Глава 7. Напряжение

Белла

Мое утро начиналось не лучшим образом. Подождите, не так, начало было удивительным, но потом я пришла домой и только здесь все покатилось под откос. Пока я проходила в дверь, у моей матери появилась минутка на подготовку дерьма, коим она и выстрелила в меня, утверждая, что очень беспокоилась о том, где я была. Я только закатила глаза и прошла мимо нее к себе в комнату. Крики не прекращались.

Подготовившись к рабочему дню, я вышла из своей спальни, надеясь, что опасность миновала, но, конечно же, ошиблась. Моя мать была хуже любого телефонного продавца и определенно более стойкой. Она затрахала своей одержимостью в выигрыше споров. Ну, на сей раз ей не победить.

Она останется здесь еще только на четыре дня, но я их ощущала десятилетием. И продолжай она делать то же, что и сейчас, я вышибла бы ее и на следующую тысячу лет, слишком устав от постоянной критики. Еще одна нападка – и она схлопочет.

– Белла, почему ты не позвонила?! – взревела Рене.

Я только закатила глаза и продолжила собирать документы и счета, складывая их в свой портфель.

– Серьезно, Белла, я и понятия не имела, где ты была. Этот мальчик мог быть убийцей, насколько я понимаю. Откуда мне знать, что с тобой все в порядке? – спросила она.

Я фыркнула, когда она назвала Эдварда «мальчиком». Я бы не стала говорить о нем так: ему двадцать семь, есть свое дело и дочь.

– Тебе не о чем было волноваться, мама. Я в целости и сохранности находилась в его доме.

– О, так теперь ты проводишь ночь в чужих домах?

– Дерьмо! Дерьмо собачье! Не рассказывай мне о ночевках с незнакомыми людьми, и Эдвард не чужой, мама! И да будет тебе известно, мы встречаемся почти месяц, – сказала я, схватила портфель и вышла за дверь.

– Не уходи от меня, юная леди.

– Полагаю, к моему возвращению ты соберешь свои вещи и уйдешь, – заявила я перед тем, как закрылся лифт.

Я должна была чувствовать себя виноватой, но этого не произошло. Вообще-то мне казалось, что с плеч упала гора, и я снова могу дышать. Не будучи наивной, я знала, что когда вернусь домой, она, вероятно, все еще будет там, но, тем не менее, сейчас на первом месте была работа. Ладно, работа и Эдвард.

Прошлая ночь была удивительной. Те две, которые я провела в объятиях Эдварда, были лучшими в моей жизни. Я чувствовала себя с ним в безопасности и защищенной, как будто никто не мог добраться до меня. Еще приятней было просыпаться с растрепанным Эдвардом, который смотрелся лучше, чем в течение дня. Я могла только представить, как выглядела сама.

Я вошла в свой кабинет и села на диван. Сегодня предстояла работа с документами, так как мой единственный прием по понедельникам недавно отменили из-за переезда семьи. Мне было скучно, но я предполагала, что в случае необходимости всегда смогу чем-нибудь заняться.

Было уже обеденное время, когда Джессика вызвала меня по интеркому. Услышав голос Эдварда, я в ту же секунду встала со стула, открыла дверь, быстро поблагодарила Джесс и протянула руку Эдварду, втягивая его в кабинет. Я обняла его за шею и плотно прижалась, не желая отпускать. Он сильнее притянул меня за талию и уткнулся головой в мою шею.

– Привет, красавица, – сказал он тихо, почти печально.

Посмотрев на него, я увидела, что взгляд его не был легким и беззаботным, как обычно, а лоб прорезали морщины, и сразу поняла, что что-то не так. Я протянула ладонь и коснулась его щеки.

– Что случилось? – тихо спросила я.

Эдвард только вздохнул, так что я подвела его к дивану. Я не успела даже и подумать о том, чтобы сесть на стул напротив него, как он притянул меня к себе на колени и лег, устроившись удобнее. Я осталась сидеть боком у него на коленях, все еще пытаясь выяснить, в чем дело.

