Это был звездный час сэра Кэдогана.

— Не страшитесь! — прорычал он. Точнее, попытался; поскольку на полотне его рост уменьшился в пропорции с драконом, вместо рыка получился писк.

— Думаешь, сработает? — поинтересовался Гарри у Рона.

— Он же рыцарь, — пояснил тот. — Должно сработать!

Но Гарри заметил, что Рон грызет ногти.

Сражение получилось эпических масштабов. Сэр Кэдоган надвигался на дракона под прикрытием щита, то и дело взмахивая мечом. Его доспехи сияли, словно он упросил кого-то по торжественному случаю заново пройтись по ним кистью. Дракон, который, спугнув Фреда, тут же снова погрузился в сон, приоткрыл глаз, не впечатлился и дважды лениво выдохнул облачка огня в сторону сэра Кэдогана.

— Сгинь, мерзкое чудовище! — заявил сэр Кэдоган и подобрался ближе. Драгон зевнул. Сэр Кэдоган сделал еще два шага и постучал его плоской стороной меча по носу.

Дракон чихнул, распрямился и побрел прочь с холста. Сэр Кэдоган издал торжествующий клич и поднял крохотные ручки.

И Фред обзавелся собственной картиной в гриффиндорской башне.

С точки зрения Гарри, самым веселым во всей этой истории оказался вопиллер, который Рон получил от Гермионы после того, как послал ей сову с рассказом о сражении. Послание было не меньше двух страниц длиной:

«Рональд Уизли, ты что, даже не понимаешь, что лишил бедное животное естественной среды обитания? Ты не имел права прогонять его, чтобы он жил с другими портретами! Где он будет спать? Как он найдет раму, которая подойдет по размеру? В Новой Зеландии очень специфический рельеф! Тебе повезет, если выяснится, что художник нарисовал не одну картину, а серию. А иначе получится, что ты навечно изгнал редкий уникальный вид из дома! Как ты мог!»

И так далее.

Этим же вечером Гарри отправил ей сову: «Теперь понимаешь?»

На следующее утро от Гермиона пришла записка: «У камина в восемь вечера».

Гарри пробрался в гостиную Хаффлпаффа и ровно в восемь был у камина. Как только посреди золы появилось лицо, Гарри на радостях обхватил его руками и поцеловал Гермиону в лоб. Она отмахнулась.

— У меня дела, поэтому я ненадолго. Что там с Роном?

Гарри рассказал. Он толком не знал, как говорить о Фреде. Не то, чтобы тот изменился, но из-за того, что в Хогвартсе появился его портрет, Рон отказывался признавать, что брат мертв. Гермиона молча слушала. Потом нахмурилась:

— Я понимаю, что эта история с драконом… ну, невероятная чушь, — сказала она. — Но это настолько в духе Рона... Как он тебе, Гарри? В смысле, вообще.

Гарри задумался.

— Он как-то притих. Но, может, это потому, что тебя нет и ему не с кем ругаться.

И потому, что война их всех изменила. Но об этом они с Роном никогда не говорили.

Гермиона поджала губы.

— Хотя нам с тобой это и дико, но, Гарри, может, Рону и не надо признавать, что Фред умер. Ну, то есть подумай сам — он в любое время может навещать его в Хогвартсе, так какая разница, жив тот или нет?

— Есть разница, — ответил Гарри. — Потому что Фред, он… он не жив, Гермиона. Он не жив, точно так же, как портрет Дамблдора, или Снейпа, или сэра Кэдогана.

— Ты в этом действительно уверен? Портреты, они же ходят, спят, говорят, перемещаются с места на место. В замке они могут отправиться куда угодно, а в прочие места — туда, где имеются такие же портреты. Чем они отличаются от живого человека с ограниченными возможностями?

— Но Гермиона, это же полная ерунда! — возразил Гарри. — Вот ты понимаешь, как они думают? Почему спать им надо, а есть — нет? И когда портретов одного и того же человека множество, почему перемещается только один? Почему нет двойников? И почему я не могу повесить на стену раму где-нибудь в Шропшире, назвать ее «Портрет Фреда Уизли», и ждать, когда Фред заявится ко мне в гости?

