BPOV

На следующий день, уроки проходили ужасно. Я заметила, что вчера было все почти нормально. Он не вел себя, как нанятая проститутка, и я была благодарна за это. Я ненавидела ощущение того, что использовала его. Он был добрым, заботливым человеком, который был слишком хорош для того, чтобы быть проституткой. Это было унизительно жить так.
Джаспер пригласил Элис на свидание этим вечером, так что они не смогут пойти с нами на карнавал. Розали сказала, что они с Эмметом собираются в его гараж. По-видимому, у него были машины, которые Розали считала «охрененно греховными».
Я была немного расстроена, тем, что у нас не будет еще одного совместного свидание, но это означает, что я проведу больше времени наедине с Эдвардом. Я заметила, что мои мысли постоянно возвращались к тому, как его губы смыкались на вилке, когда он ел, или к той небольшой родинке на его правом плече и к ослепительной улыбке, которая превращает меня в желе.
Наконец уроки закончились, и я вскочила со своего места. Элис хихикнула:
- Ждешь Карнавала? – она провокационно пошевелила бровями. Я покраснела.
- Увидимся позже, - пробормотала я, выбегая к машине. Кусок железа не хотел заводиться, но я очень сильно хотела вернуться домой, чтобы снова увидеть ангельское лицо Эдварда. У меня внутри образовался шар напряжения. Казалась, прошло лет сто, прежде чем я оказалась дома.
Когда я распахнула дверь в свою квартиру, то заметила, что дверь в мою спальню открыта. Я его больше нигде не увидела, поэтому предположила, что он в спальне. В надежде удивить его, я тихонько закрыла дверь за собой, и осторожно пошла к спальне. Я заметила, что он переоделся в джинсы, которые аппетитно обтягивали его задницу, показывая его упругие ягодицы, и в обтягивающую черную футболку. Он был так красив, что я с трудом верила в то, что он был реален. Он отвернулся от меня, кладя бумажник в карман.
- Добрый день, Белла, - спокойно сказал он, по-прежнему не поворачиваясь.
Я вздохнула, пораженная. Пробраться незамеченной не удалось.

[b[EPOV[/b]

Празднование начиналось рано в четыре часа. Пока мы с Беллой стояли в очереди, чтобы купить билеты, я смотрел на карнавал, разворачивающийся перед нами. Первое, что я увидел, это колесо обозрения. Оно было по меньшей мере высотой с пятнадцатиэтажный дом и с кабинками в которые могут поместиться два человека. Они не выглядели как гробы в виде маленьких кабинок, которые были распространены в 80-е и 90-е. Эти кабинки были более безопасными. Потом я увидел уже работающую карусель-вертушку «Tilt-o-Whirl». Так же здесь были батут, размером с дом, воздушные шары, детские американские горки, всякие игры, призы, палатки с едой и еще много чего. В Лос-Анджелесе всегда проводили самые лучшие карнавалы из всех существующих.
- Что вы хотите? – проворчал человек за кассой. У него были седые волосы и так, же ему не помешало бы побриться.
- Я возьму два браслета, - ответил я. Браслеты позволяют ездить на любом аттракционе столько, сколько хочешь.
- Шестьдесят долларов.
Цены немного выросли с прошлого года. Но для меня не важно, у меня есть деньги, и я вытащил три двадцатки и передал их кассиру. Бела почти, что подпрыгивала от волнения. Я взглянул на нее, когда кассир отдал пластиковые браслеты. Глаза светились от восторга и предвкушения. Я рад тому, что это время мы проведем вместе, просто рядом друг с другом. Я бы не упустил это время ни за что.
Я помог ей надеть браслет и себе тоже.
- Пойдем! – она потащила меня на карнавал.
Она не знала с чего начать. Я ждал ее решения, куда пойти не просто так, а еще я смотрел на все эмоции, мелькающие на ее лице. Наконец, она решила, что мы пойдем на «Tilt-o-Whirl», который был рядом с нами.
- Как насчет… - она махнула на него.
- Конечно. А как насчет чередования, - предложил. – Сперва ты выбираешь, потом я. Ну как?
Она кивнула, улыбаясь, такой улыбкой, что мое сердце незамедлительно стало биться быстрее. Я выбрал место рядом с Беллой на этом аттракциона и держался за решетку, что была около моей головы. Она кричала от восторга, когда он начал вращаться. Это первый раз, когда я почувствовал себя свободным от своих лет. Это было, как будто гора свалилась с моих плеч, и я мог быть просто нормальным человеком с красивой девушкой на карнавале.
