Глава 8. Встречи

Эдвард

Я оставил Лэни в доме своих родителей. Казалось, она не очень возражала. Дочь, по обыкновению, не слишком-то волновалась, но думаю, в какой-то мере она понимала, что со своими дедушкой с бабушкой ей безопасно.

Когда я добрался до автомастерской, Джаспер первым делом взглянул мне в глаза.

– Ты в порядке, парень? – спросил он.

Я кивнул и прислонился к своему грузовику. В межсезонье поток туристов небольшой, так что у нас было не очень много работы: в основном производили замену масла или спустившихся шин. Вот и сейчас в гараже находился только один автомобиль, и брат уже занимался им.

– Угу, знаешь ли, просто хочу защитить Лэни. И вообще, все это очень нервирует. Я запросто без всякой жалости убил бы Таню за то, что она творит, – признался я. – Да, и меня, вероятно, завтра не будет вообще.

– Все в порядке. Так или иначе, к тому времени вернутся ребята,– сказал Джаспер и закатил глаза.

Не было секретом, что работавшие на нас с Джаспером парни редко здесь появлялись. Большую часть времени они проводили на рыбалке, охоте или подобном дерьме. Не поймите меня неправильно, мне нравится этим заниматься так же, как и деревенским парням, но надо же и на жизнь зарабатывать.

Механики не гребут деньги лопатой, но, к счастью, у нас с Джаспером было преимущество. Наша семья разбогатела благодаря правильному выбору фондового рынка, в который инвестировал мой дедушка, так что мы в достаточной степени надежно защищены как личными сбережениями, так и прибылью с основного капитала. Кроме того, цены в нашей автомастерской были невысокими, а сама она совершенно правильно размещена: между Нью-Орлеаном и Батон-Руж. С наступлением лета у нас появляется чертовски много крупных клиентов. Мне неоднократно задавали вопрос: «Откуда у тебя столько денег, если ты только механик?»

С легкостью отвечаю: экономлю и покупаю только то, что мне необходимо. Семья обеспечила меня деньгами на период взросления, но я никогда не пользовался ими, начав экономить с пятнадцати лет, и теперь у нас с Лэни имелись весьма хорошие накопления.

Я фыркнул:

– Когда уж они вырастут?

Джаспер пожал плечами:

– Бог знает. Все же самое время им сделать это.

Я пошел в кабинет и занялся документами, которые откладывал в долгий ящик. Кажется, настала пора поработать с ними. Перед обедом заглянул Джаспер, выяснил, чего бы я хотел, и ушел. Судя по всему, мой папа доел приготовленное накануне вечером тушеное мясо, прежде чем я привез Лэни. Не прошло и двух секунд после ухода брата, как раздался стук в дверь.

Я встал и открыл ее. Мои глаза непроизвольно прищурились, когда я увидел, кто стоял за ней.

– Какого черта ты здесь делаешь?

Таня снисходительно улыбнулась.

– Я хотела встретиться, может быть, мы могли бы решить это сами, не доводя дело до суда. Ведь раньше нам всегда прекрасно удавалось договориться, – сказала Таня, положив свои руки на мои предплечья.

Я отодвинулся от нее:

– Не знаю, в каком извращенном и искаженном мире ты живешь, но я не помню, чтобы мы вообще общались. Кроме того, думаю, мне больше не о чем с тобой говорить. Не в моих интересах что-либо решать с тобой.

Таня нахмурилась, но потом улыбнулась, как я догадывался, пытаясь казаться сексуальной. С одной стороны, это, возможно, и работало раньше, но теперь я просто подумал о том, насколько лучше выглядела бы Белла, если бы использовала такую же ухмылку.

– Я не останусь в долгу, – негромко сказала Таня, попыталась шагнуть вперед и поцеловать меня.

Я схватил ее за бедра и оттолкнул так грубо, как мог, но, чтобы это нельзя было назвать жестоким обращением. Зная, на что способны и она, и ее родители, я мог предположить, что эта сука обвинила бы меня в нападении, как только представилась бы такая возможность.

– Оставь, Таня, – сказал я, спускаясь по ступенькам.

Я мог себе представить, как она закатила глаза, когда последовала за мной вниз по лестнице.

– Ой, Эдди, не будь таким. Ты же знаешь, что на самом деле эта ситуация привлекательна для тебя.

О чем, черт возьми, она толкует?

– О чем ты говоришь? – обеспокоенно спросил я.

