Глава 12
24 июля 1520 года - Уэсспорт

Виктория постукивала ногтями по подлокотнику. Собравшийся Совет выглядел более нервным, чем всегда, услышав новости.
Лорда Куинна освободили.
Хотя имя Розали все еще было запятнано резней в Адельтоне, теперь оно выглядело более чистым благодаря ее милосердию. Она сделала Фоукса главным козлом отпущения. Виктория и не подозревала, что ее сестра может так хорошо играть в эту игру. Но понимала, что за этими ловкими решениями стояла не Розали, а Атар, Фоукс и Каллен.
Ее кошмары стали еще сильнее после того, как Розали обосновалась в Кадерре. Виктория знала, что дальше будет все еще хуже. Теперь взгляд сестры остановится на Нью-Лондоне, старой столице. Виктория не могла этого допустить.
Несомненно, в Сороссе произойдет еще одна великая битва.
Виктория этого не хотела. Сестра все еще занимала место в ее сердце. Это все еще давало о себе знать, это был единственный якорь Виктории, удерживающий ее человечность. В глубине души она понимала, что теряет контроль над собой. Внутри она превратилась в Ребекку, женщину, которую поклялась ненавидеть до конца жизни. Но Виктория не могла принять это, не могла с этим согласиться. Поражение от осознания того, что Ребекка все-таки победила, обрушилось тяжестью на ее плечи.
- Ваше величество?
Виктория отвлеклась от своих мыслей, приказав Алистеру продолжать. Он зачитывал отчеты из провинций.
- Англичане ступили на землю Кастеллы. Мы отправили посланника, чтобы попытаться остановить их и узнать причины такого дерзкого поступка. Надеемся, что дипломатия поможет нам.
Виктория знала, что дипломатия в этом случае ни к чему не приведет. Но это поможет выиграть время, пока она не разберется со своей сестрой.
- И? – раздраженно проговорила она. когда Алистер остановился.
- Ну, - он явно нервничал, сильно нервничал. Другие лорды перевели на него взгляды, хмурясь, потому что он не продолжал. – Ходят слухи, ваше величество.
- Какие? – Виктория помассировала виски, теряя терпение.
- Слухи о том, что вы имеете отношение к присутствию англичан, - выдавил Алистер.
Внезапно ее монотонные движения прекратились. Ее дыхание застыло в легких, а темные глаза пристально уставились на Алистера, застывшего с пергаментом в руках.
- Как ты смеешь! – огрызнулась она. Ее змеиные глаза смотрели на него, ногти впились в дерево. Виктория наклонилась вперед, оскалившись.
- Это не я распространяю слухи, ваше величество. Это говорят северные лорды, примкнувшие к лорду Дуруну.
- Я считала, что он умер.
- Он сбежал на север.
Новые проблемы. Не одно, так другое. Лорд Дурун, как было известно, поддерживал дружеские отношения с Калленом. Он в одно мгновение присоединится к мятежникам, среди которых уже сейчас есть его хороший друг лорд Раджак. Виктория не могла этого позволить. Не сейчас.