Я провела пальцами по его рыжеватым прядям, зная, что ему станет легче.

– Что случилось? – повторила я еще мягче, чем раньше.

– Таня хочет опеку, – сказал Эдвард.

Я напряглась, сжав руки в кулаки, не желая делать то, о чем буду сожалеть. Эта сука на самом деле подумала, что сможет получить опеку? Нет, я не позволю этому случиться, и очень сомневаюсь, что Эдвард даже рассмотрел бы это. Я хотела взять ее за волосы и столкнуть с обрыва. Но подождите, в Луизиане нет никаких скал. Связать и скинуть с дамбы, вот что нужно бы сделать. Метая в пустоту свирепые взгляды, я почувствовала, что Эдвард смотрит на меня.

– Сука, – пробормотала я, оборачиваясь к Эдварду. – Когда ты узнал?

Эдвард рассказал мне об утренних событиях, когда он привез Лэни к своим родителям. Каждое произнесенное им слово заставляло меня еще больше ненавидеть Таню. Я считала свою мать сукой, но, по крайней мере, она не пыталась добиться опеки. Ей хотя бы хватило ума не думать, что она достойна постоянно заботиться о нас с Эмметом. А когда Эдвард рассказал о совместной опеке, я взъярилась.

Таня не получит Лэни и, черт возьми, не сможет добраться до Эдварда. Еще до того, как мы с ним начали встречаться, я могла бы сказать, что она не достойна этого мужчины и он никогда не любил ее. Не думаю, что он может зайти так далеко, чтобы испытывать ненависть, не такой это парень, ведь она родила ему чудеснейшую девочку в его жизни. Часть его всегда будет иметь некую связь с этой женщиной. Но, черт возьми, как я позволила бы ей получить опеку над Лэни?

Когда Эдвард объяснил мне ситуацию, я перебрала в памяти всех своих друзей: социальных работников и адвокатов, которые могут оказаться полезными. В качестве детского психолога меня просили присутствовать на многих судебных слушаниях по опеке. Я знала всех судей Юго-Восточной Луизианы, и они доверяли мне не только в подобных делах, но и в кое-каких самых спорных случаях. Мне звонили при появлении любого разбирательства с участием несовершеннолетних: когда нуждались в свидетеле, дающем показания о чьем-либо поведении, или же в психологическом анализе. Я сомневалась, что мне позволили бы участвовать в этом конкретном случае, но, как только Эдвард закончил излагать, что происходит, я заявила, что у меня есть прекрасный адвокат, который мог бы помочь.

– Кто он? – спросил Эдвард, поглаживая мою руку.

– Ну, он мой друг еще с колледжа и специализируется на делах подобного рода. Он уже какое-то время не работает, но кое-чем мне обязан, так что у меня есть возможность привлечь его к этому, – сказала я.

– Белл, я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, – заявил Эдвард.

– Да не будет никаких проблем. Я хочу помочь. Эдвард, даже если бы мы не были вместе, я бы захотела оказать помощь. Я собираюсь проследить, чтобы Таня не получила больше одного контролируемого посещения в год, – наклонившись, я обхватила его лицо ладонями, – я хочу сделать это, – и поцеловала его.

Одна рука Эдварда путешествовала по моему бедру, а другая покоилась на затылке, удерживая меня ближе к нему. Я наклонилась, желая большего: мне необходимо чувствовать его всего. Я легла на него, уткнувшись ему в грудь и обнимая за талию. Эдвард застонал, притягивая меня еще теснее.

Я прервала поцелуй, чтобы вдохнуть, но губы Эдварда не разорвали контакт с моей кожей, а переместились вниз, к шее. Зазвонил мой телефон, заставляя нас вздрогнуть. Отвечать очень не хотелось, но это, вероятно, важно, потому что мне редко звонили только для того, чтобы просто поговорить.

На этот раз Эдвард застонал совершенно по другой причине. Я целомудренно поцеловала его, уселась боком на его коленях и вытащила из кармана платья телефон.