– Я, ты, Лэни – одна счастливая семья, – заявила Таня, бросаясь передо мной и вынуждая меня остановиться.

Я фыркнул и обошел ее, наконец-то спустившись на первый этаж.

– Ты никогда не ставила жизнь Лэни на первое место, почему же ты хочешь быть ее частью сейчас? – спросил я.

– Может быть, я поняла, что совершила ошибку, – почти печально сказала Таня. Черт, не понимай я, что происходит, то, возможно, почувствовал бы к ней жалость. Но я слишком хорошо знал, что она была драматической актрисулькой. Я попадался на эту удочку на протяжении трех лет. Достаточно.

Оглянувшись, я посмотрел на Таню и увидел, как на ее глаза наворачиваются слезы, но не собирался позволить этому добраться до меня. Я просто отвернулся, полез под открытый капот своего грузовика и сделал вид, что закрепляю там что-то.

– Может быть, я действительно люблю тебя, – сказала Таня, прислоняясь к боку моего автомобиля.

Я повернул голову и послал ей недоверчивый взгляд, который говорил только одно: «Ты такая идиотка». Знаю, я был задницей, но Господи Иисусе, этой женщине действительно стоило бы провериться.

– Ладно, объясню тебе по-другому. Говоришь, что любишь меня, а как насчет Лэни, Таня? Что насчет нее? Ведь, если мне не изменяет память, ты не хотела иметь с ней ничего общего! – закричал я.

– Ну, может быть, если бы ты уделял мне хотя бы половину того внимания, которое отдавал ей, я была бы лучшей матерью! – закричала она в ответ.

Я невесело рассмеялся.

– О, это просто роскошно. Таня, я давал тебе все, чего ты хотела. Каждый вечер я возвращался домой к ужину и не уезжал, пока ты не уходила на работу. Я практически боготворил тебя, а что получил взамен? Записку, в которой говорилось: «прощай». Ни больше, ни меньше. Да, может быть, я не и любил, но всегда заботился о тебе. Откуда мне было знать, что ты не собиралась покончить с собой?

– О, пожалуйста, Эдвард, не веди себя так, словно ты заботился обо мне. Для тебя только дети имели значение. Ты же сам сказал, что не любил меня.

– Таня, есть нечто, что ты должна понять: Лэни – вся моя жизнь. Ты не получила ее тогда, не получишь и сейчас. Итак, скажи мне, ты искренне считаешь, что я приму тебя назад, зная о твоих чувствах? Хватит, – негромко сказал я.

– Нет, я не уеду, пока не улажу это.

– Не уладишь что, Таня? Потому что я полностью уверен, что позаботился обо всем необходимом, когда ты ушла. Итак, если ты все еще хочешь опеку, прекрасно – увидимся в суде. До тех пор: до свидания и всего хорошего, – сказал я, повернулся к своему грузовику и начал вытаскивать свечи зажигания, делая вид, что на самом деле проверяю их.

– Я не уйду, пока ты не дашь мне еще один шанс.

Если эта дамочка не уберется из моей автомастерской прямо сейчас, да поможет мне Бог, я убью ее. Я снова выпрямился и уже собрался ответить, когда у входа раздался хорошо знакомый голос.

– Что здесь происходит? – спросила Белла, судя по всему, стоявшая там уже какое-то время. Она подошла и взяла меня за руки.

Таня посмотрела на нее, а затем снова на меня.

– Ничего, я уже ухожу. Увидимся позже, Эдвард, – сказала она, выходя из гаража.

– Как долго ты там стояла?– спросил я Беллу.

– Достаточно, чтобы понять, что ты разозлился, – сказала она и положила прохладную ладонь на мою щеку.

– В течение всего спора? – догадался я.

Белла пожала плечами.

– Более или менее, да. Я просто рада, что ты не совершил глупость, ударив ее.

– А это было бы плохой идеей, потому что?..

Белла покачала головой:

– Потому что в результате этого шанс выиграть дело стал бы исчезающе мал. Кстати, адвокат сказал, что встретится с тобой завтра в своем кабинете в десять. Вечером я отправлю тебе координаты по электронной почте.

В этот момент в гараж въехал Джаспер и вышел из своего грузовика:

– О, привет, Белла. Не знал, что ты появишься, а то взял бы и тебе что-нибудь.

Белла покачала головой:

– Не беспокойся, Джаспер, я уже поела. Я зашла, чтобы поздороваться.