Мы шатались после поездки. Моя правая рука держала Беллу, так как ее ноги подкашивались, и голова немного кружилась. Ее смех окутывал меня словно яркий солнечный свет.
- Твоя очередь, - сказала она, до сих пор смеясь.
Я осмотрел толпу вокруг нас. Потом я увидел его. Тот самый гигантский батут.
– Вот, - я указал на него, не отрывая взгляда от ее шоколадных глаз. Она завизжала от восторга.
- Я всегда хотела пойти в него, - засмеялась она. – А ты не думаешь, что мы слишком стары для этого?
Я улыбнулся:
- Вовсе нет, пойдем.
Женщина оператор не очень обрадовалась этому. Я не мог не заметить, как ее глаза переместились с моего лица, на грудь, и наконец, на штаны. Я привык к любопытным взглядам женщин, привык, даже больше чем хотелось бы. Она мрачно кивнула, и я потащил Беллу внутрь, наша обувь осталась снаружи.
Сейчас мы были одни внутри него. Белла и я взялись за руки и стали смотреть насколько высоко мы можем прыгнуть. Когда мы подскочили в одно и то же время, Белла наклонилась и быстро поцеловала меня, не переставая счастливо улыбаться. Я перестал прыгать и притянул ее для поцелуя, забывая о том, что влюбляться в нее мне запрещено. Прямо сейчас, все что я хотел – это показать ей, что она значит для меня. Я не был рядом с ней и недели, а тут попав под влияние эмоций, мог разрушить свою устоявшуюся жизнь. Так почему я не хотел думать об этом?
Мои руки обхватили ее лицо, наши губы нежно встретились. Ее кожа была мягкой, как шелк, под моими пальцами, очаровывая меня и заставляя желать ее почти на духовном уровне. Она тихо застонала, а ее пальцы запутались в моих волосах. Наши тела прижимались друг другу. Я не знаю, видел ли нас кто-то снаружи, но я хотел, чтобы этот момент был только нашим. Она засуживала этого. Я пытался отрицать тот факт, что и мне нужен был этот кусочек сладости, эта небольшая нежность, но мое сердце знало правду. После всех тех страстных и грубых связей, что перенесло мое тело, я хотел получить минуту нежности, которая действительно что-то значила.
Это тот момент, когда мое сердце воспарило, и моя жизнь начала освобождаться от железной клетки.
- Эй, вы двое, - закричала женщина. – Не прелюбодействуйте здесь.
Мы оторвались друг от друга. Белла безумно покраснела, и я не смог ничего сделать, кроме как рассмеется, когда вытащил ее оттуда. Четверо детей забралось туда после нас, безумно крича от волнения и подпрыгивая на восемь футов от земли. (прим. ред.: 8 футов = 2 м 44 см)

BPOV

Я никогда не видела его таким веселым. Жаль, что это не могло длиться вечно. Но, к сожалению, ничего не длиться вечно, даже счастье.
Но потом я увидела классические игры на карнавале, и все мои тревожные мысли испарились.
– Ох, Эдвард, смотри! Хочешь выиграть мне плюшевого медведя? – я захлопала ресницами, парадируя кокетливость
- Ну конечно, Белла.
В игру входило три бутылки поставленные пирамидой. Цель: сбить их всех мячом и получить приз. Конечно, все знали, что это жульничество, но удовольствию от процесса, оно не вредило.
Человек, работающий там, подошел к нам, и приятно улыбнулся. Он посмотрел сперва на меня, потом на Эдварда.
- Сильный парень, хочет выиграть девушке приз? – я чуть не засмеялась, у этого человека был сильный шотландский акцент и он был явно не из Лос-Анджелеса. – Все что вам нужно сделать, это сбить их и тогда вы получите этого красивого, мягкого медведя. – Он вручил Эдварду три бейсбольных мяча и попросил отойти на десять шагов от мишеней.
Я внимательно смотрела, не в силах оторвать взгляда от того, как его мышцы двигались под обтягивающей футболкой, когда он отвел руку. Эдвард бросил мяч и сбил верхнюю бутылку, а две нижние все еще стояли. Он поймал мой взгляд и подмигнул. Я покраснела, но послала ему воздушный поцелуй наудачу.