— Ну, во-первых, портреты подпадают под Пятое исключение из закона Гэмпа, поэтому никаких двойников и нет и быть не может. Во-вторых, рамы сами по себе волшебными свойствами не обладают: волшебными являются полотна. А чтобы получить волшебное полотно, надо нарисовать весь портрет целиком. Портреты не едят, потому что для них нет еды. Если найдется магический натюрморт, они могут и поесть. А поведение у них как у автоматов. Гарри, почему тебя это так тревожит?

— Потому что они ведут себя как автоматы. Потому что это неестественно.

— Гарри, — начала Гермиона своим «где-мне-взять-терпения» тоном. — Мы же волшебники.

Гарри вздохнул.

— Вообще-то смерть должны быть навсегда. Не может такого быть, чтобы… Ну, чтобы сбить дощечки, натянуть холст и раз — человек снова живой.

— Почему? — спросила Гермиона. — Ты же у нас снова живой, верно?

Гарри открыл рот и снова его закрыл.

— Гарри, — мягко сказала Гермиона, — я не говорю, что насчет Рона ты неправ. Но я считаю, что тебе стоит задуматься, почему это так тебя беспокоит.

— Не только меня. Похоже, Фред понимает, как быть портретом, не больше, чем Рон — как справиться с тем, что тот мертв.

— Картины сохраняются веками, — заметила Гермиона. — Думаю, быть портретом — тоже искусство, которому надо учиться. Можешь себе представить Фреда в Хогвартсе лет через сто?

— Не-а, — сказал Гарри. — Он до того снесет замок с лица земли взрывчатыми бубонтюберами.

— Вот что я тебе скажу. Я пороюсь в книгах, и извещу тебя, если выяснится, что портреты — на самом деле злые духи без всякого сходства с теми, кто на них изображен.

— Спасибо, ты очень мне поможешь.

— Ох, Гарри, не знаю, что бы вы без меня делали!

— Что бы я делал, хочешь сказать. Пока тебя нет, я до того дошел, что с Малфоем разговариваю!

— С Малфоем? — Гермиона приподняла брови.

Гарри решился и рассказал ей про портрет Крэбба, который затаился где-то в замке, и как Малфой сторожит холст, чтобы никто его не повредил.

— Может, ему стоило бы помочь? — спросила Гермиона.

— Я и так помогаю, — ответил Гарри. — Недавно сменил его, когда он стоял там неизвестно сколько.

Она рассмеялась.

— Да не холст охранять, а Крэбба найти.

— Ты серьезно? Он же может быть где угодно. В замке не меньше тысячи портретов.

— Но остальные портреты гуляют по замку, верно? Они могли бы помочь. Те, кто висят столетиями, наверняка знают такие потайные места, о которых мы не имеем понятия.

— Ты хочешь, чтобы я попросил портреты найти Крэбба? — неуверенно переспросил Гарри.

— Мне-то все равно, — сухо сказала Гермиона. — А вот тебе, похоже, нет.

— Он нас собирался сжечь, — заметил Гарри.

— А Малфой нас спас. Его мать спасла тебя. А палочка выручила всех.

Гарри почувствовал, что хмурится. Разговор пошел куда-то не туда.

— Вряд ли Малфой мне разрешит. Скажет, чтобы проваливал, и все. Потому что с чего мне помогать Крэббу?

Гермиона пожала плечами.

— Сортировочная Шляпа пела как раз об этом. Что если мы не объединимся, то погибнем.

— Ну, найду я его, а дальше что?

— Это Малфою решать.

— А тебе не приходило в голову, что если кто-то не хочет, чтобы его нашли, его лучше оставить в покое?

Гермиона провела пальцем по его руке.

— Все хотят, чтобы их нашли. Те, кто прячутся, думают, их никто не ищет.

— Я уже говорил, как по тебе соскучился? — спросил он. — Может, закончишь свои самостоятельные занятия на пару недель раньше?

Она ласково покачала головой.