– Ох, ну, привет, – сказал Джаспер и обнял ее.

Белла рассмеялась и ответила ему тем же.

– Ну, мне лучше вернуться в офис. Увидимся позже, – сказала она, поцеловала меня и пошла к своей машине.

– Ладно, здесь что-то произошло, и я хочу знать, что, черт возьми, это было, – сказал Джаспер, вручая мне обед.

– Заявилась Таня, и так случилось, что Белла зашла в тот момент, когда мы ругались, – объяснил я, открывая коробку с едой.

Джаспер округлил глаза и приступил к своему обеду.

– Зачем Таня появилась здесь?– спросил он.

Я закатила глаза:

– Она хочет вернуться ко мне.

Джаспер фыркнул:

– Шлюха.

Я недоверчиво посмотрел на него. Возможно, раз или два мне приходила в голову такая мысль, но я никогда не произносил этого вслух. Мама поймала бы меня и сняла с живого кожу, если бы услышала такое.

– Что? Не говори, что ты так не думал, – заявил Джаспер, откусывая огромный кусок от своего сэндвича.

Доев, мы просто бродили по мастерской, ничем не занимаясь. Я воспользовался этой возможностью, чтобы подумать о произошедшем. Таня действовала на нервы, и если бы подобное случилось снова, я был бы не в состоянии контролировать свои действия. Может быть и хорошо, что именно в этот момент Белла заявила о себе. Возможно, она поняла, что я собирался наброситься.

Остаток дня тянулся медленно, в основном, потому что я очень хотел вернуться к дочери. С тех пор, как объявилась Таня, я ненавидел, когда Лэни была вдали от меня. Даже если она и была под присмотром моих родителей, я волновался, несмотря на то, что для этого не было никаких причин.

Наконец в шесть часов я закрыл автомастерскую и поехал к своим родителям. Я увидел, что Лэни спит на диванчике у окна в эркере, вошел, взял ее на руки, махнул на прощание маме и уехал.

Вернувшись домой, я положил Лэни на диван и пошел готовить ужин. Когда я уже собирался идти за ней, она вошла в кухню, подошла ко мне и подняла руки, чтобы я мог взять ее.

– Как прошел день, Лэн, дорогая? Хорошо? – спросил я.

Она кивнула и положила голову мне на грудь, пока я относил тарелки к обеденному столу. На протяжении всего ужина Лэни поглядывала на стоящий напротив нее стул, на котором обычно сидела Белла, когда ужинала с нами. Я заметил глубокую задумчивость дочери, а затем она повернулась ко мне и перевела взгляд на пустующее место, словно спрашивая, почему здесь не было Беллы.

После того, как она проделала это в третий раз, я засмеялся. Лэни посмотрела на меня, склонив голову, как смущенный щеночек.

– Тебе нравится, когда Белла здесь, а?

Казалось, что Лэни не решается ответить, но она наконец-то кивнула. Я улыбнулся и закончил свой ужин, отправился к раковине и очистил грязную посуду, дожидаясь Лэн, чтобы закончить с уборкой. Как только она доела, я вымыл тарелки и пошел в гостиную, где дочь лежала перед телевизором. Я знал, что она не устала, потому что дремала днем, и теперь ее практически невозможно уложить в кровать.

– Готова отправиться спать, Лэн?

Она посмотрела на меня тем же взглядом, которым я сегодня одарил Таню, и сморщила нос. Видимо, папа – идиот. Как я посмел предложить уснуть? Я усмехнулся, взял ее на руки и понес в свою комнату. Лэни вздохнула и прижалась ко мне.

В своей комнате я поставил ее на ноги и пошел готовить ванну, после чего начал купать ее. Я услышал, что она тихонько загудела, и улыбнулся. Закончив, Лэни встала, и я обернул вокруг нее полотенце, оно было настолько большим, что смог сделать это дважды, и дочь бесшумно понеслась в свою комнату, чтобы надеть пижаму.

Как только она переоделась, я уложил ее в постель и присел на краешек.

– Пора спать, Лэн, дорогая.

Малышка покачала головой и показала на нашу с ней фотографию, на которой я держал свою гитару, а Лэни целовала меня в щеку.

– Хочешь, чтобы я сыграл тебе?

Лэни кивнула и свернулась калачиком.

