– Как я выгляжу? – поинтересовалась королева Англии Мэри Тюдор, кружась перед придворными и демонстрируя им свое простое платье из красновато-коричневой шерсти. В таком виде она могла бы сойти за простолюдинку, если бы верхние юбки наряда не были приподняты. Под ними скрывались роскошные, вышитые кружевные нижние юбки и чистая, изысканная обувь, которую так любила Мэри.

– Вы просто очаровательны, - совершенно искренне ответила Белла с улыбкой на лице. Простой крой и цвет платья только подчеркивали лучшее в фигуре Мэри и ее цвет лица. В таком виде, не надевая множество тяжелых украшений и режущие глаз цвета, королева смотрелась гораздо милее, чем обычно.

Джейн Дормер сердито глянула на Беллу. Женщина нисколько не скрывала, что ей совершенно не по нраву планы королевы на сегодняшний день. Наряд дамы был также прост, как и у Мэри: на ней было надето простое синее платье, а неконтролируемые сильно вьющиеся каштановые локоны уже выбивались из прически, спрятанной под чепцом.

С тех пор, как Каллены вернулись ко двору, Белла и Розали взяли под крыло небольшую деревушку, находящуюся в Хемстедской пустоши. Она не относилась к герцогству Эдварда, а, следовательно, и народ тех мест им не принадлежал. И все же Розали была необходима та небольшая частичка радости, которую она получала, заботясь о других. Вскоре Белла стала составлять ей компанию в таких маленьких вылазках.

Однажды слух о прогулках герцогинь дошел до королевы, и, конечно, она вызвалась сопроводить Беллу и Розали в этот день. Они, переглянувшись, застыли в безмолвном ужасе, когда увидели на пороге посланника. Никто из девушек не ожидал, что в первый же день по возвращении ко двору королева будет их ждать. Дамы понимали, что такое явное внимание, оказываемое Мэри к их персонам, не сулит ничего хорошего. Перецеловав всех детей (Эдвард, решив купить лошадь, уехал на целый день), Белла собрала волю в кулак. Она думала о Бесс и мужестве, проявляемом ею во время вызова королевы. Герцогиня будет подражать принцессе… хотя бы внешне. В глубине души страх парализовал, и женщине хотелось забиться, спрятаться в каком-нибудь укромном уголке. Она точно не была создана для сплетен и интриг.

Но когда Мэри сказала, что всего лишь хочет пойти с ними в деревушку, все легко вздохнули. Белле показалось, что Розали могла бы упасть в обморок от облегчения, когда королева объясняла причину их вызова к ней. Мэри с ответственностью подошла к подготовке к прогулке: она позаимствовала платье у одной из горничных и спрятала свои волосы под простым льняным чепцом. Королева окинула Беллу и Розали критическим взглядом.
– Вы собираетесь идти в таком виде?

На Белле было надето черное бархатное платье, расшитое жемчугом. Для нее такая одежда была «простой». На самом деле, шелки и Розали никогда не маскировались так, как сейчас это делала королева.

– Ах, лучше саржу использовать, - вздохнула королева. – Тогда вперед.

Они забрали паланкин королевы из дома Беллы и Эдварда. Однако Мэри настояла на пешей прогулке, чем сильно удивила шелки. Герцогиня никогда не видела, чтобы королева ходила куда-либо дальше, чем за пределы ее апартаментов в часовне. А Мэри, казалось, только наслаждалась появившейся возможностью прогуляться. Она даже остановилась и сорвала полевые цветы, сделав из них чудесный букетик. За дамами следовало несколько крепких охранников в дворцовых ливреях. Они старались казаться незаметными, но их попытки с треском провалились.

На деревенской площади группа мальчишек играла в мяч, сделанный из обрезков кожи. По воле случая игрушка приземлилась прямо у ног королевы, и один из детей побежал за ним. Но, увидев женщину, затормозил и остановился.
– Прошу прощения, госпожа.