— Встретимся на Рождество в Норе. Пусть за тобой Рон с Джинни присматривают, — она помолчала, потом усмехнулась. — И Малфой.

Они все еще смеялись, когда Гермиона глянула ему через плечо, вздрогнула, и вытащила руку из его ладони.

— Привет, Джинни!

Гарри удивленно обернулся. Он никому не говорил, куда собирается. Рон с головой зарылся в задание по трансфигурации, и ему было не до того, а сам Гарри как-то не подумал, что надо предупредить Джинни. Отношения с ней с лета так и не наладились, хотя Гарри так не мог понять, в чем причина. Он думал обсудить это с Гермионой, если получится, но, было очевидно, что не получилось.

— Привет, Гермиона! — сказала Джинни, и хотя это прозвучало вполне доброжелательно, Гарри понял, что та вовсе не рада, застав Гарри с Гермионой вдвоем. — Если вы уже закончили, мне надо кое о чем попросить Гарри.

— О! — воскликнула Гермиона. — Конечно, закончили, я как раз собиралась к родителям. Они передают тебе привет, Гарри, и когда в следующий раз будешь в Лондоне, чтобы обязательно пришел к нам обедать.

— Как мило! — ответила Джинни. — Им тоже привет.

И она улыбнулась Гермионе странной улыбкой, смысл которой от Гарри ускользнул.

Высказав все, что он думает о портретах, Гарри и так уже был на пределе. Он опасался, что если заговорит с Джинни в том же настроении, кончится это плохо. Но и щадить ее чувства не собирался, раз уж она ворвалась в его разговор с Гермионой. Так что когда Гермиона исчезла, он набрал побольше воздуха, улыбнулся и спросил:

— Так как ты меня нашла?

— Я поспрашивала, но никто не знал, где ты, — сказала Джинни. — Тогда я заглянула в Карту мародеров.

Гарри сморгнул.

— Ты что, за мной следила?

— Что? — Она изумленно открыла рот. — Нет, конечно.

— Конечно, да, — Гарри почувствовал, как щеки наливаются жаром. — И ты помешала мне поговорить с Гермионой.

— Ну, знаешь ли! — сказала Джинни, складывая руки на груди. — Ты сам слышал, что она собиралась уходить. И в любом случае, мне не нравится, что ты любезничаешь с девушкой моего брата за его спиной.

Гарри уставился на нее.

— Джинни, мы же с ней друзья.

— Нет, Гарри, — бросила Джинни, — Другом тебе должна быть твоя девушка. Если бы ты, вместо того, чтобы изнывать по Гермионе, хоть пару раз поговорил со мной, может, тебе и не пришлось бы отправлять к ней сову за советом.

— Я не изнываю! Я знаю ее с одиннадцати лет, что, между прочим, гораздо дольше, чем я знаю тебя.

— Хотя бы поэтому тебе следовало бы проводить со мной больше времени, чем с ней. Как я могу что-то о тебе узнать, если ты все от меня скрываешь?

— Неизвестно, кто от кого скрывает. Ты все лето от меня пряталась, — возразил Гарри, испытывая яростную радость от того, что дело дошло до ссоры, хотя ему самому было противно слушать те злые слова, которые вылетали у него изо рта.

— Ты все время был с ними. Может, мне нужно было побыть наедине с собой после того, что случилось в прошлом году.

— Наедине с собой? Чего же ты тогда на стенку лезешь, стоит мне на полчаса отлучиться?

— Ничего подобного! — начала Джинни, остановилась, и попыталась снова. — Я просто хотела попросить тебя пойти со мной на именины Соблессы, — устало закончила она.

Гарри сморгнул.

— На именины покойницы? И ради этого ты меня столько разыскивала?

— У нее именины. И вечеринка вот-вот начнется. Можно подумать, ты раньше не бывал на смертининах, Гарри. Чего ты упираешься?

— Да я ее вовсе не знал. Чего ради я пойду к ней на вечеринку?

— Ну, сразу и не скажешь. Может, чтобы сделать приятное девушке, которая погибла, сражаясь на твоей стороне против Волдеморта…

— Это была не моя сторона, Джинни, а общая. В этом все и дело. У нее не может быть именин. Она мертва!

