Глава 8. Джеймс. 6 ноября

Тедди и Виктуар поругались на воскресном ужине.
Мама сама приготовила еду и собрала семью, что означало, что она заставила прийти меня и Ала, и настояла, чтобы я привел Шарлотт и Ал – кого-нибудь (ага, щаз). И она заставила прийти Тедди и Виктуар, что означало, что нам пришлось разделить стол с детишками, и это – уверен, вы представляете себе – всегда полный кошмар (если вы понимаете под «кошмаром» громкие разговоры и сопливые носы).
И именно один из сопливых носов и вызвал Ссору.
Ссора началась с того, что Виктуар велела ему собирать свои вещи и проваливать из ее дома. Продолжилась тем, что Тедди сказал, что дом принадлежит ему и что, если кто и уберется, то она. А кончилось тем, что мама схватила ребенка и велела им обоим убираться из ее дома.
Так что да, ужин был что надо.
Все началось довольно нормально. Мы с Шарлотт опоздали, конечно, и мама послала мне несколько злобных взглядов, пока заканчивала накрывать на стол. Ал тоже был не в восторге от того, что находится здесь, и, если бы я его лучше не знал, я бы решил, что у него есть место, где он бы побывал с большим удовольствием. Тедди с Виктуар пришли с девочками, и оба были несколько не в духе. Дора как всегда сходила с ума – этот ребенок просто ненормальный. Она гоняла кошку сверху вниз и обратно и орала, чтобы та остановилась, и от восторга ее волосы быстро меняли цвет с розового на оранжевый и обратно. Мэделин была много спокойнее, потому что она намного стеснительнее в сравнении с ее старшей сестрой. Она сидела на коленях Вик и тихо теребила волосы своей матери. Шарлотт, которая никогда на самом деле не видела детей, провела пятнадцать раздражающих минут, охая и ахая над тем, какие они хорошенькие, и я в итоге пошел рыться в шкафчике со спиртным, надеясь найти что-то, что позволит мне пережить этот вечер.
Ужин начался довольно обычно. Это была жареная свинина с картофелем и фаршированными кабачками. Я люблю, как готовит моя мать, не вру. Это вкусно. Шарлотт, конечно же, ела только кабачок и немного порылась в мясе, чтобы всем показалось, что ей понравилось. Все остальные же наслаждались, и Дора (которая ест намного больше, чем любой другой трехлетний ребенок на планете) как раз нетерпеливо ожидала второй порции, когда внезапно что-то попало ей в нос, и она неожиданно и громко чихнула. Прямо на хлебницу перед ней.
– Дора Жоли! Прикрой свой рот и извинись! – строго посмотрел на нее Тедди, и, честно, он выглядел очень сердитым и раздраженным. Но все равно, взгляд, который бросила на него Вик был куда более злобным.
– Не ори на нее! – выкрикнула она, и ее глаза опасно засверкали.
– Я не орал, – огрызнулся он, и его зубы заскрежетали в явном раздражении. – Ей нужно научиться как следует вести себя за столом.
– Она чихнула, – сказала Вик, закатив глаза. – Она не могла сдержаться, ей три!
– Она могла прикрыть свой рот.
– А ты можешь заткнуть свой! Я не собираюсь с тобой об этом говорить, оставь ее в покое.
– Я миллион раз говорил тебе, не смей принижать меня перед детьми!
– Ну, а я миллион раз говорила тебе не торчать вечерами в пабе, так что, думаю, мы равны, – злобно ощерилась она.
Ого.
Все остальные в комнате совсем умолкли и просто неловко там сидели. Никто ничего не говорил, и мы избегали взглядов друг друга, просто разглядывая еду перед нами.
Наконец Тедди откашлялся и положил свою салфетку на тарелку.
– Я не собираюсь это продолжать, – тихо сказал он, и его голос звучал почти вызывающе. – Мы поговорим об этом позже, – он встал и собрался куда-то идти (не знаю, куда), но не дошел даже до двери столовой, когда Виктуар закричала на него:
– Я больше не буду об этом говорить! Я говорю, и говорю, и говорю до посинения, но тебе в одно ухо влетает, в другое вылетает!
