят, подумают, снова подумают и могут и согласиться.

- Нет, им не предложу. Это только для тебя. Давай ты не будешь ничего решать сейчас, а подождёшь до завтра. До того, как осмотришься у меня.

- Хорошо.

- Это было проще, чем я думал, что будет.

- Это ещё не согласие.

- Но ты согласилась побывать в гостях и уже тогда начать думать.

И правда. Согласилась. Эдвард уходит в ванную, включая там свет, который как приглашение присоединиться и принять душ вместе. Я присоединяюсь, а через девятнадцать часов и тридцать семь минут слышу крайнее «снято» на съёмочной площадке, которой для заключительной сцены фильма стала квартира. На завершающих секундах кадра я просто смотрю Эдварду вслед, когда его герой направляется всего лишь в соседнюю комнату, чтобы успокоить проснувшуюся дочь, а на моём безымянном пальце поблёскивает обручальное кольцо. Простое кольцо без камней или бриллиантов, которое выбирают обычные люди. Но мне нравится и оно. И пусть оно лишь для роли, а на палец его мне надевал не Эдвард, а я сама, даже кольцо, являющееся частью образа, ощущать приятно. Я смотрю на него и думаю, как было бы здорово оставить кольцо себе, но точно не собираюсь спрашивать разрешения у кого бы то ни было. Хотя некоторые актёры или актрисы забирают что-то себе на память со съёмок. Но украшения вряд ли. Прихватить носки более правдоподобно.

- Мы сделали это! Все молодцы!

После слов Лоуренса все члены съёмочной группы начинают поздравлять друг друга и обниматься. Френсис хлопает Эдварда по левому плечу, когда Эдвард возвращается на кухню, а я получаю очень крепкое объятие. Эдвард слегка берёт меня за руку прямо при Френсисе, игнорируя то, что здесь есть и другие люди помимо него.

- Ну, какие теперь планы у вас двоих?

- Да ничего конкретного, Френсис. Так, просто отдохнуть, наверное.

- Ну да, знаю я это «ничего конкретного». Именно с такой формулировкой одна актриса, когда-то утверждённая на роль в моём фильме, вышла замуж, а потом, когда подготовительный процесс у нас затянулся, сообщила мне, что ждёт ребёнка, а мне нужно искать замену, если я только не отложу фильм года на два. Я не отложил.

- Но мы-то не женаты и точно не планируем.

- Многие не планируют, Эдвард, а потом случается «Однажды в Вегасе». Это фильм такой, если кто не знал. В общем, вы двое просто оставайтесь на связи.

Я киваю, а Эдвард отвечает, что никуда мы не денемся. Возвращаясь на студию, мы идём каждый к себе, чтобы собрать вещи, но всё своё я складывала в сумки и чемодан все эти дни, поэтому в основном мне нужно лишь проверить, ничего ли я не оставила. Я хожу между ванной и комнатой, когда мне звонит Элис. Теперь почти каждый раз, когда мы разговариваем, она нет-нет да упоминает своего парня Джаспера и рассказывает про него что-то, о чём мы с Розали ещё не знали. Например, о его родителях, с которыми собирается познакомиться в самое ближайшее время, или о том, что парень учится на программиста. С момента первой встречи эти двое практически неразлучны, и он даже находит время помогать своей девушке с её, как правило, рутинной стажировкой. Я настолько рада за Элис, что даже слегка удивлена её звонку. Оказывается, она сегодня дома, тогда как Розали вся в делах, и спрашивает у меня за двоих.

- Когда тебя ждать? Я готовлю и, пока ещё есть время, могу добежать до магазина, купить всё, что хочешь.

- Элис, я не уверена, когда приеду.

- О, вы ещё не закончили? Мне казалось, ты говорила, сегодня последний день.

- Мы закончили. Он действительно последний. Но я еду к Эдварду. Вроде просто посмотреть, но, может быть, и переехать.

Элис молчит определённо дольше минуты, и я задумываюсь, что это может означать. Она расстроена? Злится, что готовила, потратила деньги и хотела меня порадовать, а теперь узнаёт, что я могу и не приехать? Или не хочет, чтобы я вообще переезжала? Была уверена, что всё это у меня ненадолго, полагая, что я охладею, а вместо того я вынуждаю её осознавать новую реальность?

- Каллен предложил тебе съехаться?

- Да.

Элис начинает визжать. Единственный способ не оглохнуть это отдалить сотовый от уха. К счастью, визжит она не очень долго. Я вновь прикладываю трубку туда, где она была.

- Я так за тебя рада, Белла. Очень-очень. Ты же переедешь?

- Не знаю. Меня смущает то, как много там будет места.

- Ты о размере дома?

- Да.

- А размер Каллена тебя не смущал?

- Нет, - отвечаю я, благодарная, что это не видеозвонок. Щёки и так пылают. Увидела бы Элис, её и позже Розали это бы повеселило. - Он...

- Большой? Каким бы ни был, с природой ничего не поделаешь, а дом можно сменить или перестроить.

- Но не в сторону уменьшения, я думаю.

- О, расслабься, Белла. Может, тебе настолько понравится, что ты в принципе не заходишь уходить, несмотря на то, как там всё богато сделано. Но на всякий случай мы с Розали не станем есть всё-всё.

- Ладно. Хорошо.

- Ну пока, Белла.

- Пока, Элис.

Закончив разговор, я неподвижно стою ещё какое-то время, но застёгиваю сумку, как раз когда в трейлер заходит Эдвард. Я поднимаюсь с колен и слегка толкаю её в сторону двери.

- Это всё?

- Ещё чемодан и рюкзак.

- Могу отнести её в багажник. Мой чемодан уже там. Перегонять трейлер приедут минут через девять.

- А я-то думала, у тебя есть необходимые навыки и права.

- Нет, ты не думала, - усмехается Эдвард, вращая связку ключей на указательном пальце правой руки. - Я знаю, что не думала. Я могу водить только обычные автомобили. С трейлерами всё сложнее. Это как мини-грузовик. У меня нет столько времени и терпения, чтобы стать уверенным водителем ещё и трейлера. Я же не путешествую на нём. Тогда это имело бы смысл, уметь управлять самому. У тебя ещё есть заварочные пакетики, или ты уже всё сложила?

- Не сложила. Я не знаю, сколько ты будешь отсутствовать, и подумала, что ещё наверняка буду его пить.

- Тогда я выпью бокал.

Пока Эдвард сидит и пьёт, я спрашиваю, где его посуда. По всей видимости, мой намёк и переживание не ускользают от него, потому что он утверждает, что всё тщательно обернул, прежде чем сложить в коробку. Его тарелки не выглядят сильно дешёвыми. Не хотелось бы, чтобы от них остались лишь осколки. Эдварду приходит сообщение, и я ожидаю, что он сразу выйдет, но сначала он споласкивает бокал.

- Я приеду примерно через полтора часа, и поедем домой. Если тебя вдруг будут выселять, чтобы вернуть трейлер арендодателю, не выселяйся.

- Это как?

- Скажи, что уйдёшь лишь тогда, когда за тобой приедут. И не надо говорить мне, что у тебя какое-то не то положение. Всё, я поехал.

Эдвард целует меня совсем не быстро, а нормально. И не скажешь, что его ждут снаружи. Мою сумку он берёт собой и аккуратно размещает в глубине багажника справа от упомянутой коробки. Находясь в дверях, я здороваюсь с черноволосым мужчиной однозначно старше Эдварда. Мужчина принимает ключи и забирается в кабину. Я была там как-то раз, но касаемо панели приборов почти ничего не поняла. Только самые элементарные значки и индикаторы, схожие с теми, что есть и в легковом автомобиле. Всё остальное оказалось как тайна, покрытая мраком. Но, как говорится, не мне управлять этой махиной и даже не Эдварду. Здесь достаточно места, чтобы развернуться, и водитель справляется со всем мастерски, хотя я уже начала думать, что он может зацепить мой трейлер. К счастью, моя тревога оказалась ложной, и испугалась я совсем немного. Эдвард уезжает вслед за своим трейлером, и я закрываю дверь. После окончательного завершения сборов я сажусь почитать книгу, налив себе горячий чай. Чем ещё мне заниматься целых полтора часа, а может, и больше? Ничего иного на ум больше не приходит. И вообще я понимаю, что мне непривычно сидеть вот так посреди дня. Я пытаюсь читать, но минут через семь, сдавшись, иду на площадку вместе с бокалом. Мелкий вспомогательный персонал ещё тут. Люди сматывают кабели и провода, складывают штативы, собирают стулья, подметают пол, наводят порядок везде, где необходимо, и я определённо вижу, как мимо меня проносят стул с именем моей героини, на котором я сидела между дублями. Жизнь тут ещё кипит, пусть это уже и другая жизнь. Если моя игра в готовом фильме никого не впечатлит, и у меня не появится агента, которого привлекла я сама, как я буду жить дальше? Я не хочу, чтобы всё это осталось совсем в прошлом. Мне придётся согласиться на помощь Эдварда?

- Простите, мисс Свон, но вы слегка заступили на кабель. И скоро мы понесём тут длинную лестницу. Мы не хотим вас зацепить.

Ко мне обращается один из двух молодых парней, которых я уже видела пару минут назад. Второй сейчас складывает вертикальную лестницу поодаль.

- Это ты извини. Я как раз собиралась уходить.

- Вы не должны извиняться.