– Алло? – спросила я в трубку.

– Гм, Белла, не будешь ли ты так любезна объяснить мне, какого черта наша мать плачет в моей квартире? – спросил весьма раздраженный Эммет. Так ему и надо, не стоило навязывать мне эту шлюху.

– Что ж, Эммет, это потому, что я вышвырнула твою мать из моей квартиры. Ты должен был знать, что рано или поздно это случилось бы, – сказала я так, словно разговаривала с самым юным своим клиентом.

Эммет фыркнул:

– Изабелла Мари Свон, либо ты прямо сейчас притащишь свою задницу сюда и решишь эту проблему с Рене, либо я приведу ее к тебе в офис!

– И не мечтай, приятель. Не выйдет, я устала от этого, Эммет. Я двадцать шесть лет позволяла ей вытирать об меня ноги. Хватит! Мои нервы сдали, и я слишком устала как физически, так и эмоционально, чтобы в ближайшее время иметь с ней дело. Черт, я никогда не буду в состоянии иметь с ней дело, – настаивала я. На этот раз я не собиралась отступать. Практически невозможно быть идеальной маленькой дочерью, когда твою мать зовут Рене, так что я просто перестала пытаться.

– Белла, пожалуйста, я действительно думаю, что она обижена. И я знаю, что ты тоже, но не кажется тебе, что может быть, вы могли бы найти некую золотую середину?

– Честно говоря, нет, мне не кажется. Она слишком глубоко ранила мои чувства, Эммет. В моей жизни я в ней не нуждаюсь, у меня есть Сью.

Эммет вздохнул:

– Хорошо, но чтобы ты знала: планы не изменились, мама уезжает в среду, если ты захочешь навестить ее.

– Ладно, Эммет, я подумаю об этом. Слушай, мне пора. Поговорим позже, – тихо сказала я, чувствуя себя настолько истощенной, что казалось: еще секунда, и я усну.

– Хорошо, Белл. Люблю тебя, пока, – сказал Эммет.

– Я тоже тебя люблю. – Повесив трубку, я посмотрела на Эдварда и вдруг ужасно пожалела, что не вышла из кабинета, чтобы ответить на звонок. Я жаловалась на мать и ссорилась с Эмметом, а у Эдварда было гораздо больше требующих решения проблем, помимо беспокойства обо мне.

Я протянула руку, разглаживая складки и морщинки, появившиеся на его лбу, пока я говорила с братом. Эдвард взял меня за руку, оставляя на ней нежный поцелуй.

– Ты не должен чересчур беспокоиться обо мне, – тихо сказала я.

Эдвард покачал головой.

– Детка, с тех пор, как мы встретились, нет ни дня, чтобы я не беспокоился о тебе, – признался он, садясь и обнимая меня за талию. Он положил голову мне на плечо и поцеловал меня в подбородок. – Но из-за всего произошедшего я хочу в клочья разорвать не только твою мать, но и Таню. Почти убийственно наблюдать, через что приходится проходить тебе, но видеть Лэни... было бы совершенно невыносимым, – сказал Эдвард.

Я повернула голову так, чтобы наши лбы соприкасались. Он был прав. Наши с Лэни ситуации были почти одинаковыми, и я могу понять, почему Эдвард настолько чувствителен к происходящему со мной. В тот момент я поклялась никогда не позволить ему увидеть меня такой снова, потому что чем больше он переживает о проблемах с моей матерью, тем сильнее будет волноваться о своей дочери.

– Эдвард, мне нравится, что ты так предан Лэни, но не беспокойся, что она повторит мои ошибки... – Он прервал меня, прежде чем я могла закончить.

– Но, Белла, это ошибки не твои, а твоей матери и Тани. Даже если я сейчас выиграю, кто знает, что произойдет через несколько лет. Когда Лэни достигнет определенного возраста – это будет ее выбор. А что делать, если она выберет не меня?

Я отодвинулась и обхватила лицо Эдварда ладонями.