В ее голове возникла одна идея.
- Не будем обращать пока внимания на северян, - начала она. – Пусть они сражаются с англичанами и убивают друг друга. Кто бы ни выиграл, для нас это не имеет значения – победитель будет слишком слаб, чтобы противостоять нашей армии, - усмехнулась она. Лорды переглянулись и кивнули. Это был хороший план.
- Тогда мы идем на юг? – задумался лорд Савойя.
- Моя сестра скоро начнет поглядывать на Нью-Лондон. Я не могу позволить ей взять этот город. Он имеет стратегическое значение и большую историческую ценность. Он представляет прошлое нашей страны, и я не позволю тем, кто следует за Розали, уничтожить его.
Ожидалась очередная большая битва. Все уже чувствовали в воздухе ее запах. Но на этот раз Виктория не отправилась на юг с армией. Она отправила туда своих верных и лучших командиров: Савойю, Алистера и Лаунеля. Они не позволят Розали захватить Нью-Лондон. Этот город она никогда не отдаст своей сестре.
Нью-Лондон во многих отношениях был примечательным городом. Когда-то его красота соперничала не только со столицами Европы, но и всего мира. Англичане очень гордились им. Город вырос еще до римского завоевания, нес на себе отметины всех эпох: акведуки, высокие колонны, поднимающиеся к небу, огромный дворец, повидавший многое, и тысячелетия были замурованы в его фундаменте. После прихода англичан город стал называться Нью-Лондоном и во многом утратил свое очарование для англоанцев. Он превратился в центр власти их завоевателей. Его отняли у жителей страны, и на нем навсегда отпечаталось клеймо англичан. Виктория любила этот город, хотя была в нем всего один раз, маленькой девочкой приехав туда с отцом. Но он оставил в ее памяти неизгладимое впечатление. И вот теперь оно могло быть навсегда испорчено появлением в нем Розали и ее армии.
Виктория не могла этого позволить.
- Возможно, нам следует пропустить англичан к Нью-Лондону. Пусть они решают проблему с Розали, ваше величество, - проговорил гнусавый голос кардинала Торпа. «Скользкий червяк», - подумала королева.
- Я не позволю англичанам вновь наложить лапы на этот город, - отрезала она. Виктория знала, что предложи ему кто-то большую сумму – и он немедленно предаст свою королеву.
- Мне кажется, что для нашего дела лучше было бы, вернись я в Ватикан. У меня есть друзья в Риме…
Виктория наклонилась вперед, хищно улыбаясь.
- Вы никуда не поедете, кардинал. – Она не позволит ему снова сбежать, как в тот раз, когда Браун взял столицу и сверг ее кузена.
Торп закрыл рот и низко поклонился.
Королева откинулась на спинку, оглядывая лордов. Создание большой армии, которая могла бы победить ее сестру, требует большого времени. Она спрашивала себя, придут ли уже осенние дожди, прежде чем они встретятся на поле битвы?