— Это не значит, что нельзя воздать ей по заслугам.

— По заслугам лучше воздавать, не утопая в горе!

— Утопая в горе? Это же вечеринка!

— В честь девушки, которой я ни единого слова не сказал!

— Знаешь что? — сказала Джини с пылающими глазами, — Я все время забываю. Я все надеюсь, что тебе не все равно. Но тебе все равно. Волдеморт мертв, твои родители отомщены, ты, — тут она нарисовала в воздухе кавычки, — «спас магический мир», так какое отношение к тебе имеет чужая гибель?

— Спасибо, Джинни, — холодно заметил Гарри. — Приятно слышать, особенно от тебя. Ты сама-то много сражалась в эту войну?

У нее был такой вид, словно он ее ударил, и на мгновение ему стало так муторно, будто это и в самом деле произошло. Повисло тяжелое молчание, потом она резко, как будто толчком приведенная в движение, опустила руки.

— Хватит, Гарри, — сказала она. — С меня хватит.

И вышла из гостиной.



— По какому случаю пьем? — поинтересовался Рон.

— По случаю того, что Джинни меня бросила, — пояснил Гарри и глотнул еще огневиски.

Он с Роном и Невиллом устроились на диване прямо под предназначенным для Фреда пейзажем со «специфическим новозеландским рельефом». Фред с Колином растянулись на траве. Оба уменьшились в пропорции к картине, так что были примерно десяти сантиметров ростом. Фред жевал стебелек, который больше напоминал случайный мазок кисти. Гарри было интересно, на вкус он тоже как краска?

Когда Гарри вернулся в гостиную, Рон глянул на него, отложил перо и сказал:

— Друг, тебе надо выпить.

В прошлом году Шеймус организовал для семикурсников контрабандную доставку спиртного. В результате его усилий в стоявшем в гостиной буфете образовался изрядный запас сливочного пива, огневиски, меда и прочих крепких напитков. До этого у Гарри не было случая их попробовать и теперь он наверстывал упущенное. Невилл приканчивал второй стакан огневиски. Гарри не хотелось думать, как тот освоил умение так пить.

Рон уставился на Гарри.

—Джинни что? Почему?

Гарри пожал плечами и сделал еще глоток.

— Понятия не имею. Сначала выясняли, почему ей вечно требуется знать, где я, потом насчет какой-то дурацкой вечеринки, и вдруг оказалось, что она видеть меня не желает.

— Вечеринка в честь Соблессы? — спросил Колин.

— Точно, — сказал Гарри. — Именины покойницы.

— Вот как! — заметил Колин. — Всегда думал, что она самая симпатичная девушка в Хогвартсе.

— Так позови ее на свидание, — предложил Фред, крутя пальцами стебелек.

— А ты можешь? — заинтересовался Невилл. — В смысле, портреты, они могут… ну там, за руки держаться и прочее?

Фред подался вперед и взъерошил волосы Колина. Тот ойкнул. Из-за того, что он был такой крохотный, и без того высокий голос перешел в визг.

— Непременно позови, — посоветовал Фред. — Жизнь, она короткая. — Он усмехнулся. — Хотя к нам с тобой это больше не относится, верно?

— Думаешь, она согласится?

— Наверняка. Как ей еще развлекаться в ближайшие тысяч пять лет?

— Отстаньте от Соблессы, — вмешался Рон. — Что у тебя с Джинни, Гарри? Чем ты только думал?

Гарри выразительно посмотрел на него.

— Разобьешь сестренке сердце, я тебе задницу надеру!

— Слушай, это же она меня бросила! — возмутился Гарри. — Что-то я не помню, чтобы ты рвался надрать задницу Дину Томасу!

— Потому что он Джинни совсем не подходил, — объяснил Рон. — Ты — другое дело. Вы созданы друг для друга!

Гарри фыркнул.

— Тогда почему у них с Дином была тишь да гладь, а мы все время ругаемся?

— Я и не знал, что вы снова встречаетесь, — заметил Невилл.

— Ты что, совсем того? — сказал Рон.

