– Не подглядывай! – велит Эдвард, накрыв глаза Джейкоба ладонями.

Тот слегка надувает губы и крепче сжимает мою ладонь, пока я веду его вдоль пляжа.

– А если я упаду? – ворчит он.

– Я тебя поймаю, – отвечаю я, беря его за вторую руку и идя спиной вперед.

Я ненадолго отпускаю его руки, чтобы открыть ворота, и веду его на задний двор. Подняв взгляд на Эдварда, я киваю. На его лице расцветает широкая улыбка, и он убирает руки от лица Джейкоба.

Сын хлопает глазами как сова, осматривая двор.

– Где это мы? – спрашивает он, озадаченно хмуря брови.

– Мы дома! – едва не кричит Эдвард.

Я сдерживаю смешок, потому что в этот момент Эдвард похож на большого ребенка, в то время как Джейкоб, словно маленький мужчина, смотрит с серьезным выражением лица.

Эдвард обходит его и встает к нему лицом.

– Здесь мы будем жить, – объясняет он.

– А как же Сиэтл? – спрашивает Джейкоб. – Как же твой дом?

На лице Эдварда на мгновение проскальзывает нерешительность, но я не вмешиваюсь – сама знаю, что через мгновение Джейкоб сам сообразит.

– Здесь мне больше нравится, – поясняет Эдвард. – Я думал, тебе тоже.

Джейкоб снова оглядывается по сторонам. Его глазки осматривают все вокруг; он прикрывает их рукой от солнца и смотрит на балконы. В конце концов, его губы изгибаются в улыбке.

– Это наш дом?

– Давай осмотримся внутри, – предлагает Эдвард, хватая Джейка за руку и торопя войти в дом.

Эдвард проводит нас по дому с сумасшедшей скоростью, которая соответствует скорости задаваемых Джейком вопросов. Когда Эдвард показывает ему ванную комнату, прилегающую к его будущей спальне, тот чуть не прыгает от волнения, и сразу мчится в душ, где хватается за краны и весь промокает под струями воды.

– Джейкоб! – сетую я. – Ну и зачем ты это сделал?

Джейк выскакивает из душей с вскриком.

– Холодная!

Эдвард взрывается от хохота и тянется закрыть кран.

– Я не хотел, – ноет Джейкоб, убирая с глаз мокрые волосы. – Я просто переволновался… не думал, что включится.

Я стряхиваю часть воды с его одежды и оглядываюсь в поисках полотенца. Конечно, его здесь нет, мы ведь еще не въехали.

– Значит, мы правда будем здесь жить? – спрашивает Джейкоб, не обращая внимания на свою мокрую одежду, и проводит рукой по раковине. – И это моя собственная ванная?

– Да, – с гордостью отвечает Эдвард. – Нравится?

Сын поднимает голову с улыбкой.

– Шутишь? Очень! Погоди, вот расскажу Коннору и Джошу. – Его глаза загораются. – Могу вернуться в свою школу! И сможем ночевать друг у друга иногда. – Он поворачивается ко мне. – Можно мне телевизор в комнату? Можем повесить его на стену… как тот, у дедушки дома. Мы перевезем сюда вещи? Ты бабуле уже сказала? Можно мне ей сказать?

Мне трудно произносить слова от смеха.

– Спокойнее, Джейкоб. – Но его уже не остановить.

– Боже мой! Я же смогу каждый день ходить на пляж… как раньше. Так здорово, – добавляет он, бросаясь к нам. Он широко распахивает руки и обнимает нас обоих. Эдвард с улыбкой смотрит на него, ероша его мокрые волосы. Джейкоб поднимает голову. – Мне нравилось в Сиэтле, но здесь мне нравится больше.

– Я понял это, как только приехал сюда, – кивает Эдвард.

Отпустив нас, Джейкоб бежит из ванной в спальню.

– Когда нам можно въехать?

– Через пару недель, – отвечаю я. – Джейкоб? – Он оборачивается. – У нас для тебя есть еще новости. – Он выжидательно смотрит на меня, пока я беру Эдварда за руку. – Мы поженимся.

Наступает недолгое молчание, пока он обдумывает мои слова, а потом он снова мчится к нам. Я испытываю настоящее облегчение, сказав ему. Эдварду последние три недели не терпелось рассказать об этом, но я хотела подождать, пока мы продадим дом и привезем сына сюда, чтобы сказать об этом. Для меня много значило, что Эдвард решил сделать мне предложение именно в этой обстановке, и я решила, что для Джейкоба все тоже станет реальнее, если мы привезем его сюда, чтобы поделиться этими новостями.

Пока мы показываем Джейку оставшуюся часть дома, я замечаю, что он начинает стягивать мокрую одежду. Я предлагаю отвезти его домой переодеться, а Эдвард решает остаться и сделать кое-какие замеры. И только в машине на полпути домой, я замечаю, что Джейкоба что-то беспокоит.
– Все хорошо? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Ты какой-то немного… подавленный.

– Что это значит? – спрашивает он, не глядя на меня.

– Тихий. Ты был так взбудоражен еще недавно.

– Ничего.

Я вижу, что он что-то скрывает. Я пытаюсь вспомнить, о чем мы говорили за последние полчаса, но ничего не приходит в голову.

Я оставляю вопрос до приезда домой. Он мчится к себе переодеться, и его мрачное настроение меня напрягает.

Через пятнадцать минут у меня заканчивается терпение, и я иду к нему в комнату. Сердце сжимается, когда я застаю его сидящим на полу спиной к стене и с поджатыми к груди коленями. Я сажусь рядом.

– Что не так? – осторожно спрашиваю я. Он поднимает взгляд, и я ободряюще улыбаюсь. – Ты можешь сказать мне.

– Вы заведете еще ребенка? – спрашивает он почти шепотом, но в голосе все равно слышна ревность. – Я слышал, как папа шептал тебе про детскую.

Он дергает невидимые нитки на шортах, отказываясь смотреть на меня. Я беру его за руку и потираю ладонь большим пальцем.

– Неужели ты не хочешь братика или сестричку?

Он хмурится сильнее и убирает руку из моей, обвиняющее глядя на мой живот.

