Со стороны наш сегодняшний ужин мог кому угодно показаться воплощением семейной идиллии, но для меня он стал настоящей пыткой.
О, нет! Эдвард вел себя безукоризненно! Он был сама галантность и само очарование. Заботливый и тактичный, своим сладким голосом и всегда точно подобранными правильными словами, он сглаживал все трещинки и обиды, которые возникали между мной и Ренесми. При этом, успевая невзначай подпитывать мой авторитет и не забывая купать в лучах любви и внимания Ренесми. Но я никогда не умела притворяться, и сидеть целый час с приклеенной на лицо улыбкой, изображая спокойствие и веселье, потребовало у меня мобилизации всех моих сил.
Конечно, сегодня мы не касались никаких «острых» тем. По обоюдному молчаливому согласию, мы решили отложить вопросы о поведении, успеваемости и личной жизни дочери до завтра, позволив ей сегодня просто отдохнуть и насладиться теплым семейным ужином. И это сработало: если сначала в Ренесми чувствовалось некое напряжение, то уже к середине ужина она полностью расслабилась, весело болтая с папой и даже со мной. Я должна была признать, что при отце Ренесми стала почти такой-же, как раньше – общительной, веселой и милой. От той неуправляемой колючки, с которой я выясняла отношения буквально час назад, не осталось и следа. И это, нет-нет, да и вызывало во мне печальную мысль о том, какой могла бы быть наша жизнь, если бы тогда, пять лет назад, все не пошло наперекосяк…
Пока Ренесми увлечённо расспрашивала отца о родственниках, я украдкой смогла разглядеть их обоих. На первый взгляд Эдвард мало изменился, но если приглядеться, то можно было заметить, что прошедшее с нашей последней драматичной встречи время оставило свой отпечаток даже на его идеальной внешности. У губ и на лбу залегли угрюмые складки, будто хмурился он гораздо чаще, чем улыбался, волосы стали короче, и только его кожа осталась такой же светлой и мраморно-гладкой, выгодно оттеняя насыщенный каштановый цвет его волос.
На нем был его типичный деловой костюм – видимо, как я и предположила раньше, он приехал к нам сразу из офиса. Но перед ужином он ушел в ванную и вернулся оттуда уже без пиджака, с закатанными до локтя рукавами рубашки и расстёгнутым воротом. Как он выглядел в этот момент по шкале привлекательности я предпочту умолчать – и без того мне в тот момент было тошно.
Удивительно, но, несмотря на долгую разлуку и, будем откровенны, не самые радужные отношения между мной и Эдвардом, сидеть вот так всем вместе за вкусным ужином казалось чем-то совершенно естественным. И это больше всего тревожило и пугало меня.
- Ренесми, как ты смотришь на то, чтобы провести каникулы у меня в Сиэтле? – этот вопрос Эдварда, адресованный дочери, вернул меня к реальности.
Черт бы побрал, Эдварда Каллена! Он опять пошел напролом, не беря во внимание мое мнение, хотя по телефону я ему ясно дала понять, как отношусь к этой идее. Но нет же, ему нужно было вновь поступить по-своему, напрямую обращаясь к Ренесми и полностью игнорируя в этот момент меня.
К моему удивлению, Ренесми покачала головой.
- Пап, я не могу. Я бы очень хотела, но на каникулы у меня уже есть планы.
О, я могла поклясться, что ответ дочери не понравился Эдварду, но он ничем не выдал своего неудовольствия.
- Как жаль, - совершенно спокойно продолжил он. – А я планировал взять несколько отгулов, чтобы мы могли изучить Сиэтл вместе, а заодно наведаться к Роуз и Эммету. На выходных думал съездить в Форкс, проведать и Чарли, и Эсми с Карлайлом.
Мысленно я восхитилась его выдержке и умению вести свою игру до конца. Да, он точно знал, куда надавить и за какие ниточки дернуть, чтобы получить то, что он хотел, - я знала это из своего горького опыта. Только вот когда он применял свои умения для ведения бизнеса, добиваясь нужных ему результатов, – это не могло не вызывать восхищение. Но когда он заставлял идти выбранным им путем родных и близких – это раздражало и вызывало возмущение. Вот и сейчас по моей коже побежали мурашки, потому что, глядя на Ренесми, я видела, как она начинает сомневаться в своих собственных, сказанных ранее, словах.
Конечно, предложить дочери, которая отчаянно нуждается в отцовском внимании совместные каникулы – это был прекрасно продуманный ход. Но тут Эдвард просчитался. Что ни говори, а Ренесми была дочерью своего отца – такой же упрямой и решительной. Поэтому, спустя мгновение сомнения, она вновь отрицательно покачала головой:
- Извини, пожалуйста. Я знаю, как ты занят, и очень ценю твою готовность отложить дела и провести время со мной, но я должна остаться в Лос-Анджелесе.
Если бы я не была не меньше Эдварда озадачена и заинтригована тем, какие такие важные планы были у Ренесми, я бы поаплодировала дочери – гарантирую, Эдвард не был готов к отказу. Но вместе с удовлетворением, что дочь не пошла на поводу у отца так легко, как он того ожидал, я почувствовала тревогу. В жизни Ренесми что-то происходило, что-то серьезное и очень важное для нее, а я не имела ни малейшего понятия, что это было.