Я усмехнулся и пошел в свою спальню, чтобы взять гитару. Когда я вернулся, малышка уютно устроилась под одеялом, но, тем не менее, еще не спала. Я снова сел на кровать и начал тихо бренчать на гитаре.

Я всегда играл для нее «Molly darling», только обычно менял текст, чтобы совпадало ее имя. Она любила эту песню, и, как правило, я выполнял желание дочери.



Как я и ожидал, к концу песни Лэни спала. Я нежно поцеловал ее в лоб, пошел к себе, принял душ и лег спать.

На следующее утро я проснулся с малышкой, прижавшейся к моему боку. Бросив взгляд на часы, я увидел, что уже половина девятого, встал, почистил зубы, надел темные джинсы и рубашку, а затем начал будить Лэни.

Я опустился на колени рядом с кроватью и легонько потряс дочь.

– Лэн, просыпайся, куколка, – сказал я.

Лэни приоткрыла один глаз, но глубже зарылась в одеяла и подушки. Изо всех дней она выбрала для упрямства тот, когда мне к десяти нужно быть в Батон-Руж. Я вздохнул, встал, чтобы приготовить для нее одежду и проверить свою электронную почту. Однако когда я пошел в свою комнату, дочь выпрыгнула из кровати и врезалась в меня.

– Ты встала? – спросил я.

Лэни посмотрела на меня и улыбнулась. Я усмехнулся и понес ее к себе в комнату, чтобы она могла одеться. Как только она собралась, я приготовил завтрак. В девять пятнадцать мы выехали к дому моих родителей. Оставив у них малышку, я отправился в офис адвоката.

Белла сказала, что встретит меня там, но на самой встрече ее, скорее всего, не будет. Она отговорилась работой, но, зная Беллу, я понимал, что причастность к этому делу заставляет ее нервничать из-за ощущения излишней вовлеченности в происходящее. Она ошибалась: мне понравилась ее готовность помочь, а еще больше – ее близость к нам с Лэни. Это делало меня счастливым.

Я добрался до офиса, выключил двигатель, взял ключи, вышел из машины и направился к входу, где Белла разговаривала с длинноволосым брюнетом. Когда звякнул колокольчик, Белла обернулась и увидела меня. Ее улыбка мгновенно заставила меня почувствовать себя менее обеспокоенным всей этой ситуацией.

Подойдя, она обняла меня и развернула к парню, с которым разговаривала.

– Эдвард, это Алек. Алек, это Эдвард.

– Приятно познакомиться, – сказал я и пожал адвокату руку.

– Взаимно. Жаль только, что не при лучших обстоятельствах, – сказал парень и подмигнул Белле. Она покраснела. Я задался вопросом, какого черта это было, однако это не особо подходящий момент для выяснения. – Почему бы тебе не пойти за мной? – спросил Алек и направился вглубь здания.

Его кабинет располагался в самом конце длинного коридора, куда выходило множество дверей. Адвокат завел нас внутрь, указал на наши места, обогнул стол и сел.

– Итак, Эдвард, объяснишь всю ситуацию с начала и до конца? – спросил меня Алек. Так я и сделал. Я рассказал об истоках своего брака и до чего мы докатились сейчас, обо всем, через что я прошел ранее с опекой. Алек только уточнил несколько деталей, Белла же сидела молча. Я предположил, что она скоро уйдет, потому что мне придется рассказывать, углубляясь в подробности.

Я был прав, через пять минут после того, как мы начали разговор, Белла уехала к одному из своих клиентов, перед уходом нежно поцеловав меня в губы.

Белла

Покинув офис Алека, я села в свой «камаро» и, не зная почему, заплакала. Вся эта ситуация с Эдвардом, Лэни и Таней была чересчур, но я отказывалась сдаваться. Ради Бога, я была психологом и могла с этим справиться.

Я сказала Эдварду, что буду присутствовать на большей части встречи, но потом уеду. У меня действительно был сегодня клиент, но отчасти еще и потому, что я не желала слишком вмешиваться в жизнь Эдварда и очень не хотела переступать через любую из своих границ. Я влюблялась сильно и быстро, но помнила, во что верила: влюбленность можно контролировать. Но больше я в этом не уверена, потому что мое сердце продолжало непроизвольно открываться. Просто Эдвард был таким... идеальным.

