Гермиона собиралась убить его.

Нетерпеливо постукивая ногой и щуря глаза, она высматривала на полуоживлённой улице хозяина знакомых светлых волос. К ее крайнему разочарованию, его не наблюдалось. Он опаздывал, и это беспокоило, потому что Драко никогда не опаздывал… куда-либо. Он жил пунктуальностью, расписаниями и планами; это было лишь частью его характера, который с самого начала привлек ее.

Где его носит?

В конце концов, это была его идея. Конечно, он ни за что не подведет ее. К тому же он оставил на кухонном столе записку с временем и местом их встречи перед тем, как ушел на работу. Они даже достаточно долго поговорили, условившись встретиться на десять минут раньше назначенного времени – чтобы не опоздать.

По правде говоря, разговор прошел совсем не так.

На самом деле Драко просто сидел там с тем же отсутствующим выражением, что не сходило с его лица последние семь дней, и кивал, пока она говорила. Слышал ли он ее вообще? Она приложила немало сил, чтобы убедиться, что эта встреча состоится, а он… Гермиона испустила громкий раздраженный стон, тем самым заработав в свою сторону несколько непонятливых взглядов от посетителей, сидящих неподалеку. Ведьма скривилась и полезла в карманы за зажигалкой и сигаретами, но обнаружила, что сигарета у нее осталась всего одна.

Одна чертова сигарета.

Одна.

Куда делись остальные?

В ответ на свой же риторический вопрос Гермиона пожала плечами и начала прикуривать третью за утро сигарету. Она сделала глубокую затяжку, выдохнула, села на пустую скамейку рядом с дверью и начала новый и унылый процесс ожидания. Скрестив ноги, Гермиона снова огляделась и, не увидев Драко, почувствовала, как чувство раздражения усилилось.

Раздражение. Злость. Разочарование. Печаль. Замешательство. Неужели это единственные эмоции, которые она была в состоянии испытывать? Куда ушла любовь? Они были вместе на протяжении четырех лет, женаты – в течение двух, и в настоящее время она наблюдала, как их отношения, сделав финальный круг, собирались отправиться коту под хвост. И, если что и делало ситуацию еще хуже, так это вопросы «когда и как все пошло настолько ужасно неправильно», которые наотрез отказывались покидать ее мысли.

Они не думали, что все так произойдет… это просто произошло.

До начала последнего полугода она и Драко обсуждали свои тайные отношения ровно два раза. Первый, когда они официально посчитали, что хотят быть вместе, и второй, когда решили, что хотят пожениться. Особенно ей запомнился тот, что произошел уже во время их брака: Драко устроился на работу в Комнату Времени, и ни один не был готов пойти на жертвы, которые привели бы к раскрытию их отношений.

Он был прав, без особой охоты призналась Гермиона сама себе. Причинами никогда не были предрассудки его семьи или пристальное внимание общественности, которые почти разодрали брак Гарри и Пэнси в клочья. Тем не менее, в самом начале – сразу после того, как прошел страх новых отношений – Гермиона считала эти причины весьма серьезными. Тогда было много моментов, когда она думала об огласке, но решающим стоп-фактором всегда была их карьера.

Или, что еще важнее, их нежелание ставить оную под угрозу.

К тому же влияла и специфика их работы внутри Отдела Тайн, который всегда имел крайне строгий кодекс этики и поведения. Свидания – или, Мерлин упаси, браки – для каждого в Отделе, вне зависимости от того, какое это подразделение, были строго запрещены и политикой, и обязательными нормами.

Скрывать их отношения от мира всегда было легко. Они привыкли не видеть друг друга постоянно. Ее работа в качестве главного исследователя держала ее в Министерстве в течение долгих часов, а его – обязывала путешествовать и работать в Комнатах Времени в Министерствах других стран. Это никогда не затягивалось дольше, чем на пару дней, и она никогда не расстраивалась, потому что они оба знали, что для них важнее.

Сначала карьера – потом отношения. Смешивание и того, и другого всегда заканчивалось плохо. Так что не было никаких коротких поцелуев украдкой во время перерывов или встреч в темных проходах Зала Пророчеств. Всему этому было свое время и место, и они мудро использовали это.

Это работало. Они работали. А потом четыре слова изменили все.