– Ну, может, я бы послушал, если бы ты говорила нормальным тоном хоть раз в жизни, вместо того чтобы орать и ворчать! Ты с ума меня сводишь! – он обернулся с сумасшедшим, диким выражением лица, и Мэделин расплакалась. Но никто не обратил внимания. Тедди и Виктуар просто стояли и смотрели друг на друга, и я подумал, что Вик сейчас разрыдается. Но она не сделала этого. Она просто некоторое время стояла там с очень решительным выражением лица, а затем покачала головой.
– Меня от тебя тошнит, – она сказала это так спокойно, что это было почти страшно.
В этот момент я, наконец, решил взглянуть на Дору. Мэдди все еще плакала, а Дора просто глядела на родителей с каким-то растерянным видом. На нее действительно было жалко смотреть.
Тедди закатил глаза и поднял руки:
– Если тебя нахер тошнит от меня, то почему бы тебе что-нибудь с этим не сделать?
– Отлично! – с ненавистью выплюнула она, и из ее голоса пропало предыдущее зловещее спокойствие так же быстро, как и появилось. – Собирай вещи и проваливай из моего дома.
– Твоего дома? – он усмехнулся и выглядел почти развеселившимся. – Я купил этот дом. Это тебе следует убираться из него.
И тут Виктуар совсем сорвалась и издала полузадушенный вскрик, прежде чем схватить ту хлебницу, на которую чихнула Дора, и швырнуть ее прямо в голову своего мужа. Он пригнулся (к счастью для него), и она с грохотом разбилась о стену и разлетелась по всей комнате. Шарлотт подпрыгнула, Мэдди закричала, а мама вскочила и схватила Виктуар за руку, прежде чем та бросила что-нибудь еще.
– Виктуар! – крикнула мама, и выглядела она такой злой, что даже я занервничал. – Успокойся!
Вик определенно узнала этот мамин взгляд, потому что тут же успокоилась и застеснялась.
– Извините, – пробормотала она.
Мама отпустила ее и покачала головой:
– Вы оба, проваливайте из моего дома сейчас же. Мне плевать, куда вы пойдете, но вы не будете делать этого здесь!
Виктуар глубоко вздохнула, но, тем не менее, кивнула. Но, когда она шагнула к Мэделин, чтобы поднять ее со стульчика, мама встала перед ней и схватила ребенка первой.
– Нет! – резко сказала она, разворачивая Мэдди у себя на руках. – Вы не заберете с собой детей. Не с таким настроением и не с таким настроем.
– Но…
– Я сказала, уходите! – это было окончательно и бесповоротно, Виктуар и Тедди оба знали, когда спорить с ней совершенно бесполезно. Они ушли вместе, хотя я понятия не имею, куда они могли пойти.
После того, как они ушли, все посмотрели друг на друга с выражением шока на лицах, будто никто не мог понять, что это сейчас случилось. Но наконец Дора заговорила, впервые с тех пор как ее родители начали скандалить. Ее голосок был тихим и испуганным, и было невозможно хотя бы слегка ее не пожалеть.
– Тетя Джинни? – тихо спросила она, и ее глаза не поднимались от стола.
– Да, милая? – мама села рядом с ней на стул, который освободил Тедди, и усадила Мэдди себе на колени.
И тогда Дора нахмурилась, так очень грустно нахмурилась, и сказала:
– Извини, что я не прикрыла рот…
То, что Тедди и Виктуар до сих пор живы после этого, многое говорит о мамином самоконтроле.

Она вернула им детей на следующий день, когда успокоившийся Тедди нарисовался и извинился. Дора не захотела идти, так что она провела большую часть дня, свернувшись у отца на коленях и «читая» ему газету. Так что хорошие новости, если она решит остаться у них, может, папа с мамой научатся на своих прошлых ошибках с первой дочерью и больше их не повторят. Ну, а плохие новости в том, что я уверен – у Тедди и Виктуар все кончено. Короче, абсолютно кончено.
И это как бы хреново.