– У тебя там уже ребенок?

– Нет, – вздыхаю я. – Еще нет.

– Значит, вы это еще не сделали?

Джейкоб всегда был убийственно прямолинеен во всем, что приходило в его голову, и никогда не стеснялся задавать неловкие вопросы. Как, например, когда он нашел мои тампоны в шкафчике в ванной и выдал череду вопросов о том, куда их суют и что они делают, когда окажутся где надо. Он никогда раньше не спрашивал о сексе, и, учитывая, что ему всего десять лет, я надеялась, что еще пару лет этот вопрос не всплывет.

– Не сделали что? – тупо переспрашиваю я, надеясь смутить его, чтобы он оставил тему.

К моему ужасу он делает кольцо из большого и среднего пальцев и сует туда средний палец другой руки.

– Джейкоб! – вскрикиваю я. – Кто тебе такое показал?

Он краснеет и быстро убирает руки.

– Ребята в школе все время так делают.

Меня сразу атакует череда картинок, на которых школьники показывают друг другу этот жест на детской площадке. Я смотрю на Джейкоба, не зная, что сказать. Уж ни за что не хочу оказаться втянутой десятилетним мальчиком в разговор о механике секса.

– Так, ладно, забудем об этом, – говорю я, прокашлявшись. – Почему…

– Я знаю, как это делается, – перебивает меня Джейкоб. – Мы с Джошем видели, как две собаки делали это на пляже. – Он морщит нос. – Вы меня так же сделали? Это противно.

Я накрываю рот ладонью и делаю несколько успокаивающих вдохов.

– Когда станешь постарше, папа тебе все объяснит… а пока, тебе достаточно знать, что у мужчины и женщины все происходит не так, как у собак.

– Ладно, теперь мы закончили говорить?

Тут-то я понимаю, что этот хитрый маленький чертенок сам пытался меня отвлечь. Умно! Я прищуриваюсь. Как хитро!

– Не так быстро, – отвечаю я, хватая его за руки, когда он пытается встать. – Присядь. Мы не закончили.

Наконец он сморит на меня.

– Так почему ты не хочешь, чтобы у меня был ребенок? – осторожно спрашиваю я.

Он грустно мотает головой.

– Мне нравится, что есть только я, ты и папа… Я думал, не только мне.

Я понимаю, что он имеет в виду нас с Эдвардом обоих, когда говорит так. Я снова беру его за руку, и на этот раз он позволяет мне утешить себя.

– Теперь мы семья, Джейкоб. Я, ты и папа, и когда у нас появится еще один ребенок, он или она пополнит нашу семью. – Выражение его лица остается неизменным. Приподняв его подбородок пальцем, я заставляю его посмотреть мне в глаза. – И ты мой ребенок.

Он раздраженно моргает.

– Для папы все по-другому.

Я обнимаю его и утыкаюсь в его мягкие волосы. Он прижимается к моей груди, обхватив меня руками.

– Он больше не будет любить меня, когда появится другой ребенок, – проговаривает он навзрыд.

– Неправда, – возражаю я сквозь ком в горле. – Я знаю, что его не было рядом, пока ты был маленьким… но ты его сын, он всегда будет любить тебя. – Отодвинувшись, я беру его за плечи и смотрю в блестящие глаза. – Ты лучшее, что случалось в его жизни Джейкоб, и не твоя вина, что его не было рядом. – Я сглатываю в попытке совладать с дрожащим голосом. – Но теперь он здесь и любит тебя так же сильно, как любой отец – своего сына. Помнишь, как он сказал тебе, что не вернется на работу?

Он кивает, вытерев пальцем под глазом.

– Он делает это, потому что хочет быть дома и проводить как можно больше времени с тобой, – говорю я. – Вот как сильно он тебя любит.

– Я не хотел испортить день, – тихо говорит он.

Я сжимаю его лицо ладонями и целую в обе щеки, вытирая слезы большими пальцами.

– Ты ничего не испортил, Джейкоб. В последнее время в твоей жизни произошло много перемен, вполне нормально, что ты неуверен в некоторых из них.

– Мне нравится дом, – говорит он.

– А что насчет нашей с папой женитьбы? Это тебе тоже нравится?

Наконец, он улыбается.

– Да.

– Ты знаешь, что можешь говорить обо всем этом и с папой тоже, – говорю я. – Теперь мы не одни с тобой, папа тоже рядом.

Позже по пути на встречу с Эдвардом, Джейкоб договаривается со мной: я могу рассказать Рене о женитьбе, а Джейкоб говорит ей о доме.

***

Глядя на темную безлунную ночь, я потеряла счет времени и думаю, как долго уже простояла возле окна спальни. Я долго проворочалась без сна и сдалась. Эдвард жаловался, что не может спать без меня, так может, и у меня появилась такая же зависимость. Как странно, что я всю жизнь спала одна, а теперь так быстро привыкла к тому, что Эдвард рядом.

Первый луч света пронзает темноту, приглушенная полоса розового цвета разделяет небо и отражается в воде. Я заворожено смотрю, как рождается новый день. День, когда Эдвард станет моим, а я – его. Рассвет окрашивает песок на берегу в розовые тона, маня меня выйти и вдохнуть чистый утренний воздух.

Я иду вдоль кромки воды, наслаждаясь свежим солоноватым бризом на голых руках и ногах. Ритмичный шум волн успокаивает, я шевелю пальцами во вспененной воде у моих ног. Обернувшись к дому Рене, я смотрю на пляж, ведущий к нашему дому. Меня накрывает реальность того, что мы будем жить здесь, наслаждаться чудесными утренними часами, как эти, отчего в груди приливает волна радости. Я сажусь на песок, прижав колени к груди, и наслаждаюсь этим чувством.

Последние несколько недель меня не покидало чувство, что кто-то поставил мою жизнь в режим ускоренного воспроизведения. Все будто встало на свои места без особых усилий. Даже подготовка к свадьбе прошла гладко, хотя, конечно, такую скромную свадьбу несложно организовать. Мне не нужно пышное торжество. Больше всего значения для меня имеет сама церемония, я и хочу, чтобы присутствовала только семья.