- Она подарила тебе поцелуй, сынок, - сказал мужчина. – Теперь ты обязан победить.
Я была уверена, что Эдвард захотел немного похвастаться. Он бросил второй мячик и я ахнула, так как две оставшиеся бутылки полностью упали после броска. Человек около стенда замер, полностью потрясенный. Я засмеялась и подошла к Эдварду.
- Ты выиграл!
Он легко меня поднял и закружил в своих объятиях. Я смотрела в его зеленые глаза, которые улыбались мне, и я знала, что я утонула. Я была полностью погружена в мир, которым был Эдвард. Я люблю его.
- Вот твой плюшевый медведь, - сказал человек, подталкивая мишку к нам. Я поцеловала Эдварда еще раз, прежде чем отойти, чтобы взять медведя. Я спрятала лицо в его мягкий мех. Он пах попкорном.
- Спасибо, - сказала я ему, до того, как Эдвард потянул меня в другую сторону. Тот человек заговорщицки мне подмигнул и я, смеясь, подмигнула в ответ.
Я заметила, что небо начало темнеть. Я и не заметила, что мы были здесь уже так долго. Начали появляться звезды, мерцающие, как крошечные маяки смеха и надежды. Появилась луна, большая и полная обещаний. И вдруг, я поняла, что не могла вспомнить хоть еще одну ночь, которая делала бы меня такой счастливой. Всюду загорелись огоньки, освещая темную ночь. Я слышала радостные крики вокруг нас. Где-то постоянно плакал ребенок, и собака не хотела молчать. Кто-то толкнул меня в спину локтем, случайно. Это была лучшая ночь в моей жизни.
- Дом зеркал, - услышала я бормотания Эдварда. Я как раз вырвалась из своих мыслей и увидела, что мы входим в здание. Главный вход был сделан так, как будто мы входим через рот клоуна. Его теплая рука была на моей талии, и вдруг все потемнело, когда мы вошли в дом зеркал. Свет шел только от одинокой лампы, привинченной к потолку, и все казалось нереальным. Потом я увидела тысячи людей. Но это были только Эдвард и я. Просто, было так много зеркал, что казалась как, будто здесь толпа народа.
Мы ударялись о зеркала, пытаясь найти выход через стеклянные стены. А потом я споткнулась. И я упала спиной на пол, ноги раздвинуты, а юбка задралась до бедер.
Внезапно, атмосфера в помещении накалилась, что я почти не смогла вздохнуть. Его глаза потемнели от желания, когда он прошелся по моему телу и остановился на месте между моих ног.
- Я ненавижу неуклюжесть, - проворчала я, пытаясь встать, сильно при этом краснея. В то утро, когда я хотела быть сексуальной, я решила надеть красивые трусики. Они были простые из голубого кружева.
- Я так не думаю, - его губы яростно напали на мои. Он вдавил меня в зеркало, а его язык путешествовал в моем рту. Я застонала и выгнулась, хватая его за волосы, притягивая к себе. Низкий рык вырвался из его груди и мои трусики увлажнились. – На самом деле, я считаю, что неуклюжесть – это очень сексуально, - скромно сказал он мне на ухо. Его язык сексуально облизал мое ухо, прежде чем пососать мочку и прикусить ее зубами. – Особенно, когда ты в итоге лежишь, открытая для меня.
Я покраснела, но он не дал мне времени для смущения. Я почувствовала, как его рука прошлась от моего лица к груди, почти грубо. Сильно сжав ее, он переместился южнее. Я почувствовала, как горячие пальцы проникают под мои трусики, дразня меня. Я ахнула.
Я не могла не заметить, что зеркала вокруг нас запотели.
Потом он порвал трусики на мне, и я перестала дышать. Кажется, мое сердце тоже перестало биться.

EPOV

Вся сладость первой половины дня превратилась в чистейшую страсть. Я припал к ней в поцелуе, как изголодавшийся человек припадает к еде, увидев её впервые после длительного времени. Я задрал ее юбку до талии и стал поглаживать ее клитор. Громкие стоны вырывались ее горла, кружась вокруг меня. Тепло ее кожи и шелковистость ее плоти опьяняли меня. Мне нужно было больше. Я хотел большего.