– Думаю, это самая, – я сделала паузу, пытаясь подобрать слова, чтобы описать свои чувства, – нелогичная мысль обо всем этом деле. Милый, Лэни любит тебя больше всех на свете. Разве ты не видишь, как она привязана к тебе? Эдвард, это никогда не изменится: папина девочка всегда ей и останется. Если твоя дочь узнает правду о своей матери, то поверь мне: она всегда выберет тебя. Знаешь, что я поняла за годы моей практики?

Эдвард посмотрел мне в глаза, качая головой.

– Детям не просто любить кого-то незнакомого. Кто бы что ни говорил, но любовь – не эмоция. Это выражение эмоций. Ты не можешь контролировать, кого тебе любить. Если когда-нибудь Лэни встретит Таню и не почувствует к себе искренней любви, то не захочет и нескольких минут потратить на эту женщину. Дети отвечают взаимностью тем людям, которые по-настоящему любят их. Говорят, будто ребячьи сердца настолько открыты, что верят всему. Так оно и есть. Однако они полюбят тебя только в ответ на твою любовь. И именно поэтому Лэни всегда предпочтет тебя, если ей предоставить этот выбор, – тихо сказала я.

Эдвард кивнул, но небольшая складка между бровей все еще не исчезла.

– Что не так? – поинтересовалась я, нежно поцеловала его в губы, отстранилась и откинулась на спинку дивана.

– Любовь – не эмоция? – озадаченно спросил он.

Я покачала головой.

– Если я что-то и изучала в девятом классе средней школы, так именно это. Мы обсуждали влияние, которое любовь и ненависть оказывали на Ромео и Джульетту. Наш завуч однажды пришел и поднял тему обучения любви или ненависти. Эдвард, ты не рождаешься с этими чувствами, а учишься им и выражаешь через них свои эмоции, – объяснила я.

Эдвард кивнул:

– А ведь это имеет смысл.

– Прошу тебя, дорогой, когда это я говорила что-то бессмысленное? – спросила я, подражая голосу Одри Хепберн из фильма «Завтрак у Тиффани».

Эдвард усмехнулся:

– Становишься немного самоуверенной?

– Уверяю – никакой самоуверенности, – улыбаясь, заверила я.

Он расхохотался и начал меня щекотать. Я засмеялась и задергала ногами, пытаясь вырваться. Боже, он такой сильный.

– Пощады, пощады! – удалось проговорить мне сквозь хихиканье.

Эдвард остановился и поцеловал меня в щеку.

– Который час?

Я взглянула на часы на дисплее телефона.

– Уже половина первого, – сказала я и поинтересовалась: – Хочешь пообедать?

Эдвард кивнул и поднялся со мной на руках.

– Эдвард, отпусти меня, – засмеялась я, когда он направился к двери.

– Почему? – проскулил он.

– Потому что я так сказала, – возразила я.

Эдвард вздохнул, поставил меня на ноги и открыл дверь. Я вышла и сказала Джессике, что вернусь через час-полтора. Он проводил меня к своему грузовику, помог сесть, а затем обежал его спереди.

– Куда, детка? – спросил он, выезжая с парковки.

Мое сердце заколотилось от осознания того, что Эдвард называл меня «деткой». Это поразило, но и понравилось гораздо больше, чем я готова была признаться, а также чертовски вскружило голову.

– Мне все равно. Куда захочешь, – сказала я, потому что, честно говоря, мне действительно без разницы куда ехать.

– Ты уверена? – спросил он, сворачивая на главную дорогу.

– Да, – ответила я и уперлась ногами в приборную панель: мне нравилось делать это.

В отличие от моего засранца экс-бойфренда, Эдварда не волновало, что я меняла радиостанцию или упиралась ногами в приборную панель. Честно говоря, мне казалось, что он находил эти действия немного забавными и не закатывал истерику, когда я ставила ноги на сиденье, даже если на мне все еще была обувь. Он просто был таким... идеальным.