25 июля – Адельтон-холл

Розали смотрела на человека в маске, спускающегося во двор. Она стояла на несколько этажей выше него и размышляла. С того места, где она стояла, открывался прекрасный вид на луг, уходящий на юг и пестрящий яркими цветами под чистым небом. Даже отсюда Розали слышала шелест листьев на ветру.
Она знала, что родилась здесь. Родилась и убила свою мать в этом замке. Смешанные чувства по этому поводу присоединялись к беспорядку в ее мыслях.
Легкие шаги привлекли внимание принцессы. К ней присоединился лорд Атар. Их обоих окутала тишина, красота и великолепие Кадерры. Момент умиротворенности, который они оба оценили. Только немного помолчав, Розали обратилась к Атару.
- Странно, что вы присоединились ко мне, лорд Атар.
- Я ваш советник ваше королевское высочество. Я прихожу, когда вы зовете. Я даю советы, когда это необходимо, - ответил он, прислонившись к каменной стене.
Розали отвела свой усталый взгляд от луга и перевела его на Атара. Его белые волосы и борода были аккуратно подстрижены. Он не выглядел таким измученным, как в Роще Ворона при их первой встрече там. Он казался более живым, более бодрым. Доброта в его глазах согрела усталую принцессу.
- Интересно, когда Виктория пришлет сюда свою армию, - пробормотала она. Новости от разведчиков в Уэсспорте говорили, что Виктория собирает силы, готовясь к походу на юг.
Атар встал рядом с принцессой.
- Когда вы так переживаете, то напоминаете мне вашу мать, - улыбнулся он.
Губы Розали сжались в тонкую линию.
- Обычно меня сравнивали с отцом, лорд Атар.
- Потому что репутация вашего отца затмила память о матери. Но те из нас, кто до сих пор помнит леди Марианну, ее доброту и преданность, дорожат ей. В тебе много от нее.
- Может быть, будь она жива, то знала бы, что делать, - прошептала Розали. Она не могла рассказать Атару о всех своих страхах, замешательстве и недоверии. Она не могла даже доверять ему. Молодая женщина стала несколько параноидальна с тех пор, как услышала разговор Алана и Эдварда в конюшне. Она придумала работу для Изабеллы Свон, чтобы не оставаться с ней наедине. Что, если она шпионила для Каллена?
Под хмурым взглядом Розали морщины на лбу Атара углублялись, стали четче складки под глазами. В серых глазах появилась печаль. Никто не должен нести бремя, возложенное на себя Розали, а он почти ничего не мог сделать, чтобы облегчить его. Он надеялся, что когда-нибудь сможет поговорить с ней о смерти Марианны – о том, что, по его мнению, это не было случайностью. Но как сказать Розали, что ее мать убили? Это только добавило бы тяжести в ее ношу.
- Вы потеряли дар речи, лорд Атар? – удивилась принцесса, не дождавшись ответа. Казалось, у него всегда был бесконечный источник мудрых советов. Но сегодня он молчал.
- В старости я обнаружил, что молчание – единственная истина, в которой мы так нуждаемся. Она говорит больше тысячи слов. Ничто из того, что я могу сказать, не уменьшит вашу боль от потери родителей.
Атар знал, о чем говорит, потому что сам перенес много потерь. Боль от смерти жены и ребенка все еще жгла его душу, несмотря на то что считалось, что со временем она утихает.
Розали кивнула. Он был прав. Молчание служило странным утешением. Не та абсолютная тишина, которую она ненавидела. Шум утреннего утра, катящиеся во дворе повозки, смех солдат, запах хлеба, шелест листьев… Обычная жизнь никогда не была по-настоящему тихой. Это в сочетании с молчаливым присутствием Атара немного успокоило Розали – возможно, потому что его сердце тоже болело от потерь.
- Нью-Лондон. Туда мы идем дальше, - через некоторое время сказала Розали.
- Ваша сестра будет этого ждать. – В голосе Атара звучала нерешительность. Розали крепче сжала камень стены.
- Если она доберется до города раньше нас, то он никогда не станет нашим.
- Вашим, - поправил Атар. Розали обернулась к нему. – Вы уже забыли, что мы сражаемся за вас?
Она улыбнулась. Золотые пряди развевал легкий ветерок. Она так была похожа сейчас на свою покойную мать!
- Нас, лорд Атар, а не меня, - поправила она, таким образом дистанцируясь от своей сестры.
Атар вновь нахмурился. Розали была слишком добросердечной, чтобы стать хорошим правителем. Но, кажется, она и сама понимала это.
Розали вернулась в свои комнаты. На столике были расставлены шахматы. Розали села рядом с ним, равнодушно проведя взглядом по персидскому ковру и гобеленам на стенах. Ей внезапно стало скучно. Трудно ничего не делать и только ждать.
- Может быть, сыграем? Это займет время, - предложила она. Атар когда-то научил ее играть в шахматы, еще до того, как ее отправили в монастырь.
Атар сел напротив. Но прежде чем они начали, Розали попросила его:
- Отправьте человека, который присмотрел бы за генералом Калленом.
У Атара должны были бы возникнуть подозрения. Но он доверял доброте принцессы и не подверг сомнению ее просьбу.
- Конечно, ваше королевское высочество, - кивнул он.

***

Элис думала, что ее плечи и руки сломаются от веса белья и полотенец, пока шла по знакомым коридорам. Периодически ей встречались знакомые лица, которые улыбались и кивали ей. Элис оставила белье в комнате для стирки. Она не задавалась вопросом, почему на простынях Изабеллы появились такие пятна. Ее леди теперь замужняя женщина, но если кто-нибудь начнет задавать вопросы, Элис скажет, что это ее белье, чтобы имя Изабеллы осталось незапятнанным.
Она прошла мимо группы солдат, узнав среди них Карлайла и Джейкоба. Все были поглощены рассказом Карлайла. Элис не могла не остановиться и не прислушаться, тоже захваченная интересной историей.
Чья-то рука сжала плечо девушки, и Элис подпрыгнула.
- Если у тебя нет занятия лучше, чем стоять и слушать глупую болтовню, помоги мне в Паласе, - раздался сильно акцентированный голос Софии. Элис напряглась в ее присутствии. В Роще Ворона все считали цыганку ведьмой. Элис послушалась Софию и пошла за ней, чтобы помочь другим женщинам в лазарете.
София задержала взгляд на Карлайле, нахмурилась и ушла вслед за девушкой. Палас был заполнен койками с ранеными солдатами. Некоторые все еще боролись за жизнь, некоторые спали, выздоравливая, а некоторые уже никогда не проснутся. София прошла мимо одного мужчины чуть старше тридцати лет. Его грудь больше не двигалась. София встала рядом с ним на колени и отвела с его лица рыжие пряди волос. Лицо мужчины было белым.
Этот человек ушел в страну вечного сна.
Он больше никогда не увидит рассвета, не почувствует дождь на своей коже и не услышит веселых рассказов соратников. Он ушел навсегда. София не придерживалась убеждений христиан. Она была цыганкой и выросла преданной только природе. Этот человек вышел из земли и уйдет в нее же.
София накрыла его с головой тонким серым одеялом и пробормотала несколько слов утешения его странствующей душе, надеясь, что она найдет свободу в смерти.
Несколько человек наблюдало за ней. То, как бережно цыганка относилась к умершему, приносило покой и нежность в сердца.
Рене протирала лоб больному, не в силах оторвать взгляда от седой черноглазой женщины. София, кажется, видела столько смертей в своей жизни, что она сама стала ее частью.
Рене позвала одну из монахинь, передавая ей уход за больным, и подошла к женщине, которая спасла ее жизнь, как и многие другие.
- Умерло еще трое, сеньора, - сказала леди. Она нашла себе цель в жизни – ухаживать за ранеными. Ее дочь занималась более важными вопросами, будучи компаньонкой принцессы. Но Рене взяла на себя другую важную часть – помогать другим, перевязывать раны, утешать больных. Это приносило покой в ее душу. Она подозревала, что и другие женщины в лазарете чувствовали то же самое.
- Уже четыре, - мрачно ответила София и встала, направляясь в дальний угол, где лежал запас лекарств. Рене последовала за ней.
- Вы не должны винить себя, - попыталась она успокоить цыганку, видя ее напряженные плечи и потупленный хмурый взгляд. Глубокие морщины стали еще глубже, губы сжались.
- Я не виню, - отрезала София, копаясь в сумке и вынимая из нее небольшие пузырьки. Они занимали место на полке в шкафу с лекарствами. – Если бы каждая смерть оказывала на меня влияние, я давно потеряла бы душевный покой.
Рене даже отступила назад от резкости ее слов.
- Все смерти влияют на вас, хотя вы и не хотите это показывать, сеньора, - с уважением сказала она.
- Все умрут. Это факт жизни, и ничто не может остановить его. – София повернулась к Рене, но не ушла. Спокойствие в Паласе приглушило серьезность ее ответа и смягчило его влияние на Рене.
Леди всегда интересовалась отношениями Эдварда и Софии. Было ясно, что они глубже, чем кто-либо из них хотел признать.
- Все умрет, - прошептала Рене. Эти слова уже не пугали ее так сильно, как раньше. Ее мужа уже увела холодная рука смерти. Ее семья уже разрушилась из-за этого.
София отвернулась.
- Иногда это к лучшему, - добавила она. Атмосфера в помещении стала плотной и тяжелой. Таинственная сила, неизвестная Рене, вторглась в Палас. Она чувствовала себя обнаженной под тяжелым взглядом цыганки. Вороньего цвета глаза проникали в самую ее душу. Она слышала, что цыганка – ведьма, что она могла делать то, что выходило за пределы человеческих сил. Рене никогда не была суеверной. Но теперь начала сомневаться в своих убеждениях. Невидимый туман окутывал их, размывал их. Как ни странно, Рене не боялась сил природы. Они просто были новыми для нее.
- Иногда старое должно умереть, чтобы дать место новой жизни. – Голос Софии был глубоким и низким. Рене вздрогнула под ее пристальным взглядом, чувствуя, как он врезается в ее грудную клетку. Ее легкие с трудом сокращались и расширялись. София словно бы знала секрет, который никому не открывала.
- А если новое будет хуже старого? – прошептала леди, не желая разрушать голосом волшебность и мистичность момента.
София схватила ее за руку.
- Мы не узнаем, пока не станет слишком поздно, чтобы остановить это. – Ее слова звучали почти предсказанием. Знала ли она результат будущего?
Рене вырвала руку и отступила на шаг. Она отвернулась, смущенная и встревоженная их странным диалогом, и ушла, чувствуя, как угольно-черные глаза смотрят ей прямо в спину. По позвоночнику пробежал озноб. Леди поспешно вышла из Паласа. Но она знала, что еще вернется за ответами.