— Отлично! Просто замечательно, — ответил Гарри. — Спасибо, Невилл, ты мне очень помог.

— Ты же вроде как с ней разошелся в конце шестого курса, — уточнил Невилл.

— Ну да. Но потом мы помирились, — Гарри осекся.

На самом деле он не был уверен, что они помирились. Вроде бы да, но он не мог припомнить, чтобы об этом говорились прямо.

— Ну, то есть на прошлое Рождество она меня поцеловала, — неуверенно пояснил он.

— А… Ну да, она мне рассказывала, — Невилл покраснел. — В прошлом году рассказывала.

Гарри посмотрел на Рона и они оба медленно перевели глаза на Невилла.

— Невилл, — спросил Гарри, — с чего бы Джинни стала тебе такое рассказывать?

— Что Гарри имеет в виду, — жизнерадостно пояснил Фред, — это не подбивал ли ты клинья под не-его-девушку, пока он с ней не-встречался.

— Ничего подобного! — возмутился Гарри, и внезапно понял, что все именно так и есть.

— Нет! — воскликнул Невилл. — Просто в прошлом году… Вам не понять, что здесь творилось. Не спорьте, — резко возразил он, когда Гарри с Роном открыли было рты. — Просто не понять. Когда становилось совсем… мы с ней разговаривали. Вот и все. Он не знала, есть ли у тебя с ней будущее, и не знала, стоит ей тебя ждать или нет.

— Ох! — Гарри почувствовал, как в горле появился комок.

— Ах ты мерзавец! — злобно уставился на него Рон. — Сбил сестренку с толку!

— Да не сбивал я!

Гарри допил стакан и пошел по второму кругу.

— Сбивал! Придется тебе задницу надрать!

— Брось, Рон! — вмешался Фред. — Он только что добился, чтобы его бросили. Что не так просто, если ты даже не встречаешься с девушкой.

— Ну, всем известно, что у Гарри к девушкам особый подход, — признал Рон. — Но раз ты понял, в чем промахнулся, можно все исправить.

— Это верно, — согласился Гарри.

Рон сделал основательный глоток сливочного пива.

— Она, должно быть, сейчас на вечеринке. Ступай, найди ее и помирись.

— Чего пристал к парню? — сказал Фред. — Может, раз он не не-расходился, так и мириться нечего.

— Ясно, есть чего, — заявил Рон.

— Рон, — сказал Гарри.

— Он же вроде как член семьи. И Джинни врезалась в него по уши, когда ей было лет шесть.

— Рон, — повторил Гарри. Его опалило жаром. Это все огневиски виновато. Он нарочно сделал еще глоток.

— Люди меняются, — сказал Фред. — Научись их отпускать, Уизли.

— Ты что имеешь в виду? — сощурившись, поинтересовался Рон. Хотя лицо Фреда было совсем крохотным, Гарри понял, что тот нахмурился.

— Только то, что, может, Гарри требуется поразмыслить, прежде чем ты пристроишь его в женихи.

Гарри вроде как кивнул в знак согласия, но не был уверен, что у него получилось. Похоже, он начал пьянеть.

— И то, что, может, тебе стоит спросить себя, с чего ты сейчас проводишь со мной гораздо больше времени, чем когда я был жив?

Гарри снова кивнул, на этот раз сильнее. Голова пошла кругом. Это было здорово!

— О чем это ты? — спросил Рон. Он допил пиво и брякнул бутылку об пол. — По мне, так это чушь несусветная.

— Пойду, посмотрю, как там вечеринка, — писклявым голоском произнес Колин и поднялся на ноги.

— Я тоже пойду, — подхватил Невилл. — Пожелаю Соблессе счастливого дня рожденья.

— Давайте! — радостно подхватил Гарри. Невилл — отличный парень, подумал он. Когда не отбивает чужих девушек. К черту! Когда отбивает, тоже.

— У тебя стало больше времени, — продолжал Рон, как будто никто не произнес ни слова. Колин устремился прочь с холста. — Тебе же особо нечем заняться.

— Зато тебе есть чем, — сказал Фред.