Через месяц нашего знакомства я поняла, что он был типичным южным джентльменом, о котором каждая девушка может только мечтать. И поверьте мне, дамы, в реальной жизни их найти не так легко, как среди ковбоев в фильмах про Дикий Запад. Деревенские парни могут быть такими задницами.

Эдвард же был галантным и милым, но в то же время обладал суровой внешностью, которая полностью скрывала его замечательный характер. У него было чувство юмора, и он не относился ко всему слишком всерьез. Он не шутил только когда знал, что должен быть ответственным, и дразнил меня, если был уверен, что я смогу справиться с этим. Эдвард играет на гитаре, и хоть я никогда и не слышала этого, но знала, что он должен быть хорош: такое впечатление он производил. Все это заставляло вас очень сильно желать этого мужчину. Его стиль всегда состоял или из джинсов, рубашки и ковбойской шляпы, или из черных классических брюк и рубашки навыпуск, что выглядело очень сексуально. Единственная вещь, которая никогда не менялась, – сапоги. Боже, я любила его обувь.

Эдвард въехал на парковку у ресторана морепродуктов напротив торгового центра Луизианы. Несколько раз я обедала там и знала, что еда была божественной, но в то же время порции меньше и стоили дороже, чем в других подобных заведениях.

Эдвард вышел сам и помог выйти из машины мне, и мы направились к главному входу в ресторан.

– Подойдет? – спросил он.

Я, улыбаясь, кивнула.

Его ответная усмешка заставила меня захихикать, после чего он нежно поцеловал меня в губы. В этот момент появилась распорядительница и с ног до головы оглядела Эдварда. Я прищурилась и напряглась, а он обнял меня за талию и попросил столик на двоих.

Продемонстрировав улыбку от уха до уха, она проводила нас к месту, где мы и устроились. Распорядительница ушла, вручив меню и заявив, что направит к нам официанта.

Эдвард посмотрел на меня поверх папки.

– Ты в порядке? – спросил он, слегка ухмыляясь.

О, я запросто могла бы залепить пощечину, чтобы эта дерзкая ухмылка покинула его лицо.

– Осторожней, Каллен, а не то я выбью из тебя каджуна.

Эдвард громко рассмеялся.

– Ты уверена, что это возможно?

Я непроизвольно прищурилась:

– Это вызов?

Сидящий напротив меня мужчина только пожал плечами и вернулся к изучению меню. Я отвела от него взгляд и заглянула в свое. Мы займемся этим маленьким вызовом позже.

Подошел официант, на этот раз – парень. Я поблагодарила судьбу, потому что если еще одна официантка запала бы на Эдварда, я, возможно, не смогла бы сдержаться. Наши заказы приняли и ушли за ними.

– Так, когда бы ты хотел связаться с моим другом-адвокатом? – спросила я.

Он пожал плечами.

– Мы можем подождать и поговорить сегодня вечером? Я не могу думать об этом на голодный желудок, – смущенно сказал он.

– Как тебе будет угодно, Эдвард.

Он улыбнулся и взял мою руку, положив ее на стол. Теперь это был тот милый Эдвард, по которому я скучала.

Мы разговаривали до тех пор, пока не принесли нашу еду, которая была совершенно потрясающей, впрочем, как и всегда. После того как мы закончили, Эдвард отвез меня в мой офис. Как только мы оказались внутри, я протянула руку и коснулась его щеки.

– Ты бы поехал домой и провел сегодняшний вечер с Лэни. Ты почувствуешь себя лучше, и думаю, что это хорошая идея, – тихо сказала я.

– Ты позже приедешь? – спросил он и поцеловал мою ладонь.

– Ты уверен, что не хочешь провести некоторое время наедине с дочерью? Я имею в виду, что хотела бы сегодня приехать к вам, но, возможно, будет лучше, если ты наедине объяснишь ей все, что будет происходить в течение следующих нескольких месяцев. Знаешь, позволь ей почувствовать безопасность и осведомленность.

Как не жаль мне оставлять Эдварда, я знала, что будет лучшим в этой ситуации. Прямо сейчас Лэни нуждалась в своем отце, а я только помешала бы.