Преисполненный решимости, заставить кричать ее мое имя, я стал двигать пальцами в ней. Мои губы обожгли ее тело, когда я начал посасывать и покусывать ее шею. Она начала задыхаться, а ее голос стал просто слабым шумом вокруг меня.
- Давай, Белла, - подсказал я. – Ты можешь сделать это лучше. Позволь мне услышать, как ты кричишь мое имя.
Я знал, что, кто-то может войти в дом зеркал в любое время, пока я трахаю ее пальцами. Я даже улыбнулся этой мысли. Если так и случится, то они не смогут узнать, что реально, а что является отражением. Я осмотрелся вокруг, чтобы увидеть, по меньшей мере сорок отражений моих пальцев, движущихся в ее киске.
Я был тверд, так тверд, что мой член пульсировал от желания.
Ее стеночки сжимались вокруг моих пальцев, пока я двигался в ней. Она была близка к оргазму. Но я хотел подождать, чтобы доставить ей такое наслаждение, что она будет кричать, когда будет кончать. Я шутил, я просто хотел услышать ее славный крик.
Я вытащил пальцы из ее опухшего красного влагалища и провел пальцами по всей ее щели. Ее ноги подгибались, но я продолжал. Тогда я встал на колени и жестко вдавил её в зеркало. Ее задница прижалась к нему. Мой рот приблизился к ее складочкам, и я начал их посасывать.
Она вскрикнула, резко выгибаясь. Вкус ее возбуждения был невероятным. Мои зубы царапали ее клитор, прежде чем я нежно втянул в себя ее мокрые складочки. Я притянул ее и стал массировать ее задницу руками, пока мой рот был занят. Я глубоко входил в нее. Я прижимал свой язык, чтобы пить ее соки.
- О, Боже, Эдвард, - стонала она. – Ахх, - воскликнула она, когда я глубоко вошел в ее киску и начал сосать изо всех сил. Вдруг я захотел трахнуть эту девушку. И она кончила, ее стенки сжались вокруг моего языка, и соки потекли мне в рот. Я слизал медовую жидкость, прежде чем встал. Я быстро расстегнул пояс и снял штаны, позволяя моему пульсирующему члену вырваться наружу.
Я долго смотрел на Беллу. Ее рот был слегка раскрыт, когда она отошла от своей кульминации, грудь вздымалась под кофтой, а юбка до сих пор была вокруг талии. Это был самый красивый вид, что я когда либо видел. Зеркала вокруг нас, полностью запотели. На наших телах появился пот от напряжения, но мне было все равно. Я еще не закончил с нею.
Ее колени подогнулись, но я быстро поймал ее.
- Обними меня ногами за талию, - скомандовал я. Она подчинилась, и я держал ее задницу в своих горячих руках. Я убедился, что взял один из презервативов из кармана, а упаковку выкинул на пол. С первого толчка я глубоко погрузился в нее.
Я громко застонал и сильно зажмурил глаза, но горячее удовольствие уже окутало меня. Мой член кричал на меня, чтобы я продолжал трахать ее. Но я был не совсем бессердечным. Я ждал, пока не почувствовал, что ее ногти поцарапали мою спину от удовольствия. Тогда я полностью вышел из нее, за исключением головки члена и вновь резко вошел в нее. Ее спина ударилась об зеркало, и мне показалось, что я услышал треск стекла. Надеюсь, я не причинил ей боль.
Но она вскрикнула и укусила меня за мочку уха.
Я уже не мог совладать с собой, чтобы поддерживать свой дразнящий ритм, медленно и быстро. С ее ногами вокруг моей талии, спиной прижатой к зеркалу, и я начал входить в нее так быстро, что темп было тяжело удержать.
- Блядь, Белла, - буркнул я, сжимая ее задницу. Ее стенки напрягались и расслаблялись вокруг моего члена, как непрекращающийся механизм. Мои глаза были закрыты, и я припал головой к ее плечу, не делая ничего кроме движений в ней. Ее бедра встречали каждый мой толчок, и тогда я погрузился в нее целиком.
- О, Боже, - закричала она. – Ох, блядь.
Сейчас, я не мог припомнить, в первый ли раз услышал, как она ругается, но мне это чертовски понравилось. Я возобновил свои усилия над ее опухшей киской, и она закричала от удовольствия. Я закрыл ее рот своим, помня о том, что кто-то может услышать нас и решить выяснить, что происходит.