Гарри заметил, что стебелек куда-то исчез, а изображение на холсте проступило резче. Крохотная фигурка Фреда стала четко видна в мельчайших подробностях. «Готов!» — подумал он. — «Напился в стельку».

— Это почему? Гермионы здесь нет, так? — заявил Рон. — У меня полно времени.

— Это верно, — подтвердил Гарри.

— Или ты стараешься убедить себя, что я не… — начал Фред.

— Заткнись! — заорал Рон. Гостиная затихла и все уставились на него. Даже Гарри, и тот не сводил глаз.

Рон поднялся и двинулся вверх по лестнице в спальню.

— Похоже, ты немного перегнул, — сказал Гарри.

— Нет, — ответил Фред. — Ему надо было это выслушать.

— Ты просто крохотный, — заметил Гарри. — Крошка-малютка!

Фред встал.

— Ладно, сделаю вид, что этого вечера не было. Сам потом спасибо скажешь. Мерлин, если бы я мог напиться!

— Собираешься к себе? — поинтересовался Гарри.

— Само собой, — издевательски заметил Фред. — Куда мне еще податься?

— Снова станешь большим. Хочешь, пойду, гляну?

Он мог бы постоять на страже, словно Фред был одним из пропавших портретов Драко.

— Это второе, чего я никогда не рассчитывал услышать от парня моей сестры.

— Бывшего парня, — уточнил Гарри. — Она меня бросила.

— Спокойной ночи, Гарри, — сказал Фред.

— Спок-йной ночи, крошка-Фред, — сказал Гарри.

Оставшись в одиночестве, Гарри прикинул, чем заняться. Правильнее всего было бы пойти и выяснить, что с Роном. Но это была трезвая мысль, а Гарри совсем, вот совсем не хотелось трезветь. На самом деле он чувствовал, что, учитывая обстоятельства, ему следовало бы добавить.

Но Рону он был нужнее, так что, вздохнув, Гарри отправился в спальню.

Рон лежал на кровати, погрузившись в домашнее задание.

— Привет, друг, — рассеянно сказал он, когда Гарри вошел.

— Привет, — ответил Гарри, присаживаясь на собственную кровать. — Ты как, в порядке?

В противоположность Фреду, Рон виделся как-то нечетко. Огневиски творит чудеса.

— Ну да. А почему ты спрашиваешь? — сказал Рон, как будто ему в голову не приходило, что может быть иначе. Это прозвучало так естественно, что Гарри понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить… Ну да, у Рона же брат умер.

Гарри внезапно увидел мертвое лицо Фреда с навеки застывшей на лице улыбкой. В голове резко прояснилось.

— Ты уверен, что ни о чем не хочешь поговорить? — уточнил он у Рона.

— Нет, — ответил тот и сделал пометку на пергаменте. Гарри не мог припомнить, когда Рон был так поглощен заданием по травоведению.

— Рон, — начала Гарри, — послушай, мы с тобой старые друзья, и я понимаю, что с Гермионой тебе не просто, но то, как ты ведешь себя…

— Ты же вроде собирался вниз, мириться с Джинни?

— Нет. Рон, нам надо поговорить о Фре…

— Ты бы лучше поторопился, — заметил Рон тем же рассеянным тоном. — А то вечеринка закончится.

Он перелистнул страницу учебника. На Гарри он так и не взглянул.

Гарри встал.

— Жалко, что Гермионы нету. Она-то знает, что сделать, чтобы ты перестал вести себя как полный придурок.

— Приятного вечера, — ответил Рон.

Гарри еще с минуту смотрел на него, потом сдался и спустился вниз.

Он собрал оставшиеся четыре бутылки с пивом и огневиски и пошел пить.



Гарри таращился на стену. Симпатичная стена, думал он. Из камней. Стены из камней, они симпатичные. Почему он раньше не замечал, какие в Хогвартсе симпатичные стены?

Он стал вглядываться пристальнее, и обнаружил, что его качнуло вперед. Как кружку, когда из нее случайно выплеснется огневиски.