Эдвард расстроенно кивнул.

– Да, полагаю, ты права. Я позвоню тебе вечером. И еще ты можешь связаться со своим другом, – сказал он.

Я улыбнулась и поцеловала его.

– Хорошо, а теперь иди домой и посмотри так много фильмов Диснея с принцессами, как сможешь.

Эдвард рассмеялся: – Да, мэм, – и, поцеловав меня напоследок, ушел.

Предполагаю, что настало время для телефонного звонка.

Эдвард

Я приехал к дому моих родителей, но какое-то время оставался в машине, просто пытаясь понять все, что крутилось у меня в голове. С небольшими поправками все сказанное мне сегодня Беллой было правильным. Эта женщина – поистине святая. Она могла успокоить меня и заставить чувствовать себя лучше. После утренней встречи с Таней мне нужна такая поддержка.

Я вышел из грузовика и подошел к дому. Повернув ручку, я вошел, остановился в дверях и просто смотрел на сидящую в гостиной Лэни. Дом был построен так, что холл и две другие комнаты по обе его стороны находились на возвышении, а гостиная была на три ступеньки ниже. Там я и увидел дочь, перебирающую струны на старой гитаре моего отца, которую он держал возле своего кресла.

Лэни любила, когда я ей играл, у нее загорались глазки: она была воспитана на музыке. Но мне никогда и не снилось, что она просто возьмет гитару и попытается играть. Она держала гитару плашмя на коленях, по очереди нажимая на струны и щипая их. Ноты не получались чисто, но она пыталась. Я оставался там, молча наблюдая за ней, пока одна из нот не вышла отчетливей, чем раньше.

Последив несколько минут за ее баловством с гитарой, я спустился по лестнице в гостиную.

– Привет, Лэн, дорогая, – сказал я и присел перед ней.

Ее лицо засияло, и она схватилась своими крошечными руками за мою шею в удушающем захвате. Слезы навернулись мне на глаза, и я пытался сдержать их. Белла была права: нам с Лэни нужно было это время только для отца и дочери.

Я взял ее на руки и пошел на кухню, чтобы найти маму у раковины за чисткой сырых креветок. Интересно, сколько же их было, если до этого она насыпала полную мойку.

– Привет, мама, – сказал я.

– Привет, дорогой, ты в порядке? – спросила она и поцеловала меня в щеку, разведя свои испачканные руки так, чтобы не прикоснуться ко мне.

Я кивнул:

– Да, намного лучше. На самом деле я собирался поехать домой и провести некоторое время с этой малышкой.

Мама улыбнулась и кивнула.

– О, перед отъездом хочешь немного тушеного мяса? – спросила она.

Я покачал головой:

– Не-а, я возьму немного завтра на обед, когда привезу Лэни.

– Хорошо, дорогой. Тогда и увидимся.

Лэн потянулась, чтобы поцеловать в щеку бабушку, и мы уехали.

Вернувшись домой, мы с Лэни пошли в гостиную и большую часть дня смотрели фильмы. Дочь свернулась в клубочек у меня на коленях. Мы продолжали исследовать наши диски в поисках фильмов и не двигались с места почти до шести, когда пришло время ужинать.

Когда мы поели и искупались, я решил рассказать о том, что происходит. Да, Лэни было три года, и, вероятно, ничего не поняла бы из этого, но она должна была знать, почему мы будем встречаться с множеством людей из судебной системы и социальных служб. Я не был новичком в слушании дел по опеке, пройдя через сущий ад, когда боролся за дочь с родителями Тани, и знал, что теперь будет еще хуже, учитывая, что судебная система всегда отдавала преимущество матери.

– Лэн, папа кое-что тебе расскажет, хорошо?

Лэни кивнула и посмотрела на меня своими большими зелеными вопрошающими глазами.