– Привет.

Я вздрагиваю от его тихого приветствия.

Эдвард садится рядом со мной с улыбкой. На нем простая белая футболка и темные шорты – одежда, которая демонстрирует его подтянутые руки и мускулистые ноги. Поросль волос, торчащих в вырезе футболки, вызывает желание прикоснуться к ней пальцами, а по легкой щетине на челюсти пройтись языком.

Мы уже неделю не занимались любовью, и мое тело жаждет его так сильно, что один только вид сильных мышц его бедер, возбуждает меня не меньше его обнаженного тела. Мы были так заняты планировкой и переездом, что не было времени побыть вдвоем, а по вечерам мы так сильно уставали, и Джейкоб так требовал внимания, что нам было не найти возможности уединиться.

Я невольно улыбаюсь, вспомнив, как Джейкоб забрался к нам в кровать в первую ночь в новом доме. Ему так хотелось во всем принимать участие, делить каждый момент с нами, что он не хотел спать один в своей комнате. Едва почувствовав тяжесть его маленького тела на матрасе, Эдвард сразу откинул одеяло и пригласил его устроиться между нами.

– Разве видеть невесту перед свадьбой не плохая примета? – спрашиваю я, возвращаясь в настоящее.
Он проводит пальцем вдоль выреза моего топа, щекоча кожу.

– Если только ты не планируешь выходить за меня в этом наряде, то не стоит беспокоиться, – говорит он, подмигнув.

Его полуприкрытые глаза всматриваются в мое лицо, пока палец продолжает путешествие к выступающим под хлопком топа соскам.

Я тихо вздыхаю, чем вызываю у него смешок. Он убирает руку и, обхватив ладонью за затылок, целует меня в шею.

– Мне нравятся эти тихие звуки, которые ты издаешь, когда наслаждаешься моим прикосновением, – бормочет он в мою прохладную кожу. Затем слегка отодвигается со вздохом. – Но они не помогут консумировать брак до церемонии.

– Это вообще невозможно, – замечаю я. – Сначала нужно провести церемонию, иначе не будет никакого брака, который нужно консумировать.

– Дай мне пофантазировать, – дразнит он, водя носом по моей шее.

Я громко стону, когда его губы касаются моих, а пальцы сжимают волосы, чтобы склонить мою голову под нужным углом. От него пахнет кофе, и я глубоко вдыхаю, чтобы поглотить как можно больше его запаха.

– Это вообще когда-нибудь прекратится? – говорю я, довольно вздыхая и тая в его руках.

Он вопросительно вскидывает бровь.

– Моя сильная потребность в тебе. Я все время тебя хочу. – Где-то в голове голосок твердит мне, что я несу вздор, но я ничего не могу поделать. – Раньше, когда мы были вместе, это всегда было особенным, но теперь достигло совершенно нового уровня. Я хочу тебя во всех смыслах. Я хочу, чтобы ты нежно занимался со мной любовью. – Я слегка понижаю голос. – Я хочу, чтобы ты трахал меня жестко, и делал все, что есть между этими крайностями.

Его глаза горят возбуждением.

– Я и не только о сексе говорю. Обо всем… – я смущенно пожимаю плечами. – Извини, я бред несу, это все от недосыпа.

Притянув меня к себе, Эдвард жадно меня целует, и, отстранившись, смотрит мне в глаза.

– Это не бред… ты озвучила все, что я и сам чувствую.

– Я так сильно тебя люблю, – шепчу я, целуя его ладонь, поглаживающую мою щеку. – Не могу поверить, что мы все вернули.

– Я тоже тебя люблю, – говорит он, обнимая меня. – И не думаю, что что-то из того что ты сказала, когда-либо прекратится.

Он садится позади меня, а я устраиваюсь между его ног, опершись спиной на его грудь и опустив голову ему на плечо. Я чувствую, как отключаюсь и легко могу заснуть в его руках. Хотя мне не выпадает такой возможности, потому что он запрокидывает мою голову и целует в губы.

– Не могла уснуть? – спрашивает он, перестав зацеловывать меня в забытье. Я могу лишь кивнуть в ответ. – Начиная с этого момента, не хочу ни одной ночи проводить без тебя.

– Так странно, – размышляю я. – Я всю свою жизнь спала одна, но вот несколько месяцев с тобой, и у меня больше так не получается.

Он обнимает меня крепче и целует в макушку.

– Во сколько приезжает твоя семья? – спрашиваю я, возвращаясь мыслями к событиям грядущего дня.

– Я ожидаю их к десяти.

– Эсми приедет? – неуверенно уточняю я.

Он проводит ладонью по моей руке.

– Да.

В его голосе слышатся боль и удовольствие одновременно. Эсми живет в его квартире уже месяц, и я знаю, что он по-прежнему испытывает вину за то, что произошло между ней и Карлайлом. Мне удалось выпытать только каплю информации у Роуз. Из того, что я узнала, Карлайл умолял Эсми вернуться к нему… но он отказывается говорить об Эдварде, поэтому она отказывается возвращаться.

– Я рада, что она приедет, – говорю я искренне. – С нетерпением жду встречи со всеми сегодня. Но пора возвращаться, – с сожалением говорю я.

– Встретимся в два, – говорит он, вставая, и протягивает мне руку, чтобы помочь встать.
Его объятья крепки, и я отвечаю что есть силы.

– Буду там, – шепчу я, и мы расходимся. Я смотрю, как он уходит по пляжу, и улыбаюсь каждый раз, когда он оглядывается через плечо. Он машет мне на прощание, и я направляюсь в дом Рене.

Дома я забираюсь обратно в кровать и укладываюсь на бок, даже не надеясь заснуть. Мне кажется, что я только сомкнула глаза, как в комнату заходит Рене и говорит, что уже восемь.

– Пора вставать, соня, – бодро говорит она. – Я думала, ты уже встала.

Я перекатываюсь на спину и потягиваюсь, не утруждаясь сказать ей, что так и есть. Кровать сотрясается, когда мама прыгает на нее рядом со мной.

– Фил готовит завтрак. Тебе нужно поесть побольше, в следующий раз поедим только после церемонии.