Я приподнял бедра, чтобы проникать в нее под другим углом. И бинго! Я задел ее точку G, и она снова закричала, кончая уже, наверное, в третий раз за последние полчаса. Её киска сжалась вокруг моего члена, обильно его увлажняя.
Потом она нагнулась и схватила мой член, вводя глубже в себя. Я страстно застонал и кончил в презерватив. Белые огни плыли у меня перед глазами. Я успокаивался внутри нее.
Когда мы вновь были способны ходить, то быстро ушли оттуда. Зеркала были все еще запотевшими, и кто-то мог найти нас. Нас, скорее всего посадили бы в тюрьму за прелюбодейство и непристойное обнажение. У Беллы были ноги как желе, и я помог ей идти, обнимая за талию. Мой член безопасно покоился в штанах, а разорванные трусики Беллы были в моем кармане. Мы отправились съесть карнавальный пирог. На улице было светло из-за огней, горевших повсюду. Луна была высоко в небе, и я не мог не думать о том, что могло быть сделано в уеденных, темных углах на этом карнавале.
Пирог, напоминавший хворост, будучи самым популярным лакомством на карнавале был довольно дорогим. Но я оплатил его, не задумываясь. Я подождал, пока она не съела немного, и тогда начал говорить.
- Я знаю, кое-что вкуснее, чем этот пирог, - сказал я, вызывающе глядя на нее из-под ресниц.
Она замерла и перестала дышать. Я почти услышал, как она увлажнилась. Она заерзала в кресле напротив меня.
Я продолжил:
- Это слаще сахара, - я дотронулся до сахарной пудры на пироге. – Это гуще сиропа. И я все еще тверд от его вкуса.
Ее глаза встретились с моими, а я только вызывающе смотрел на нее, без капли стеснения. Она перестала жевать.
- Оливер! – прокричала женщина позади нас. Она бежала за своим малышом, который направился к карусели сквозь толпу.
Мы пошли на колесо обозрения и прокатились на всех аттракционах хотя бы по разу. Но любимым Беллы остался «Tilt-o-Whirl». Мы прокатились на нем не меньше двенадцати раз. Ночь прошла окруженная смехом, теплом и счастьем. Нам удалось побыть наедине только в Доме зеркал, ну и на колесе обозрения. Но делать что-то на этой медленно едущей карусели, было бы полным клише. Каждый раз, когда я ловил взгляд её шоколадных глаз, я чувствовал дрожь, проходившую через все мое тело.
Когда я, наконец, посмотрел на свои часы, они показывали час ночи.
- Ты устала?
Мы сидела за другим уличным столом. Она сидела на моих коленях, но я ничего не предпринимал. Этот момент был слишком идеален для секса. Она зевнула и кивнула. Я слегка улыбнулся, убирая волосы с ее лица. Мы медленно пошли к ее машине, держась за руки. Я понял, что это первый раз, когда я кого-то держал за руку за всю свою жизнь. Когда женщины покупали меня, они хотели намного больше, чем просто держаться за руки.
- Я не была на карнавале с пяти лет, - легко рассмеялась она.
- Да? Ты была лишена детства, - пошутил я. – Твоя мама никогда не брала тебя на карнавал?
Внезапно ее лицо погрустнело от боли и я возненавидел себя за это.
– Мне очень жаль, Белла, - быстро добавил я. – Я не хочу, чтобы ты расстраивалась, я просто…
Она нежно положила руку на мой рот, глаза серьезные и она уже не сонная.
– Я хочу… хочу тебе рассказать, – она убрала руку и я ждал. Боль в ее глазах была очевидна. Я ненавижу себя за то, что испортил такой вечер. Мы продолжали идти через автостоянку, в поисках ее жалкой машины.
- Мой отец умер, когда я была ребенком, - начала она. – Моя мать восприняла это особенно тяжело. Когда отца не стало, что-то внутри нее умерло, и она стала не больше, чем просто оболочка. Я часто заставала ее с пистолетом отца, она просто смотрела на него, как будто хотела убить себя. Хотя так, скорее всего, и было. Она не говорит вот уже несколько лет. Когда-то она пыталась перерезать себе горло.

BPOV

Я потерялась в болезненных воспоминаниях. Больно. Воспоминания как осколки стекла ранили мое сердце. Но когда стекло ушло, я почувствовала себя лучше, легче.