Когда мои родители решили развестись, мы были уже подростками и учились в школе. Мне было, в общем-то, плевать, и, думаю, Алу тоже. Лили, полагаю, было несколько тяжело, но ей было уже почти четырнадцать. Доре едва четыре. А Мэдди еще нет двух. Но, думаю, такое случается, если вы женитесь слишком молодыми…
И вот что я пытаюсь сказать Шарлотт, когда она начинает намекать, что нам следует заглянуть в ювелирный магазин, во время нашего визита в Косой Переулок. Ну, то есть, я не говорю все это, но постоянно стараюсь напомнить про Тедди и Виктуар, каждый раз, когда она об этом заговаривает. Может, наконец, до нее дойдет.
– Подумай, как ужасно будет для девочек пройти через это, они такие маленькие, – многозначительно сказал я Фреду, после того как Шарлотт снова упомянула о ее желании навестить Ювелирную Фэндли. Фред сидит за столом посреди своего кабинета просто для выпендрежа. Он не работает, потому что абсолютно ничего не знает о бухгалтерии и все такое. Он хорош в продажах, но, когда дело доходит до бизнеса, у него есть специальные люди, которые этим занимаются.
И потому, что он мой друг номер один, он понимает мой скрытый намек и знает точно, как ответить.
– Ну, может им следовало подождать, прежде чем так наскоро жениться. Я имею в виду, такое бывает, если женишься слишком рано, верно?
Шарлотт закатывает глаза, явно раздраженная нами обоими. Она говорила мне не один раз, что не «ценит» мои «ребяческие манеры и поведение» рядом с Фредом. Я думаю, она и не догадывается, что я вообще в ней ничего не ценю, кроме сисек. Ну и ладно.
– Я иду к мадам Малкин, – обиженно объявляет она, вставая и подхватывая свою маленькую сумочку. Она смотрит на меня так, будто дает мне понять, что я должен встать и пойти с ней, но я прикидываюсь идиотом и просто улыбаюсь.
– Конечно, иди, развлекись, – сладенько говорю я.
Она награждает меня убийственным взглядом, который Фред старается проигнорировать, пока подавляет смех и отворачивается. Я просто продолжаю прикидываться тупым и лишь машу ей рукой, а она громко вздыхает и разворачивается так резко, что даже моя шея чуть не заболела. Когда она уходит, Фред наконец смеется, и я присоединяюсь к нему, потому что мы с ним действительно еще не до конца взрослые. И даже не притворяемся такими.
– Тебе надо от нее избавиться, приятель, – серьезно говорит Фред, закидывая ноги на свой бессмысленный стол и так глубоко откидываясь в кресле, что, я уверен, он в любой момент опрокинется.
– Я пытаюсь! Но каждый раз, когда я пытаюсь ее бросить, она начинает раздеваться, и я отвлекаюсь…
– Она даже не такая уж и горячая.
Я просто смотрю на него.
– Ладно, да, она настолько горячая, – честно говорит он. – Но она определенно того не стоит. Слишком дорого обходится.
«Дорого обходится» даже близко всего не описывает. Но избавляться от девчонок, которые думают, что у них есть шанс заполучить кольцо или что-то вроде того, это… Ну, это несколько трудновато. В любом случае – что действительно важно – Шарлотт относится как раз к тому типу девчонок, с которыми мне нужно сейчас встречаться.
– Безумие с Тедди и Вик, а? – спрашиваю я, меняя тему. – Ты бы видел, как она швырнула ту штуку! Кто знал, что у нее такой бросок?
– И это еще одна девчонка, которая слишком дорого обходилась. И посмотри, чем все кончилось, – он скрещивает руки и многозначительно кивает мне, как будто высказал какое-то великое откровение.
– Ну, поверь мне, я не собираюсь на ней жениться.
– Продолжай откладывать неизбежный разрыв, и однажды ты проснешься с похмельем и обручальным кольцом, берегись.
Я закатываю глаза и наклоняюсь вперед, взъерошивая волосы. Я начинаю говорить ему, что он псих и слишком драматизирует, но звучный грохот из магазина заставляет нас обоих выпрямиться и посмотреть на дверь.
– Блять, – бормочет Фред секунду спустя. – Они ни о чем не могут позаботиться. Идешь?
Я качаю головой:
– Не, я прячусь.