Я иду обратно к себе, но сажусь на порог трейлера. Внутри жарко, а будучи снаружи, переносить это гораздо проще. Нет-нет, да налетает ветерок. В ожидании Эдварда у меня предостаточно времени подумать и решить, что нельзя просто остаться дома у него или у себя, ничего не делая в течение как минимум года. Нужно снова идти на кастинг. На столько кастингов, сколько смогу найти. Эдвард приезжает, сдавая назад, чтобы подъехать к трейлеру багажником, а не капотом, и выходит из машины в очках. Здесь тень, но там, где он был, видимо, ослепляющее солнце. Он снимает их.

- Не просили покинуть жилплощадь?

- Нет, - отвечаю я. - Никто даже не приходил. Ни по какому поводу. Трейлер отогнали?

- Да. А ты чем занималась?

- Немного почитала и сходила на площадку. Там всё суматошно.

- Неудивительно. Поедем?

- Наверное. То есть да, поедем. Покажи мне свой дом.

- Ой-ой-ой. Вот это повелительный тон. Что, уже не нервничаешь?

Эдвард усмехается, но я просто пытаюсь не нервничать или делать вид, что почти спокойна. Может, и получается, если он подумал так. Я решаю не разочаровывать его и просто прохожу за сумками, самостоятельно опуская их в багажник. Мы садимся в автомобиль, и Эдвард заводит двигатель. Охранники уже видели нас уезжающими со студии вдвоём. Это уже не способно их удивить. Один из них выходит на улицу, хотя ворота обычно открываются автоматически. Если только не сломался механизм. Он не сломался. С нами просто хотят попрощаться лично.

- До свидания, мистер Каллен и мисс Свон.

- До свидания, Джеффри.

- До свидания, Джеффри. Передавай привет племяннице.

- Спасибо, сэр. Она всё ещё не может перестать рассказывать людям о том, что у неё теперь есть постер с вашим автографом.

Эдвард закрывает окно в дверце. Оно медленно двигается всё выше и выше, и, пока ворота ещё не открылись полностью, я спрашиваю:

- Когда ты дал автограф его племяннице?

- Примерно с пару недель назад. Ей четырнадцать. Наверное, у неё много знакомых. Поэтому она ещё не перестала.

- Или просто для неё это невероятное событие. Не забывай, девочка-подросток.

- Такое не забудешь.

Ворота наконец открываются. Мы выезжаем за них, сворачивая направо. В этой машине я только во второй раз. После поездки на остров мы ужинали в ресторане раза три, но ездили туда не на автомобиле Эдварда. Однако сегодня я смелее и, ориентируясь на то, как именно он переключал тогда радиостанции, нахожу песню, которая мне нравится. Похоже, что Каллен не против, потому что тихо подпевает ей, не каждой строчке, но многим.

- Как долго нам ехать?

- Около часа. Где-то сорок восемь минут.

- И до какого места нужно добираться столько времени?

- До Бель-Эйр.

Ну конечно. Один из районов, жизнь в котором могут позволить себе только богатые люди. Знаменитости в том числе. Его могло занести и в Беверли-Хиллз или в Брентвуд в пятнадцати километрах от побережья, но в Брентвуде вроде бы распространены роскошные особняки да большие сады, а Эдвард чётко сказал про одноэтажный дом. Без понятия, есть ли в Беверли-Хиллз одноэтажные постройки. Там среди соседей было бы полно коллег, но, возможно, Эдварду это не нужно так же, как и частые вечеринки.

- Там тихо или шумно?

- Там уютно, много парков и зелени, и это идеальное место, чтобы сохранить максимум приватности. Это причина, по которой я живу там. Ради приватности.

- И никаких соседей актёров или певиц? - поворачивая голову, спрашиваю я, коснувшись колена Эдварда. - Может быть, через дом или два?

- Вроде бы нет. Но, если я никого не встречал, это ничего не значит. Может, однажды кто-то и поселится по соседству или уже живёт, просто я не в курсе.

Мне становится понятно ещё больше. Эдвард Каллен остыл по отношению к вечеринкам, ему приелись тусовки с алкоголем и поздним окончанием, и теперь выясняется, что он даже не в курсе, кто у него числится в соседях. Просто богатый человек или знаменитость. Может быть, я бы так не смогла. Не знать, кто живёт за забором, один человек, пара или семья.

- Тебе совсем не любопытно?

- Нет. Я живу своей жизнью, а те люди пусть живут своей. Одалживать соль или растительное масло или просить помощи в чём-то, что связано с хозяйством, мы вряд ли друг к другу пойдём. Я либо делаю что-то сам, либо плачу тем, кто может полить газон или произвести ремонт за меня.

Эдвард сильно берёт меня за руку. Я смотрю через окно на улицы, потому что никогда не ездила данным маршрутом. Мне было и незачем. Проезжать через Беверли-Хиллз и Вествуд с их роскошным жильём, дорогими бутиками и магазинами и элитными ресторанами. Это ощущается как уловка, чтобы я стала думать, что богаче и больше уже не будет. Но у меня потеют руки, несмотря на работающий кондиционер. Спустя время Эдвард начинает притормаживать и сворачивает к высокому забору с живой изгородью в самом конце улицы. О нет, неужели уже приехали? Это здесь? Машина останавливается, пока ворота открываются наружу, как и рассказывал Эдвард. Я ничего не вижу. Дома не видно. Только дорогу, уходящую вперёд и скрывающуюся за очень высокими лиственными деревьями. Подмигнув, Эдвард смотрит на меня:

- Готова?

- Нет. Но давай, поезжай.

Я просто хочу уже посмотреть и увидеть всё. Мы проезжаем через ворота, я оглядываюсь и мгновение наблюдаю, как они медленно закрываются, и вскоре после двух поворотов я наконец вижу одноэтажный светлый дом с чистой и ухоженной территорией вокруг него. У лестницы, ведущей к входной двери из непрозрачного стекла, по обеим сторонам растут кактусы, цветы и ещё какие-то кустарники. Без понятия, как они называются. Я ведь не садовник. Я выхожу и осматриваюсь. Эдвард достаёт свои вещи, чемодан и коробку, относя всё по очереди к двери. Мои вещи он не берёт. Значит, ещё помнит, что пока я собираюсь только посмотреть. Снаружи дом выглядит не пафосным, я это признаю, но внутри всё может оказаться другим.

- Идёшь?

- Да.

Я поднимаюсь по лестнице и подхожу уже к открытой двери, переступая порог после небольшого промедления. Повсюду видны полы из дерева, коридор и дверные проёмы, и по количеству света понятно, что в доме много наверняка больших окон. Эдвард уже внутри, мне слышно, как он ходит и перемещается, но я не вижу его. Я разуваюсь, потому что он разулся, и делаю неспешный шаг вперёд. Эдвард появляется через пару секунд и обнимает меня, склонившись и целуя. Я сжимаю его волосы правой рукой, неспособная сдержаться, даже если ему немного больно. Если и больно, он не пытается отстраниться. Наоборот, его руки подбираются к моим шортам, и он подхватывает меня под задницу.

- Откуда хочешь начать? Может быть, со спальни?

- А что есть ещё?

Мне, правда, интересно. Должна же я знать, сколько тут комнат и прочих помещений. Подняв глаза вверх, к потолку, Эдвард будто задумывается и прикусывает губу, прежде чем произнести:

- Две комнаты для гостей, кухня, две ванные, прачечная, гостиная, столовая, совмещённая с кухней, а гараж снаружи ты уже видела.

- Пошли.

- И куда же?

- В твою спальню.

Эдвард относит меня туда, опуская, лишь когда рядом оказывается кровать. Надо заметить, она огромная. Действительно огромная. С деревянным изголовьем, мягкими подушками, которых больше, чем нужно двоим, покрытая приятно пахнущим белым покрывалом. Я словно утопаю в нём, созерцая холмы через окно почти во всю стену. Их освещает палящее солнце, но здесь прохладно и комфортно. Здесь не жарко. Расположившись рядом, Эдвард сразу прикасается, наваливается на меня и, не глядя, расстёгивает мою пуговицу. Я в свою очередь нащупываю застёжку на его джинсах. Едва раздетые, мы занимаемся сексом в его огромной кровати. Я считала немаленькой ту, что установлена у него в трейлере, но эта, похоже, раза в полтора больше. Потом я еле-еле уговариваю себя встать. По ощущениям, если остаться лежать, я засну, невзирая на день, и кто знает, до каких пор просплю. А я не собираюсь тут засыпать, так ведь?

Экскурсия по дому завершается на кухне. Полы тут выложены плиткой, в мебель встроена вся необходимая техника, и есть можно не только за столом, но и за барной стойкой. Здесь даже есть камин, а над основным столом на разной высоте нависают три одинаковые люстры, напоминающие солнце и его лучи. «Лучи» расходятся во все стороны, увенчанные лампочками, которые выглядят, как энергосберегающие. Надеюсь, они действительно такие. Отсюда рукой подать до весьма просторной гостиной с широким и длинным угловым диваном приятного коричневого оттенка. Скорее всего, на нём легко разместятся семь или даже восемь человек. Эдвард сказал правду, его дом не пафосный. Это не такое место, где страшно пролить чай на ковёр или просто сесть на стул или оттоманку у кровати. Это действительно дом, а не дворец с тяжёлыми шторами, паркетом и лепниной. Но, учитывая две ванные и дополнительные комнаты, пусть и не такие большие, как главная спальня, меня начинают терзать смутные ощущения. Я касаюсь белой гранитной столешницы, останавливаясь и спрашивая:

- Столько комнат и помещений могут поместиться на ста шестидесяти квадратных метрах?

- Могут. Но не в в моём случае.

- То есть ты не был честен, говоря мне о площади?