29 июля 1520 года – Адельтон-холл

У них было мало еды и для желудка, и для разговора. Все были обеспокоены, все знали новости – Виктория вышла в поход. Гонка за Нью-Лондон началась. Атар смотрел на холодное мясо, не в силах жевать его. У него пропал аппетит, рот высох, как песок в пустыне.
Фоукс пять минут обгладывал одну и ту же тонкую кость, глядя через всю комнату в открытое окно. Ветер лениво раздувал шторы. Теодор Гловендейл читал – или, по крайней мере, делал вид, что читает. Лорда Сакстон и Раджак ничего не делали. Они молчали, как и все остальные. Все знали, что битва за Нью-Лондон не сулит ничего хорошего. Мужчины настраивались на сражение. Розали хотела выйти, как только все будут готовы.
Только одного человека не было среди них. В последнее время они редко видели его. Эдвард Каллен ускользал, как только заканчивал свои дела. Некоторые задавались вопросом, где он мог быть. Другие слишком хорошо знали, где пропадал человек в маске. Если бы у них была такая красивая женщина, как Изабелла Свон, они тоже, не раздумывая, уходили бы к ней. Лорд Атар, несмотря на обстановку, изогнул губы в улыбке. Но затем другие тревожные мысли снова заняли его разум.
- Идет буря, - пробормотал Сакстон, играя с карманным ножом. – Она придет, когда мы доберемся до Нью-Лондона.
- Возможно, нам еще повезет, - вздохнул Теодор.
- Если мы возьмем Нью-Лондон до наступления мощных летних дождей, то потом можно только выжидать, - присоединился к ним Фоукс. – Возможно, это поднимет настроение ее королевского высочества.
В Англоа каждое лето приходила неделя сильных дождей. Она наводняла страну, приводила дороги в негодность, уничтожала посевы и фермы. В воздухе уже чувствовалось электричество грядущей бури.
- Вы тоже это заметили? – спросил Раджак, отвернувшись от всех так, чтобы не были видны шрамы на его лице. – Кажется, принцесса обеспокоена.
Атар нахмурился.
- Она воюет с собственной сестрой. Конечно, она будет тревожиться.
- Нет, это другое, - обеспокоенно возразил Сакстон.
Все снова замолчали. Сакстон продолжал играть с ножом, размышляя, встретит ли на поле битвы Алистера, будет ли у него шанс убить его голыми руками. О, как он заставит его страдать… Сакстон хорошо помнил изуродованные тела его сына и жены. Его тело вздрогнуло от воспоминаний, несмотря на летнюю жару.
Раджак положил подбородок на сплетенные руки, гадая, что стало с его женой Амалией. Он надеялся, что с ней все хорошо, что она будет продолжать бороться и продержится до его прихода.
- По крайней мере, восстание северных лордов под управлением Дуруна на время задержит часть сил Виктории.
Получив известие, что Дурун жив и борется против королевы, они обрадовались. Еще одна сила боролась против Виктории.
- На север вторглись англичане. Дурун будет сам занят, сражаясь с ними, - вздохнул Теодор.
Опять наступило молчание, пока не заговорил Атар. Присутствующим в этой комнате он без сомнения доверил бы свою жизнь.
- Кто-нибудь из вас заметил внимание, которое принцесса уделяет генералу Каллену? – осторожно спросил он.
- Кто бы не мог это заметить, - усмехнулся Теодор и выпил большой глоток медовухи отца Николаса.
- Обе сестры Фелл всегда интересовались генералом, – хмыкнул Фоукс.
- Нет, это не то… Розали интересуется Калленом не так, как ее сестра. Она словно бы подозревает его в чем-то, - неловко продолжил Атар.
Сакстон перевел взгляд в пол.
- Наши инстинкты срабатывают в самое неожиданное время. Мы боимся того, чего не можем понять. Рано или поздно ее королевское высочество стало бы относиться с настороженностью к человеку в маске.
- Но раньше так не было, - настаивал Атар. – Что-то изменилось. – Но его подозрения исчезли. Они все слишком устали от интриг. Сейчас им требовался отдых. Все присутствующие доверяли Каллену больше, чем кому-либо еще. Он без сомнения отдал бы за них свою жизнь и был бы последним, кто предал бы их.
Вечером всех вызвали на общий совет. Исход его был ожидаем: захват Нью-Лондона. Розали послушала своих советников и решила идти на древнюю столицу. Мало того, она пойдет вместе с армией, чтобы вселить в них мужество.
Розали приказала Фоуксу собрать все силы и объявить, что будет дальше. Они пересекут Рощу Ворона, выйдут в Сороссу, пойдут дальше на Нью-Лондон и захватят город. Теперь их было около пяти тысяч человек. К ней присоединились верные люди из Колдвика. Этого было достаточно, чтобы осадить Нью-Лондон на несколько недель и, может быть, даже сразиться с Викторией, если до этого дойдет дело.
Но они не думали, что Виктория прибудет так быстро. Ей еще нужно пересечь горы Дурун. Розали и ее советники были уверены, что возьмут город раньше, чем прибудет армия Виктории.