Приподняв юбки на пару дюймов, Мэри пнула мячик. Сделав это, она захихикала. Мальчик улыбнулся ей и побежал за игрушкой.

Дамы продолжили свою прогулку по небольшому населенному пункту, как вдруг Мэри приостановилась. Ее пристальный взгляд впился в женщину, стоящую у колодца и пытающуюся поднять ведро, чтобы после унести его на плечах.
– Позвольте вам помочь, - воскликнула Мэри. – Боже Всевышний, какое же оно тяжелое!

– Премного вам благодарна, Госпожа, - сказала в ответ женщина.
– Розали, возьми другое ведро, - приказала королева. – Белла, забери у нее корзинку. Но как же, хозяйка дома, вы собирались все это донести до дома в одиночку?
– Я хотела вернуться за оставшимися вещами после, и я искренне благодарна вам за то, что вы только что избавили меня от этой участи.

Они последовали за женщиной к маленькому домику, что находился на окраине деревушки. Белла услышала тяжелые вдохи Розали и вопросительно посмотрела на нее, но та, покачав головой, так ничего и не ответила. Она казалась больной: лицо было необычайно белым, а руки, сжимающие корзинку, пробила дрожь.

Тем временем в доме работали дети женщины. У ее жилища с одной стороны росли «простейшие», прорастающие вплоть до самых стен, а с другой – небольшой огородик. Три ребенка трудились на грядках, находя и убирая ловкими пальчиками сорняки и насекомых-вредителей. Еще один мальчик ходил, держа в руках большую ступку и пестик для измельчения зерна и орехов. Увидев женщину, заходящую в дом, ребята последовали за ней в жилище. В нем же трудились еще две девушки: одна ставила котелок на огонь, другая же размельчала что-то в более мелкой деревянной ступе.

Сама же хижина была очень приятной на вид. Внутри были подвешены на стропилах пучки сушеных трав, запах которых дурманил. Домик являлся совсем маленьким, темным, без окон, но все равно казался теплым и уютным. К стене была подвешена тканевая люлька, перевязанная узелками со всех сторон для большей безопасности. В ней крепким сном забылся младенец.

– Они все ваши? – поинтересовалась Мэри, оглядывая всех детей.
– Да, Госпожа. Шестеро выжили, двоих я уже похоронила.
– А где же ваш супруг?
– Как ни грустно в этом признаваться, он покинул нас. Он умер от кровоизлияния в мозг среди чистого поля, а вскоре родилась эта малышка, - поведала женщина грустную историю, кивая головой в сторону младенца. В Белле проснулось желание вытащить малышку и высвободить ее ручки и ножки.
– Тогда сколько же вам лет? – никак не унималась Мэри. Она присела за стол напротив девочки, работающей со ступой. Белла и Розали расположились на большой кровати, стоящей у противоположной стены. Шелки искренне надеялась, что своим действием не совершила какой-то страшной ошибки.

Женщина немного нахмурилась, усиленно обдумывая ответ:
– Около сорока, судя по моим подсчетам. Может быть, даже немного больше. Но сказать точнее я не в силах.
– И вам так легко удалось родить… - в тихом голосе Мэри слышалась тоска.
– Да. Мы назвали малышку Мэри, в честь нашей королевы. Несчастная девушка.
В темноте комнаты глаза Мэри сверкнули несколько пугающим блеском.
– Вы сейчас о королеве говорите? Но отчего же она «несчастная девушка»?

Женщина цокнула своим язычком.
– О Великий Боже, если бы она вышла замуж за англичанина, который бы уважал, любил и почитал ее. Но сердце ее выбрало испанца, члена семьи ее матери. И посмотрите, что из этого вышло.
– Прекратите проповедовать ересь своим нечистым языком, - вступила в разговор Джейн. – Никому не позволено так фамильярно отзываться о королеве.