– В ближайшие месяцы дела пойдут немного в сумасшедшем ритме: будет много людей, которые станут задавать тебе вопросы, но можешь на них не отвечать, если не захочешь, дорогая. И будут некоторые взрослые, которые попытаются разлучить нас, но я не позволю этому случиться, хорошо? Я не оставлю тебя, любимая. Ты это понимаешь? – спросил я, надеясь, что этого не слишком много для ее головки.

Она кивнула, и впервые я заметил в глазах моей дочери вспышку того, чего никогда не хотел увидеть – страха. Лэни было страшно, и это как сильный удар ножом в мою грудь.

– Эй, посмотри на меня. Я люблю тебя больше всего на свете и не позволю им забрать нас друг у друга, – пообещал я, но, честно говоря, я больше пытался убедить в этой истине себя, чем ее.

Лэни обняла меня руками за шею и, казалось, что она захочет остаться так навсегда. Честно говоря, я и сам не хотел ее отпускать. Эта маленькая девочка была моей жизнью, и во второй раз за сегодня я почувствовал желание заплакать. Я даже не мог вспомнить, когда последний раз лил слезы. Возможно, мне тогда было лет шесть или семь?

Остаток вечера мы с Лэн просто лежали в моей постели. Я был уверен, что дочь спала, но мой разум был слишком взбудоражен для этого: мысли метались, а я никак не мог их успокоить. В моем мозгу рождались вопросы обо всем происходящем. Я взял с тумбочки телефон, чтобы позвонить Белле. Я защищающе обнимал Лэни одной рукой, когда набирал номер.

– Алло? – тихо ответила Белла.

– Привет, – негромко сказал я, чтобы не разбудить спящую рядом со мной девочку, – ты связалась с этим парнем?

– Да, он сказал, что очень рад помочь тебе и хочет знать, когда вы сможете договориться о встрече, чтобы могли выяснить все, что вам нужно. И он сказал, что чем раньше, тем лучше.

– Гм, вообще-то я мог бы встретиться с ним завтра, если это необходимо, или послезавтра. Вероятно, так будет лучше, – заявил я, зная, что Джаспер заволнуется, если меня не будет два дня подряд. Не то, чтобы он не справился, но он может подумать о худшем и решить, что я собираюсь покончить с собой. Он иногда спешит с подобными выводами.

– Хорошо, я завтра позвоню и договорюсь. Как у тебя дела? – спросила Белла.

Я вздохнул:

– Думаю, лучше. Просто я никогда в жизни не видел Лэни напуганной до полусмерти. Не знаю, должен ли я был говорить ей.

– Эдвард, я обещаю, что есть очень хорошая вероятность, что тебе будет предоставлена полная опека. Как только судья увидит, что Таня не выполняет материнских обязанностей – дело в шляпе. Пожалуйста, милый, попробуй немного поспать. У нас есть, по крайней мере, неделя, чтобы все это обдумать.

– Да, ты права. Поговорим позже.

– Ладно, спокойной ночи, Эдвард.

– Спокойной ночи, Белла, – сказал я ей и услышал щелчок отбоя ее телефона. Я соскользнул вниз так, чтобы лечь на спину, и попытался немного поспать, прежде чем наступит завтра.

Разгадка в тишине

Я проснулся и решил, что будет лучше разбудить Лэни пораньше. Она, вероятно, расстроится, если откроет глаза, а меня не будет рядом. Поэтому я быстро встал с кровати, воспользовался ванной комнатой, оделся и пошел будить спящую красавицу.

Я сел на кровать и погладил дочь по спине:

– Пора просыпаться, куколка.

Лэни села, протерла глаза и с легкой улыбкой, тронувшей ее губы, обняла меня. Я не знал, как сделать, чтобы она осталась со мной на весь день. Лэн казалась довольно цепкой сегодня, но я не возражал. Не думаю, что смогу выпустить ее из виду, пока все это дерьмо не закончится.

Я последовал за Лэни в ее комнату, помог ей одеться, а затем мы оба сошли вниз позавтракать. Как обычно, дочь молчала, но я знал, чего ей хотелось. Мое сердце рвалось к ней, и я молился, чтобы все получилось как можно лучше.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit