Желания в прах, души в пепел. Часть 1

__________________________

Мне не хватает сил держаться подальше. Не в силах сбежать от тебя, я просто возвращаюсь к тебе вновь. Как мотылька меня тянет к твоему пламени. И ты произносишь мое имя каждый раз по-другому.
__________________________

Опустошенный и полноценный. Потерявший себя и наполненный стремлением, не его собственным. Ее.
___________________________

Едва заметный и будто бы спрятанный обрыв утеса возвышается, словно маяк среди тумана. На покрытой пышной растительностью окраине стоит мужчина, которому, судя по виду, ближе к тридцати годам, а может, и все тридцать с небольшим, если вообще это возможно определить при такой-то видимости. Промозглый рассвет не дает возможности определить выражение его лица, но, возможно, это даже к лучшему. Оно одно из тех, которые врезаются в сознание и заставляют вздрагивать в холодном поту, когда приходится просыпаться с криками ужаса от увиденного глубокой ночью.
Эпохи сменяли друг друга, или так только казалось. Но все же годы взяли свое, собственно, как и она сама. Не существовало ничего, что бы он сделал по-другому, он даже не желал этого, не хотел ничего, кроме того, что хотела она, в чем нуждалась, что требовала и просто брала. И это радовало его, делало счастливым, он никогда не испытывал ни грамма грусти. Отдаваясь полностью, он ощущал себя полноценным.
Одно ее мимолетное прикосновение заставляло сердце трепетать. Он был для нее всем, кем мог бы быть мужчина для женщины, которую любит и лелеет столь же сильно, как он ее. Не было и дня, что начинался с рассвета, когда ему приходилось страдать. И хотя страдания были реальностью его прошлого, они превратились лишь в воспоминания. До настоящего момента.

___________________________________

Ты смотришь мне в глаза, и я лишаюсь гордости. Моя душа сдается. И ты склоняешь мое сердце на колени.
____________________________________________

Декабрь 2006 года

Рождество было большим событием, сезоном для радости, временем, которое проводили с семьей и с теми, кого любят. Оно не нуждалось в еще большем совершенстве.
Во всяком случае, после сегодняшнего дня, все точно встанет на свои места, и последний кусочек пазла займет свое положение в форме простого платинового колечка на ее пальце. И она не сможет отказаться, сделав его самым счастливым мужчиной во Вселенной. Ее Вселенной. Ведь все это было для нее одной.
Подарков было в изобилии, и все они были розданы. Большие и маленькие. Одни были подороже, другие имели совсем иную ценность. Вы бы сказали, душевную. На лицах отражались лишь радость и любовь, сопереживание и дружелюбность. И какой бы странной ни была эта семья, они любили другу друга особым, порой странным способом, но в тоже время со всей искренностью.
Уютно усевшись с его стороны, ее голова опустилась на мужское плечо, в то время как его сильная рука нежно поглаживала алебастровую кожу ее пальцев. Он был крепким мужчиной с широкими плечами, которые давали лишь небольшое представление о силе, заключенной в них. Мозоли на его ладонях напоминали о часах, которые он ежедневно проводил, работая с пиломатериалами. Огрубевшие от сажи, примесей и металла. Но, несмотря на все это, каждый раз стоило только ее нежной коже оказаться рядом, они обращались с ней с неимоверной осторожностью.
Стоило ей слегка переместить руку, что крепко обхватывала ее, как все его тело следовало за ней, словно они были связаны какой-то невидимой нитью. Или были силуэтом и его тенью, что было бы более подходящим объяснением, которое кто-либо мог увидеть за преданностью в его глазах.
- Подожди, - произнес он охрипшим голосом, наполненным любовью, ослабив хватку руки, которая опустилась прямо к карману его выглаженных слаксов. - У меня объявление.
Ее голова слегка наклонилась, стоило ей только взглянуть на него с теплотой карих глаз, в глубине которых играло любопытство.
Ответная улыбка вспыхнула, словно восхитительное сияние, согревающее и всеобъемлющее. Достаточно яркое, чтобы осветить всю комнату, не будь она уже освещена сильным отблеском свечей и мерцающими огнями невероятно огромного дерева.
Всего лишь на мгновение могло показаться, что он нервничает, но вскоре его рука пролезла глубже в карман, обхватив там бархатистую коробочку, и всеобщий едва уловимый отзвук изумления мог бы стать вполне оглушительным.
Кто-то даже сумел подавить рвущийся наружу возбужденный выкрик. «Элис», - подумалось ему, но он лишь закатил глаза.
Хотя была еще одна женщина, что наблюдала за ним, и ее глаза сузились лишь на мгновение, эмоция отразилась прямо во взгляде золотистых глаз – лишь один короткий проблеск – но он бы никогда и не смог заметить его. Его взгляд предназначался лишь для дочери этой женщины.
- Несс, - начал он с едва уловимой дрожью в голосе, как только протянул руку и взял ее маленькую ладошку в свою большую, слегка поглаживая большим пальцем по всей длине ее безымянного. – Я люблю тебя, - произнес он, как и миллионы раз прежде. Но глубина этих трех простых слов никогда не теряла смысла или искренности. Она - это все, что он видел. - С того момента, как я впервые тебя увидел, я знал, что для меня не никогда не будет ничего важнее, чем твое счастье.
Женщина с золотистым взглядом шелохнулась, но движение было столь мимолетным, что заметить его можно было бы, лишь посмотрев прямо на нее. Но он не смотрел, как и никто другой, ведь их взгляды были прикованы к его руке, что теперь была вынута из кармана, представляя вниманию маленькую темно-голубую коробочку.
И он опустился на одно колено, заработав еще один раунд вздохов и перешептываний по всей комнате, в том числе и от девушки, стоящей сейчас прямо перед ним. Ее глаза были широко раскрыты.
- И это все еще так, - продолжил он, и его голос слегка охрип, заставив глаза девушки, чью руку он крепко обхватил, едва не заплакать, - и, быть может, я обычный мужчина, но глубина моих чувств восполняет все это. Со мной ты всегда будешь в безопасности. Все, что я прошу… ты выйдешь за меня?
И если бы только это было возможно, на каждом лице были бы слезы. А в тот момент, когда она, кивнув головой, сказала тем самым «да», комната взорвалась бурным сочетанием смеха и плача, криков и возгласов.
Для всех, за исключением одной.

________________________________

Протягивая к тебе ладонь, я ощущаю лишь пустоту. И меня убивает мысль, что тебя это никогда и не заботило.
____________________________________

И хотя свежий ветер заставлял шелковистые пряди его черных волос хлестать по лицу, он продолжал стоять совершенно неподвижно. Вскоре он засунул руку в карман своих потертых джинсов, его пальцы начали что-то искать и наконец нашли. Едва заметное движение челюстью - и его глаза опустились к утонченному платиновому ободку в ладони. Долгое время он просто всматривался в него, его лицо было непроницаемым.
А затем, прямо там, океан боли и осколки страданий вдребезги разбили его хладнокровие и опустили на колени. Проливной дождь, трава и опустошение оставили свой след на бледно-голубом материале. Один за другим его пальцы согнулись внутрь, сжав холодный металл в ладони, что огрубела со временем, слишком долгим временем.
Воспоминания, которым не было позволено раскрыться в истинном свете в его сознании прежде, словно яростный ураган стремительно проносились видениями из глубоко запрятанного прошлого, прямо из горящей бездны, которой стало его сердце. Они всегда были там и всегда следовали за ним на протяжении многих лет, хоть и были искажены различными оттенками серого, а некоторые и черного цвета.
Остатки его измученной души содрогнулись, создав резонанс в каждой его клеточке.