Неужели тот черноволосый парень, которого я вчера видела в комнате Ренесми полуодетым, и есть та единственная и такая важная причина, по которой дочь отказывается от предложения отца, которое в любое другое время она бы приняла, не раздумывая?
Тем временем, Ренесми отложила вилку и взглянула на настенные часы.
- Пап, ты извинишь меня, мне нужно позвонить, - она встала из-за стола и посмотрела на меня. – Я буду в своей комнате.
Когда Ренесми скрылась за дверью своей комнаты, я в легком замешательстве уставилась на Эдварда. Встретив мой взгляд, он задумчиво протянул:
- Ну и ну, наша малышка выросла. Я могу поспорить, что во всей этой истории замешан парень.
Я считала так же, но не стала ничего отвечать ему. Отодвинув свою тарелку, я тоже встала – сидеть за столом наедине с Эдвардом Калленом мне совсем не хотелось. К тому же, без буфера между нами в виде Ренесми, мне становилось гораздо сложнее держать себя в рамках вежливой беседы: по необъяснимым причинам, его присутствие выводило меня из привычного равновесия, заставляя задумываться о вещах, о которых я предпочла бы забыть раз и навсегда.
- Будешь кофе? - будничным тоном спросила я, чтобы отвлечься.
- С удовольствием, - в тон мне ответил он, отодвигая свой стул.
Следующие несколько минут прошли в относительно мирном молчании. Пока я варила кофе, Эдвард, к моему изумлению, собрал грязную посуду и начал загружать ее в посудомоечную машину. Если бы это сделал любой другой человек, я бы не обратила на это внимания, но для Каллена сам по себе такой поступок был беспрецедентным – я в жизни не видела, чтобы он занимался хоть каким-то подобием домашней работы. Я несколько секунд внимательно разглядывала его, сосредоточенно укладывавшего тарелки и вилки в машину, и хотела было съязвить на эту тему, но передумала – упражняться в словесных дуэлях с бывшим мужем было неблагодарным занятием – как правило, он всегда выходил из них победителем.
- Ты не перестаешь меня удивлять, Белла, - вдруг сказал он со смешком, явно намекая на невысказанный мной комментарий. – Видимо, пять лет не прошли для тебя даром – ты научилась держать при себе свои соображения и уняла свой саркастический язычок.
Оставив без внимания вторую часть его тирады, я парировала:
- Если честно, я бы предпочла, чтобы сегодняшний вечер был менее удивительным.
Эдвард в ответ лишь рассмеялся. И этот смех был таким искренним, таким теплым и родным, что на мгновение, всего лишь на мгновение, воскресил в памяти воспоминания о том далеком времени, когда все было иначе, когда мы были молоды, счастливы и полны надежд на будущее, представляя, как мы вместе будет завоевывать мир и друг друга.
- То ли еще будет, - с улыбкой и каким-то скрытым обещанием в голосе произнес он, внезапно став серьезным.
Я могла поспорить, что эта его фраза была брошена специально, чтобы посеять во мне зерно сомнения и неуверенности, но я решила никак не реагировать на нее. Вместо этого я спокойно поставила на стол две чашки кофе и вернулась к кухонному шкафу, чтобы достать плитку шоколада.
- Как долго ты планируешь пробыть в Лос-Анджелесе?
- Не терпится от меня избавиться? – спросил он.
- Не ищи подтекст там, где его нет, - ответила я. – Это был простой вопрос.
Он изучающе взглянул на меня, мгновение раздумывая над ответом, отпил глоток из своей кофейной чашки и пожал плечами:
- Столько, сколько потребуется, чтобы понять, что происходит с Ренесми.
Должна признать, его ответ одновременно и насторожил меня, и вызвал облегчение. Пусть каждая лишняя минута в компании бывшего мужа давалась мне и моим нервам с трудом, но я должна была признать, что присутствие Эдварда явно позитивно влияло на настроение дочери и я была очень заинтересована в том, чтобы он помог мне разобраться в том, что же происходило с Ренесми в последнее время.
- Я тут подумал, что было бы неплохо для Ренесми сменить обстановку. Раз она отказывается ехать в Сиэтл на каникулах, можно было бы перенести поездку на эти выходные.
Я не успела ни подумать над его предложением, ни ничего ответить, потому что как раз в это самое мгновение в гостиную вернулась Ренесми.
- Что делаете? - с интересом спросила она, разглядывая нас.
- Я как раз обсуждал с твоей мамой идею слетать в Сиэтл на этих выходных. Раз у тебя уже есть другие планы на каникулы, мы могли бы не терять время и улететь завтра вечером. Завтра пятница. Что если я заберу тебя сразу после школы?