— Ух ты! — сказал он. Он прислушался, как гулко прозвучал в пустом коридоре его голос, и повторил громче:

— Ух ты! Здорово, что есть стена.

Он ткнулся в эту самую стену, наслаждаясь тем, как камень холодит щеку. Потом откинулся назад и сполз на пол. У него оставались две бутылки огневиски и бутылка сливочного пива. Остальные он выпил и оставил… где-то в замке, на пути… куда-то. Может, в ванну старост. Ну да! Поплавать! Поплавать — это то, что надо. Он напрягся, изо всех заставляя себя подняться, и остался на полу. Тогда он захихикал.

— Поттер?

Гарри поднял глаза. По коридору приближался Драко. Гарри прищурился и принялся яростно размышлять: что бы такое тот мог замыслить, как в старые добрые времена? Но в голову ничего не приходило. Может, он выслеживает Поттера? Из последних сил выслеживает Потттера? Гарри снова захихикал.

— Что это с тобой? — спросил Драко, остановившись напротив. Потом заметил бутылки. — Вот в чем дело. Напился!

Он наморщил нос.

— Вот и нет, — сказал Гарри. — Сначала я напился. Потом протрезвел и выставил себе полным придурком. Так что теперь я снова напиваюсь.

— Хочешь сказать, великий Поттер ни с того, ни с сего устроил попойку? Безобразие.

— Вот и нет, — сказал Гарри. — У меня была причина.

— И что за причина? — поинтересовался Малфой, с самодовольным видом складывая под мантией руки.

— Ну, — сказал Гарри, — для начала моя девушка меня бросила. Или что-то в этом роде. Потом один мой друг мертв, у второго из-за этого съехала крыша, и я не могу помочь ни тому, ни другому.

— Ну, — ответил Драко, — я ничего не слышал о своей девушке с тех пор, как она увела весь мой Дом из замка, и никто из них не вернулся. Одного моего друга убили в Хогвартсе, и теперь он затаился так, что я не могу его отыскать. Он обречен провести посмертие как какой-то дикий тролль. У другого тоже едет крыша, и я не могу его помочь, потому что едет она в Азкабане.

Гарри молча передал ему бутылку огневиски.

Драко взял ее и опустился на пол рядом с ним. Он хмуро оскалился на Гарри, но, подумалось тому, больше чтобы поддержать традицию. Как будто это был его способ сказать: «Ну, вздрогнули!»

Драко отхлебнул виски. Гарри тоже.

— Мы что, вроде как соревнуемся? — после паузы уточнил Гарри.

— Нет, — сказал Драко.

Он отпил еще глоток и добавил:

— Может, и да.

— Тогда считаем, что счет равный.

Они снова выпили. Пол перестал качаться, что могло означать как то, что Гарри протрезвел, так и то, что он сильнее сосредоточился. Нельзя нести чушь, не то Драко его высмеет. Драко только начал пить, так что работа предстояла большая.

— Как ты здесь оказался? — спросил Гарри.

Драко повернул голову и посмотрел на него, как на идиота.

— Здесь кабинет чар.

— А, — сказал Гарри. Недалеко от подземелья. — Тогда как ты оказался внизу?

Драко хмыкнул.

— Ты же должен стоять караулом у холста? — терпеливо пояснил Гарри.

— Там и так полно народу. Пока вокруг люди, ничего не случится. У них вечеринка в честь одной из покойниц.

Он не сказал: «Полно идиотов», но не было сомнений, что это он и имел в виду. Гарри чуть не улыбнулся в ответ. Вместо этого он отхлебнул еще виски.

— Как палочка? — спросил он после паузы.

— Прекрасно. А почему ты спрашиваешь?

Гарри пожал плечами:

— Ну, знаешь, все эти разговоры насчет того, что палочка признает только хозяина…

Драко напрягся. Было странно чувствовать рядом его тело и при этом не смотреть на него. Их разделяло несколько кусков кладки, но у Гарри было ощущение, что они сидят плечом к плечу.