_____________________________

Когда ты далеко, меня это уничтожает. Я хочу уйти, и я хочу остаться. Я так растерян, выбор так сложен, между удовольствием и болью.
________________________________

Август 2007 года

- Джейкоб, - его имя разнеслось по комнате волнами кристаллов, шумом гальки и отблеском нерешительности. – Могу я зайти на минутку?
- Конечно, Беллз,- мягко ответил он, обернувшись к ней с широкой улыбкой.
Белла задержалась в дверях, стоило их глазам встретиться. Его - теплым и открытым. Ее - пытающимся сдержать эмоции, застывшие прямо на поверхности. Некоторое время она оставалась на месте, как бы застыв во времени – так и было на самом деле – пока Джейкоб не шагнул вперед и не протянул руку, чтобы провести ее в комнату, закрыв за ней дверь.
- Черт побери, Беллз, что с тобой случилось? – Он не злился - скорее, был сбит с толку, но не раздражен. В конце концов, в последнее время она вела себя немного странно.
Вопрос выплеснулся, как содержимое чашки кофе, что опрокидывается в спешке.
– Ты счастлив, Джейк?
А его реакция скорее была подобна той, как реагирует человек, когда обжигающий кофе выливается на колени.
– Что? – Едва заметное легкое движение, будто она ударила его, а затем он в замешательстве сдвигает густые брови. – Конечно, я счастлив, почему ты спрашиваешь?
- Хорошо, - отгородилась она, и ее взгляд метнулся к окну, задержавшись на мгновение, когда увидела двух знакомых крупных прогуливающихся мужчин, что посылали ей жизнерадостный настрой, – Эмбри и Квил –она вновь вернулась к ожидающему ответа Джейкобу. Сделала глубокий вздох – абсолютно бессмысленный – и выдохнула. – Пустяки. Извини. Конечно, ты счастлив, безусловно, как глупо с моей стороны, как глупо, глупо… - повторяла она, пока слова не затихли в неловком молчании.
- Белла, - произнес он, на этот раз в голосе и выражении лица преобладало небольшое раздражение. – Если это еще одна из тех «ты когда-нибудь останавливался и задумывался» дискуссий, то давай обойдемся без них. Я сегодня женюсь, Белла. Женюсь. На твоей дочери. На любви всей моей жизни. И я не позволю тебе разрушить все это. - Он все еще не был рассержен. В эти дни Джейкоб вообще редко сердился. Ни разу с того дня, когда они были столь близки потерять свои жизни во время самого большого в этом веке столкновения вампиров.
- Прости меня, - прошептала она, моргнув один или два раза, прежде чем вновь встретиться с ним взглядом.
Его выражение лица мгновенно смягчилось, и он притянут ее в свои объятия.
– Эй, Беллз. Все в порядке, все будет хорошо. Я позабочусь о ней, ты же знаешь что я смогу. - И осекся, стоило ей уткнуться лицом в его грудь. Что-то промелькнуло едва заметно и вновь исчезло. И словно после нажатия паузы, он продолжил: - С мамой Клэр было также, ты же знаешь, она сходила с ума, еще больше чем ты. Я имею в виду разбитые тарелки и летающие кружки, - засмеялся он низким и хриплым тембром.
Но Белле было не смешно, и если бы она могла плакать, то, безусловно, воспользовалась бы этой возможностью. Но вместо этого она безрадостно кивнула у его груди, едва вдохнув, и отступила назад.
С нервозностью в руках, едва задевая смокинг, поправила бабочку и наконец расправив ее, лишь на мгновение задержала ладонь на его груди, прежде чем окончательно отстраниться.
- Джейкоб Блэк, - произнесла она, совладав с собой, - никогда не думала, что скажу тебе это, но ты на самом деле прекрасен. - Глубоко внутри она разваливалась на куски, но что толку было от этой правды? Сейчас у каждого из них была своя роль.
«Даже если кто-то из них играл ее слишком убедительно», - подумалось ей.
Она пыталась, как могла, но не всегда получалось сдерживать эмоции глубоко внутри. Хотя рядом со своим лучшим другом она всегда прикладывала титанические усилия. Разве он не оказал ей эту же любезность в день ее собственной свадьбы?
На его губах расплылась слегка смущенная улыбка.
– Ну да, ну да, - пренебрежительно произнес он. – Снова ударилась головой, Беллз? Я-то было думал, что вы, вампиры, достаточно непробиваемые.
И она одарила его неестественной улыбкой, а затем сделала нечто очень неразумное. Развернулась и выбежала из комнаты, оставив Джейкоба в полной растерянности.