– Вы, бесспорно, правы. И все же все мы проливаем свои слезы за королеву. Поговаривали, что еще до заключения брака он не относился к ней с должным уважением, и никогда не будет. Теперь же все только и говорят о том, что он, совершенно не стесняясь, встречается с блудницей, мадам Денали. Пусть она будет дважды проклята за свои измены супругу с королем.

– Нельзя верить всему, что говорят в народе, - твердо отвечала Мэри.
– Конечно, с этим нельзя поспорить. Однако никто не может твердо сказать, что испанцы, прибывшие к нашим берегам, сделали жизнь лучше. Раздор – это единственное, что они привезли с собой в страну.

Джейн Дормер смогла только пискнуть, выражая свой протест. Она была страстно влюблена в одного из испанских герцогов. Дама мечтала выйти за него замуж, но Мэри была против (королева утверждала, что не родился еще на свете мужчина, который был бы достоин руки Джейн).

- Не свои испанские корни должна почитать королева, а английские, раз уж она властительница Англии. Наша Бесс – чистокровная англичанка, спасибо за это Господу.

Лицо Мэри стало более суровым, губы сжались в тонкую полоску. Белла уже испугалась, что королева потеряет последние крупицы своей уравновешенности и все выскажет женщине, любезно пригласившей их в свой дом. Но, к счастью, опасения герцогини Каллен не оправдались – королева промолчала на обидные слова и сменила тему.
– Как вам удается справляться со всем без мужа?

– Мы спасаемся только хлебом, что выпекаем и после продаем, - кротко ответила женщина. – Господь милостив, он дал нам урожай, - продолжала она. Взгляд хозяйки дома остановился на Розали, которая на протяжении всей прогулки по деревне и до этого дома сохраняла молчание с беспристрастной маской на лице. – Вы кажетесь знакомой мне, Госпожа, - пробормотала женщина. – Мы не встречались?
– Мне сложно поверить в это, - промолвила Розали низким голосом. Никогда ранее у нее не было столь мрачного тона.
– Хм… и все же… я могу поклясться…

Мэри, не дослушав бормотания женщины, поднялась на ноги, придворные дамы встали с мест вслед за ней. Оглядев босоногих девочек, одетых в не единожды перешитые платья, королева достала свой кошелек и вытащила несколько монет.
– Этого вам хватит на некоторое время. Если вы захотите отправить своих мальчиков в школу, то я заплачу за их обучение. И, если вы, конечно, не против, то я могла бы организовать для них и прохождение практики.

Неожиданное предложение повергло женщину в шок.
– Госпожа, даже и не знаю, как отблагодарить вас за вашу щедрость.
– Мне достаточно лишь взгляда на ваше лицо, - улыбнулась Мэри. – Джейн, запишите для меня их имена, - продолжила она и направилась к двери.
– Госпожа, прошу вас, назовите мне свое имя, чтобы я могла молиться Господу нашему за вас?
Королева замерла у порога.
– Меня зовут Мэри, - вымолвила она и, не оглядываясь, вышла.

Белла и Розали следовали за королевой, пока та бродила по деревушке от дома к дому, перебрасываясь парой слов с каждым жителем, встретившимся ей на пути. На самой окраине населенной территории благородным дамам встретился углекоп, несший на плечах свою тяжелую добычу.

– У вас тяжелый груз, - отметила Мэри. – Разве у вас нет телеги, чтобы не нести все на своих плечах и хорошо выполнять работу?
– Была когда-то, - признался углекоп. – Но потом ее забрали некоторые мужчины королевы, потому что им нужно было скорее добраться до двора. Они обещали заплатить, но я так ничего и не получил.

Услышав это, близорукая Мэри одарила его пронзительным взглядом.
– Вы сейчас уверены, что говорите мне чистую правду?
– Да, я могу поклясться, если вам будет это угодно.
От неожиданности Мэри удивленно заморгала.
– А знаете ли кого-то еще, кто может поведать о других неподобающих поступках, совершенных придворными королевы?