– Мне не зачем так рано вставать, – ворчу я, глядя на часы, хотя мама мне уже сказала, который час. На самом деле еще без десяти восемь.

Нам с Филом удается сдержать энтузиазм Рене на несколько часов. Завтрак проходит неспешно, и мама даже дает мне побыть одной и поотмокать в ванне. Я слышу голоса внизу, когда выхожу из ванной, и посильнее запахнув халат, я спускаюсь посмотреть.

Элис, Розали и Эсми сидят на кухне с Рене.

– Белла! – Розали замечает меня первой.

Все они встают одновременно, и я обнимаю их, благодаря за приезд.

– Как дорога? – спрашиваю я, не в силах оторвать взгляд от Эсми, которая выглядит бледной и исхудавшей.

– Не думай об этом! – фыркает Розали. – Мы приехали помочь тебе собраться. Элис привезла чемодан с косметикой, – не подумай только, что мы решили, будто у тебя нет косметики, – просто у нее много хороших средств, понимаешь? – добавляет она с улыбкой.

– Вообще мы с мамой собираемся подготовить двор, – говорит Элис. – Дом у вас красивый, кстати.

Я поглядываю на часы.

– Времени хватит и на кофе.

Мы с Рене готовим кофе и присоединяемся к остальным за столом.

– Я так рада, что вы все смогли приехать, – говорю я, слегка поежившись от слова «все», учитывая, что Карлайла с нами нет.

После кофе Эсми возвращается в дом, Элис с Розали ведут меня наверх, чтобы помочь с прической и макияжем. Едва мы заходим в комнату, Розали вспоминает, что забыла свою плойку, и оставляет нас с Элис вдвоем. Провести им меня не удалось, но ситуация меня не огорчает.

– Если хочешь собраться сама, я не против, – говорит Элис, давая мне вариант отхода. – Я знаю, какой настойчивой может быть Розали.

Я отрицательно мотаю головой.

– Нет, я не против помощи.

Она подходит ко мне, берет расческу с комода и начинает расчесывать мои волосы.

– Значит, вы переезжаете в Лондон, – говорю я.

– Да, с нетерпением жду этого, – улыбается она искренне, но улыбка меркнет. – Я пытаюсь уговорить маму поехать с нами ненадолго. Мне не нравится, что она останется одна в квартире Эдварда.

– Элис, мне очень жаль…

– Это не твоя вина, Белла, – она опирается бедром о комод и поворачивается ко мне. – Думаю, мама просто переосмыслила свою жизнь и пытается понять, в каком направлении двигаться дальше.

Я слышу печаль в ее голосе.

– А что твой отец?

– Славой себя не покрывает, – говорит она. – По-прежнему винит во всем Эдварда.

– И меня?

Элис кивает.

– Я люблю отца, но сейчас мне непросто ему симпатизировать.

– Жаль, что все не сложилось иначе.

Она опускается на колени рядом с моим стулом и берет меня за руку.

– Сегодня день твоей свадьбы. Не стоит говорить обо всем этом, – она улыбается мне. – Я никогда не видела Эдварда таким счастливым… и Джейкоб так очарователен. – Она вдруг начинает плакать.

Я накрываю ее ладонь своей и собираюсь ответить.

– Не говори ничего, – предупреждает она со слезами. – Просто думай о том, что будет сегодня и улыбайся.

– Время обнимашек!

Голос Розали пугает нас, но Элис не нужно просить дважды, она встает и стискивает меня в объятьях. Раздается хлопок от открытой бутылки шампанского, и мы смеемся, когда Розали ругается из-за пролившегося на ковер напитка.

Она наполняет три бокала и ставит их на столик.

Когда к нам присоединяется Рене, я подаю ей один из бокалов. Все трое суетятся вокруг меня, и мне, признаться честно, нравится, что из меня делают конфетку. Наконец Розали и Элис уходят, и мне кое-как удается уговорить Рене пойти собраться самой, пока я надеваю платье.

Около двух пополудни она входит в мою комнату и начинает рыдать с порога, едва увидев меня.

– Ты прекрасна, – говорит она дрожащим голосом. Затем встает позади меня и смотрит на мое отражение в зеркале.

Учитывая место проведения свадьбы, я выбрала простое шелковое платье без рукавов. Оно облегает бедра, но ткань мягкая, и легко спадает до пола, не сковывая движений. Вырез не слишком глубокий, а единственным украшением служит небольшая россыпь страз, блестящих под линией груди. Тридцать семь крохотных пуговиц вдоль спины тоже сделаны из тех же кристаллов, и Рене потребовалось немало времени, чтобы застегнуть те, до которых не смогла дотянуться я.

Закончив с пуговицами, она собирает мои кудри с одной стороны лица и закалывает их красивыми заколками с лавандовыми, бежевыми и розовыми цветами, как в моем букете. Я поворачиваюсь к зеркалу и остаюсь довольна простой элегантностью, которую вижу в его отражении.

Подойдя к комоду, я достаю небольшую коробочку, которую положила туда прошлым вечером. В горле встает ком, когда я обвожу пальцем тонкую золотую цепь, на конце которой висит обручальное кольцо. Повернувшись к Рене, я подаю его ей.

– Наденешь его? – прошу я.

Взяв цепочку за концы, мама оборачивает ее вокруг моей шеи и застегивает сзади. Затем нежно поворачивает меня лицом к себе, берет кольцо в руку и рассматривает.

– Это единственная его вещь, которую я могу надеть, – объясняю я напряженным голосом.

Я нашла обручальное кольцо Чарли в коробочке в прикроватной тумбочке, когда убирала его комнату. Из наших разговоров я знала, что он никогда не переставал любить Рене, и по этой причине я решила надеть это кольцо как символ его настоящей любви в день, когда я связываю жизнь со своей любовью.

Рене сдержанно улыбается.

– Он был хорошим человеком. Мы просто не подходили друг другу, – говорит она, теребя в руках кольцо, а затем смотрит на меня. – Вы с Эдвардом – другое дело… вы созданы друг для друга, так что не беспокойся, что это станет дурным знаком.

Удивительно, как хорошо она меня знает.

– Эта мысль, и правда, меня посещала, – признаюсь я. – Но я никогда в жизни не была в чем-то так уверена, как сейчас.

– Тогда носи его с гордостью. – Она ловит мой взгляд. – Фил рад исполнить его роль, но мы оба хотели бы, чтобы Чарли мог быть сегодня здесь.

Раздается тихий стук в дверь, и в комнату заглядывает Фил.

– Пора, – говорит он, но его глаза округляются, и он входит комнату. Он подходит ближе и опускает руки мне на плечи. – Выглядишь обворожительно. – Я благодарю его, и он обращается к Рене. – Ты тоже недурно приоделась, – шутит он с ухмылкой.

Брать машину для поездки на другой конец улицы кажется глупым, но Рене не разрешает мне идти по улице в этом платье. Мы подъезжаем к дому, и я слышу громкий восторженный визг Джейкоба, как только открывается дверь машины. Он выбегает из дома и встречает меня на полпути.

– Ты должна увидеть, как круто выглядит двор! Мы привязали лампочки вчера вечером, они смотрятся так кру-у-у-то! – кричит он, хотя уже стоит совсем рядом, затем смотрит на мой букет. – Эй, это же цветы, которые расставляли тетя Розали и тетя Элис сегодня утром.

Розали подходит ко мне в малиновом облегающем платье. Ее светлые волосы блестят на солнце, спадая по спине мягкими волнами. Ее розовые губы растягиваются в широкой улыбке, когда она видит мое платье.

– Ты ослепительна, – она подталкивает Джейкоба локтем. – Неправда ли?

Он смотрит на нее, густо краснеет и соглашается, даже не глядя на меня. Она постукивает его пальцем по носу.

– Иди-ка и скажи им готовиться.

Джейкоб с криками мчится в дом. Розали поворачивается ко мне, смеясь.

– Он весь день такой.

Мы заходим в пустой дом, и, поцеловав меня в щеку, Рене и Розали уходят во двор. Фил ведет меня через дом и останавливается у выхода в патио.

– Готова? – спрашивает он, беря меня под руку и ободрительно хлопая по ладони.

Я выглядываю в окно. Как и сказал Джейкоб, двор украшен цветами, как в моем букете. Я вижу лампочки, которые они повесили всюду, и стеклянные лампы вдоль ограждений и перил. Нас ждут девять человек.

Я не хотела суеты. Эдвард предложил позвать Клируотеров и Майка с дочками, а Рене – пригласить девушек с работы. Но я хотела провести день спокойно в кругу семьи. Я знала, что для Сью актуален финансовый вопрос, и Майку могло быть непросто найти деньги. Эдвард предложил заплатить, но это бы их только смутило.

Эдвард спрашивал меня снова и снова, не хочу ли я большую пышную свадьбу, говорил, что у меня будет все, что я только захочу, мы поженимся, где я только захочу. Но вот, чего я хочу. Джейкоб идет к настилу, и начинает играть музыка. Он показывает мне два поднятых вверх больших пальца и занимает свое место рядом с Эдвардом.

Стулья накрыты белой тканью, закрепленной лиловыми ленточками. На солнце все это смотрится красиво, и я нигде больше не хочу оказаться.

Эдвард с Эмметом встают, когда Фил открывает двери и ведет меня во двор. Они в похожих синих костюмах и белоснежных рубашках с темно-сиреневыми галстуками под цвет моих цветов.

За Эдвардом выстроен ряд стульев. Розали, Элис и Эсми сидят с одной стороны, а Джаспер и Рене с той, мимо которой я буду проходить. Впереди тоже стоят три стула, перед местами Эдварда, Эммета и Джейкоба.

Я ни на кого не смотрю, потому что в центре моего внимания Эдвард. Он побрился, и белоснежный цвет его рубашки оттеняет загар. Его глаза горят от нетерпения, и загораются еще ярче, когда он позволяет себе осмотреть меня с ног до головы. Его губы растягиваются в довольной улыбке.

Все будто блекнет, пока я иду к нему. Музыка стихает, аромат цветов рассеивается, тепло солнца становится неощутимым. Я лишь чувствую внезапный трепет сердца и неожиданное желание заплакать. Я прикусываю губу, чтобы сдержаться. Когда я подхожу к нему, он протягивает руку и проводит пальцем по моей прикушенной губе.

Губы дрожат, и он тепло мне улыбается.

– Ты прекрасна, малышка, – шепчет он, и я чувствую, как краснею в ответ.

Я стараюсь сосредоточиться на словах священника, но мы с Эдвардом стоим лицом к лицу друг с другом, и я могу думать лишь о том, как сильно хочу этого. Я изучаю каждый дюйм его лица, вижу каждый взмах ресниц, движение губ, каждую перемену в выражении лица. Он начинает произносить свою клятву, и я смотрю, как его губы произносят слова, а затем вижу, как их смысл отражается в его глазах.

Эмоции грозятся поглотить меня полностью. Этой мой любимый мужчина, мужчина, которого я любила всегда. Если бы я была храбрее в прошлом, если бы верила в него, мне бы не пришлось так долго бороться с этой любовью. Он сказал, что хочет стать лучше ради нас с Джейкобом, но у меня такое чувство, будто человек, которого я полюбила десять лет назад, вернулся ко мне. Конечно, по возвращению в Форкс я не могла увидеть его в его глазах, но сейчас вижу… и он смотрит на меня, обещая любить вечно.

Когда наступает мой черед говорить, мой голос срывается, и я путаюсь в словах. Он сжимает мои руки, и это успокаивает меня достаточно, чтобы закончить без ошибок. Мы обмениваемся кольцами, и я замечаю, что его руки тоже немного дрожат, и это успокаивает меня.

Мы заканчиваем произносить клятвы, и по моей щеке скатывается слеза. Смахнув ее подушечкой большого пальца, он наклоняется и нежно целует меня в губы. Священник прокашливается, вынуждая нас оторваться друг от друга. Мы поворачиваемся к нему, и он с улыбкой говорит, что еще не закончил.
Позади нас раздается смех, и мои щеки заливает румянец от смущения за то, что мы так нетерпеливы.
Наконец священник произносит то, что я хотела услышать больше всего: Эдвард – мой муж, а я его жена. Его мягкие губы нетерпеливо скрепляют это поцелуем, и я хватаюсь за его плечи, боясь, что упаду от удовольствия.

– Я люблю тебя, миссис Мейсен, – выдыхает он мне в ухо.

По моим щекам текут горячие слезы, и я, уткнувшись в его шею, отвечаю, что люблю его сильнее. Раздается шум отодвигаемых стульев, все встают и собираются вокруг нас. Я поворачиваюсь к Джейкобу, и он по случайности как раз в этот момент посылает горсть конфетти, которые попадают мне прямо в лицо. Его глаза округляются от ужаса, когда я вздрагиваю, и выплевываю кусочки бумаги, попавшие в рот, смахивая другие с мокрых щек.

– Надо было бросать в воздух, – подмечает Розали. – А не прямо в них!

– Простите, – отвечает покрасневший Джейкоб.

Я заключаю сына в объятья.

– Попробуй еще раз, – шепчу я ему на ухо.

На этот раз у него все получается, и ворох разноцветных сердечек развевается по ветру. После череды объятий и поздравлений, мы направляемся в дом.

День проходит спокойно и расслабленно. Мы едим в патио. Эммет по собственному настоянию произносит речь, от которой мы покатываемся со смеху, затем наступает время шампанского, и Джейкоб включает музыку для фона. Мы с Эдвардом по традиции делим первый танец, и я не чувствую привычной неуверенности, что обычно со мной случалось. Может быть, это дело случая, но я с радостью покачиваюсь в его руках под всеобщими взглядами.

Эдвард уже снял пиджак и галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки. Я прижимаюсь щекой к его груди и покачиваюсь под музыку в его объятьях. Вскоре Розали тащит потрясенного Джейкоба на площадку, а Эммет танцует с Эсми. Рене и Элис ушли в дом, оставив Фила и Джаспера за столом пить пиво в свое удовольствие.

Я запрокидываю голову и мечтательно смотрю на Эдварда.

– Счастлива? – спрашивает, широко мне улыбаясь.

– Очень, – отвечаю я.

Еще совсем не поздно, но мне уже хочется, чтобы мы остались одни. Вскоре встревает Джаспер, и Эдвард неохотно отпускает меня.

Я слышу, как Рене говорит Эдварду, как она рада, что он не забирает ее ребенка насовсем, и я подозреваю, что она перебрала шампанского. Я улыбаюсь, глядя, как Эдвард разворачивает ее и увлекает в танец.

– Мои поздравления, – говорит Джаспер, отвлекая меня от них. Одной рукой он обхватывает меня за талию, а вторую выставляет вперед.

– Спасибо, – я беру его ладонь.

Слышится смех, когда Джейкоб жалуется на медленную музыку. Я чувствую себя слегка неловко под взглядом Джаспера во время танца. Он не пытается завести разговор, и возникает чувство, будто он изучает меня. В конце концов, я поднимаю взгляд.

– Приятно, что ты пригласила нас разделить этот день, – говорит он своим спокойным голосом.

– Мы хотели быть в кругу семьи, – отвечаю я.

Он вскидывает бровь.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – его тон звучит слегка укоризненно. – Элис была счастлива получить приглашение.

Песня заканчивается, и я отвожу взгляд, но он не отпускает меня. Я не возражаю, когда он продолжает вести под следующую песню.

– Мы немного поговорили сегодня утром, – невесело признаюсь я. – Думаю, ей непросто справляться с ситуацией между Эсми и Карлайлом.

– Так и есть, – отвечает он, глядя в сторону дома, будто ждет, что она сейчас появится. – Но у нее все будет хорошо. Я рад, что у вас двоих была возможность поговорить.

– Да это и разговором не назовешь, – признаюсь я. – Мне все еще нужно нормально извиниться перед ней. Я не смотрела на ситуацию с ее точки зрения.

Его губы изгибаются в понимающей улыбке.

– А с чего бы? Тебе досталось больше всех, – говорит он, удивив меня. – Элис была избалованной папиной дочкой… до сих пор ей остается. – Его лицо слегка мрачнеет, но лишь на миг, вновь сменившись нежной улыбкой. – Сдается мне, вы обе здорово пеклись друг о друге, иначе ситуация не причинила бы вам столько боли, вы бы не злились друг на друга так сильно… но все в прошлом, просто нужно понять, что сказанного и сделанного назад не вернуть… но можно попытаться устранить причиненный вред. Время извинений прошло. Пора двигаться дальше.

Я останавливаюсь и просто смотрю на него.

– Знаешь, ты как старик иногда, – я прикусываю губу, надеясь, что не обидела его. – Ты не в первый раз выступаешь голосом разума. Если бы не ты, мы бы с Эдвардом, наверное, до сих пор боролись с последствиями того, что я не сказала ему о Джейкобе.

– Сомневаюсь, – смущенно отвечает он. – Вы бы, в конце концов, справились с этим. Возможно, на это потребовалось бы больше времени и сил, но это всегда было вашей целью.

– Как ты можешь быть так уверен? – не могу не спросить я.

– Когда я встретился с ним в Бразилии и впервые упомянул твое имя, он переменился. Я увидел Эдварда, которого не узнал. Прежде чем его захлестнула злость и непонимание… – Он замолкает. – Было мгновение, когда я увидел опустошение с малой толикой надежды… а потом он залился бурбоном, и все прошло.

– Правда? Ты заметил все это в одно мгновение?

Он сочувственно кивает и выдает смешок.

– Это у меня от мамы. Ей тоже нравилось внимательно наблюдать за людьми. Она разбиралась во всем этом задолго до того, как появились все эти телешоу про язык тела и микровыражения лица. Больше у нее ничего и не было. – Музыка смолкает, и на этот раз Джаспер отпускает меня. Он запускает руки в карманы и провожает меня к столу. – Я заботился о ней… сама она почти не могла о себе позаботиться. Ей нравилось, когда я водил ее куда-нибудь, где она могла встречать людей и пытаться разгадать их историю. Своей жизни у нее толком не было, поэтому ей нравилось знать о жизнях других людей. – Он качает головой. – Прости, не хотел тебя грузить. Она умерла двенадцать лет назад, а я до сих пор скучаю по ней каждый день.

Я касаюсь его руки.

– Я понимаю.

– Я знаю, – отвечает он с грустной улыбкой и указывает на кольцо Чарли на моей шее. – Папино?

Я киваю.

– Это здорово, – говорит он одобрительно. – Мне нравится.

– Что у вас тут за глубокомысленные беседы?

Я оборачиваюсь и вижу Эдварда, идущего к нам с двумя бокалами шампанского. Подав мне один, он обращается к Джасперу.

– Можно мне вернуть мою жену? – шутит он.

– Она вся твоя, – отвечает Джаспер с широкой улыбкой и возвращается в дом.

– Все хорошо? – спрашивает Эдвард, когда я забираю у него второй бокал и ставлю оба на стол.

– Обними меня?

Он сразу же заключает меня в объятья, и все прочее растворяется. Тепло его руки, выводящей успокаивающие круги на моей спине, утешает меня. Я чувствую его движения и вижу, как он тянется за шампанским. Я отрицательно качаю головой, когда он предлагает мне один.

– Думаю, не стоит.

На мгновение в его глазах сияет надежда, но я перебиваю его, не дав сказать.

– Я не беременна, – говорю я, чувствуя себе неловко за то, что порушила его надежды. – Просто я подумала, что раз я принимаю фолиевую кислоту и витамины, которые ты советовал, незачем убивать их эффект алкоголем.

Он улыбается.

– Один бокал не навредит.

Я беру у него бокал, улыбаясь, когда мы чокаемся.

– За Мейсенов, – провозглашает он с блеском в глазах.

– Ты разочарован? – спрашиваю я, отпив. – Что я не беременна, – поясняю я, когда он хмурится.
Он проводит пальцами по моей щеке.

– Чуть-чуть… но думаю, надо просто заставить себя продолжать попытки, – подмигивает он.

Эдвард касается пальцами цветов в моих волосах.

– Ты ослепительна сегодня. У меня дыхание перехватило, когда ты вышла в патио. – На его лице играет легкая улыбка. – Поверить не могу, как же мне повезло.

Он наклоняется поцеловать меня. Я проливаю каплю шампанского на его плечо, когда пытаюсь обнять его за шею, и прижимаюсь к нему. Наши губы раскрываются навстречу друг другу, и я чувствую вкус шампанского на его языке.

– Эй, Рене! Может, нам стоит перенести вечеринку в твой дом и оставить этих голубков наедине! – голос Эммета грохочет по двору, и Эдвард неохотно поднимает голову смерить того суровым взглядом.

– Думаю, надо пообщаться с остальными, – говорю я, беря его за руку и ведя к дому.

Когда на улице становится темно, Джейкоб усаживает меня на качели и бежит в дом.

– Готова? – кричит он.

– Да! – кричу я в ответ.

И вдруг весь двор озаряется тысячами крошечных огоньков. Раздается радостный вскрик, и Джейкоб выбегает обратно в патио.

– Разве не круто!

– Круто, – отвечаю я, хлопая по месту рядом с собой и протягивая ему руку. Когда он садится рядом, я обнимаю его за плечи и целую в макушку. – Ты хорошо провел время?

Он энергично кивает. Заметив нас, Эдвард поднимается на крыльцо и садится рядом. Он отталкивается ногами от настила, и качели начинают раскачиваться.

– Бабуля говорит, сегодня я ночую у нее, – говорит Джейкоб.

– Это только сегодня, – отвечает Эдвард, сжимая его плечо.

Мы качаемся какое-то время, и я наблюдаю, как Эдвард делает глоток ива. Его губы обхватывают горлышко бутылки, затем кадык заманчиво подпрыгивает, когда он глотает.

– Я не против остаться у бабушки, – говорит Джейкоб ни с того ни с сего. – Я знаю, это потому, что вы хотите сделать сегодня ребенка.

Полный глоток пива вылетает изо рта Эдварда в приступе кашля. Джейкоб хлопает его по спине изо всех сил, а я пытаюсь подавить смех.

Эдвард поворачивается к нему, все еще откашливаясь.

– Не знаю, смогу ли когда-нибудь привыкнуть к твоей прямоте.

Джейкоб хмурится.

Эдвард, смеясь, сажает его себе на колени.

– Это не замечание, – говорит он, щекоча сына. – Я люблю тебя таким, какой ты есть, но… – Джейкоб задирает голову. – Но иногда не стоит говорить все, что у тебя на уме.

– Ладно, малой, поехали ко мне домой! – голос Рене звучит громко и высоко, что обычно значит, что она перебрала.

Джейкоб задерживается обнять нас, и я замечаю, то все собираются уезжать.

– Вам необязательно уходить, – говорю я, пытаясь звучать убедительно, но по их ироничным улыбкам вижу, что никто не купился.

– Все ненадолго едут ко мне, – объявляет Рене, беря Эммета под руку.

Розали, ни капли этим не смущенная, подходит обнять меня.

– День был чудесный.

Я крепко обнимаю ее в ответ.

– Почему ты не останешься на несколько дней? У меня чувство, что мы не успели наверстать упущенное.
Эдвард опускает руку мне на плечо.

– Эм… нас здесь не будет, – говорит он, когда я оборачиваюсь. – Я организовал медовый месяц… ну, не совсем медовый месяц по сути…

– Вы уезжаете? – встревожено перебивает Джейкоб.

– Ты тоже едешь, – отвечает Эдвард с улыбкой. – Я организовал нам поездку в Орландо. Я никогда не был в Диснейуорлде.

Джейкоб восторженно визжит, но вдоволь порадоваться не успевает, потому что Фил берет его на руки, и ведет всех к Рене вдоль пляжа.

Теплые губы касаются моего плеча.

– Иди наверх, – бормочет Эдвард. – Я выключу свет и закрою двери.

Ему не нужно просить дважды.