_______________________________

Я обернулся, но ты исчезла, как всегда исчезла за мгновение.
___________________________________

Джейкоб уже не был сбит с толку. Быть может, он не был целостен, но, по крайней мере, теперь он мог в полной мере ощутить ту пустоту, что царила внутри. Потеря того, кого любил так долго, буквально, выбила из легких весь воздух, и одной рукой он пробороздил мокрую землю, чтобы суметь справиться с натиском воспоминаний, которые позволил себе испытать и которые продолжали испепелять его.
Обычно, когда снится ночной кошмар, он может быть настолько страшным, что в течение дня или двух вас не покидает чувство обеспокоенности и волнения. Но всегда есть это ощущение облегчения, когда просыпаетесь, потому что, несмотря на то, что сон визуализировал вам ужасные видения, в конце концов, вы проснулись и знаете, что это был всего лишь сон. Это было нереально. Вы вздохнете, позволите ознобу спуститься вниз по позвоночнику, а затем встряхнетесь, окончательно избавившись от страха.

____________________________________________

Когда я рядом с тобой, ты заставляешь меня чувствовать, ты заставляешь меня чувствовать. Только рядом с тобой, ты единственная, ты единственная.
___________________________________________

Конец апреля 2202 года

Их ноги были переплетены, пышные блестящие локоны кудрей были рассыпаны по его груди, и он рассеяно пропускал их сквозь пальцы. Ее запах окутывал его словно самый сладостный дурман. До рассвета было еще около часа, но в его представлении он уже наступал.
Стоило ей пошевелиться, очнувшись ото сна, как едва уловимый шепот разнесся вдоль груди, а прикосновение гладкого шелка кожи бедра прошлось по его ноге. Аккуратно пройдясь рукой вдоль ее тела, скользнув в изгиб талии, он прижал ее еще сильнее.
- Проснулся, - прошептала она, в ее голосе ощущались остатки сна… и еще чего-то, так и оставшегося непонятным.
- Ждал тебя, - ответил он нежно, затем прикоснулся пальцами к ее подбородку, чтобы заглянуть ей прямо в глаза.
И в этот самый момент что-то оборвалось, глубоко внутри него. В каждом его естестве.
Он медленно приподнялся за счет спинки кровати, потянув ее за собой, на себя, притягивая вдоль своего тела, заставляя ее тело полностью срастись с его нутром.
- Несс, - выдохнул он. – Ты в порядке?
Услышав это, она тут же очнулась от сонной дремы и отчаянно заморгала.
– Да, - ответила она медленно, с чувством легкого непонимания. – А что?
Он с нежностью прошелся пальцами вдоль линии в уголках ее глаз, на мгновение позволив очарованию взять вверх над возникшим беспокойством. В ответ она издала тихий полустон, прикрыв глаза, и отдалась теплоте его прикосновений.
Джейкоб был достаточно умен, чтобы не комментировать женские особенности, не говоря уже о проявлениях признаков старения, которые тут же вернули его беспокойство, подталкивая искусные пальцы к пышной копне волос.
- Ты такая красивая, – произнес он тихо, проведя кончиком носа вдоль ее лба. – Если бы я не мог просыпаться рядом с тобой, тогда лучше бы мне было не просыпаться вовсе.
Переливы смеха разнеслись по всей его коже.
– Ох, Джейкоб, мой Джейкоб, - прошептала она с нотками юмора в голосе. – У нас с тобой за плечами почти двести лет. Хотя вечность и не имеет числового исчисления.
После чего он расслабился и прижался гудами к ее лбу, потом к щеке, опускаясь поцелуями вниз, прямо к ее губам, которые в свою очередь потянулись к нему, чтобы поприветствовать их с пробуждающейся страстью.
И было позабыто все, кроме нее одной и того, в чем она нуждалась. Как всегда он растворился в страсти, которую она разжигала в его венах. И пока они утопали друг в друге, рассвет окрасил небосвод калейдоскопом красок.
Несколько дней миновали, как и последние пару веков, пока однажды утром Джейкоб не проснулся от непривычного озноба во всем теле. Он не просто испытывал непривычный холод, все его нутро тяготило незнакомым ему чувством заторможенности. Кроме того он дрожал, или это кровать просто слегка тряслась? Развернувшись, он обнаружил сидящую у края кровати Несси, плечи которой подрагивали, и в одно мгновение притянул ее к своей груди.
- Несс, - тут же прошептал он. – Ты замерзла, что? – И когда она повернулась в его руках, чтобы взглянуть в глаза, создалось ощущение, что температура в комнате внезапно упала вниз. Линии, что едва были заметны несколько дней назад, теперь глубоко запечатлелись на ее прекрасном заплаканном лице. А когда его взгляд, наполненный испугом, переместился от лица к волосам, он заметил серебряные вкрапления в ее бронзовых кудрях.
Несколько часов спустя Джейкоб рухнул на краешек дивана в доме своей лучшей подруги, где сумев отстраниться от какофонии надрывных голосов, на его плечи с сокрушительной тяжестью обрушилось все происходящее.
И вновь это ощущение, будто в нем что-то надломилось, и этот озноб становился все больше и больше… просто ледяным.
Странное ощущение со знакомой болью вновь пронеслось по всему нутру, и он не мог от него избавиться. По какой-то причине яркий образ вспыхнул прямо перед глазами, словно резкий разряд молнии.
Угасающий свет в паре шоколадно-коричневых глаз. Образ тут же исчез. А он ощутил лишь опустошение.