- Ну я бы не назвал это прямо-таки ложью, но в целом да, - Эдвард следует за мной на расстоянии шага или двух. Когда как. Например, когда он открыл мне дверь в основную ванную, я не проявила интерес к кранам, хоть и отметила вместительную ванную, так что я сразу отступила на шаг от порога и врезала локтем Эдварду в левый бок. Потому что он не ожидал, что я даже не зайду внутрь. И с тех пор он держится чуть подальше, чем тогда. Он проводит рукой по волосам, взъерошивая их совсем сильно. - Ты только не злись. Точнее, не злись молча, внутри себя. Так и скажи, если злишься. Не надо замалчивать.

- Я не злюсь. Вообще не злюсь, - всё-таки мне тут нравится. Очень нравится. Где бы ещё я увидела ухоженный задний двор с постриженными зелёными кустарниками и склоном земли, полностью покрытым плющом или чем-то вроде того? - Так сколько тут метров?

- Двести тридцать.

В это мгновение, устремляясь вперёд между барной стойкой и кухонными шкафами, я вдруг замечаю бассейн под открытым небом. Кажется, что это бассейн. Если только там не обитает кто-то вроде крокодила. Я поворачиваюсь к Эдварду, который так и стоит там, у газовой плиты.

- Бассейн для людей?

- В последний раз, когда я проверял, рыба там не плавала, - усмехается Эдвард. - Но, наверное, надо посмотреть. Хочешь, я взгляну?

- Да ну тебя.

Я быстро стягиваю с себя одежду по пути к раздвижной двери и, сдвинув её в сторону, бросаюсь к бассейну. Я прыгаю в него с размаху в нижнем белье, тёплая вода смыкается вокруг меня и над головой, прежде чем вытолкнуть меня на поверхность. Я держусь на плаву, шевеля ногами и руками, почти опускаясь на спину. Надо мной крыша из деревянных перемычек, создающая тень и над зоной отдыха с диванами и столиком, однако в стороне уже нет никакого навеса, и там можно проводить время, загорая на солнце. Я вижу два шезлонга, маленький диванчик и два кресла со столиком между ними.

- Как видно, рыб тут нет, - Эдвард тоже появляется у бассейна и садится на корточки, дотрагиваясь до воды кончиками пальцев. - Только всякие мошки. Хочешь есть?

- А у тебя найдётся, что поесть?

- Помощница по хозяйству приходит по понедельникам и четвергам. Она была вчера. Купила продукты и наготовила еды.

Я уже представляю себе это помощницу. Интересно, как она выглядит. Наверное, стройная, молодая и красивая. Да ещё и готовит. Очевидно, что вкусно, иначе её бы тут не было. Я готовлю так себе и из самых обычных продуктов. Она всегда будет работать на него? Или кто-то другой вместо неё? Скорее всего. У него же нет времени на всякую бытовуху.

- Я пока не голодна. Залезай сюда, здесь классно.

- Сначала схожу за полотенцами.

Эдвард уходит и возвращается уже без футболки. Он снимает с себя всё, буквально всё, включая и трусы, прежде чем спуститься в бассейн и проплыть мимо меня до другого конца бассейна, а потом обратно. Я опускаюсь на спину и просто смотрю вверх. Вода шумно бултыхается от того, как Эдвард плавает туда-сюда в стороне от меня. Наконец он, видимо, устаёт, потому что становится тихо. Выпрямившись, я вижу, что он не только просто вышел, но уже и лёг на шезлонг вниз животом. Я тоже вылезаю и наклоняюсь за полотенцем. Хочется пить, для чего я иду на кухню, где приходится открывать шкафы, чтобы найти бокал или стакан. Но меня посещает мысль, что если я останусь тут не сегодня, так в другой день, то мне вроде как нужно знать, где лежит всё-всё. Однако без Эдварда залезать в каждый ящик абсолютно неправильно и нехорошо. Я сдерживаюсь, позволяя себе лишь открыть холодильник. Он реально полностью заполнен. Несколькими салатами, запечённой, судя по всему, птицей, большой кастрюлей с гарниром, соками, молоком, фруктами и прочими продуктами. Всего и не перечислишь. Я замечаю лимонад в кувшине и шоколадные батончики. Лимонад лучше обычной воды. Я беру кувшин с собой, не забывая про стаканы. Эдвард поднимает голову, потому что слышит звук соприкосновения кувшина со столешницей из того же непрозрачного стекла, которое используется и во входной двери.

- О, лимонад. Мэнди делает его сама. Что ещё там нашла?

- Я искала только стаканы и заглянула в холодильник. Я не открывала все ящики.

- Я бы не возражал, изучи ты там всё, - короткая пауза, и он спрашивает, прищурившись из-за солнца. - Ты уже определилась, Белла?

- Я ещё думаю, - я пододвигаю кресло ближе к шезлонгу, чтобы вытянуть ноги и примостить их на краю у ступней Эдварда. Он недовольно поджимает губы и откидывает назад упавшую прядь мокрых волос.

- А долго ты ещё будешь...

- Я согласна.

- Правда?

- Да.

Эдвард быстро поднимается, и, хватая за бёдра через полотенце, его руки притягивают меня к нему на колени. Его кожа ещё влажная, отчего от соприкосновения с каплями воды моё тело пробирает озноб. Не везде, а только там, где я тоже обнажена. Страстно целуя в шею, Эдвард одновременно пробирается ладонью к моим трусикам и отводит ткань настолько, насколько необходимо, только чтобы проникнуть в меня. Я стону, и он тоже. Он движется сильно и рваными толчками, в какой-то момент его рука стягивает с меня мокрый лифчик, и Эдвард склоняется к моей груди. Его рот жадно смыкается на ней и особенно вокруг соска. Мне жарко, но, скорее всего, освещающее спину солнце тут ни при чём. И к тому же светит оно уже слабо. День клонится к закату. Эдвард сжимает мой подбородок, не отрывая своего взгляда, когда я кончаю, примкнув близко-близко. Я не могу ничего сказать и даже не хочу. Я просто... счастлива. Эдвард держит меня рядом, разве что с меньшей силой, чем несколько минут назад.

- Теперь-то ты голодна?

- Теперь да.

- Идём есть?

- Только скажи, куда мне деть мокрые вещи. В сушку?

- Да, закинь туда. Или можешь сначала постирать.

Я встаю, обернувшись полотенцем и подхватив бюстгальтер. Сушка и стиральная машинка установлены в прачечной рядом друг с другом. Я видела в ходе экскурсии и направляюсь сразу туда. Разобраться в управлении несложно, и я почти запускаю агрегат, когда Эдвард открывает дверь. Он уже в шортах. Оперативно.

- Ещё не началось?

- Нет. Но почти. А что?

- Моё полотенце положить удастся?

- Да. Ты успел.

Он передаёт мне полотенце. Казалось бы, ему больше незачем тут оставаться, если отдать полотенце это всё, чего он хотел. Но он прислоняется к дверной коробке и, сложив руки на обнажённой груди, произносит:

- Ты теперь голая, если не считать этого сухого полотенца.

- Но у меня есть вещи в машине. Будет здорово, если ты принесёшь. Тогда я смогу заодно постирать и их.

- Пожалуй, мне надо освободить место для твоей одежды.

Эдвард просто говорит это, прежде чем развернуться и выйти. Наверное, освобождать полки. Или всё-таки за моими сумками. Я не совсем уверена. Он заходит обратно через несколько минут, закатывает чемодан, а также несёт в руке свои вещи. Рукав рубашки волочится по полу, как и одна штанина джинсов. Выглядит забавно.

- Закинь ещё и моё, ладно? А сумку тебе тоже надо нести?

- Нет, там не вещи.

- А что там?

- Всякая женская всячина.

- О. Ясно. Ну я тогда... - он как бы запинается, наверное, представляя, как всё изменится в его доме из-за моей женской всячины, которую он периодически будет видеть. - Я тогда оставлю ту сумку в ванной, там много ящиков для этого. Я пошёл на кухню.

- Пока.

Я остаюсь наедине с вещами, которые перебираю довольно быстро, оставляя несколько комплектов одежды, чтобы было что носить, пока всё прочее не высохнет. Надо будет узнать, где тут утюг. Если он вообще тут есть. Представляю, как эта Мэнди ещё и гладит вещи, привозя с собой и его, и гладильную доску, а потом забирая всё с собой. Всё это сложно для меня. Чем я буду заниматься, если есть человек, который делает всё для Эдварда за деньги? Нужно определённо искать кастинги и ходить на них. Иначе эти мысли сведут меня с ума. Поставив стирку, я размещаю крема с косметикой в ящиках, а вот лосьон и жидкость для снятия макияжа ставлю около раковины. Это место на самом виду, и я не уверена, но пока оставляю всё так. Если что, уберу в шкафчик за дверцу. Если покажется, что Эдварду они мешают. Становится уже почти темно, пока я заканчиваю со всем этим. На заднем дворе включаются фонарики в траве. Должно быть, сработал таймер. Я смотрю пару минут через окно, наблюдая за угасающим днём, когда приходит сообщение.

Если заблудилась, то иди на запах еды.

Я прихожу на кухню, где Эдвард уже поставил на барную стойку две тарелки и разложил столовые приборы. Он разбирает коробку с посудой из трейлера, поворачиваясь, услышав мои шаги.

- Как дела? Всё разместила?

- Да.

- Слушай. Чтобы ты была в курсе, лекарства и всё такое у меня вот здесь, - Эдвард дотягивается пальцами до ручки на соответствующей дверке. - Я не больной, но это важно. Тут есть и витамины, если захочешь.

- Ладно.