Поднявшись в спальню, я замечаю, что дверь в ванную открыта, а в ней мерцают тени от свечей. Я распахиваю дверь шире и улыбаюсь, глядя на ряды свечей вдоль ванны. Его шаги едва слышны, когда он подходит ко мне.

– Элис помогла мне их зажечь. – Его теплые ладони нежно потирают мои руки.

– Поможешь расстегнуть пуговицы? – спрашиваю я, чувствуя, что сердце уже пустилось вскачь.

Я наблюдала за ним весь день, и желание не покидала меня ни разу. Я издаю стон от его дыхания, овевающего спину, когда он подается вперед и расстегивает первую пуговицу. Вынув ее из петельки, он целует мою кожу. Повозившись, он расстегивает вторую. И снова губы касаются кожи.

К тому времени, когда он доходит до пуговиц на пояснице, меня трясет от желания. Платье сползает по моему телу и собирается на полу вокруг моих ног. Я выхожу из плена ткани и замечаю, что он стоит босиком. И тут я понимаю, с чем он возился у меня за спиной и почему так медленно расстегивал. Обернувшись, я вижу, что он полностью обнажен. Его глаза жадно рассматривают мое белое кружевное белье.

– Шикарно,– бормочет он, потянувшись ко мне.

Оставляя легкие поцелуи, он подталкивает меня к ванной. Я целую его вдоль линии челюсти, царапаю ее зубами, пока он возится с кранами.

– Эдвард, – стону я.

– Ммм? – Его губы снова ищут мои.

– Ты нужен мне, – шепчу я. – Сейчас же! И не надо нежничать, любовью можно заняться позже.

Он издает странный звук, подозрительно похожий на рык, когда я разворачиваюсь к нему спиной, показывая, чего именно я хочу. Я хватаюсь за раковину и наклоняюсь вперед. В считанные секунды мои трусики превращаются в клочок ткани на полу, а Эдвард оказывается полностью во мне.

***

– Завтра твоя очередь, – говорит Эдвард, бросая «Гарри Поттера» на кухонный стол.

– Я думала, тебе нравится ему читать.

Недавнее помешательство Джейкоба зародилось в Орландо в прошлом месяце – Гарри Поттер. Я пыталась читать ему эти книги, когда он был младше, но он не заинтересовался. Но когда увидел мир Гарри Поттера в Орландо, был просто поражен, и теперь с ума с сходит по всему, связанному с волшебником.

– У тебя лучше получается читать по ролям, – возражает Эдвард, садясь рядом. Целует меня в щеку, обхватывая грудь ладонью. Я слегка вздрагиваю, когда он сжимает ее. Он отодвигается, нахмурившись. – Я сделал тебе больно?

– Просто немного чувствительна, – отвечаю я.

– Извини, я не собирался сильно сжимать, – говорит он, накрывая мои губы своими. Но замирает посреди поцелуя. – Я не сжимал сильно, – он смотрит мне в глаза. – У тебя задержка?

Я киваю, и он вскакивает так быстро, что чуть не роняет стул.

– Сколько?

– Несколько дней, – отвечаю я, стараясь не поддаваться его возрастающему волнению. – Я купила тест. Сделаю его утром.

– Где он?

Качая головой, я иду за ним к шкафу и достаю из ящика. Я бросаю ему тест, и он сразу вскрывает упаковку и достает инструкцию. Я, прикусив губу, смотрю, как он читает.

– На нее нужно пописать? – спрашивает он, глядя на тест. – Так можно сделать это в любое время, не нужно ждать утра.

Я хохочу.

– Ой как романтично, – дразню его я.

Он делает шаг ко мне.

– Извини. Я просто…

– Взволнован? – Предполагаю я.

Он обнимает меня.

– Я просто хотел разделить этот момент с тобой, – шепчет он, касаясь губами моего лба.

– Я знаю.

Когда я в последний раз делала тест на беременность, я была одинока и напугана. Я час просидела на полу в ванной, пытаясь набраться смелости и посмотреть на палочку. Помню, как сильно дрожали у меня руки, когда я потянулась за ней, и как выронила ее, как только увидела розовый плюсик, который молилась не увидеть.

Прикосновения его теплой руки к спине достаточно, чтобы напомнить мне, что на этот раз я не одна. Взяв его за руку, я веду его наверх. И улыбаюсь, что он идет со мной до самой ванной.

– Будешь смотреть, как я писаю?

– Конечно, почему бы и нет? – шутит он. Я ударяю его по руке и оставляю ненадолго за дверью.

Надев обратно крышку, я приглашаю его войти. Он сразу же выхватывает у меня тест.

– Нужно подождать несколько минут, – пытаюсь объяснить я, но уже вижу, что из рук он его не выпустит. – Он цифровой, надо ждать.

Он подает мне руку и ведет меня к кровати, где сажает к себе на колени и держит перед нами тест. Я чувствую, как бьется его сердце, когда он крепче сжимает меня.

Мы молчим. Он сидит, прижавшись губами к моему плечу, и на этот раз я молюсь за тот результат, что получила в прошлый раз. В горле пересохло, я чувствую напряжение в мышцах. Мы пытались забеременеть всего пару месяцев, но у меня бывали моменты переживаний, что у нас не получится во второй раз. Я слышала, что бывает, когда у людей получается зачать первого ребенка, а со вторым ничего не выходит, и начала волноваться, что мы можем оказаться из их числа. Как иронично выйдет, если мы не сможем завести второго ребенка, которого так хотим.

В голове такой круговорот мыслей, что я едва замечаю движение его губ у плеча.

– Смотри, – шепчет он.

Я опускаю взгляд и вижу слово, и на мгновение все мое тело расслабляется от облегчения, а потом взрывается от радости вместе с Эдвардом.

– У нас будет ребенок! – произносит он громким шепотом.

Я утыкаюсь лицом в его шею, и он покачивает меня из стороны в сторону, повторяя эти слова снова и снова.

– Спасибо, – говорит он, наконец, приподнимая мое лицо, чтобы посмотреть на меня.

– За что ты меня благодаришь? Ты тоже к этому причастен.

– Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на свете, – бормочет он, обхватывая мое лицо ладонями.