_________________________________

Я закричал как ребенок. Внутри меня все обезумело.
_________________________________

В его сновидениях не было этой пустоты. Скорее тепло и неоспоримая реальность. В них не было и пятнышка скорби, которая коснулась его неестественно долгой жизни. Но не теперь. Теперь он не чувствовал дрожи в мышцах, и многие вещи в эти дни стали для него куда более теплыми. Все теперь казалось намного теплее его самого. И все, что он ощущал, это холод.
Тупая боль. Полное опустошение. Абсолютное. Казалось, оно может разорвать на части. И это была не всеобъемлющая любовь, которая охватывала его сердце.
Там, где однажды господствовала она, навеки поселилась черная ненависть. И если счастливые моменты и были, то горечь внутри него больше не позволяла этим ощущениям вырваться наружу. Он не хотел помнить, потому что это не было реальностью. Лишь ложью. Не кошмаром, конечно, ведь страдания его разума и тела просто не позволяли отрицать реальность произошедшего.
Мир вокруг него не позволил бы ему избежать правды, хотя теперь он и не хотел поворачиваться к ней спиной.
Он пытался. Пытался, потому что это было невыносимо. Потеря слишком сильная. Его сердце разбилось. И стало слишком тяжело, чтобы терпеть, до невозможности единственного вздоха. По крайней мере, он мог ощущать лишь это. Он горел и знал, что какое бы чувство ни овладевало им, оно было настоящим. Он был жив. Был собой.
Джейкоб Блэк теперь принадлежал только себе и никому больше.