— Честно, Поттер, — наконец сказал Драко хриплым голосом, словно каждое слово давалось ему с великим трудом. Гарри даже подумал, не начал ли тот пьянеть. — Моя палочка вроде решила, что мы с тобой так похожи, что нет разницы, у кого она. Может, поэтому она верно тебе и служила.

Гарри задумался.

— А тебя от этого с души воротит, верно?

Драко, прищурившись, посмотрел на него. Гарри так и не понял, что означало это выражение, поэтому сдался и сполз по стене еще ниже.

— Меня так нет, — добавил он, не слишком соображая, о чем речь: о палочке, самом Драко или о чем-то еще. — Меня с души не воротит.

Рядом с ним Драко откинулся к стене и сделал еще один большой глоток.

— Ты же Гарри Поттер. Тебе положено проявлять благородство и прощать врагов.

— Да я не поэтому, — начал Гарри и осекся.

Драко повернул голову и посмотрел на него.

— Что не поэтому, Поттер? — сказал он нарочито небрежным тоном. — Не поэтому с начала года из кожи вон лезешь, чтобы со мной помириться?

— Ничего я не лезу, — возразил Гарри, чувствуя, что щеки наливаются жаром. — Просто мне…

И снова осекся. Потому что опять протрезвел.

Все ушло, подумал он. За военный год та ненависть, даже отвращение, которые всегда вызывал у него Драко, испарились, сгинули, как многое другое. Когда он думал о том, чего может лишить его война, ему в голову не приходило, что это будет вражда с Драко Малфоем. Но сейчас он ничего не чувствовал. Все ушло. Ничего не осталось.

Гарри внезапно вспомнил Джинни, и осознал, что сравнивает пустоту, оставшуюся на месте былой любви и ненависти. И осознал, что это одна и та же пустота.

— Просто что, Поттер? — нетерпеливо спросил Драко. Гарри был впечатлен, что до сих пор способен вызывать раздражение, особенно потому, что лицо Драко выражало совсем другое.

— Послушай, — сказал он после паузы. — У меня есть эта… карта.

Кажется, он был способен еще и вызвать на лице Драко гримасу, без слов показывающую, что тот считает его полным придурком.

— Карта Хогвартса, — уточнил он. — Я помогу тебе найти Крэбба.

Недоумевающий взгляд Драко стал совсем пустым.

— С чего это?

— Ты же не собираешься проводить у его портрета каждую ночь до конца года?

— Ты не ответил.

Гарри вздохнул.

— Просто у меня чисто случайно имеется карта Хогвартса, которая может тебе чисто случайно пригодится, если ты хочешь найти друга.

Драко потряс головой.

— Он пытался тебя убить. Приведи хоть одну причину, по которой я тебя к нему подпущу.

Гарри посмотрел на него.

— Ладно. Вот тебе причина. Ты знаешь, что я не причиню ему вреда, и знаешь, что я это знаю. Если надо, могу привести еще, но все сводится к тому, что… я бы не победил Волдеморта, если бы не ты.

Драко по-прежнему не верил.

— Ты вытащил меня из Адского пламени, — хрипло сказал он. — Это значит, что мы…

— Нет, — прервал его Гарри. — Это ничего не значит. Я не мог позволить тебе умереть.

Прервал и понял, что это чистая правда. Ему в голову не приходило оставить Драко в Выручай-комнате. У него не было выбора — спасать или не спасать.

— Слушай, — сказал он. — Тебе по буквам продиктовать, или будем считать, что я маюсь от безделья, а тебе нужна помощь?

Драко поколебался, чуть было не кивнул и остановился.

— Понятия не имею, как его убедить, что нет смысла прятаться. Холст чинят не реже раза в неделю. Может, появись он, станет только хуже.

— Что-нибудь придумаем, — заявил Гарри, хотя понятия не имел, что именно. Драко бросил на него скептический взгляд. Гарри закатил глаза:

— Скажи уже да, и раз в жизни не веди себя как задница.

— Ладно, — отрывисто сказал Драко.

Гарри почувствовал, что расплывается в улыбке. Он наклонил бутылку и допил огневиски.

Драко последовал его примеру и прикончил свою выпивку. После чего они открыли последнюю бутылку пива и распили ее на двоих.