Фред вздыхает и кивает головой, поднимаясь, чтобы пойти и разобраться с аварией. В УУУ вечно какие-то происшествия. Слишком много детей бегает по магазину, чтобы все было в совершенном порядке, и не удивительно, что ежедневно что-нибудь падает. Фред половину дня проводит, разбирая завалы или приказывая кому-нибудь этим заняться. Не думаю, что его это особенно напрягает, потому что родители всегда чувствуют себя виноватыми за случившийся бардак, так что в итоге, по крайней мере, родители хулигана покупают что-нибудь крупное. Думаю, иногда он специально так расставляет прилавки, просто ожидая, что какой-нибудь развеселившийся ребенок собьет его.
Вот настолько Фред умный. Конечно, он не все знает о бизнесе и тому подобном, и, как я говорил, в цифрах он дерьмо, но он умен в том, что касается продаж. Он всегда таким был, наверное, это связано с тем, что он практически вырос в этом магазине. Честно, когда мы были детьми, мы думали, что именно так и будет. Даже говорили об этом и строили планы – что он будет управлять магазином, а я играть в квиддич, и мы оба станем очень, очень богатыми. И посмотрите на нас – мы стали именно такими, какими и думали.
Конечно, есть несколько различий. Это Фред всегда говорил, что женится на модели, когда вырастет. Просто потому, что сможет, говорил он, потому что будет знаменитым. Я говорил, что у меня не будет никаких подружек, а особенно жен, потому что девчонки ¬– дуры и противные. И зачем вообще нужна девчонка, если тебе будут платить за то, что ты играешь в квиддич? Что может быть лучше? Я, конечно, переменил свое мнение где-то лет в двенадцать, и определенно, я больше не думаю, что они дуры и противные, ну, во всяком случае, не все. А Фред… Ну, Фред определенно больше не хочет жениться на модели – он вообще ни на ком не хочет жениться. Он предпочитает приключения на одну ночь с девчонками, которых цепляет в пабе. Подружки, говорит он, приносят только проблемы, так что лучше поматросить и бросить. Может он и прав.
В любом случае, я точно знаю, что Шарлотт лучше бы сдаться со всей этой историей с помолвкой, потому что иначе я, наверное, ее придушу. Или не придушу, но, в конце концов, наору и задену ее чувства. А я не настолько плохой, я не люблю обижать девчонок без причины… Но, черт, трудно избавиться от кого-то, кто так тебя подавляет. Ей просто нужно понять гребаный намек и отступить.
В конце концов, это не моя вина, что у нее бред, а?

Дверь кабинета резко распахивается, почти пугая меня до усрачки. Фред стоит в проходе с таким видом, будто принес самые важные новости на всей планете. Не знаю, что он задумал, но у меня ощущение, что ничего хорошего.
– Мммм, – он несколько раз открывает и закрывает рот, а потом качает головой. – Хм, может тебе стоит выйти на секунду, – наконец говорит он.
Я смотрю на него, будто он настолько же сумасшедший, каким всегда притворяется, но что-то в его глазах говорит, что он чертовски серьезен.
– Что там?
Он качает головой:
– Думаю, там кто-то, кого ты, наверное, захотел бы повидать.
Я вижу, что он что-то скрывает, и, если он меня подставит, я его убью. Не по-настоящему, но по крайней мере, мне легче от того, что я так думаю. Я встаю и иду за ним в основную часть магазина. Он не слишком заполнен, но здесь определенно достаточно людей, чтобы увидеть и заметить меня, и в кои-то веки я не в восторге от всеобщего обожания. Так что я изо всех сил стараюсь спрятаться за своим кузеном, чтобы остаться незамеченным, пока он ведет меня к пространству за одним из прилавков. Я не знаю что, или вернее кого, такого важного я, по его мнению, должен сейчас увидеть. Все, что я вижу – Рена, одна из продавщиц, разговаривает с блондинкой, которая грызет ноготь в раздражающе знакомой манере.
– Я тебя нахер убью, – серьезно сказал я, отступая за Фреда, стараясь как можно быстрее сбежать.
Он громко смеется и преграждает мне путь. Я думаю, его смех достаточно громок, чтобы привлечь постороннее внимание, потому что затем я слышу голос, столь же раздражающе знакомый, как кусание ногтей.