Драко попросил ее руки в полночь на вершине «Лондонского глаза» (прим.пер.: колесо обозрения в Лондоне), и Гермиона ничуть не колебалась, прежде чем со слезами на глазах сказать «да». Но сейчас, два года спустя, они сидела на кушетке перед офисом консультанта по бракам, курила и задавалась вопросом, что было бы, если бы она больше задумывалась о превращении их тайных отношений в тайный брак.

В то время все казалось достаточно простым. Все, что они сделали, – это добавили кольца и обещания и объединили свои квартиры и черные списки. Они были счастливы в своих отношениях, и она просто знала, что их узаконивание ничего не изменит.

Может, потому все и пошло не так.

– Разве мы ссорились?

Мысли Гермионы летали, словно подброшенная в воздух бумага. Она дернула головой, отрывая взгляд от земли, тут же зажмурилась от солнца, светящего поверх плеча Драко, и подняла руку, чтобы прикрыть глаза. Намного лучше. Итак, что он скажет на этот раз? «Прости меня»?

– Ты куришь, только когда мы ссоримся, – заметил он.

Она моргнула.

– И?

– Мы не ссорились, – черт, да мы едва ли даже разговаривали – так почему ты куришь?

Оставив без ответа его вопрос, Гермиона встала, потушила сигарету и подошла к ближайшей мусорке, чтобы выбросить окурок и пустую пачку. Она сделала глубокий вдох и резко обернулась, полагая, что Драко стоит в нескольких метрах позади нее, но быстро поняла, что ошиблась, когда тут же врезалась в него.

И не было сомнений в том, что Гермиона больно упала бы, но Драко дернулся вперед и поймал ее за руку, предотвращая падение. Затем, заставив себя проигнорировать покалывание в месте, где он касался ее ладошки, она расправила плечи и смело спросила:

– Почему ты опоздал?

– Я не опоздал. Встреча, как ты и написала в своей записке, начинается в три тридцать.

– Нет, я…

Драко вытащил записку и вслух зачитал: – «Встреча начинается в три тридцать. Давай встретимся на улице в три двадцать. Не опаздывай».

Пока она молча признавала свою ошибку, он сложил листок и убрал обратно в карман.

– Впрочем, пунктуальность никогда не была проблемой для меня.

– Просто давай зайдем внутрь.



Драко косился на нее краем глаза, но Гермиона не отрывала взгляда, сосредоточившись на книге, и делала вид, будто не чувствовала его внимание на себе. Но на самом деле это сжигало ее заживо, из-за чего на ее лице расплывалась улыбка. Она не могла понять, зачем или что за игру он затеял, уставившись на нее. Он, должно быть, понимал, что ее это раздражало. Должен был понимать! Хотя ее твердая улыбка и была небольшой и едва заметной, Гермиона знала, что Драко видел ее, потому что он выглядел очень довольным собой.

Она нахмурилась и попыталась – безрезультатно – сосредоточиться на романе. Тем не менее, поерзав на стуле в третий раз, Гермиона, наконец, раздраженно вздохнула и повернулась к нему.

– Что?

Брови Драко взлетели вверх.

– Что?

– Ты смотрел на меня. Это неприятно. Чего именно ты добиваешься?

– Ничего. Я просто пытаюсь понять, зачем…

Помощник консультанта – высокая и долговязая ведьма в возрасте – вдруг материализовалась перед ними. Она посмотрела на них, прежде чем протянуть:

– Госпожа Мелонакос ожидает вас. Следуйте за мной.

Драко нахмурился, в то время как Гермиона почти подпрыгнула со своего места. Она чувствовала его взгляд затылком, пока они следовали за ведьмой по длинному коридору, прежде чем остановились перед последней дверью. Ведьма лишь раз стукнула в дверь, после чего кивнула им обоим и исчезла прямо у них на глазах.

Странно.

Дверь открылась автоматически, и они обменялись взглядами, прежде чем Драко жестом предложил ей войти первой. Кто бы сомневался. Она фыркнула, прищурив глаза, и встала в проходе двери, и заглянула в довольно чудной на вид офис.

Совершенно чудной и совершенно пустой.

Первым делом, ее привлекла странная музыка, исходящая из невидимых динамиков. Но сама обстановка в кабинете отвлекла ее от мелодии.

– Это просто адская помойка в греческом стиле.

Гермиона фыркнула, но Драко на самом деле был прав. Желание начать осмотр девяти ложек, резиновой уточки и трех подсвечников почти подавляло. Это был самый организованный беспорядок мебели, предметов искусства и ковров, который она когда-либо видела. В кабинете было, по крайней мере, восемь окон. Все с простыми синими занавесками, сдвинутыми в сторону, что позволяло солнечным лучам полностью освещать пространство. И, благо, солнце хоть немного притупляло абсолютно белые стены, но именно количество фотографий и картин делало это терпимым.

Едва.

У консультанта был интересный вкус в искусстве.

Несколько пейзажей, выглядели так, словно их украли из сомнительных отелей, где ранее они занимали места над изголовьями кроватей. Лампы из ракушек по всей комнате, декоративные тарелки и флаги – Греческие флаги. Они были везде. Два маленьких на столе, один подвешен на стене позади стола, и ковер в центре комнаты на самом деле являлся гигантским греческим флагом.

– Кто-то явно гордится своими… – слова застыли на губах Гермионы, когда она подняла голову и увидела стену, полную фотографий, на которых улыбались и целовались пары всех возрастов. – О мой…
Драко прокашлялся.

– Что за…

– Должно быть, стена ее успеха.

Тишину, повисшую между ними, Гермиона расценила как его предложение зайти и подождать, но вместо этого он спросил: – Ты уверена, что хочешь войти?

– Какой у нас есть выбор?

Он обвел взглядом помещение, прежде чем ответить: – Мы всегда можем уйти…

– Если честно, я бы предпочла воспользоваться шансом и войти, прежде чем уйти, – и подкрепила свои слова, войдя в кабинет. Изнутри он выглядел страннее, чем из дверного прохода.

Несколько мгновений спустя, когда Драко вошел в комнату, дверь за ним закрылась с мягким щелчком. Они посмотрели друг на друга с настороженностью. Это был первый раз, когда они за долгое время чувствовали такие эмоции, и Гермиона не знала, что думать по этому поводу. Она не знала, что думать в отношении этого консультанта по бракам или что не думать. Кто бы оставил клиентов в своем офисе одних? И что это за запах?!

– Пахнет, словно рвота единорога, – к своему ужасу выпалила Гермиона. Драко начал посмеиваться, и она прикрыла рот.

– Угадали с первой попытки, – сказал синий в белую полоску стул, стоящий у стены. Они не успели переварить тот факт, что стул оказался говорящим, потому что он превратился в низкую пухлую старую ведьму с вьющимися каштановыми волосами со странной родинкой на подбородке. Она была одета в самую странную синюю с белой полоской мантию, какую Гермиона когда-либо видела.

– Мерлин, это как снова вернуться на Прорицания, только Трелони не была и вполовину такой же ненормальной, как… – Драко скривился, очевидно, задохнувшись от собственных слов. На его лице отразился взгляд, полный растерянности.

– Рвота единорога – один из ингредиентов «Веританебулы» (прим.пер.: Verisimilimist (англ); в переводе с лат. – туман правды).

– «Веритане-что»? – Драко надел маску, сделавшую его абсолютно похожим на мать. Его лицо переняло все ее черты, и Гермиона не смогла не озвучить эту мысль, слетевшую с ее губ.

– «Веританебула» – как чуть менее раздражающий троюродный брат – дважды троюродный! – «Веритасерума». В отличие от «Веритасерума», который способен заставить отвечать только «да» или «нет» на вопросы, «Веританебула» позволяет человеку свободно говорить правду. Воздух в комнате пронизан зельем, что объясняет, как я полагаю, нехарактерные для вас замечания. – Когда Гермиона покраснела, женщина отмахнулась: – О, не смущайтесь, люди говорят куда более худшие вещи.
Так вот в чем был секрет ее успеха? Туман правды! Гермиона не могла в это поверить.

– Почему на Вас оно не действует? – спросила она.

– Не то чтобы у меня был антидот, но думаю, у меня выработался иммунитет к нему.

Драко скрестил руки на груди и скептически на нее посмотрел.

– Я никогда не слышал о «Веританебуле» раньше. Министерство не могло санкционировать это зелье.

– Так и есть, и оно из Греции, потому вы никогда и не слышали о нем.

Он моргнул.

– А вы применяете?

– Я изобрела его.

– Это не делает его греческим.