- Я заботилась о ней, но это было нелегко. Она никогда не улыбалась и не говорила. Она даже иногда не ела. Я должна была заставлять ее съесть хоть немного овсянки. Ее дух был мертв, а сердце болело от боли. Было бы лучше, если бы она плакала, но она была всегда спокойной и свободной, держа всю боль внутри. Это было даже хуже, лучше бы она несколько недель подряд рыдала.
Я заметила, что слезы текут по моим щекам, не останавливаясь. Я была жалкой. Почему плачу я? Моя мать должна была, она чувствовала больше боли, чем я. Но она была сильной. Я всегда была слабой и застенчивой.
Эдвард нежно притянул меня к себе. Мы были сейчас около моей машины, но он ничего не делал, для того, чтобы открыть дверь. Его руки лежали на моих щеках, а большие пальцы вытирали слезы. Я посмотрела вниз, не желая взглянуть на него и увидеть отвращения на его лице.
- О, Белла, - прошептал он, целуя меня в лоб. – Ты держишь в себе столько боли. Я знаю, каково это потерять своих родителей, даже если твоя мать еще жива.
На этот раз я не могла бороться с ним и посмотрела наверх. Его глаза были наполнены болью, но были мягки.
– Знаешь?
Он кивнул головой.
– Да, знаю, - он глубоко вздохнул, и я практически почувствовала его внутреннюю борьбу. Я чувствовала это, как будто мы были в опасной близости от края. Довериться ли он мне? Его голос, когда он говорил, был такой мягкий, что я едва его слышала. – Мои родители умерли, когда я был очень молод, мне было всего тринадцать лет. Я стал жить с приемными родителями. Они были очень добры, но я очень страдал и ненавидел их за то, что они были веселыми. Мои родители были забиты до смерти, когда возвращались из кино, а все что сделали приемные родители на это – просто улыбнулись, как будто, все в порядке. – Его взгляд отдалился, как будто он констатировал факты про себя, а не рассказывал историю из прошлого. – Но свой четырнадцатый день рождения я сбежал, решив, что лучше я буду жить на улице, чем с этими людьми. Я голодал до тех пор, пока мне не исполнилось 18, кражи и грабежи – этим я жил. – Внезапно он остановился. Его глаза снова сосредоточились на мне, и я поняла, что он вернулся в настоящее.
Я молчала. Я, конечно, чувствовала жалость к нему, но было и что-то большее. Его боль была похожа на то, как будто через мое сердце прошла игла, крошечные точки, вызывающие боль очень глубоко. Он мне доверял. Я хотела поддержать его и выветрить все страхи.
- Тогда, Эммет нашел меня и предложил карьеру модели, - закончил он быстро. – Проституция началась позже. – Его глаза наполнились отвращением. – Мне жаль, что я обременил тебя этим.
На этот раз я держала его лицо в руках, заставляя смотреть его в мои глаза.
– Нет, Эдвард, не жалей, - пробормотала я. Его глаза были напряжены, и я слегка поцеловала складку между его бровей, чтобы убрать ее. Но она осталась. – Разве ты не видишь? Ты чувствуешь себя лучше, выпуская все, когда рассказал все кому-то. Хранимое горе и боль только тлеют, но никогда полностью не покидают тебя, если ты не противостоишь ей, – так много я хотела сказать, столько вещей, которые могли бы заставить его чувствовать себя лучше. Но я не могла подобрать их. Мой разум был неясным и все, о чем я могла думать это о том, через что он прошел. И до сих пор проходит.
- Не сдавайся сейчас, - тихо сказала я. Тогда я нежно прижалась своими губами к его губам в любящем поцелуе. Он вздохнул и обнял меня, его мышцы расслабились. Он прижал меня к машине, и наш поцелуй медленно перерастал в нечто большее.
Когда он предоставил мне возможность дышать, то шепнул мне на ухо, притом его голос был полон растерянности.
– Почему мне так хорошо?
- Что ты имеешь в виду?
- Почему мне так становится так хорошо, когда я рассказываю тебе о себе? Разве ты не должна уже бежать от меня, как от огня? - его большие серьезные изумрудные глаза смотрели в мои, и я сказала правду.
- Я не собираюсь убегать от тебя, Эдвард, - поклялась я. – Ты теперь застрял со мной.