_______________________________

Я ничего не могу сделать. Мое сердце приковано к тебе, и я не смогу освободиться. Посмотри, что эта любовь сотворила со мной.
________________________________

Начало мая 2202 года

В последние дни жизни Несси, казалось, небо обрушилось на их головы. И это ощущал не только Джейкоб, который испытывал сокрушительную боль, наблюдая, как угасает ее жизнь. В конце концов, она была лишь наполовину вампиром, и пока другие, такие же, как она, были еще живы, они также начали стареть. Как и мальчик Науэль - правда, с ним это происходило гораздо медленнее. По сравнению с быстро ухудшающимся состоянием Несси.
Последние часы стали самыми худшими, и не только потому что для всех было очевидно - она уже не увидит следующий восход солнца, но и поскольку Джейкоб лег рядом с ней, заключив ее в свои объятия, и было понятно, что он сам одной ногой ступил в могилу.
И когда этот последний час прошел свою отсечку, только одному человеку было позволено остаться в комнате. Белле. Самому Джейкобу не было до конца понятно, как, в общем-то, и Белле, почему он внезапно ощутил такую ожесточенную необходимость в ее присутствии.
Миновало более двух столетий с тех пор, когда он в последний раз терял самообладание, но когда Эдвард решил несмотря ни на что остаться в комнате, Джейкоб атаковал ее с такой свирепостью, что даже он сам был потрясен до гробового молчания. Если бы там не было Беллы, возможно, он бы порвал Эдварда на куски. Самым ужасным было то, что Джейкоб даже не понимал, откуда все это взялось, но неожиданно что-то внутри него словно освободилось, и алая пелена мгновенно заволокла все вокруг, будто она сидела внутри него все эти долгие годы, не давая о себе знать.
Чуть позже полуночи Несси сделала свой последний вздох, и если быть до конца честным, то Джейкоб не может вспомнить, что именно случилось сразу после этого. Боль, потеря, разрушающая опустошенность едва не лишили его воздуха.
Почти ничего из того, что произошло после того, как сердце Несси остановилось, словно что-то забралось глубоко внутрь и вырвало всю душу. Это было выше его сил, гораздо выше.
А Белла, обезумевшая от горя, в равной степени разрывалась, прижимая дочь в своему мертвому сердцу. Лишь ее глаза не переставали смотреть на Джейкоба, желая поддаться порыву протянуть к нему руку и одновременно не позволяя себе отпустить Несси, даже если все, что от нее осталось, это лишь ледяное тело пожилой женщины.
Часы начинались и проходили свой круг. Рассвет взошел на небосвод, и Белла все же решилась придвинуться ближе к своему лучшему другу, который до сих пор находился на грани реальности и безумия. С этим было не так легко справиться – когда ушла Клэр, все было по-другому – это повлекло за собой период тяжелой обеспокоенности, а еще и непрекращающейся боли для Беллы, которая как бы ни старалась, ощущала жгучую боль в том месте, где однажды билось ее сердце. Она разрывалась между своей любовью и своим лучшим другом.
Долгое время она задавалась вопросом, почему до сих пор испытывала боль, ведь перестала ощущать эмоциональную потребность в своем лучшем друге в тот момент, когда трансформация была завершена. Но все эти годы что-то в ней постоянно нагнеталось и росло, и, несмотря на то, что она не понимала этого, не могла отрицать ощущение грусти, которое обуревало ее временами.
Как в тот день, когда Джейкоб сделал предложение Несси. Те слова, которые он произнес, затронули что-то глубоко внутри нее. Это не было ревностью. Она испытывала странное напряжение глубоко внутри, и глаза невольно защипало. Нереально, но это ощущение было сродни тому, как если бы она сама испытывала любовь, исходящую от Джейкоба и это бы ее руки были в его ладонях. Все было настолько же неожиданно, насколько сбивало с толку.
Через два дня, когда Джейкоб вышел из состояния периодической бессознательности, они похоронили Несси, после чего пытались удержать его от полного разрушения дома.