– Да почти все фермеры, - долго не размышляя, поведал углекоп. – Приходя в таверну, они все за кубком пива проклинают дворцовых служащих. Ну, а как тут не проклинать, раз они налетают, словно саранча, на наши земли, забирают кур, скот и хлеб. Они платят так мало, что полученная сумма не может покрыть всего отобранного. Некоторым даже приходится прятать весь свой товар, когда приходят придворные служащие.
– Джейн, ты все записала? – строго спросила Мэри.

Джейн вытащила лист бумаги из небольшого переносного несессера для письменных принадлежностей и стала быстро записывать все жалобы углекопа. Мэри попросила его назвать несколько человек, которые могли поведать ей что-то еще. Мужчина смог вспомнить только пару, но посоветовал королеве зайти в местную таверну, так как именно там она сможет узнать гораздо больше об этой неприятной ситуации. В знак благодарности Мэри дала углекопу несколько монет и направилась в таверну. Придворные дамы последовали за ней, а охранники, старающиеся оставаться незаметными, остались ждать у дверей.

Королева Англии вошла в таверну и с любопытством огляделась. Прежде ей никогда не приходилось бывать в таких местах. Потолки казались слишком низкими, окон не было совсем, поэтому единственным источником света выступали свечи, стоящие на столиках посетителей. Само помещение выглядело отвратительно: оно насквозь пропахло древесным дымом, прокисшим пивом и потными мужскими тушами. Королева, решив не медлить, подошла прямо к самой большой мужской компании, которая собралась в комнате в этот час, и, присев к ним, стала обо всем расспрашивать. Джейн Дормер пристроилась рядом с ней и, уложив свой переносной несессер на стол, стала делать заметки для королевы. Мужчины, удивленные таким интересом, переглянулись между собой, но все же высказали королеве все свои жалобы касательно придворных людей. Чаще всего в разговорах упоминалось имя лорда Рочестера, которого все за глаза звали «головой разбойников». Такое красноречивое звание он получил за то, что контролировал все хозяйство и руководил подготовкой продовольственных запасов, что нужно было доставлять ко двору.

Белла и Розали, сидевшие с другой стороны зала, наблюдали, как Мэри со всеми разговаривает. Шелки взяла кружку эля, но ко всему прочему еще полагалось взять мясное блюдо и хлеб с маслом. Весь этот обед герцогини поделили напополам. Розали взяла себе говяжий пирог, который, по ее словам, оказался невероятно вкусным.

– Думаю, сегодня она впервые честно говорит со своим народом, - зашептала Белла. Герцогиня смотрела, как девушка за стойкой поднесла королеве кружку эля, и та с удовольствием все выпила. – И, возможно, сегодня первый раз, когда Мэри пьет пиво из деревянной кружки.
– Сегодня ей многое пришлось пережить впервые, - сказала Розали. – Ох, Белла, я так надеюсь, что теперь она будет делать это чаще. Подумать только, сколько всего хорошего она сможет сделать для народа, если чаще будет вот так просто общаться со своими подданными.

– Подожди, пока кто-нибудь из них не начнет словесно осквернять Церковь при ней, - пробормотала Белла мрачным голосом. Теперь королева в глазах шелки представлялась совсем в другом свете. Если раньше девушка думала, что Мэри была женщиной, которой причинили боль, которая отчаянно желала любви и, как и все, совершала ошибки из благих побуждений, то теперь перед ней сидело совершенно иное существо: это был монстр в женском обличье, не имеющий ни совести, ни благородства. Белла думала, что Гернзейские сожжения образумят ее. Она должна была заранее понимать, с чем будет иметь дело. Если бы сейчас у шелки имелась ее шкурка, то она бы обязательно пришла к Морской Колдунье с одной просьбой – наложить заклятие на королеву.