- Я уже всё разогрел. Тебе наложить, или ты сама?

- Я сама.

За едой я убеждаюсь в своих мыслях, что эта его Мэнди готовит действительно вкусно. Мне даже хочется наложить себе ещё именно паэлью, и, подумав, я так и делаю. Но только две ложки. Когда я сажусь обратно на свой стул, Эдвард откидывается на спинку своего и предлагает дать мне доступ, чтобы я могла добавлять что-то в список его покупок.

- Это список для Мэнди. Она открывает его у себя и видит, что мне надо приобрести. Есть что-то, что она пополняет всегда, но есть и дополнительный список, который я редактирую. В основном в нём бытовые вещи, не продукты. Это удобно, и мне не приходится ей звонить.

- Не хочешь общаться с ней лишний раз?

- Не считаю это нужным, - Эдвард придвигается ко мне и опускает руку мне на щёку, нежно поглаживая подбородок большим пальцем. - Она и другие люди никто для меня. Не то что ты. Я оплачиваю её услуги, и это всё. Да, кто-то мне ближе, даже если работает за деньги, но это не про Мэнди.

- А если мне захочется чего-то из продуктов, а в твоём основном списке этого нет, то что делать?

- Занеси туда, и будет. Я скачаю тебе приложение и всё покажу.

- Хорошо, - я сижу и думаю, спрашивать ли, но решаюсь. Это важно для меня. Очень-очень важно. - А если я захочу позвать гостей, мне можно это сделать? Ты будешь против или не будешь?

- Своих подруг?

- Да, например.

- Подруг можно. Можно и родителей. Может быть, они захотят приехать, - Эдвард отводит взгляд в сторону своей тарелки, накалывая кусочек птицы на зубчики вилки, но не торопясь есть. - Помню, тогда ты говорила, что к твоему Дню рождения съёмки у нас закончатся давным-давно. Тебе же ещё двадцать, я надеюсь?

- Они же закончились только сегодня. Так что да, мне по-прежнему двадцать.

- А когда станет чуть больше, чем двадцать?

- Тринадцатого сентября. И родители точно не приедут. Мы с ними уже говорили об этом.

- А ты не собиралась? - спрашивает Эдвард, когда я встаю, вытерев рот салфеткой. Эдварду уже известно то, как зовут моих родителей, и что они оба, а не только отец, увлекаются рыбалкой. Однажды Эдвард разбудил меня среди ночи, потому что пошёл в туалет и, пока был там, задумался, что ему давно пора спросить меня об именах. Он вроде бы не собирался будить, но из-за соответствующих мыслей ему не удавалось уснуть, и по его собственному признанию он просто был вынужден меня растолкать. Я ответила быстро, однако потом пришлось разъяснять ещё и то, что Чарли это не Чарльз. Что Чарли это Чарли. - Если дело в деньгах, я могу помочь.

- Дело не в деньгах, - свой гонорар я уже получила, и Эдвард наверняка тоже. Мы это не обсуждали. Это очень личное. Он получил больше во много раз, я и так понимаю, и подтверждения мне не нужны. Ему могли посулить и пять миллионов или даже десять и больше. Для меня же удивительны и мои триста тысяч. Я бы согласилась и за пятьдесят и меньше. - Просто у нас всех свои дела.

- Посуду мыть не надо. У меня посудомоечная машина, - слышу я, когда, обойдя стойку по кругу, уже почти открываю кран. - Она справа.

- Круто, - я загружаю тарелки внутрь под пристальным взглядом Эдварда с другой стороны. Он доедает и тоже подходит, чтобы засунуть и свою посуду, включая столовые приборы. - Я решила ещё ходить по кастингам. Искать их и ходить.

- Ты сегодня так решила?

- Когда ты уехал.

Я отхожу к холодильнику, потому что хочу лимонад, но, только открыв дверцу, вспоминаю, что он остался на улице вместе со стаканами. Вот же незадача. Снаружи уже совсем темно, и мне слегка волнительно по поводу того, кто может жить в зарослях или просто ползать там ночью. Однако я не хочу прослыть трусихой и иду наружу. Едва я ступаю на уличную плитку, как двор озаряется светом. Я оглядываюсь и вижу две лампы на фасаде. И Эдварда, который стоит у двери. Получается, он и включил свет выключателем, который я не заметила. Пробежкой я перемещаюсь через двор и хватаю стаканы в левую руку, а кувшин в правую, прежде чем вернуться в дом уже обычным шагом. С занятыми руками уже не побегаешь. Эдвард щёлкает выключателем уже при мне, и я догадываюсь, что снаружи вновь темно.

- Я думал, мы будем проводить время вместе. Просто быть тут до моей премьеры, лишь изредка куда-нибудь выбираясь.

- Ты уже знаешь, когда она?

- Четвёртого октября. Официально об этом ещё не объявляли, но мне сообщили. Это здесь четвёртого октября, а потом у нас короткий тур по Европе. Пятнадцатого октября закругляемся в Лондоне.

Эдвард говорит и наблюдает, как я пью. Он стоит в трёх шагах от меня, и по всей видимости ему не очень нравится мысль, что я буду уходить по утрам и, может быть, появляться только к ужину. Если он предполагал сидеть дома почти безвылазно, значит, у него впереди целый месяц отдыха без необходимости выходить и что-то делать, чтобы зарабатывать на жизнь. Но отличие между нами в том, что себе я такого позволить не могу.

- А потом?

- Потом я планировал провести время с родителями. Поехали со мной в Европу, Белла. Будь со мной на премьерах.

Я сглатываю, опуская стакан на белую столешницу. Поехать в Европу с Эдвардом Калленом, несомненно, будет одним из лучших дней моей жизни. Несколькими днями вообще-то. Невероятно, что он в принципе предлагает быть рядом на ковровых дорожках. Но если не учитывать тот факт, сколько разных платьев мне потребуется, ведь в одном и том же появляться нельзя, то гораздо больше я нервничаю из-за вероятности перетянуть всё внимание с его фильма на нас, а это должен быть его день. Его и других людей, которые трудились над созданием ленты и после завершения съёмок, чтобы смонтировать материал, улучшив картинку за счёт эффектов, вычистив все погрешности в звуке и добавив музыкальное сопровождение. Неправильно нам быть там, как паре. Да и он давно не был замечен в том, чтобы появляться на мероприятиях с девушкой. Слишком давно. Несколько лет как.

- Почему ты вдруг хочешь этого со мной?

- Ты моя девушка и способна меня успокоить. Достаточно того, если ты будешь поблизости.

Я ничего не говорю. Лишь приближаюсь к Эдварду, обхватывая его торс руками поверх серой майки. Эдвард обнимает меня в ответ, и это так приятно. Это намного приятнее, чем если бы коснулась только я, а он нет. Он же не только касается, но ещё и целует меня в макушку. Позже он садится скачивать мне приложение на телефон, входя в аккаунт и показывая, как редактировать данные с целью внесения новых пунктов. Я всё понимаю с первого раза. Я же не глупышка в самом деле.

- Точно всё поняла?

- Точнее не бывает. Надо бы проверить стиральную машинку.

- Я сам. А ты лежи.

Эдвард отодвигается от меня, прежде чем слезть с дивана и уйти. Я смотрю, как он покидает комнату, и остаюсь одна. Перед глазами список для Менди, и на данный момент хочется добавить в него лишь клубнику. Клубники в перечне нет. Может, Эдвард просто не любит, или у него, возможно, аллергия. Если клубника появится в списке, что подумает эта его Мэнди? Меня вообще не должно это волновать, но волнует. Она придёт или приедет через пару дней. Либо с клубникой, либо нет. Или я могу сходить за клубникой сама. Должен же быть поблизости хотя бы какой-то магазин. Вот только по пути я не видела ни одного. Может, просто не заметила, смотря в другую сторону. Подумав ещё немного, я вписываю клубнику следующим пунктом. Если я буду тут, неизвестная мне Мэнди всё равно увидит меня. Есть только Эдвард не запрёт меня в одной из комнат или не предпочтёт уехать на время уборки. Пока его нет, я выхожу на улицу и, включив свет, делаю фото бассейна и уголка с диваном. Можно было бы отправить девчонкам, но, по-моему, я не хочу. Я возвращаюсь внутрь и освобождаю посудомойку, и заодно ставлю чайник.

- Белла, - Эдвард зовёт откуда-то из глубины дома. Может, из прачечной, а может, и нет. - Ты не подойдёшь в спальню?

Я иду, чтобы увидеть его в гардеробной. Мы уже здесь были, но только он не показывал мне выдвигающуюся из отсека гладильную доску или пылесос, обитающий за неприметной дверкой внизу, а теперь показывает, прежде чем сложить доску. Кроме того, он уже освободил место для моих вещей. И на полках, и там, где на перекладине висят свободные вешалки.

- Предполагаю, завтра ты захочешь погладить всё сама.

- Да.

- Ну тогда вот. Утюг тут же. И если места не хватит, то скажешь, ладно? - это почти смешно. Не так уж и много у меня вещей. Мне точно хватит места, и даже ещё останется. По крайней мере, сейчас. Если в моём гардеробе не прибавится с десяток нарядов, с которыми будет жалко расставаться. - Я уже повесил твоё платье. Ты оставила его в прачечной.

Эдвард говорит про платье с мероприятия. Я действительно оставила его на стиральной машине. Временно. Стирать его намерений у меня не было.

- Спасибо.

- А где твои туфли?

- Ещё в чемодане.