Поглощенный горем и осознанием происходящего, которое медленно поглощало его, вырвавшись из небытия, он вышел из себя. Вся мебель была уничтожена, двухвековое наследие фотографий и памятных вещей превращены в пепел, и он уже был готов бросить зажженную спичку на залитые бензином стены, когда пара холодных рук крепко обхватила его трясущиеся запястья.
- Джейкоб, остановись. Прекрати это, сейчас же. - Глаза Беллы всматривались в его почерневшие, полные необузданной ярости и агонии. – Это не вернет ее, это ничего не изменит!
Ему удалось вырваться и в ответ припечатать ее к стене, намертво вцепившись пальцами в ее предплечья.
– Я знаю, - грозно произнес он, пока его глаза буравили ее. – Но я хочу, чтобы все исчезло. Все это, Белла. Без остатка.
Хаос глубоко внутри него рвался наружу, но он все еще пытался удержать его в себе, опасаясь того, что он в себе скрывал. И с каждым прожитым часом эта борьба была все тяжелее, но он справлялся. Борьба была чем-то, что он умел. В конце концов, однажды она уже была огромной частью его жизни, и все это вновь теперь возвращалось к нему словно мучительное возмездие.
Белла наблюдала за его взглядом и буквально отшатнулась от увиденного в самой глубине его души:
- Пожалуйста, Джейкоб. Я не могу видеть тебя таким!
И кулак резко ударился о стену буквально в паре сантиметров от ее лица. Она вздрогнула.
- Но это Я! – заорал он что было мочи. – И вы будете СМОТРЕТЬ на меня такого, Белла, потому что я ПУСТ! – Его голос был охрипшим, но он опустил лицо так, чтобы их глаза были на одном уровне, и муки с легкостью были заметны в чертах его лица, превращая его в маску ужасающей ненависти.
- Джейк, - с трудом произнесла она, впервые опасаясь силы мужчины, который очень болезненно припечатал ее к стене, почти вдребезги кроша ее руки своим захватом.
Он даже не мигнул, не дрогнул ни один мускул – ни разу, пока произносил слова, медленно, целенаправленно, оценивая каждую промелькнувшую эмоцию в ее огромных глазах.
- Я собираюсь сжечь этот дом, а ты будешь стоять рядом со мной и наблюдать за тем, как он сгорит. А знаешь, почему? Потому что я наблюдал за тем, как сгорала ты, Белла. Я помог тебе сгореть и это, - он обвел обстановку вокруг них, - стало «благодарностью», которую я получил. А вот это, - он отпустил одну ее руку и, грубо схватив ладонь, прижал к своей груди, которая была поразительно менее теплой, чем обычно, - гораздо хуже, чем все это… - И его маска тут же слетела с лица, заставляя обнажиться перед ней. Его глаза пылали с такой силой, что могли бы буквально растерзать ее сердце на куски, если бы такая возможность вообще могла существовать.
Она с ужасом наблюдала, как он опустился на колени, а его руки, отчаянно дрожа, скользнули по ее предплечьям, слегка задели спину и сцепились на талии. Следующее, что она ощутила, было его лицо, прижатое к груди.
Джейкоб судорожно вздохнул.
– Это, - едва сумел прошептать он и сломался. Рыдания вырвались на свободу, сокрушая его самообладание, а руки безвольно повисли от отчаяния, будто он мог хоть как-то вернуть время вспять – будто бы мог вдохнуть в нее жизнь воспоминаниями, что хранили его мозолистые ладони.
Ощущение, будто даже ледяное сердце могло разбиться, и пока она держала плачущего Джейкоба, чувствовала, как что-то внутри нее умирает. Это не поддавалось осмыслению, потому что атмосфера происходящего затмевала все иное. Пока Джейкоб наконец не отпрянул от нее и не возвысился. Тогда она поняла, что-то глубоко внутри него навсегда умерло.
Холодная маска вновь вернулась на место, и его безжизненный взгляд соскользнул с нее в тот момент, когда, грубо схватив ее за руку, он подтолкнул ее к выходу, ни на шаг не отставая.
- Не двигайся, или, клянусь, я разорву твоего мужа на куски, - пригрозил он, перед тем как позволил себе отпустить ее, чтобы попытаться справиться со спичками.
Несколько минут спустя они продолжали стоять там бок обок и смотреть, как языки пламени поглощают стены, разрушая окна своим теплом, а дым от пепелища поднимается высоко в гаснущее небо.

_______________________

ФОРУМ