Когда Мэри, наконец, собралась домой, уже начало темнеть. В деревню прибыл королевский паланкин, чтобы забрать их (дамы были слишком уставшими, чтобы возвращаться домой пешком). Только в этот момент большинство людей поняло, с кем же на самом деле они только что выпивали.

Паланкин остановился у дома Беллы и Эдварда, чтобы высадить обеих герцогинь Каллен. Едва выйдя, Белла увидела Эдварда, стоявшего в дверях и наблюдавшего за ними. Его лицо было белее мела, и мужчине пришлось схватиться за дверной косяк, словно в поиске поддержки. Он как обычно вежливо поклонился королеве, но остался стоять на месте и крепко держаться руками за опору.

Едва зайдя в дом и закрыв за собой дверь, Эдвард, словно измученный жаждой странник, сжал Беллу в крепких объятиях, покрывая все ее лицо легкими поцелуями и что-то бормоча.
– Ох, Белла, спасибо, Боже, - шептал он. – Слава Богу! Я думал, тебя тоже… как и их… Слава Богу, ты в безопасности.

– Что случилось? – воскликнула девушка.
– Энн была повторно арестована, - ответил Эдвард. – Ее забрали прямо с собрания по изучению Библии. И Эммет…
– Эммет? – голос Розали был едва слышен в тишине комнаты, повисшей среди Калленов.
– Эммета тоже забрали, - выдохнул Эдвард, закрыв глаза от душевной боли.
– Нет. – Розали покачнулась на месте.
– Мне действительно очень жаль, - вымолвил герцог и далее выплюнул чуть ли не проклятье. - Я говорил ему. Чертов дурак!

Розали покачнулась на лестнице и начала терять равновесие. Словно слепая женщина, она вытянула руки, желая схватиться за любую опору, способную удержать ее на ногах. Розали схватилась за колонну винтовой лестницы так, что на руках девушки побелели костяшки. – Этого не может быть. Только не это.
– Куда их повезли? – поинтересовалась Белла.
– Они оба благородных кровей. Их повезли в Тауэр.

– Нам нужно немедленно собираться в Лондон, - заявила Белла. – Там можно арендовать жилье где-нибудь поблизости. Ему же может потребоваться наша помощь, Эдвард. И Энн тоже.

Эдвард отвечал ей нежным, но твердым голосом:
– Белла, дорогая, пойми, теперь нет никакой надежды на то, что Энн получится спасти. Быть может, нам еще удастся вытащить Эммета, если она не будет сдаваться. А ты ведь как никто другой знаешь, что она никогда не сдается.

Белла съежилась в объятиях мужа.
– Но… она же… - герцогиня не могла ничего более вымолвить.

Эдвард оставил мягкий поцелуй на лбу жены и щекой прижался к ее макушке. Он так крепко сжимал ее в своих руках, словно боялся, что в любой момент любимая разъярится и оторвет ему руки.
– Она не сдастся, Белла. Думаю, Бог поможет ей, если она сама того пожелает.
__________________

Была полночь, когда в одном доме посреди Хемстедской пустоши зажегся свет и началась лихорадочная деятельность. Слуги упаковывали вещи герцога и герцогини, точнее все только самое необходимое, как и приказал хозяин. Они спрятали под замок ценности, что не будут сейчас нужны, одежды, по которым не будут скучать, и мебель, которая будет им совершенно не нужна.

Белла закутала Уорда в еще одно одеяльце. Ей говорили, что ночной воздух был полон опасными миазмами, такими вредными для слабых людей, каким сейчас и выступал ее сын. Она унесла малыша в паланкин. Эдвард следовал за женой с повисшей на одной руке маленькой Элизабет, в другой же он заботливо держал Маргарет. Малышка Элизабет, потирая заспанные глазки, жаловалась отцу, что ее подняли посреди ночи, но герцог никак не реагировал на ее жалобы. Розали, бледная, словно привидение, немного от них отставала.