– Джеймс?
И вот оно.
Вот она. Кейт Милтон. Единственная и неповторимая.
Я притворяюсь удивленным и совершенно потрясенным ее внезапным появлением, так что поворачиваюсь к ней и одариваю наигранным шокированным взглядом.
– Кейт! – я издаю короткий смешок, который звучит невероятно фальшиво. – Ого… Что ты тут делаешь?
И словно в ответ на мой вопрос, подбегает маленький мальчик, и она без усилий хватает его за руку. Отлично. У нее ребенок. Потрясающе… И конечно, мальчишка выглядит года на четыре… На секунду мое сердце перестало биться, и я в шоке уставился на пацана.
– Я привела своего племянника, что-нибудь купить, – объясняет она, позволяя мальчишке крутиться под ее рукой.
– Племянника? – растерянно выдыхаю я, не заметив даже, что задерживал дыхание, и озадаченно посмотрел на нее. Она единственный ребенок, как у нее могут быть племянники?
– Он моего сводного брата. Мама вышла замуж, – немедленно отвечает она на мой вопрос.
– Снова? – ого.
– Ага, – с напряжением смеется Кейт. – Семь – счастливое число, а?
– Семь – счастливое число… - повторяю я, и, уверен, я выгляжу совершенно обалделым. Я не видел ее с тех пор, как мы закончили Хогвартс. Она сбежала во Францию, и я не слышал о ней ничего с того времени. Она все еще такая же. В основном. Ее глаза все еще сияюще-синие, и ногти все еще обкусаны. Исчез флуоресцентный лак, и она одета нормально, в джинсы и джемпер – никаких больше ярких расцветок и коротеньких юбочек. И одна деталь от меня в первый момент ускользнула.
– Твои волосы длинные.
Она кивает и прикусывает губу.
– Ага, – наконец выдыхает она. – Моему жениху не нравится короткая стрижка.
Жениху. Вот оно что. Я стараюсь сохранить свое лицо как можно более спокойным.
– О, - просто тупо говорю я.
Повисает долгая, неуютная тишина, но вмешивается ее племянник, который наконец перестает вертеться и внимательно на меня смотрит.
– Ты – Джеймс Поттер, – наконец провозглашает он, констатируя факт.
Я киваю, стараясь вести себя как можно нормальнее.
– Да, это я, – соглашаюсь.
– Ого! – племянник немедленно отпускает ее руку и пробегает тот метр, что оставался между нами.
– Ты лучший игрок в квиддич в мире!
Это огромное преувеличение, конечно, потому что я даже близко не лучший в мире. Я может быть невероятно высокооплачиваемый, но это не имеет никакого отношения к моему рейтингу в мире, потому что это просто невозможно. Но мне плевать. У малышей просто искривленное чувство реальности, так что я лишь вежливо улыбаюсь.
– Могу я получить ваш автограф? – спрашивает он в благоговении.
– Джошуа, – тихо вмешивается Кейт. – Не приставай к нему…
– Ничего особенного, – я пожимаю плечами и достаю что-нибудь, на чем можно расписаться. Я пишу ему маленькую записку и подписываюсь, и он счастливо хватает бумажку и убегает вглубь магазина.
– Джош, осторожнее! – быстро кричит ему вслед Кейт. – Не сбей еще что-нибудь!
А. Значит, это из-за Джошуа случилась та авария. Неудивительно.
– Значит так, – наконец говорю я, когда ее племянник убегает, а Фред решает себя чем-нибудь занять.
– Так, – соглашается она. И мы просто с секунду смотрим друг на друга.
– Как было во Франции? – запинаясь, спрашиваю я, думая о той единственной детали, что знаю о ее жизни после Хогвартса.
– О, там все замечательно, – говорит она, кивая. Все замечательно. Не было замечательно, а все и есть.
– Ты еще там?
Она пожимает плечами:
– В основном, – нечетко говорит она. – Во всяком случае, пока. Как твоя семья?
Я тоже пожимаю плечами:
– Они в порядке.