- Он, кстати, тут. Как и твоя сумка, - Эдвард указывает в соответствующем направлении, но я уже и сама увидела наши с ним чемоданы, стоящие рядом с друг другом под полкой. - Пошли посмотрим какой-нибудь фильм.

- Идём.

После фильма и перед сном я принимаю быстрый душ в душевой кабине, довольно уставшая для ванны. Как только я выхожу, туда же залезает Эдвард. Я ещё нахожусь в ванной комнате и, нанося крем на лицо, иногда посматриваю на него через стекло. Но оно снова запотевает, и становится ничего не видно. Что ж, я всё равно уже закончила. Я забираюсь в кровать, чувствуя себя спокойно, несмотря на раскрытые занавески на окнах. Мне кажется, что закрывать их, лишь бы никто не увидел, совсем необязательно. В непосредственной близости только холм, и вокруг нет ни души. Но я встаю обратно и всё-таки закрываю. На случай, если Эдвард другого мнения. Я лежу с телефоном, немного читая новости, пока не входит Эдвард, сразу же проходящий к тумбочке. Он достаёт оттуда пижамные штаны и облачается в них, сдёрнув с себя полотенце. Я думаю, не бросит ли он его где-то тут, но этого не происходит. Эдвард оставляет меня одну на минуту, а возвращается уже без него. Значит, не обманул, что у него нет привычки не заботиться о себе в самых элементарных вещах. Телефон отправляется на тумбочку, и я спрашиваю:

- Ты закрыл двери?

- Да.

- Все-все? И ту, которая ведёт во двор, тоже?

- Да. Что, боишься?

- Нет. Просто привычка. Ты ещё не ложишься?

Он сидит на краю кровати полубоком ко мне и одновременно с тем, как я спрашиваю, открывает ящик своей тумбочки. Он поворачивается, закрыв его и выключая лампу. Остаётся включённой только та, что справа от меня. Эдвард наконец двигается, чтобы лечь, и ложится, но как-то странно и неполноценно. Всё обретает смысл, когда он протягивает левую руку, которую словно прятал за телом, и с костяшками моих пальцев соприкасается что-то деревянное. Я приподнимаюсь и вижу край довольно большой рамки.

- Что это?

- Фотография.

Эдвард как бы не смотрит на меня. Только на одеяло и мою руку. Я обхватываю рамку пальцами, поднимая, чтобы увидеть, что там, и вижу саму себя с Эдвардом. Снимок из фотосессии для промо фильма. Эдвард с очевидной силой обхватывает меня за плечи, стоя за спиной, а я держу в опущенной руке небольшой букет, и мы смотрим прямо в объектив. Только будучи слепой, я бы не заметила подпись в верхнем левом углу. Автограф Эдварда, выведенный чёрным маркером и помещённый под стекло. Я провожу пальцами по стеклу в том месте, прежде чем обхватить рамку, прислонив её к себе фотографией вверх.

- Спасибо.

- Пожалуйста, пчёлка.

- Я что-то тебе должна?

- Нет. Я бы попросил тебя переехать в обмен на него, если бы иначе было никак, но ты и так уже здесь.

Могу поклясться, он довольно смущён. Неожиданно, если честно. Я опускаю слова, что это фото равносильно чему-то, что «утекает» в сеть раньше времени. Хотя оно «утекло» иным образом, не онлайн, а оффлайн. Разместив снимок на тумбочке, я ложусь, окончательно выключая свет. Эдвард передвигается ближе со своей половины кровати, обнимает меня, влажный и тёплый, и мы засыпаем. Время в последующую пару недель я провожу в основном в его бассейне. Не считая двух кастингов, которые мне удаётся отыскать и сходить на них, на улице я бываю, лишь когда Эдвард отправляется на пробежку по пешеходному маршруту в двух шагах от дома. Я не бегаю, но гуляю там же, пока он бегает. Мы выходим поздними вечерами, чтобы сталкиваться с как можно меньшим количеством людей. Кроме того, Эдвард надевает кепку, несмотря на уже садящееся к тому моменту солнце. Что же касается моих кастингов, то я никому не подошла. Всем нужна была девушка на эпизодическую роль в возрасте до двадцати двух-двадцати трёх лет, но мне так и сказали, что я слишком молодая. Я не сдержалась и уточнила, что мне вот-вот исполнится двадцать один. Наверное, стоило промолчать. «Вы выглядите невинной», - последовал ответ, как будто намекающий на то, что я девственница, а им нужна не девственница, и я ушла. Так было в первом случае. А во втором неудовлетворительным фактором оказался мой рост. С каких пор сто семьдесят два сантиметра это мало? Я не стала спрашивать, но подумала об этом и думаю и сейчас. Потому что до вопросов о моём опыте съёмок просто не дошло. А если бы и дошло, мне бы могли и не поверить. Может, им всем просто противны мои странные волосы с отрастающими корнями. Мне вот как раз-таки противны. Это какой-то ужас. И не думаю, что Эдварду нравится. Хоть он и касается их так же часто, как и прежде, целуя меня или занимаясь со мной любовью, но всё же они отвратительны. И на вид, и на ощупь как будто тоже. Отбрасывая их от лица, я переворачиваюсь на спину и открываю глаза. В спальне темно, лишь по бокам от занавесок виден слабый свет, как признак наступившего некоторое время назад рассвета, и наверняка мне уже двадцать один. Я родилась в половину девятого. Если сейчас хотя бы 8:31, то мне больше не двадцать. Я осознаю, что Эдварда тут нет. Рядом никто не лежит, а дверь в комнату прикрыта. Приподнявшись, я беру телефон с тумбочки. Часы показывают 8:43. Итак, мне, и правда, теперь двадцать один. Я вижу три сообщения. От Элис, Роуз и мамы.

С Днём рождения, Белла!

Да, с Днём рождения, подруга. Загадай желание, хотя, наверное, оно спит рядом. Ну тогда загадай, чтобы проснулось и поздравило тебя, как следует.

Доброе утро, милая. Позвони нам, как встанешь. Просто хотим поговорить с тобой лично.

Я благодарю девчонок и хочу уже набрать номер родителей, как дверь открывается. Эдвард видит, что я не сплю, зажмуривается и снова поднимает веки, словно это что-то изменит. Я только прикасаюсь к одеялу.

- Ты уже проснулась? Доброе утро.

- Доброе утро.

- Тебя разбудили?

- Нет. Я сама.

- Ладно, - Эдвард наконец переступает порог, чтобы появиться у меня перед глазами в полный рост, держа в руке столик для завтрака в постель. В расстёгнутой рубашке и шортах Эдвард подходит к кровати и уже обеими руками опускает столик сверху моих колен. - С Днём рождения, пчёлка. Подожди, я открою занавески, чтобы ты получше всё рассмотрела, - полторы минуты, и комнату освещает дневной свет. При свете видно больше, отчего столик перестаёт казаться столиком. Я уже не уверена, что это столик. А спрашивать не совсем уютно. К счастью, Эдвард говорит сам. - Это полка для ванной. Чтобы поставить планшет или что-то ещё, лёжа в ванне. Мэнди хочет тебя поздравить и, если ты не против, приедет чуть позже.

- Не против.

Я познакомилась с Мэнди ровно пару недель назад. Она действительно оказалась стройной и красивой, но как бы не совсем молодой, а среднего возраста. После, когда она уже покинула дом, Эдвард подошёл и прошептал мне на ухо, что ей сорок два. Да ещё и подмигнул, как будто зная всё, о чём я думала в течение несколько дней, и прихватив три ягоды клубники. Нет у него никакой аллергии или нелюбви. Просто он может обходиться и без неё. Но раз я записала в список, то почему бы тоже не поесть? Так примерно выразился Эдвард.

- Так тебе нравится полка?

- Да. Она может мне пригодиться. Спасибо большое, - я сама убираю полку в сторону, чтобы Эдвард мог сесть рядом со мной. Я хочу, чтобы он оказался ближе. Очень-очень хочу. И ещё я хочу свой праздничный поцелуй. Я сильно притягиваю Эдварда к себе, он оказывается на мне, но удерживает вес на руках и шепчет:

- Я подарил не ради секса.

- По-моему, я знаю. Но у меня День рождения. Поцелуй меня.

Я не прошу дважды. Достаточно и одного раза, чтобы Эдвард сжал руку на моей талии и прикоснулся губами так, как и где я и хотела. Он едва углубляет поцелуй, отводя одеяло с пути, когда мне звонят. Наверняка мама, чьё сообщение я прочла и уже хотела звонить, но отвлекалась на Эдварда. Телефон звонит где-то среди постельного белья. Эдвард отодвигается, прежде чем нащупать сотовый поблизости от моей попы:

- Вот. Нашёл. Пойду что-нибудь приготовлю. Тосты, бекон и фрукты хочешь?

- Тосты нет. Я буду просто хлеб.

Эдвард не уходит, будто чего-то ожидая. Наверное, когда я наберу номер, потому что входящий звонок уже прекратился, и мне ответят. Но обычно поздравительные разговоры с мамой и папой меня слегка смущают. По телефону или нет, это не имеет значения. Я не хочу, чтобы он стоял тут и прислушивался.

- Ты не выйдешь, пожалуйста?

- А что?

- Ничего. Просто хотелось бы поговорить наедине.

- Эх, ну ладно, - Эдвард поправляет рубашку. - Я пошёл. Увидимся на кухне.

- Я скоро приду.

Как я ожидала, совсем без смущения не обходится. Мама с папой раз пять называют меня милой, пару раз их девочкой и ещё раз дюймовочкой. Потому что когда-то я была как дюймовочка, росла медленнее своих сверстников и хоть что-то навёрстывала лишь летом, но всё равно недостаточно быстро, чтобы догнать. Во всех отношениях вымахала я только после пятнадцати. И плане роста, и в том, что касается груди. Только тогда у меня появился более-менее значительный объём. Вспоминая обо всём этом, мне не очень нравится быть дюймовочкой на словах, но я никак не комментирую. Разговор длится около десяти минут прежде, чем мама говорит, что у неё планы встретиться с подругой, а отцу пора на работу. Я кладу трубку и, приведя себя в порядок перед завтраком, двигаюсь в сторону кухни. У Эдварда уже всё готово. Я только наливаю себе кофе, чтобы окончательно проснуться.

- Как поговорили?

- Хорошо. Слегка неловко, но хорошо.

- Приятного аппетита.

- И тебе, Эдвард.

Он приготовил всё очень вкусно, пожарив мне ещё и два яйца вместе с беконом. Эдвард умеет готовить. Думаю, что, если тщательно следовать рецептам, он бы справился и с паэльей, например, или уткой. Да и Мэнди наверняка могла бы обучить. Мне она уже предлагала что-то вроде мастер-класса, неограниченного по времени, если я захочу. Но я не знаю, как отнёсся бы к Эдварду к тому, что мы с его помощницей организовали кулинарный клуб у него на кухне. Скорее всего, учиться чему-то мне лучше самой, а не привлекая Мэнди и не сближаясь с ней, когда у неё совершенно другие обязанности. Она приезжает во второй половине дня в районе четырёх часов с довольно большим тортом, на котором глазурью выведено моё имя, и говорит, что приготовит праздничный ужин. Я смотрю на Эдварда в попытке понять, не против ли он. Он обнимает меня, скользнув левой рукой вокруг моих плеч.

- Если только, конечно, у вас нет других планов, Эдвард. Тогда я просто уйду, и можете считать, что меня тут и не было.

- Всё в порядке, Мэнди. Я и сам собирался попросить, чтобы ты приготовила что-нибудь на свой вкус, - опустив руку, Эдвард тянет меня за собой. - Пойдём позагораем что ли.

Я надеваю купальник и присоединяюсь к нему снаружи. Эдварду потребовалось меньше времени переодеться из одежды в плавки-шорты. Он уже сидит на шезлонге при моём появлении, поправляя для меня тонкий матрац на втором шезлонге. Я ложусь вниз животом, чтобы тень, созданная телом, позволила мне читать.

- Что там у тебя?

- Собираюсь начать новую книгу. А что у тебя?

- Да так. Размышляю, что тебе понадобятся пять платьев. Лучше в пол.

Я молчу, потому что не хочу даже думать о них и том, для чего они нужны. И ещё потому, что так и не нахожу в себя желания посещать столько премьер. Это премьеры Эдварда, не мои. Даже жёны, являясь супругами в течение многих лет, не ездят и не ходят повсюду со своими мужьями-актёрами. У этих женщин есть и более важные дела. Воспитание детей, например. У меня нет настолько важных дел, если не считать кастинга, на который я собираюсь пойти через неделю, но я и не жена.

- А можно ограничиться одним? Одна премьера, одно платье. Я буду счастлива поехать в Европу с тобой, правда, но я могу ждать тебя в номере, пока ты на премьере. Всё это для меня гораздо более нервно, чем для тебя.

Я поворачиваю голову к Эдварду, он также смотрит на меня, приподняв очки, и явно думает, прежде чем сказать минуты через полторы:

- Две.

- Что две?

- Две премьеры. Тут и, скажем, в Берлине. Я предлагаю тебе компромисс. А в Мадриде, Париже и Лондоне будем просто гулять. Хотя в Лондоне на мою премьеру пойдут и родители. Я имею в виду, что, если что, ещё одно платье мы найдём тебе и там.

Как будто платье главная моя проблема, когда на голове просто бедствие. Но я не могу отказать Эдварду, в особенности учитывая то, как трогательно звучит его голос.

- Компромисс звучит здорово.

- Это да?

- Это да.

Я читаю некоторое время, пока, повернувшись на живот, Эдвард вдруг не стискивает руку у меня на попе. Это настолько неожиданно, что по телу проходит дрожь. Я оборачиваюсь, но стёкла кухни отсвечивают, и понять, чем занимается Мэнди, не представляется возможным. Вообще никак.

- Эдвард. Мы не одни.

- Мы просто лежим. Расслабься, пожалуйста. Я у себя дома, мне уже и тут нельзя касаться своей девушки?

- Нет, - шепчу я. - Нет, можно. Касайся.

- И я так думаю.

Когда становится жарко, Эдвард отлучается внутрь дома, а выходит с двумя стаканами воды с кубиками льда, протягивая мне один. Эдвард выглядит непривычно, но одновременно и прекрасно. Душераздирающе прекрасно. Я принимаю стакан и сначала прислоняю его ко лбу на пару секунд, и только потом принимаюсь пить.

- Там уже вкусно пахнет. Но жарче, чем здесь. Я включил кондиционер.

- А чем именно пахнет?

- Я тебе не скажу. Скоро сама узнаешь, - поддразнивает Эдвард. Ну всё понятно. Сам сходил, всё посмотрел, может, и в духовку даже заглянул, а мне типа нельзя. Пусть будет так. Не то чтобы я ненавижу сюрпризы. - Но, если пахнет вкусно, значит, получится классно и на вкус. Может, нам одеться, как будто мы пришли в ресторан?

- Можно. Но с такими волосами я бы в ресторан не пошла.

- Твои волосы... А что с твоими волосами?

- Ну не притворяйся, - встав, чтобы поставить опустевший стакан на столик, говорю я. - Я ценю, что ты не акцентируешь на этом внимание, если только не делаешь этого мысленно, но у меня отрастают корни.

- Всего-то несколько сантиметров. Подумаешь, проблема.

- Естественным образом это может затянуться и на полгода.

- Так сходи в салон, и пусть там что-то сделают. Не знаю, что они там могут сделать. Покрасить в более-менее твой цвет?

- Да, может быть.

- Я дам тебе свою кредитку, и сходишь. В этом районе точно есть салон красоты. Может, даже не один. Хочешь, я посмотрю, где?

- Нет. Давай поговорим об этом позже. Я хочу почитать.

- Ладно.

Я возобновляю чтение, краем глаза замечая, что Эдвард спускает ноги с шезлонга и куда-то идёт прежде, чем раздаётся всплеск воды в бассейне. Я оглядываюсь и вижу Эдварда там, медленно плывущего вперёд. Видны только руки и голова. Он плавает минут двадцать. Не постоянно, с перерывами, но именно столько в совокупности он и находится в воде. А когда вылезает, то сразу идёт в дом. Наверняка ненадолго. Но его всё нет и нет. Честно сказать, мне становится как будто одиноко. Я не собираюсь быть липучкой, но, вздохнув, иду за ним. На кухне, и правда, витают вкусные ароматы. Очень вкусные. И ещё я замечаю накрытый по всем правилам стол. Основной стол, не барную стойку. Там даже стоят два подсвечника. Мэнди как раз проверяет духовку, закрывая дверцу спустя мгновение и выпрямляясь. Я прохожу мимо в сторону спальни. Ещё на подходе до меня доносится голос Эдварда, видимо, разговаривающего по телефону.

- Да, двадцать шестого годится. Давай только во второй половине дня. Пока, Саманта.

Я прохожу в приоткрытую дверь, и Эдвард поворачивается на звук. Он ещё в плавках, но и в полотенце тоже. Плавки слегка выглядывают из-под него.

- Больше на улицу не собираешься?

- Собираюсь, а что?

- Просто ты молча ушёл.

- Ты сказала, что хочешь читать, вот я и не стал мешать.

- Не обиделся?

- Не дождёшься.

Мэнди собирается уходить около половины восьмого. Я плаваю в бассейне, ныряя, когда через толщу воды смутно слышу разговор. Вынырнув, я убеждаюсь, что мне не послышалось. Мэнди прощается с Эдвардом, который фактически загораживает её собой.

- Я всё приготовила. Попрощаешься с Беллой за меня?

- Да, Мэнди. Я передам, что ты ушла.

- Не уверена, что мне позволено сказать, но мы давно знакомы, и я живу на свете подольше твоего.

- Но не сильно дольше.

- Не сильно, это правда. Иначе уже не работала бы ни на тебя и вообще ни на кого другого, - Мэнди смеётся. - Я лишь хочу сказать, что, по-моему, она благотворно на тебя влияет. Пиво-то из списка исчезло.

Я влияю благотворно? Почему она, интересно, так думает? Я просто живу тут и иногда загружаю посудомойку или по мелочи протираю пол или пыль, в остальном не делая ничего особенного. Всё, что касается того, что в холодильнике Эдварда нет пива, я даже не анализировала и уж тем более не связывала с собой. По ощущениям этот разговор совсем не предназначен для моих ушей. Я тихо опускаюсь обратно под воду, проплываю вперёд до стенки бассейна и решаю, что вот сейчас-то Мэнди уже наверняка ушла. Я вылезаю, подтянувшись на руках. Двор совершенно пуст. Скорее всего, Эдвард закрывает за Мэнди. В дом ничего заносить не нужно, и я только оборачиваюсь полотенцем. Мне уже хочется есть. Но сначала необходимо принять душ и переодеться. Скорее всего, я не собираюсь надевать платье, но Эдвард всё равно что не оставляет мне выбора. Он уже надел брюки и бежевую рубашку и заканчивает натягивать правый носок чёрного цвета, положив ногу на колено левой ноги, сидя на кровати. Я такого не ожидала. Что идея одеться как в ресторан действительно в той или иной степени обдуманная.

- Ты реально имел это в виду.

- Ага. Теперь твоя очередь. Я жду тебя на кухне.

Я закалываю волосы, чтобы не намочить их в ванной, иначе так мы не сядем ещё очень и очень долго. Надев платье и собрав волосы на одну сторону, я направляюсь в сторону кухни, где запечённая частями индейка лежит в большой красивой тарелке в окружении картофеля и апельсинов. Рот сразу же наполняется слюной. Сама бы я ни за что так не приготовила. Надо будет поблагодарить Мэнди. Это же потрясающе. Хоть Эдвард и не стал зажигать свечи. И вообще их нигде не видно.

- Садись, - он выдвигает стул. - Если хочешь, я поставлю свечи обратно.

- Нет.

Эдвард накладывает мне полную тарелку. Я бы сказала, что это больше, чем нужно, но, может, я всё и съем. Даже если прямо сейчас это кажется невыполнимой задачей. Эдвард садится напротив за столом, рассчитанным на восьмерых. Но нас только двое. Неудивительно, что спустя время Эдвард отодвигает тарелку с индейкой подальше, и она больше не стоит между нами. Я разрезаю картофель на части, еды на моей тарелке становится всё меньше и меньше, в то время как Эдвард прерывается и, взяв что-то с соседнего стула, кладёт на стол рядом со мной билеты на самолёт. На самом верхнем его имя. Наверняка билеты в тур с фильмом по Европе. С пару недель назад Эдвард спрашивал у меня паспортные данные, чтобы ему их приобрели. Я просто дала паспорт.

- Мне нужно что-то проверить?

- Не совсем. Это другие билеты. Не для Европы, а в подарок. Вылет послезавтра, а обратно двадцать четвёртого. Есть время собраться и сходить в салон.

Вылет куда? Я прикасаюсь к билетам и просматриваю. Пунктом назначения является Бора-Бора. Это какой-то остров. Я слышала название, пусть и без понятия, где он находится. Рейс включает в себя одну пересадку, и в итоге перелёт довольно длительный. Но если вылет послезавтра, а назад только двадцать четвёртого, то как же мой кастинг? Я понимаю, билеты оплачены, и Эдвард не пожалел денег. К билетам прилагается и бронь на номер в пятизвёздочном отеле. Пятизвёздочный. Я ошеломлена и обеспокоена, и всё это одновременно. И не уверена, что хочу пропустить пробы.

- Бора-Бора?

- Представь себе бунгало на сваях над водой и белые песчаные пляжи, на которых перетусила половина Голливуда. Что не так? В моей голове к этому моменту мы уже должны были бы целоваться или что-то вроде.

- А мой кастинг? Ты забыл? Я тебе говорила.

- Нет, Белла, я не забыл. Я помню про тот кастинг в сериал с тупым синопсисом. Давай разберёмся. Ты не хочешь ехать?

- Тупой синопсис, значит? - я откладываю билеты в сторону. - Вот что ты на самом деле думаешь. Стоило сказать сразу, а не устраивать всё это, чтобы я не пошла.

- Это не так. Я ничего не устраивал, Белла. Это подарок.

- И заодно способ увезти меня, ведь ты потратил немалое количество денег.

- И сделал нам визы. Ладно, может быть, частично ты и права, - признаётся Эдвард, скривившись и сглатывая. Затем он расстёгивает верхнюю пуговицу на рубашке, будто ему внезапно становится тяжело дышать. - К чёрту этот сериал. Ты достойна большего, и да, я не хочу. чтобы ты шла. Ты снялась в фильме. Это что-то да значит.

- В фильме, которого ещё нет. До тех пор мне сидеть тут, плавать в твоём бассейне, ждать, пока ты бегаешь, и жить на всём готовом? Не у всех в телефоне есть номера Кристофера Нолана и Стивена Спилберга после съёмок в их фильмах. Кто-то вынужден сниматься и в сериалах с тупыми синопсисами.

- Но не ты. Не тогда, когда я могу найти тебе агента и хоть десятки сериалов, но с качественной историей, заложенной в сюжет. Поумерь свой пыл, Белла. То, что Лоуренс оказался от тебя без ума, не значит, что и все вокруг такие же, как он. Можешь обижаться, но это правда.

Мы заканчиваем есть в тишине, а потом я иду в ванную, чтобы полежать, и добавляю два стаканчика пены. Пузырьки лопаются с течением времени, но периодически я открываю воду, благо ванна огромная, а я не наполнила её прямо-таки полностью. Находясь в ней, я слегка вижу зону с бассейном, которую можно видеть целиком, умываясь, потому что раковины находятся у окна, но сейчас за ним всё равно практически темно. Надо было закрыть жалюзи, прежде чем залезать сюда. Мало ли что. Только я задумываюсь, как в ванную входит Эдвард с моей полкой. Он устанавливает её передо мной и ставит тарелку, на которой возвышается большой кусок торта. Настолько большой, что хватило бы сразу двоим.

- Давай положим твой телефон сюда, пока не уронила.

- Он мне нужен. Я смотрю снимки твоего острова.

- Был бы он моим, и платить бы не пришлось, - Эдвард садится на край ванны и смотрит не совсем на моё лицо. Его взгляд заставляет меня покрыться мурашками даже под водой. - Итак. Что думаешь?

- Он очень красивый. Только не хотелось бы, чтобы мне на голову упал кокос.

- Чего?

- Тут написано, что можно укрыться от солнца под пальмой, но кокосовые орехи любят падать вниз в самый неподходящий момент.

- Надо просто почаще смотреть верх. Принести тебе чай?

- Нет, не нужно.

Я и так уже вспотевшая из-за воды и пара. Пить горячий напиток в такой обстановке явно лишнее. Передвинувшись к полке, я начинаю есть торт. Эдвард принёс и ложку, а не только сам десерт. Шоколадный, он буквально тает во рту, и мне уютно в присутствии Эдварда, несмотря на поедание торта в обнажённом виде.

- Доедай. Я больше не могу.

- Уверена?

- Определённо. Он слишком калорийный на мой вкус. К слову, я нашла один салон поблизости. Схожу туда завтра. Может, что-то и удастся сделать.

- Лучше идти с кредиткой, - замечает Эдвард, прежде чем отломить торт ложкой и поднести её ко рту. - Ты теперь в Бель-Эйр, наличные тут не любят. Я могу дать тебе свою.

- Мне не нужна твоя карточка, Эдвард. У меня есть и своя. Так же, как и кое-какие деньги. Но спасибо.

- Не за что.

Он продолжает есть торт, но я бы предпочла уже остаться одна. Мне надо побрить ноги. Не из-за поездки, а просто надо. Откинувшись обратно, я смотрю и жду, когда Эдвард доест, и наконец, подмигнув, он уходит отсюда вместе с тарелкой и полкой. Он закрывает дверь, но через секунду та снова открывается.

- Кстати, если не терпелось, чтобы я предоставил тебе уединение, можно было не ёрзать в воде, а просто сказать.

Я бросаю в его сторону пену, которая, разумеется, слишком лёгкая, чтобы успеть долететь на такое расстояние и вообще его пролететь. Субстанция из пузырьков и воды приземляется на пол, не достигнув уже вновь закрывшейся двери. Я привожу ноги в порядок, на это уходит около получаса, о чём я сужу по времени на экране телефона. Прежде чем покинуть ванную, я всё тщательно споласкиваю, чтобы не оставить волосков в ванне.

- Можешь идти, если хочешь, - говорю я Эдварду, достигая кровати, где он лежит поперёк в брюках и носках, но без рубашки. - Я закончила.

- Сейчас пойду. Только дочитаю.

- Дочитаешь что?

- Да так, одну статью. Но знаешь, хоть она и наивная примерно на девяносто восемь процентов, как и все прочие статьи про то, как улучшить отношения в паре, есть интересная мысль. Нам надо делать больше фотографий. Ты моих, а я твоих. И совместных тоже. У нас ещё нет их ни одной. Только со съёмок.

- Тебе кажется, что нам нужно улучшать отношения? - если ему так кажется, это не очень хорошо. Ни для меня, ни в целом. Мы вместе всего два с небольшим месяца, а он уже использует подобную формулировку и, более того, прочёл целую статью по теме. Наивно всё в ней или нет, сам факт совершенно не радует.

- Я этого не говорил.

- Ты читаешь об этом.

- Не об этом. А о том, как разнообразить отношения, чем можно заняться с девушкой, кроме просмотра фильмов. Ссылка на другую статью просто прилагалась ниже, и я нажал, просто чтобы посмеяться. Я не считаю наши отношения ужасными, Белла. Мне с тобой так хорошо, и я... - он передвигается ко мне по кровати и, опустившись сверху, соприкоснувшись обнажённым торсом с моим полотенцем, направляет руку под него, - я не собираюсь это терять.

Я слышу звук сработавшей камеры, потому что Эдвард фотографирует нас сбоку. Только так, повернув голову, я понимаю, что всё это время он держал телефон в правой руке. Вот же умник. Фото наверняка неудачное. Что может получиться, когда даже не видишь, что и как фотографируешь?

- Дай посмотреть.

- Я сам тебе открою. Чтобы ты не удалила.

- Ты так уверен, что оно получилось?

Эдвард показывает мне фотографию, но я не особо что понимаю, потому что он криво держит телефон. Из-за этого она перевёрнутая и расположенная не пойми как. Я вздыхаю и, слегка подтолкнув Эдварда, сажусь, чтобы взять у него сотовый.

- Я же сказал, что сам.

- Она вся перекрутилась. Дай я посмотрю нормально.

Сдавшись, Эдвард расслабляет руку и позволяет мне взять телефон. Фотография, как ни странно, вполне красивая. Да что там, она очень красивая. Даже не глядя, Эдвард сделал потрясающее фото, в которое я буквально влюбляюсь. И не скажешь, что я в полотенце. Да и мои мокрые волосы лежат вполне красиво. Я перевожу взгляд с электронного Эдварда на Эдварда настоящего и говорю:

- Если с актёрством вдруг не сложится, можешь заняться фотографией.

- Уже сложилось, но да, могу и переквалифицироваться, наверное, - воспринимая мою шутку с ухмылкой на губах, он встаёт и принимается расстёгивать пуговицу на брюках. - Кстати, где тот салон красоты, который, как ты говоришь, находится поблизости?

- Согласно карте, до него двадцать шесть минут езды на машине.

- Это уже будет Беверли-Хиллз.

- Я не уверена, - я на самом деле не уделила адресу достаточно внимания. А сама я мало знаю Лос-Анджелес и уж тем более тот район, где нахожусь сейчас. Может, он больше приспособлен для того, чтобы просто жить, а не для совершения тех же продовольственных покупок или лечения зубов, например, и с этой и подобными целями нужно непременно куда-то ехать.

- Но я уверен. И это совсем не поблизости. Пешком ты будешь добираться целый час или около того. Я тебя отвезу и подожду, - Эдвард раздевается до трусов, прежде чем скрыться в гардеробной с брюками в руках, а выйти оттуда уже без них. - Всё, я в душ.

Я думаю о том, чтобы всё-таки пойти одной и избежать разных ситуаций, если Эдварда узнают, но он только и говорит, что это намного большее расстояние, чем я могу себе представить. И он оказывается полностью прав, потому что оно ощутимо даже в комфортной машине с кондиционером и просторным салоном. А если бы я шла по солнцу, наверняка пришлось бы искать, где продают воду, и покупать её. Бутылки, взятой из дома, может, и не хватило бы на весь путь туда-обратно. Эдвард паркуется с угла здания и глушит двигатель.

- Вход, как я понимаю, чуть дальше. Я посмотрю, когда ты войдёшь, и, если что, я буду на этом самом месте.

- А вдруг всё это займёт несколько часов? Может быть, тебе лучше поехать домой, а я потом напишу.

- Может, ты и права. Но я всё равно подожду, пока ты не войдёшь.

- Хорошо. Пока.

- Пока, Белла.

Я не целую его, ведь вдруг кто увидит через стёкла, и просто выхожу из машины, направляясь налево вдоль стены здания. В салоне всё либо белое, либо блестящее. Стены, пол, потолок, зеркала и лампочки, встроенные в них. Меня точно встречают не как богачку с дизайнерской сумочкой и нарядом за сотни тысяч, сшитом на заказ известным модельером между показами новых коллекций, и невольно я задумываюсь о фильме «Красотка» и героине Джулии Робертс. Хоть я и не проститутка, но ассоциации имеют место быть. Как бы то ни было, даже при владении дорогими украшениями я бы не стала нацеплять на себя несколько браслетов и серьги с бриллиантами в дополнение к вечернему платью, чтобы просто привести волосы в порядок. Я показываю кредитку, и отношение сразу становится чуть лучше.

- Посидите пару минут. Я почти закончила, - сотрудница-блондинка, стильная и одетая в платье без рукавов длиной по колено, указывает мне на ряд кресел. В её кресле сидит эффектная женщина, которая ещё больше производит такое впечатление, когда встаёт и подходит к стойке для расчёта, протягивая карточку наманикюренными пальцами. Двигается женщина не особо быстро, но наверняка это связано с каблуками и узкой юбкой. Пахнет от женщины лаком, которым её постриженные чёрные волосы были сбрызнуты весьма обильно, и я едва не чихаю, но сдерживаюсь, украдкой зажав нос и опустив голову ниже. Надо будет сразу сказать, что мне лак не нужен.

Я уехал. Всё в порядке?

Да. Только здесь и моя одежда, видимо, не нравится.

Это их проблемы. Забей и постарайся вести себя так, будто ты состоятельная, но просто не выставляешь это напоказ. Не спрашивай о чём-то, а сразу говори, что тебе надо.

- Что будем делать, мисс?

- Всё, что необходимо, чтобы мои волосы стали приближенного к родному оттенку цвета. Всё нужно сделать сегодня. Если не можете, или у вас всё расписано, так и скажите.

- Нет, не расписано. Время есть.

- Тогда приступайте.

С течением времени, сидя в кресле, когда у меня нет возможности ни посмотреть время в телефоне, ни вообще отвлечься на него, я задумываюсь, что это такое было, отчего я фактически раскомандовалась так, как будто делаю это с самых малых лет. Это какой-то ужас. Вдруг эта блондинка злится на меня и покрасит мне волосы в голубой, жёлтый или ещё какой-нибудь экзотический цвет? Вдруг она уже начала, а я не понимаю? Я пытаюсь посмотреть, оглянувшись, но мне удаётся заметить лишь край миски с краской, прежде чем мою голову аккуратно разворачивают обратно к зеркалу. Боже, я просто умру, если окажется что-то не так. То есть не умру, конечно, но, возможно, останусь тут жить, пока меня не простят и не согласятся всё исправить. Я сижу с краской на волосах словно вечность. Сижу и сижу, и нервничаю, ноги уже начинают дрожать, что только усиливается, когда краску смывают. Но, к счастью, мои волосы... мои. Коричневые, а не оранжевые или фиолетовые.

- Хотите, чтобы я подравняла кончики?

- Да. Пожалуй, да.

Я тихо выдыхаю после быстрой стрижки, и получается в том числе и тихо, потому что включается фен. Потом я касаюсь волос, очень шелковистых и мягких. Невероятно, какие они шелковистые. Не могу вспомнить, были ли они у меня именно такими до съёмок. Может, и не были. Цена за всё оказывается выше, чем я предполагала, но не сильно, и это скорее стоит того, чем нет.

- Возьмите нашу визитку. Мы выезжаем к клиенту и на дом.

- Спасибо.

Я забираю кредитку и выхожу на улицу, делая несколько шагов по тротуару. Пока я не могла пользоваться телефоном, то слышала, что мне пришло сообщение, и только теперь открываю его.

Напиши, если можешь.

Пишу.

Тебя забирать?

Да.

Оставайся там.

Я жду стоя. Здесь нет ни одной лавочки, чтобы сесть. Зато Беверли-Хиллз. Впрочем, знаменитости вряд ли останавливаются посидеть и передохнуть где-нибудь посреди оживлённой улицы. Периодически я хожу туда-сюда по улице, то в одну сторону, то в другую. Эдвард появляется слегка неожиданно, когда я поворачиваюсь в очередной раз, и окончательно подходит ко мне в кепке, но без солнечных очков. Точнее, он держит их за дужки в правой руке.

- Привет.

- Привет.

- Мне, очевидно, надо будет привыкать, но выглядит так естественно. Ты такая красивая, - теперь, когда он сказал всё это вслух, я ещё больше чувствую себя таковой. Эдвард наклоняется и целует меня в правую щёку, не спеша отстраняться и обняв за плечо очень тёплой, почти горячей ладонью. Разницу температур между нею и моей кожей, охлаждённой кондиционером, невозможно не ощутить. Я удивлена, что Эдвард прикоснулся публично, да ещё и столь значительно, когда на острове даже не хотел держать меня за руку, но в то же время и глупо рада. - Поехали?

- Да.

Эдвард предлагает свой чемодан, чтобы обойтись одним. Я складываю в него преимущественно майки да двое шорт, не считая пары платьев и нижнего белья, но косметические средства отправятся в отдельную сумку. Завтра, не сегодня. Сегодня вечером и в течение завтрашнего дня они ещё будут мне нужны. Эдвард слегка заходит в спальню, и мимо меня последовательно пролетают завёрнутые носки в количестве четырёх пар. Все удачно попадают в раскрытый чемодан. Я оборачиваюсь, замечая лишь то, как Эдвард уже повернулся спиной и направляется обратно в гардеробную, и иду туда за ним. Как раз вспомнив, что хотела спросить его о деньгах, точнее, о том, где мы их будем менять на местную валюту Бора-Бора. У Эдварда вибрирует телефон, лежащий на одной из полок, но я привыкла к тому количеству сообщений и звонков, которое ему поступает. Их не сотни в день, но иногда бывают десятки. Не регулярно, но часто. От одного и того же круга людей, но в разное время. Я не спрашиваю о них снова и снова. Это было бы слишком, а я не хочу надоедать, целый день задавая вопросы. Эдвард не всегда делится со мной, но я и не настаиваю.

- Надо почитать, как обменять деньги.

- Да, надо, - Эдвард кивает мне, автоматически протягивая руку за телефоном, и отворачивается будто неохотно, чтобы посмотреть, что на этот раз. - Там точно не евро. Вот же хуйня, - внезапное ругательство совершенно застаёт меня врасплох. - Это я не тебе.

- А кому?

- Тем, кто всё равно не услышит. Кто-то заснял нас в Беверли-Хиллз, когда я тебя поцеловал. Но ничего. Неважно. Чёрта с два я позволю этому испортить нам поездку, - убеждённо заявляет Эдвард, но, тем не менее, проходит мимо меня, уже начиная кому-то звонить. Наверное, ему надо. Мне же только нужно увидеть фото. Если на них есть я, я должна знать об этом больше.

Предыдущая глава || Следующая глава