Все благополучно устроились в паланкине, и Эдвард постучал по крыше, давая понять носильщикам, что они могут отправляться в путь. Белла расположилась в теплых объятиях мужа и крепко держала своих детей. Впереди их ждала лишь пугающая неизвестность; этим отъездом они рискуют своими жизнями и будущим своих детей, если вдруг их лишат всех гражданских и имущественных прав.

Малышка Элизабет прижалась к Маргарет. Независимо от того, какое будущее их ждет, Белла всем сердцем надеялась, что в течение всей своей жизни ее дети будут держаться вместе и помогать друг другу. Ужасающее видение предстало перед герцогиней: ее дети, разлученные дальними родственниками, для которых эти малыши будут лишь лишними хлопотами, такими нелюбимыми и совершенно ненужными.

А правильно ли они поступили? Имеют ли они право рисковать всем ради жизни Эммета? Она прекрасно понимала, что при первой же встрече с Эмметом он потребует немедля возвращаться назад и заботиться о своих жизнях, а о его оставить на произвол судьбы… однако могут ли они так поступить? Злой рок незаметно подкрался к их двери и схватил одного из них. Смогут ли они покориться ему и отдать на растерзание члена своей семьи, заведомо признав поражение, даже не попытавшись дать отпор врагу?

Женщина чуть повернула голову, чтобы посмотреть на Эдварда, и он склонился к ней, даря нежный поцелуй. Страх сковал ее сердце. Это был безумный, ужасающий, не отпускающий страх. И рядом не было никого, кто смог бы помочь им в этой борьбе, кто захотел бы выступить с оружием против этого зла.

У одного из друзей Эдварда имелся свободный дом недалеко от Тауэр Хилла, поэтому герцог послал ему письмо до отбытия своего эскорта с просьбой арендовать этот дом на неопределенный срок. Положительный ответ пришел вовремя, когда Каллены уже стали прибывать к дому, и посыльный отдал им ключ.

Белла выбрала для детей небольшую комнату наверху, и слуги наскоро постелили для них соломенные постели. Герцогиня поцеловала каждого ребенка и всем им подоткнула одеяльца.
– Я скоро вернусь, - пообещала она.

– Мама, что случилось? – спросила маленькая Элизабет.

Она не хотела, чтобы дети знали о происходящем. Она не хотела, чтобы их мучили кошмары и во сне, и наяву. Они уже и так подвергли опасности их будущее, теперь нельзя лишать малышей и мнимого спокойствия, обитавшего в их душах сейчас.
– Ничего страшного, милая. Просто мы с папой хотим навестить одного нашего друга, - нашлась Белла с ответом. – А теперь спи, куколка. – Элизабет, зевнув, покрепче прижала к своей груди Маргарет. Белла тихо проскользнула к выходу и, замерев на пороге, последний раз оглянулась, чтобы после бесшумно закрыть дверь и выйти из комнаты.

Внизу шла оживленная работа. Слуги суетились по дому, расставляя привезенную мебель и делая дом более родным и уютным. Белла, впечатленная их усилиями, улыбнулась им. Она подумала, что стоит попросить Эдварда дать им небольшую награду за преданность делу и их семье.

Эдвард дожидался жену в гостиной, пока та спускалась по лестнице. Герцог Каллен, взяв ее за руку, поцеловал шелки.
– Моя возлюбленная супруга, - тихо начал он. – Мне нужно чаще говорить тебе о том, как много ты для меня значишь. Ты весь мой мир, Белла. Ты мое все. И я люблю тебя так сильно, как никогда и никого не смог бы полюбить.

Она обняла его за шею.
– Мы же не прощаемся, - ответила Белла любимому.
– Знаю, но вдруг…

Шелки вышла с мужем на улицу, где до сих пор стоял паланкин. Розали так и не сдвинулась с места. Она не собиралась даже заходить в дом и отдохнуть с дороги. Ей не терпелось отправиться в путь к Эммету. За всю дорогу до их нового дома женщина не вымолвила ни слова, но иногда ее губы беззвучно двигались, будто произносили молитву Господу.

Едва солнце осветило горизонт, и Лондон только начинал пробуждаться от сладкой дремы, как по улицам города поехал паланкин. Люди начали чистить свои ночные горшки, и со всех сторон слышалось: «Берегись воды!» Мастера и подмастерья, несясь по улицам, спешили к своим работодателям, киоски и магазины начали выкладывать товар, которым будут сегодня торговать, а жрицы любви расходились по своим снимаемым комнатам, ведь их рабочее время было уже закончено. Приближаясь к Тауэру, Белла заметила на берегу людей, копающихся в грязи в поисках ценностей.

Когда они приблизились к воротам башни, шелки заметила знакомую человеческую фигуру, появившуюся на берегу, чтобы встретить их.
– Сэр Бриджес! – вскрикнула герцогиня.
– Белла? – Сэр Бриджес был так удивлен прибытию этой дамы, что совершенно забыл о титулах и правилах приличия. – Откуда вы приехали?
– Нам нужно навестить моего брата, - ответил за жену Эдвард.
Сэр Бриджес грустно покачал головой.
– Вас не было вечером во дворце?
– Нет.

– Можете ли вы помочь мне встретиться с королевой?
– Пожалуй, - промолвила Белла. – Но зачем вам это нужно?
– Мне нужно как можно скорее увидеть королеву, - настаивал Сэр Бриджес. – Прошу вас, я организую вам встречу с виконтом, как только мы прибудем назад. Сейчас я должен встретиться с королевой.
– Садитесь, - сказала Белла, указывая на паланкин.

Они уселись, и Эдвард приказал носильщикам как можно скорее доставить их во дворец.
– А теперь, - начал герцог властным, не терпящим неповиновения, «герцогским» голосом, как про себя его называла Белла, - объясните нам, что происходит…

– Ваша милость, даже не знаю, с чего начать. Я…
– Начните с самого начала, - приказал Эдвард.
Бриджес закрыл, словно от боли, глаза.
– Они привезли Госпожу Эскью и вашего брата. Но если его разметили в довольно удобном жилище, то Энн разместили в… - он запнулся на слове и потер виски. – Прибыли епископ Боннер и кардинал Поул. Они приказали мне поместить ее на дыбу, (п.п.: один из видов пыток в средние века. По одному из мнений дыба была создана герцогом Эксетерским. Она состояла из деревянной рамы с барабаном с одного или обоих концов. Ноги жертвы приковывались к одному барабану, а запястья к другому. По мере вращения барабанов увеличивалось натяжение, что вызывало мучительную боль, т.к. суставы начинали рваться. Все это сопровождалось ужасным звуком лопающихся связок и костей. В результате, если пытка продолжалась, то у жертвы выворачивались суставы и ломались кости. Далее либо она умирала от повреждений и болевого шока, либо сознавалась во всем, чем можно) ваша милость.

С болью в душе Белла отчетливо вспомнила, как Эдвард рассказывал Эммету, что наверху пытаются ввести дополнение в закон, по которому будет разрешено пытать людей даже благородных кровей. Насколько герцогиня была поставлена в известность, закон так и не изменили, но Энн в любом случае подвергли бы пыткам.

– Я прокрутил барабаны один раз, но сразу остановился, завидев, что она потеряла сознание. Я не мог продолжать это. Я не мог и не смогу подвергать пыткам женщину с благородной кровью. Сказав им, что это противоречит всем законам, я отказался выполнять их дальнейшие поручения. Тогда Боннер, сбросив с себя лишнюю одежду, начал сам это делать. Поэтому нужно срочно добраться до королевы. Она сможет это остановить. Уверен, она сделает это.

– Почему? – простонала Белла. – Зачем они ее мучают?
Бриджес посмотрел ей в глаза.
– Они пытаются выведать у нее имена следующих за ней верующих, ваша милость. Благородных единоверцев. Они заставляют ее признать, что вы – одна из последовательниц запрещенной веры.
– Я? – слабо переспросила Белла.
– Да, Боннер и Поул убеждены, что вы скрывающаяся еретичка.

Белла издала тихий всхлип, почти стон, полный боли, и уткнулась лицом в шею Эдварда.

– Но у них нет ничего, что могло бы подтвердить их суждения, - продолжал Бриджес. – Поэтому они надеются получить признательные показания от нее, чтобы после обвинить вас. Когда вы стали одной из фрейлин королевы, Гардинер пытался возбудить против вас дело. Один из ваших приходских священников очень дружен с ним, и этот священнослужитель… обвинял вас.

– Отец Джейкоб, - проговорил Эдвард. Душа его чувствовала невероятной силы боль и отвращение. Конечно же, герцог знал, что его жена не нравилась отцу Джейкобу, но он никогда не думал, что нелюбовь к ней зайдет так далеко, и священник захочет ее убить.

– Сэр Бриджес, почему вы раньше ничего нам не рассказывали? – поинтересовалась Белла.
– Потому что я не уверен в вашей виновности, - отвечал он. – Вы вполне могли быть еретичкой. Однако я видел их там, видел, как они издевались над Госпожой Эскью, как они заставляли ее назвать ваше имя. Сейчас для меня уже не важно, правда это или нет. Они не пытаются очистить землю от ереси, а лишь свергают таким образом своих врагов.
– Она сдастся, - отрешенно выдохнул Эдвард.
– Не уверен, - покачал головой Бриджес.

Паланкин остановился у королевского дворца, и Бриджес, вскочив со своего места, буквально вылетел из повозки. Белла и Эдвард двигались более медленно. Сейчас герцогине совершенно не хотелось видеть королеву. Она не хотела с ней разговаривать. Единственным ее желанием на данный момент было, схватив Эдварда, бежать со всех ног и спрятаться в таком родном ей Каллен Холле. Знала ли Мэри об этих обвинениях? Или так ей откликнулось ее же беззаботное отношение к тем, кто с самого начала плохо о ней отзывался?

Шелки глубоко вздохнула и расправила плечи. Она лишь надеялась, что любви Мэри будет достаточно для спасения маленькой герцогини. Они с Эдвардом вместе, рука об руку, вошли во дворец с гордо поднятыми головами.



Автор: Lissa-Bryan
Перевод: Furiae
Бета: LanaLuna11

Наш ФОРУМ, где мы всегда вас ждем

Исторические заметки:

– Мэри на самом деле выходила в народ, как это было описано в главе. Джейн Дормер всегда была с ней, делая заметки для королевы о жалобах людей, встречавшихся у них на пути. Но она редко признавалась, что совершала такие прогулки. Мэри оплачивала обучение бедных детей и даже устраивала им прохождение практики. Также она поговорила с Рочестером. Узнав, что он не оплачивает должным образом работу крестьян, королева обязала его выплатить народу все до последнего пенни к следующему утру.

– «Простейшими» люди того времени называли лекарственные растения. Но со стороны медицинского сообщества они вызывали сомнение и даже презрение. В основном эти травы использовались лекарями для лечения «пузырей» (волдырей). Отварами из «простейших» покрывали кожу, чтобы «пузырь» лопнул.

– «Берегись воды» - это кричали хозяйки, выливающие из окна помои.

– Энн Эскью подвергалась пыткам, потому что Гардинер (да-да, именно он) хотел назвать королеву Екатерину Парр и Кэтрин Уиллоби (в этой истории она мачеха Эдварда) протестантками. Даже когда король Генрих VIII умирал, люди продолжали строить козни, желая свергнуть шестую королеву.