Я посчитала возможным рассказать Алеку о моих глубоких чувствах к Эдварду, после чего тот принялся дразнить меня браком и детьми. Я смеялась, игнорируя трепет и кульбиты моих внутренностей при мыслях об этом: это были хорошие ощущения, слишком хорошие. Я не могла влюбиться в Эдварда. Только не через месяц. Не то что бы такое было невозможно, просто я не была настолько романтичной, чтобы верить в любовь с первого взгляда и подобное дерьмо.

Я несколько раз глубоко вздохнула и выехала с парковки. Приехав к себе в офис, я заперлась до самого приема, занявшись единственным, что помогало, когда я чувствовала себя не своей тарелке: письмом. Я писала, писала и писала. К началу приема у меня были готовы одна песня и три стихотворения.

После работы я вернулась в свою квартиру и обнаружила, что моя хреновая мать уехала, оставив записку:



Я вздохнула и просто отложила записку. Моей матери придется подождать. Этим вечером я осталась одна дома, однако, это было не то, к чему я уже привыкла. Последний месяц, как правило, я возвращалась так поздно, что даже не видела внутри ничего, кроме своей спальни, проводя вечера с Эдвардом. Я жаждала его компании и не могла насытиться ею.

От мыслей об Эдварде я вновь ощутила трепет. Я влюбилась в него? Нет, не думаю. Когда я поняла, что полюбила Майка? Или я когда-нибудь любила его вообще? Может, я просто была влюблена в свое представление о нем? Мысли кружились и угрожали поглотить меня.

В этот момент я решила, что мне нужно выпить, так что встала, открыла дверь и обнаружила за ней Эдварда с поднятым для стука кулаком. Он опустил руку и притянул меня для жгучего поцелуя, втолкнул нас внутрь квартиры и пинком закрыл дверь, прижимая меня к ней. Одна его рука нежно лежала на моей щеке, ужесточая поцелуй, а другая – отнюдь не столь мягко сжимала мою задницу.

Минут через пять Эдвард отстранился от меня. Он часто дышал, но был чертовски сексуальным. Подождите, возможно, это не самая лучшая терминология, но можете себе представить: его глаза потемнели и прожигали меня насквозь, а волосы были в беспорядке от хватки моих рук.

– Почему ты была такой тихой этим утром? – спросил Эдвард. – Кажется, за весь день ты едва ли сказала мне одно предложение.

Я вздохнула, все еще тяжело дыша, и прислонилась к двери:

– Где Лэни?

– Ночует у моих родителей. Не меняй тему. Почему ты такая тихая сегодня?

Мне пришлось отвести глаза от его пристального взгляда. Я попыталась отвернуться, но Эдвард не позволил этого. Он повернул мою голову назад, чтобы я смотрела на него. Я пыталась уклониться от его глаз, но он просто продолжал двигаться, пока не поймал мой взгляд.

– Изабелла, – единственное, что сказал Эдвард, дожидаясь моего ответа. Я чувствовала себя подобно ребенку, которого ругают.

– Я не хотела переступать границы. Эдвард, это было не то место, чтобы я озвучивала свои мысли. Лэни твоя дочь, не моя, – сказала я и снова отвела взгляд.

– Я так и знал, – сказал он.

– Тогда почему ты спрашиваешь?

– Потому что хотел убедиться, что не сделал ничего плохого. Кстати, куда ты собралась? Увидеть меня? – спросил Эдвард и пошевелил бровями.

Я засмеялась и стукнула его по груди:

– На самом деле я собралась выпить в ближайшем баре в квартале отсюда.

– Понятно, – сухо сказал Эдвард.

– Что с тобой случилось? – поинтересовалась я.

– Просто меня беспокоит, что любой пьяница может пристать и Бог знает что с тобой сделать, – признался он.

– Что ж, ты проводишь меня в бар? – спросила я.

– Конечно, я бы выпил, – сказал он и открыл дверь, заставляя меня пошатнуться. Эдвард поймал меня прежде, чем я упала.

– Ты такой придурок, – заявила я и ударила его чуть выше локтя. Эдвард только усмехнулся. – И сотри эту самодовольную усмешку, прежде чем я выбью ее.

Теперь он громко расхохотался:

– Вы второй раз за неделю угрожаете мне, доктор Свон. Какие, однако, у вас насильственные наклонности.

– Ну, может, если бы ты не был такой задницей, у нас не было бы проблем, – пошутила я.

Когда мы вошли в лифт, Эдвард крепко прижал меня к себе:

– Знаешь, ты просто обожаешь, когда я веду себя как задница.