– Я гречанка, а значит, и мое зелье греческое. – Она посмотрела на Гермиону. – Он всегда такой грубый?

Она даже не пыталась подавить свой ответ: – На самом деле, да.

Драко нахмурился.

Консультант улыбнулась и протянула ей руку.

– Меня зовут Марла Мелонакос, а вы, должно быть, Драко и Гермиона Малфой, – она пожала руки им обоим. – Приятно познакомиться с вами. – Затем она указала на длинный диван в углу комнаты. Он был покрыт защитной пленкой. Если подумать, – ее взгляд пробежался по комнате – вся мебель была рыжеватой и покрыта защитной пленкой. – Садитесь, пожалуйста. – Когда они удобно устроились на диване, сев плечом к плечу, но не касаясь друг друга, она заняла свое место в странном кресле. Кофейник и две чашки появились на журнальном столике перед ними. Гермиона инстинктивно подалась назад. – Хотите кофе?

Гермиона открыла рот, чтобы вежливо отказаться, когда Драко выпалил: – Вы отравили наш воздух, почему мы должны пить ваш кофе?

– Драко! – воскликнула она, ударяя его по руке. Он принял удар с беспечным пожатием плеч и небольшой усмешкой. Если бы она не знала его лучше, то сказала бы, что он начинает наслаждаться, высказывая свое мнение. Или же зелье вызвало необратимые повреждения головного мозга.

– Он сделал ценное замечание, – с щелчком ее пальцев кофейник и чашки исчезли. Госпожа Мелонакос откинулась на спинку антикварного стула. – Полагаю, вы не захотите немного пахлавы, не так ли?

– Нет, – отрезал он.

– Она очень сладкая. Любимая моими клиентами. Совсем свежая, только что приготов…

Прежде чем Драко успел резко возразить, Гермиона вежливо отказалась: – Нет, но спасибо за предложение.

– Всегда пожалуйста, – она сложила руки на коленях. – Теперь я задам вам обоим ряд вопросов – просто чтобы провести оценку и дать вам высказаться друг перед другом. Идет?

– Конечно, – ответила Гермиона, Драко же просто кивнул.

– Отлично. Во-первых, почему вы двое здесь сегодня?

– Вы не должны делать заметки? – сморщившись/скривившись, спросила Гермиона.

– Верно. Все здесь, – она постучала по виску. – Теперь, давайте, ответьте на мой вопрос. Миссис Малфой…

– Пожалуйста, зовите меня Гермиона.

Консультант улыбнулась.

– Хорошо, Гермиона, Вы первая.

Первая? Она, безусловно, не хотела отвечать первой. Так что она сидела и заметно боролась с действием «Веританебулы», пока Драко наблюдал.

– Осторожнее с этим, Вам не захочется бороться с ним слишком долго. Это утомительно.

Она не лгала. Казалось, Гермиона сопротивляется проклятию «Империуса».

– Ну же.

В течение нескольких секунд Гермиона сражалась изо всех сил, но все же сдалась.

– Мой адвокат сказал, что визит к консультанту по вопросам семьи и брака обязателен для всех разводящихся пар. – Итак, она сказала это. И сосущее чувство почти исчезло. Если бы ее рука коснулась его в то мгновение, она бы ощутила, как он напрягся.

– Ах, верно. Теперь Вы, Драко.

– Я здесь только потому, что Гермиона попросила меня прийти, – честно ответил он.

Гермиона сощурилась и растерянно уставилась на него, но ничего не сказала. Она заметила, что госпожа Мелонакос пристально посмотрела на нее, словно ожидала, что она скажет что-то. Спустя несколько мгновений тишины ведьма кивнула и продолжила задавать вопросы.

– Как долго вы женаты?

– Два года, – без энтузиазма ответили они.

– Что вы помните о вашей свадьбе?

Драко нахмурился.

– Я не понимаю, какое это имеет отнош…

– Шел дождь, – к своему удивлению заговорила Гермиона. – Лило всю неделю, и ты, – она посмотрела на него, – хотел, чтобы я изменила дату, но я выбрала именно этот день. Дождь, в конце концов, является символом удачи и изобилия… и перемен. Я думала, что это подходит к случаю.

– Что помните Вы, Драко?

Гермиона фыркнула.

– Не думаю, что он помнит хоть что-ни…

– Трава была настолько мокрой, что вокруг было грязно, - выпалил Драко. – Я слышал, как хлюпала обувь регистратора с каждым его шагом. Я помню, как все, кроме тебя, меня ужасно раздражало.

– Меня? – едва вымолвила она.

– Я помню, что регистратор практически задыхался, читая наши обеты, потому что прибыл слишком поздно и не успел отдышаться. Я помню неловкость между Пэнси и всей семьей Уизли. Я помню, как случайно услышал голос твоей матери, опасающейся, готова ли ты к жертвам, на которые толкают браки. Я помню Уизли, который пялился на меня в течение всей церемонии. Я помню, как Пэнси не прекращала жаловаться на грязь, прилипшую к ее туфлям. Я помню, как Поттер спрашивал и спрашивал меня, не нервничаю ли я, потому что не мог смириться с тем фактом, что я был спокоен. Он, казалось, думал, о каждом часе перед собственной свадьбой, когда его подташнивало.

– И Гермиона, что вы помните о ней?

Драко выглядел более чем сконфуженным.

– Боже, не могу поверить, что говорю это, но каждый раз, когда я чувствовал, что готов вытащить палочку и проклясть всех, она напоминала мне о всех причинах, почему я женюсь на вершине холма, в дождь, в двух милях от Норы.

Все, что она могла сделать, посмотреть на него взглядом, близким к недоверчивому. О, Гермиона знала, что он был раздражен тогда, но об остальном не имела ни малейшего понятия.

После сказанного ненадолго повисла тишина.

– Где вы провели медовый месяц?

– Нигде, – ответила Гермиона. – Это было бы подозрительно, если бы мы оба взяли неделю отпуска и исчезли, так что мы потратили оставшуюся часть выходных на переезд в наш дом. Я взяла отгул на следующий понедельник, чтобы привести все в порядок, он взял вторник, чтобы закончить то, что не успела я. После мы вернулись к работе.

– Я вижу… карьера очень важна?

– Очень, – ответила Гермиона, а Драко передвинулся на своем месте.

Госпожа Мелонакос кивнула и затем спросила: – Что является самой большой проблемой для вас, как для пары?

Она посмотрела на Драко, чьи руки были сжаты, а щеки порозовели. Он явно пытался сдержаться, и это раздражало ее.

– Лично я думаю, что самая большая наша проблема в том, что мы не можем закончить ссору.

– О? – консультант выглядела заинтригованной. – Объясните.

– Каждый раз, когда мы ссоримся, он уходит… и, чаще всего, не возвращается.

– В последний раз я вернулся, – коротко подчеркнул Драко.

– Да, один раз из сотни, что мы ссорились. Поздравляю! – язвительно заметила она, закатив глаза.

– Я не могу поверить, что ты все еще расстроена из-за этого.

– Я всегда расстраиваюсь из-за этого, Драко! Ты уходишь! Ты выходишь за дверь, и ты никогда не оглядываешься назад!

– Но я вернулся! Обычно я не возвращаюсь!

– Может, тогда тебе просто быть верным тому, что работает для тебя.

Драко нахмурился, но ничего не сказал. Его щеки разрумянились.

Гермиона вздохнула.

– Зачем мы делаем это, а?

Он глубоко вдохнул.

– Мы ничего не делаем друг другу, за исключением этой войны. Может, в этом проблема. Может, мы должны сделать что-то еще.

– Например?

– Например… перестать обманывать самих себя.

Она не могла и предположить, как ранят его слова, и не показала, как боль ожесточила ее сердце и лицо.

– Ты прав. Возможно, мы просто должны прекратить обманывать самих себя. Это пустая трата времени, – она начала вставать. – Я…

– Вы оба уже делаете поразительные успехи.

– Успехи? Мы просто накричали друг на друга и показали, как не подходим друг другу.

Драко снова сменил позу, сидя на своем месте.

– Пары ссорятся, это естественно. Это не означает, что вы не подходите друг другу. Но у меня есть вопрос, Гермиона. Вы слышали слово, которое он сказал?

– Конечно. Он сказал, что мы должны перестать обманывать самих себя.

– Да, но вы задались вопросом, в чем именно он хочет, чтобы вы перестали обманывать самих себя?
– Я и так знаю.

– Знаешь ли? – Драко, должно быть, скривился, потому что консультант тут же бросила на него острый взгляд, каким несколько минут назад одарила ее саму.

– У меня такое ощущение, что вы говорите на двух разных языках – в переносном, а не буквальном смысле.

Она сжала пальцы.

– Что? Я слышала все, что он сказал.

– Действительно ли?

– Разумеется!

– Но поняли ли Вы?

– Поняла.

– Тогда скажите мне, что, как вы думаете, он подразумевал, говоря «мы должны перестать обманывать самих себя»?

– Я знаю, что он подразумевал наш фиктивный брак.

– Это именно то, о чем я говорю, – воскликнул Драко, сжимая подлокотник дивана.

– Видите! – вскрикнула Гермиона. – Я знаю…

– Почему, Драко, вы думаете, что ваш брак – фикция?

Он не стал долго тянуть с ответом: – Потому что, кроме наших свидетелей и ее родителей, никто не знает о нем. Это тайна.

– И что вы чувствуете по этому поводу? – Драко прикусил губу, чтобы остановить себя от ответа. Консультант покачала головой. – Это действительно не лучшая идея – противостоять…

– Эта тайна – уже не вопрос выбора, – выпалил он.

– Что?! – воскликнула Гермиона. – Мы оба решили, что будет лучше для всех, если мы сохраним наши отношения только между нами!

– Я не спорю с этим, – процедил он.

– Тогда почему ты говоришь, что это уже не вопрос выбора?

Он сопротивлялся в течение нескольких минут, прежде чем закрыть глаза.

– Я больше не хочу говорить об этом.

– Нет, Драко, ты не можешь уйти от ответа! Скажи мне, почему ты говоришь, что это не вопрос выб…
– Я уже говорил тебе! – взорвался он. – Я уже говорил тебе в течение нескольких месяцев, и я не повторяю снова, потому что ты скажешь то же, что и всегда! – его голос понизился до сурового шепота. – Я бы предпочел не напрягать впустую свою дыхалку.

Она растерянно нахмурилась.

– О чем ты говоришь?

Драко продолжал бороться с «Веританебулой», закрыв глаза, но он выглядел больше как человек, испытывающий боль. Гермиона недоверчиво уставилась на него. Что, черт возьми, он так не хочет говорить?

– Госпожа Мелонакос, очевидно, Драко не собирается делиться мыслями. Очевидно, что он просто не может быть честным хотя бы раз. Это…

Его глаза распахнулись, и они были наполнены чем-то, что Гермиона видела, только когда он был в нескольких минутах от того, чтобы уйти. Гнев.

– Очевидно, что ты не знаешь обо мне самого важного, Гермиона,– прошипел Драко, его голос был полон обиды. – Ты хочешь, чтобы я был честен? Хорошо. Я буду абсолютно откровенен.

– Драко, – начала госпожа Мелонакос, но была резко прервана.

– Нет, – он поднял руку и повернулся к широко раскрытым глазам Гермионы. – Я люблю тебя. Не знаю, почему, но люблю.

Гермиона ничего не сказала.

– Но проблема в том, что твоя голова так глубоко в твоей заднице, что не удивительно, что ты не можешь услышать меня – точнее, по-настоящему услышать. Ты хочешь знать, что у меня в голове? Хорошо, но слушай как следует, потому что я не буду повторять. Принятие нашего брака как тайны – не то, чего я хотел. Я думал, что это бессмысленно, но сделал это ради тебя. Гермиона, одно дело скрывать, что мы встречаемся, но совсем другое хранить брак в секрете. Это совершенно другое дело, когда ты должен молча слушать глазеющих на твою жену людей, но быть при этом не в состоянии что-либо сделать или сказать, потому что никто не знает.

Его слова сопровождала тишина.

– Что ж, это фантастические усп…

Гермиона прервала консультанта.

– Почему ты не говорил об этом?

И это заставило его продолжить.

– Ты встречалась с собой? Действительно, встречалась? Потому если бы да, ты бы знала, что ты самая упрямая ведьма на планете. Ты убеждаешь себя в правде и следуешь ей, потому что думаешь, что знаешь все и обо всем. Ну, я буду первым, кто скажет, что ты не знаешь главного обо мне, и в этом корень наших проблем.

– Конечно, знание своей половинки – это…

Драко прервал госпожу Мелонакос резким взглядом, прежде чем повернуться к Гермионе, которая упрямо поджала губы.

– Если бы ты знала меня, Гермиона, ты бы никогда не пришла к такому глупому заключению, в котором я бы хотел прожить остаток жизни в тайном браке. Ты действительно думала, что мы сможем скрывать это вечно?

– Да, думала.

– В чем смысл?

Молчание.

– Теперь, когда мы… – начала госпожа Мелонакос, только чтобы снова быть прерванной. Она вскинула руки.

– Я полагаю, это причина, по которой мы здесь, а? – с горечью сказала Гермиона. – Я полагаю, это причина, по который ты хочешь развестись, верно?

Драко выглядел совершенно расстроенным.

– Я никогда не предлагал развод!

– Да, ты предлагал! – заспорила она. – Когда сказал, что нам нужно поискать альтернативные варианты!

– Когда я сказал об альтернативных вариантах, я подразумевал консультации! Поттер предложил. Он и Пэнси проходят через то же прямо сейчас, проходят в течение многих лет, и он подумал, что для нас это было бы полезно. Я не знаю, откуда ты взяла, что я хочу развестись; вероятно, из того же места, откуда взяла убежденность в том, что знаешь все! Я пришел сюда сегодня, только чтобы попытаться убедить тебя в том, что ты совершаешь ошибку, я пришел сюда, потому что хотел уладить все это, но теперь… я думаю, что ты, возможно, права.

Ее сердце понеслось вскачь.

– Ты сделала свой выбор. Развод – явно то, чего хочешь ты сама, иначе ты бы не убедила себя, что это то, чего хотел я.

Она прикусила щеку изнутри, а затем напряженно произнесла: – Драко…

Он, конечно, не дал ей закончить.

– Если ты хочешь развода так сильно, то я дам его тебе. Это все. Я закончил бороться с тобой, и я закончился бороться за тебя. – Он встал и начал уходить под громкие протесты госпожи Мелонакос. На полпути к двери он остановился и обернулся. И тогда она впервые увидела это.

Боль.

Это ранило его.

Она ранила его.

– И чтобы не осталось недомолвок: я был более чем готов попытаться спасти наш брак. Забудь. Я пытался всколыхнуть в тебе какое-нибудь гребаное чувство и заставить увидеть, что, - Драко остановился, - когда все доходит до этого, позиция в Министерстве – это просто работа. Это не твоя жизнь и не то, кем ты являешься. И я надеюсь, что ты найдешь свои гребаные чувства прежде, чем станет слишком поздно.

Голос Гермионы дрогнул.

– Я-я пыталась.

– Нет, не пыталась, – горячо возразил он.

– Ты…

– Хотя бы раз открой свои глаза и будь честна с собой.

Онемевшими руками она обняла свой живот.

– Ты проделываешь поразительную работу, обвиняя меня, Гермиона, но причина не только во мне. Она в тебе тоже. Ты сама усложняешь жизнь с тобой, и ты делаешь почти невозможным любить тебя. Ты, – он сглотнул, – ты не нуждаешься во мне, ты не нуждаешься ни в ком, и это здорово. Но не лги себе. Не, – он замер. Она не была уверена, специально он остановился или его голос сломался. Он посмотрел на нее в последний раз и вышел из комнаты.

Когда дверь за ним захлопнулась, Гермиона захотела рассыпаться, но не сделала этого. Вместо этого она прикрыла глаза и попыталась забыть выражение лица Драко в момент, когда он выходил, но не смогла. Она никогда не видела, чтобы он так выглядел раньше. Сердитым. Удрученным. Раненым.

И она была тому причиной. Она сломала своего мужа.

– Дайте ему немного времени остыть, – мягко посоветовала госпожа Мелонакос. – Будучи разозленными, люди не подразумевают и половины из того, что говорят. Уверяю вас.

– Без… без обид, но я серьезно сомневаюсь в этом, – Гермиона не понимала, что плачет, пока ее голос не сломался и она не почувствовала, как слезы потекли по подбородку. Консультант предложила ей платок, но она отказалась.

– Почему бы Вам не присесть, возьмите немного пахлавы и расскажите, что у вас на уме.

Гермиона не могла даже начать формулировать свои мысли. Было только одно слово, которое вертелось в ее голове, которое могло описать такую женщину, как она.

Сука.

И в ту ночь Гермиона даже не пыталась уснуть.

Переводчик: Shantanel
Редактор: amberit