Черт бы побрал этого Каллена! Это он называет «обсуждать идею»? Да он не дал мне и рта раскрыть! Как он посмел выложить свою идею Ренесми, не услышав сначала моего мнения? Когда-то мне нравилось и его упрямство, и напористость, и решительность, с которой он решал все проблемы, но сейчас мне нужно было, чтобы он пошел на компромисс, обсудил все со мной и нашел удовлетворяющий всех выход из положения, в котором мы оказались. А не выкладывал нашей дочери-подростку идею, от которой у той сразу загорелись глаза.
- Серьезно? – воскликнула Ренесми, с широкой улыбкой бросаясь к отцу и стискивая его в объятиях. – И мама не против?
- Вообще-то, я думал, что твоя мама составит нам компанию…
Я уставилась на Эдварда в замешательстве. Что он только что сказал? Пусть я пока не давала своего согласия на поездку дочери, мы оба понимали, что, в конечном итоге, возразить мне было бы сложно. Но идея прокатится в Сиэтл с бывшим мужем вообще была за гранью разумного.
Пока я переваривала предложение Эдварда, он насмешливо разглядывал меня, будто побуждая возразить и указать ему на его место. Но он все просчитал! Он знал, что поставил меня перед выбором без выбора. Если я откажусь, как я тогда буду выглядеть в глазах Ренесми? Можно, конечно, придумать какую-нибудь важную работу, но в понедельник я сама говорила дочери, что на выходные мы запланируем семейную вылазку на пляж и обычно я держала свои обещания. К тому же, это будет признанием моей слабости перед бывшим мужем, а это было последнее, что я бы хотела.
- Мам? – прервал мои сумбурные размышления голос Ренесми. – Ты поедешь с нами в Сиэтл?
Две пары глаз испытывающе глядели на меня. Я перевела взгляд с Эдварда на Ренесми и обратно, и едва не застонала будто от физической боли – они были так похожи друг на друга, так поразительно похожи каждой черточкой, выражением и эмоцией, что казалось, что они являются неделимыми частями единого целого. Нельзя было вставать между ними – это было понятно. Но и идти на поводу у Каллена грозило мне серьезными разрушениями, такими, после которых во второй раз я уже не смогла бы оправиться…
Но я кивнула. Просто потому, что на кону было счастье и благополучие Ренесми. И на этот раз ее интересы должны были быть в приоритете и перед моими желаниями, и перед желаниями Эдварда.
Следующие полчаса прошли для меня как во сне. Пока Эдвард давал по телефону распоряжение своей секретарше купить нам билеты, Ренесми позвонила Кэролайн и похвасталась своими планами на выходные. Потом они вдвоем обсуждали, стоит ли предупреждать родных о приезде или лучше сделать им сюрприз. При этом Ренесми буквально светилась от радости, так что у меня отпадали последние сомнения в том, что она может отказаться от поездки, тем самым избавив меня от необходимости проводить несколько дней в компании Эдварда Каллена. Конечно, во мне еще теплилась призрачная надежда на то, что каким-то чудесным образом все образуется и поездка не состоится, но пока для этого не было никаких оснований…
Эдвард собрался уходить, когда на часах уже было около десяти вечера. Ренесми была полна решимости уложить отца спать на диване в гостиной, но к моему облегчению, Эдвард отказался, сославшись на дела, которые еще были у него в городе. Мне в голову тут же закралась предательская мысль о другой женщине, которая ждала его где-то, но я тут же отогнала от себя это видение – личная жизнь бывшего мужа больше меня не касалась и чем бы ни было вызвано его решение ночевать не на моем диване – я должна была только радоваться.
Так как у Ренесми снова зазвонил мобильник и она убежала к себе в комнату, провожать Эдварда до двери пришлось мне.
- Это была грязная игра с твоей стороны, - пробормотала я, имея ввиду то, как он вынудил меня отправиться с ним и Ренесми в Сиэтл.
- Ты же знаешь, я сделаю все, чтобы Ренесми было хорошо.
- Только по этой причине мы вообще ведем этот разговор, - парировала я.
Он усмехнулся:
- А я все ждал, когда появятся знаменитые коготки Беллы…
- Не вынуждай меня показывать их по-настоящему, Эдвард, - предупредила я. – Время, когда я беспрекословно слушалась тебя давно в прошлом. Ренесми – это все, что меня волнует в данный момент.
- Видимо, будущее несет нам много всего интересного, - с загадочной улыбкой ответил он. И вдруг протянул руку и легко коснулся ладонью моей щеки. И от одного этого мимолетного касания мой пульс тут же подскочил, а к щекам прилила кровь. Но еще до того, как я успела отвернуться, чтобы избежать прикосновения, он сам опустил руку.
- Не вынуждай меня отказываться от этой поездки, - процедила я, отступая на шаг назад и избегая смотреть на него, разозленная его жестом не меньше, чем своей реакцией на него.
- Белла? – его голос был спокойным и уверенным.
- Что?
- Не думай, что тебе удастся ускользнуть от меня на этот раз. Теперь на кону не только твоя и моя гордость, но и благополучие нашей дочери.
Вместо ответа я только шире распахнула перед ним дверь и упрямо вздернула подбородок.
- Пятница. Шесть вечера. Аэропорт, - произнес он твердым голосом, в котором мне отчетливо послышались командные нотки. – И это не просьба.