– А знаешь, что я узнала о луизианских парнях? Вы все гордитесь тем, что такие придурки. Я имею в виду: почему старики такие милые, а молодые парни – чертовски дерзкие? – спросила я.

Эдвард снова ухмыльнулся.

– Потому что старики-каджуны и не должны быть дерзкими. Они все хотят, чтобы их семьи были счастливы. А молодой красивый мужчина, как я, должен быть уверен в своей способности быть сильным крутым мужиком, чтобы заботиться о дамах, – объяснил Эдвард, когда мы вышли на теплый апрельский воздух Луизианы.

Я посмотрела на него, приподняв брови:

– Сильным и крутым? Чем это поможет, когда появляется некто с пистолетом? Один выстрел – и ты мертвый простофиля.

Эдвард опять же громко рассмеялся.

– Это называется дробовик, Белла. Поверь, что у каждого мужчины ниже Мэйсон-Диксон Лайн есть такой. И многие девушки тоже умеют стрелять, – сказал он и, подмигивая, открыл дверь в бар.

Я закатила глаза, мы с Эдвардом зашли внутрь, сели, заказали выпивку и развернулись к группе, вживую играющей на сцене. Бармен подал нам напитки: мне вино, а Эдварду пиво, и отправился обслужить следующего клиента.

Как только мы выпили, он вытащил меня на площадку, где танцевало множество пар и еще несколько человек смеялись и общались. Едва мы ступили на танцпол, как началась медленная песня и Эдвард притянул меня к себе. Одной рукой я обняла его за шею, а другую положила чуть ниже плеча. Пока мы танцевали, он крепко обнимал меня за талию, и я чувствовала, как он положил подбородок мне на макушку, а когда песня подошла к концу, посмотрел на меня и улыбнулся. Я ответила ему тем же.

Да, правда, Эдвард мог быть полным засранцем, я убедилась в этом на собственном опыте, но он действительно был милым. Я дразнила его самонадеянным, но, честно говоря, мне очень нравилось это в нем. Он был настоящим. Нет, парень был идеальным. Нет, у парня были все романтические качества, о которых могла мечтать девушка, и Эдвард был ближе всего к идеалу, к моему типу совершенства.

После нескольких песен мы с Эдвардом вернулись в бар, выпили еще по паре напитков, покинули это заведение и рука об руку отправились к моей квартире. В Батон-Руж страшновато по ночам, и я рада, что Эдвард был рядом.

Примерно на полпути к дому начался ливень. Не какой-то там дождик, он обрушился на нас холодными и жесткими струями. Однако мы с Эдвардом, не шелохнувшись, смотрели друг на друга. Я, возможно, не была безнадежным романтиком, но достаточно женщиной, чтобы желать поцелуй под дождем. Эдвард, наверное, прочитал мои мысли, потому что наклонился и поцеловал меня в губы сначала мягко, а затем все более страстно.

Когда он отстранился, мы побежали к моей квартире. Добравшись туда, я вошла, впустила Эдварда и застенчиво посмотрела на него.

– Не думаю, что у меня есть какая-нибудь одежда для тебя. Я поищу, может быть, Эммет что-нибудь оставил тут, – сказала я.

Эдвард усмехнулся.

– Белла, не волнуйся, у меня в машине есть одежда, – проговорил он и поцеловал меня в лоб. – Я вернусь, – пообещал он. В баре я спросила: хотел ли он провести у меня ночь, на что тот рассмеялся и сказал, что очень надеялся на это, если я не возражала.

Я зашла в свою комнату, немного переживая о том, что же мне надеть. Как правило, я носила шелковые ночнушки, которые можно назвать истинно дамским бельем. Почти. Хорошо, они заставляли меня чувствовать себя красивой, и мне нравилось это, спала я или бодрствовала. Вырез был слишком глубоким, а подол достаточно коротким. Я не была уверена, было ли это чересчур или нет. Я имею в виду, так или иначе я надевала их каждую ночь, но все же. Черт с ним, решила я, и достала темно-фиолетовую. Сверху я накинула свой единственный шелковый халатик кремового цвета.

Услышав стук, я посмотрела в глазок, чтобы убедиться, что это Эдвард. Увидев его, я открыла дверь, все еще немного нервничая. Эдвард вошел и окинул меня взглядом с головы до ног. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой смущенной. Внезапно он закрыл дверь, уронил домашние штаны и во второй раз за сегодня прижал меня к входной двери.