Кейт кивает, а потом мы еще некоторое время смотрим друг на друга. Над входом раздается громкий звонок колокольчика, и внутрь влетает Шарлотт. Фан-нахер-тастично. Это будет роскошно, уверен. Я ищу, куда бы спрятаться, но, конечно, некуда. Может, мне следовало аппарировать. Но это будет значить, что я испугался пары девчонок, и определенно будет нехорошо для моей репутации.
Шарлотт несется прямо туда, где мы стоим, и, судя по ее лицу, в ее заднице застряло что-то неприятное.
– Я больше никогда не пойду в этот магазин! – сердито провозглашает она. – Эта женщина отвратительная! Она предложила мне юбку с талией в шестьдесят пять сантиметров! Я что, выгляжу на шестьдесят пять сантиметров? Господи, я не толстуха!
Самое грустное то, что она действительно, на самом деле оскорблена. Для нее это одно из худших оскорблений, которое кто-либо в мире может о ней сказать. Я просто смотрю на нее пустым взглядом, и она бесится, гневно складывая руки на груди.
– Ты с ней согласен? – требует она. – Ты думаешь, я жирная?
– Конечно я так не думаю, – говорю я, стараясь ее успокоить и в то же время выглядеть так, будто я все еще сам себе хозяин. Кейт просто стоит там, и в ее глазах веселье пополам с отвращением. Как оказалось, Шарлотт перехватывает мой быстрый взгляд, потому что она оглядывается через плечо.
– Вам нужна помощь? – надменно спрашивает она. – Потому что мы здесь не работаем.
Кейт приподнимает брови, и я не знаю, нахамит ли она сейчас в ответ или рассмеется. Я вмешиваюсь, прежде чем она успевает что-либо сделать.
– Мм, Шарлотт, это Кейт. Мы с ней вместе выпустились, – я машу в ее сторону, но Кейт влезает со своим собственным ехидным комментарием.
– Ну, это я выпустилась, – серьезно говорит она. – Джеймс поступил по-своему.
Я вдыхаю воздух сквозь зубы и с секунду ничего не говорю. Определенно, давние обиды долго помнятся. Кейт выглядит странно самодовольной, а Шарлотт смотрит так, будто ей под нос сунули особо отвратительно воняющее зелье.
– Точно, – наконец говорю я. – Кейт, это Шарлотт.
Определенно, остановившись только на этом, я совершаю какой-то смертный грех, потому что глаза Шарлотт расширяются, и у меня ужасное предчувствие, что я за это заплачу.
– Его девушка, – заканчивает она за меня, быстро посылая мне тяжелый взгляд, прежде чем повернуться к Кейт, что, наверное, должно быть каким-то девчоночьим спором за территорию. Она оглядывает Кейт с ног до головы, но та просто спокойно смотрит в ответ.
– Как вам повезло, – отвечает она, и, как оказалось, старый сарказм тоже долго не забывается.
Шарлотт не пропускает сарказм в тоне, и мне ясно, что сейчас здесь случится еще одна авария. Так что я шагаю вперед и прекращаю это, прежде чем оно начнется.
– Ну, нам лучше идти, – говорю я, оглядываясь в поисках Фреда, который совершенно пропал.
– Да, у нас есть планы, – многозначительно говорит Шарлотт, хотя это полная ложь. У нас не было никаких планов и не будет. Но я этого не говорю, потому что не хочу, чтобы меня срубили заклятьем прямо здесь, посреди магазина.
– Было приятно с тобой увидеться, – говорю я так бесстрастно, как только могу. – Увидишь Фреда, скажи, что мы ушли.
Кейт лишь самодовольно улыбается и кивает.
– О, ну конечно. Увидимся. Приятно было познакомиться, Шарлин, кажется?
– Шарлотт, – она не добавляет «приятно познакомиться». Сюрприз, сюрприз.
Я больше не могу это выносить, поэтому иду к двери. Шарлотт спешит за мной и так крепко хватает за руку, что я мог бы умереть от нарушения кровообращения. Уверен, этим днем дома мне будет очень весело.
Пользуясь случаем, я бросаю короткий взгляд через плечо туда, где Кейт до сих пор стоит у прилавка. Она все еще смотрит на нас с тем же самодовольным, веселым выражением лица.
И мать твою, она все еще самая красивая девушка, какую я только видел.