31 июля 1520 года – Адельтон-холл

В прекрасный летний день армия Розали покинула Адельтон, представляя впечатляющее зрелище. Она шла длинной линией, изогнувшись как змея по лугу, пока не исчезла в Роще Ворона. Изабелла смотрела на нее, стоя в одной из башен, наблюдая за фигурой в черном. Она не знала, вернется ли Эдвард с новой миссии. Лицо девушки было бледнее обычного, на нем отчетливо читалась усталость. Началась головная боль.
Чтобы хоть чем-то занять себя, она ушла в Палас и занялась сортировкой белья. Вскоре к ней присоединилась мать.
- Когда твой отец ушел из дома, у меня была такая же тревога на лице, - вздохнула Рене. – Когда мы были молодоженами, то никак не могли расстаться.
Изабелла выронила стопку белья и в шоке посмотрела на мать. Она знала?
Рене сжала руки дочери.
- Дорогая, я вижу, как вы смотрите друг на друга. Точно так же смотрели мы с твоим отцом. Дорогая, такую любовь трудно скрыть. – Рене, наконец, увидела, какие глубокие чувства связывают эту пару.
- Я боюсь, он не вернется, - прошептала Изабелла.
- Он вернется. К тебе он вернется всегда, дорогая. – Рене бросила взгляд на Софию, чувствуя, как пронизывают ее глаза цвета ворона. – Некоторые считают, что мы не должны позволять нашим чувствам управлять нами. Но если блокировать все хорошее и все плохое, с чем мы останемся?
Изабелла тоже посмотрела на Софию.
- С уверенностью, что мне не будет плохо. – Она отвела глаза вниз. – Что мое сердце не будет разбито.
- Тогда тебе не было бы так приятно встретиться с ним. Если бы я была такой с Чарльзом, то никогда не смогла бы оценить время, которое провожу с ним. Тебе позволено бояться, позволено чувствовать, Изабелла.

***

Розали ехала рядом с Эдвардом. Между ними висело неловкое молчание. Принцесса не осмеливалась заговорить с Калленом. Она постоянно боролась с собой.
Их ждала тяжелая и длинная дорога. Небо уже закрывали зловещие облака. Надвигались летние дожди. Но армия, идущая по лесу, уже не повернет назад.
Эдвард замечал странное поведение Розали. Сейчас он не хотел давить на нее. Это можно отложить. Сейчас ему следовало сосредоточиться на предстоящей задаче. Если бы они захватили Нью-Лондон, Сафейру, древнюю столицу, то без сомнения, сделали бы огромный шаг к победе.
Шли дни. Армия, спокойно и уверенно продвигалась вперед. Лорд Атар постоянно говорил с Фоуксом. Они постоянно пересматривали планы.
Сакстон находил себе время, чтобы заточить еще раз оружие или прислониться к стволу, чтобы подремать. Иногда, если его никто не видел, он подходил к палатке принцессы и стоял, колеблясь, перед входом. Но Розали всегда приглашала его зайти. То, что происходило внутри, было загадкой для Эдварда. Он знал, что Розали – добродетельная женщина, которая не позволит мужчине прикоснуться к себе до брака. И Эммет все еще любил свою покойную жену.
Возможно, оба находили утешение в обществе друг друга. По крайней мере, так хотелось думать Эдварду.
В пасмурный серый день они подошли к высоким стенам Нью-Лондона. Наконец, армия достигла своей цели.
Высокие каменные стены, тянущиеся к небу, окружали город. Но за ними виднелись синие крыши, давшие городу его прежнее имя Сафейра – Сапфир. Это был сапфировый город, драгоценность их народа.
Синие крыши на солнце блестели и сияли как драгоценные камни. Но этот город покорили много лет назад. Старое великолепие было забыто и испорчено.
Именно там в Розали впервые после побега из Уэсспорта проснулось желание. Она хотела получить этот город, в котором все еще слышался шепот прошлого.
Звенели колокола собора вдали. Этот звон доходил до армии Розали. Их заметили. Притягательная музыка звала их, но грохот, с которым захлопнулись ворота города, велел им держаться подальше. В Нью-Лондоне их не хотели видеть.
Осада началась.

Предыдущая глава