– Боже, Белла, ты пытаешься убить меня этим?– спросил он, сжимая шелк своими шершавыми ладонями.

Я хихикнула, покачала головой и нежно чмокнула его в губы.

– Это действительно все, что у меня есть, – призналась я.

Глаза Эдварда расширились:

– И поэтому каждую ночь ты надеваешь подобное?

Я медленно кивнула.

– Ты и в самом деле собираешься стать причиной моей смерти, женщина,– он еще раз поцеловал меня. – Я скоро вернусь, – сказал Эдвард, оторвался от меня и пошел в ванную, подняв свою одежду.

Я втайне молилась, чтобы он носил фланелевые пижамные штаны и ничего более. Не знаю, мне всегда нравились парни, которые спали в клетчатой пижаме. Я считала это невероятно сексуальным, но не имела понятия почему. Очевидно, одна из моих маленьких причуд.

По-видимому, Бог услышал меня, потому что Эдвард вышел одетый только в синие клетчатые пижамные штаны. Промелькнувшие в моей голове мысли о том, что бы я хотела сделать с ним сегодня вечером, послужили бы основанием для приговора к адским мукам.

Эдвард ухмыльнулся, словно догадываясь, о чем я думала. Он, скрестив руки, прислонился к дверному косяку ванной.

Я разглядывала его без малейшего намека на чувство вины:

– Что? Ты можешь наслаждаться видом, а я нет?

Эдвард усмехнулся и развел руки, демонстрируя себя.

– Сделай одолжение, детка, наслаждайся зрелищем сколько тебе угодно.

– Хм. Воспользуюсь вашим советом, мистер Каллен,– сказала я, слегка царапая его грудь.

– Как сейчас?

Я кивнула.

– Ну что ж, кажется, пришла пора вернуть должок, – заявил Эдвард и начал щекотать меня. Это заставило меня слегка нагнуться, предоставляя Эдварду полный обзор моего декольте. Мужчина. Я побежала к себе в спальню и запрыгнула на кровать. Эдвард набросился на меня и подтянул к своему боку.

Мы с Эдвардом слегка задыхались, но оба просто лежали, пока не провалились в очень спокойный сон.

На следующее утро я проснулась в холодной и пустой постели. Застонав, я встала и пошла на кухню. Там меня встретил Эдвард в одних джинсах и с мокрыми волосами. Смею вас уверить, что кто-то наверху на этой неделе был за меня.

Я подошла к нему сзади и обняла за талию. Он повернулся и притянул меня к боку, продолжая готовить.

– Что это? – спросил я, заглядывая в сковороду. Это выглядело как рис и нечто желтое.

– Яичница с рисом, – ответил он, добавляя приправу. – Никогда не пробовала раньше? – догадался он.

– Нет. Кто это придумал? – спросила я.

Он пожал плечами.

– Не знаю, но моя мама имела обыкновение готовить это нам, когда не хотела делать что-нибудь большее. И клянусь, Лэни не может жить без этого, – ответил Эдвард.

Я улыбнулась, когда он заговорил о дочери. Она была его гордостью и радостью, и мне нравилось, какими милыми были они оба. Но потом я посмотрела на стряпню и немного занервничала. Эдвард выложил содержимое сковороды в тарелку и взял вилку. Он определенно в один момент привык к моей кухне.

– Открывай, – сказал он, поднося вилку к моим губам.

Я открыла рот, Эдвард накормил меня, и мне понравился вкус, когда я его распробовала.

– И в самом деле, вкусно. Как ты это приготовил? – спросила я.

Эдвард засмеялся и дал мне еще один кусочек.

– То же самое, что и обычный омлет, только в сковороду с маслом надо добавить рис, прежде чем вбивать яйца, – рассказал он.

Как только мы закончили есть, то пошли собираться на работу. Мне полностью понравилось собираться с Эдвардом, как и мысль о том, чтобы делать это каждое утро. Я не могла дождаться того времени, когда это станет возможным.

Мы спустились в гараж и расстались на целый день. И мое сердце уже скучало по нему, а я жаждала его прикосновений.

Примечание автора: Итак, песня «Molly Darling» близка моему сердцу. Мой дедушка пел ее моей матери, когда та была маленькой девочкой, и которую на самом деле зовут Молли. Я думала, что это была особая связь между дочерью и отцом. Другое совпадение: мой папа готовит мне яйца и рис, и мне очень это нравится.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit