Джейкоб закрывает глазки, и мы с Эдвардом выходим из его спальни. Он ошеломленно смотрел на нас во все глаза, пока Эдвард объяснял, что уезжает в Европу. Даже сейчас я не вполне уверена, что он понял, что происходит. Он был в полусне, пока мы с ним разговаривали, но лучше уж так, чем разбудить его перед школой и поставить перед фактом, что Эдвард уехал, не сказав ни слова.

Я обнимаю Эдварда на пороге, прижавшись к нему и не беспокоясь, что Джаспер с Эмметом ждут в машине.

– Как жаль, что тебе нужно уезжать, – говорю я, вздыхая ему в губы.

Он обхватывает мое лицо ладонями, проводя подушечками больших пальцев по щекам.

– Мне тоже, – его губы согревают мои в холодном воздухе. Я издаю тихий стон, когда его язык проскальзывает в мой рот. Я губами чувствую его улыбку, и не могу не улыбнуться в ответ.

Но наши улыбки быстро угасают, едва он отстраняется и смотрит на меня.

– Я буду звонить тебе по десять раз на дню, – говорит он. – И по ночам тоже, если не смогу заснуть. – Мы снова улыбаемся друг другу.

Двигатель издает рык, заставляя нас сокрушенно простонать и погрузиться в последний поцелуй.

– Я буду скучать, – говорю я, когда Эдвард спускается по ступенькам. Неотрывно глядя на меня, он делает несколько шагов задом наперед. Я грустно улыбаюсь ему, но улыбка резко пропадает, когда он внезапно останавливается и идет обратно ко мне.

– Поедем со мной, – говорит он, сжимая мои плечи.

Я озадаченно моргаю.

– Что? Не могу. Джейкоб еще спит, и мы еще вещи не собрали.

– Я могу организовать вам обратный перелет на воскресенье. – Его лицо сияет от такой возможности. – Подумай об этом. Пробудем в Лондоне до вторника, потом, думаю, мы полетим во Францию, потом в Италию… или наоборот, а потом…

Я прижимаю палец к его губам.

– Эдвард, как бы заманчиво это ни звучало, это невозможно. У Джейкоба нет паспорта. – Он хмурит брови, а его лицо поникает от разочарования. – К тому же, ты будешь все время работать, а мы с Джейкобом будем только мешать.

Он мотает головой.

– Нет, не будете.

Машина снова издает рев.

Я притягиваю его для быстрого поцелуя.

– Ты уедешь всего на пару недель. Свозим Джейкоба в Европу в другой раз.

Мне не по себе, когда он снова отпускает меня и идет к машине, понурив плечи.

Машина уезжает, и одинокая птичка своим щебетом в кроне дерева возвещает завершение моего последнего полноценного дня в Форксе.

Джейкоб просыпается в дурном настроении, – наверное, из-за усталости и отъезда Эдварда. Мне удается ободрить его обещаниями, что он присоединится к нам во Флориде, и перспектива провести время с Рене и старыми друзьями тоже подняла ему настроение. К тому времени, как мы подъезжаем к школьным воротам, его не беспокоит ничего, кроме букета цветов, который он несет своему учителю.

– Ты не можешь отнести их в кабинет, а? – спрашивает он, хмуро глядя на яркий букет в руках.

Я обвожу взглядом школьный двор и вижу бесчисленное количество мальчиков и девочек с букетами и подарочными пакетами в руках.

– Слушай, – говорю я, разворачивая его лицом к перилам. – Ты не один такой.

Он раздраженно цокает языком, а плечи его так и остаются понуро опущенными, когда он плетется прочь, держа сбоку букет. Крикнув ему вслед, чтобы был осторожнее с букетом и не волочил его по земле, в ответ я получаю убийственный взгляд через плечо.

– Я ненавидел, когда мама заставляла меня дарить цветы учительнице.

Я оборачиваюсь на звук голоса Майка и вижу его улыбчивое лицо. Эми и Луиза проносятся мимо, крикнув «привет, Белла». Обе с гордостью несут букеты, бережно придерживая цветы, пока спешат к воротам.

– Привет, – здороваюсь я с Майком, отвернувшись от входа и удаляющейся фигуры Джейкоба, которая очень напоминает мне, как выглядел Эдвард сегодня утром.

– Эдварда нет? – спрашивает он, слегка приседая, чтобы заглянуть в мою машину.

Я мотаю головой.

– Ему пришлось улететь в Европу сегодня утром, – говорю я, непроизвольно хмурясь. Майк хмурит брови. – Неотложное дело, связанное с работой, – поясняю я, пожав плечами.

Он засовывает руки в карманы и долго смотрит на меня, прежде чем заговорить.

– Последний день сегодня, верно?

Я киваю, не сумев произнести ответ вслух.

– Есть планы?

– Последние приготовления к отъезду. Эдвард пришлет к нам человека, который отвезет оставшиеся вещи в его квартиру Сиэтле. О, и нужно выбросить пару мешком с хламом, – отвечаю я. – Захватывающие дела.

– Я могу чем-то помочь? – спрашивает он, опершись на мою машину.

– Да нет, но если ты не занят, я бы не отказалась от компании.

Майк едет следом за мной на своей машине, а по приезду делает звонок на работу. Я отвечаю ему хмурым взглядом, когда понимаю, что он берет выходной, чтобы провести время со мной, хотя в глубине души я рада, что мы проведем несколько часов вместе перед моим отъездом.

Я рассказываю ему о поездке Эдварда в Европу, пока он помогает мне таскать коробки с барахлом на крыльцо. Дом почти пуст, осталось только несколько предметов мебели, которые Сэм и Лея захотели оставить. Кофейник закипает на плите, а я оглядываю кухню, замечая обои и потрескавшийся линолеум впервые с тех пор, как приехала сюда. Без мебели все выглядит потрепанным и устаревшим. Я уже знаю, что Сэм и Лея все сдерут и переделают заново.

– Что будешь готовить на обед и ужин? – спрашивает Майк, заметив, что в холодильнике только бутылка молока, которую я достаю, чтобы добавить в кофе.

– Отведу Джейкоба в кафе на обед, Сью пригласила нас на ужин сегодня вечером, – отвечаю я, протягивая ему кружку. – Эй, почему бы вам с девчонками к нам не присоединиться за обедом?

– Да, я бы не отказался, – принимает он мое предложение с улыбкой.

После перерыва на кофе мы нагружаем машины пакетами с мусором и отвозим все к контейнерам за один прием, а не за два, как я ожидала.

По возвращении я заканчиваю паковать вещи наверху. Майк располагается на кровати, пока я проверяю ящики, чтобы убедиться, что ничего не забыла.

– Забавно, как все обернулось, – замечает Майк, пока я достаю из шкафа сумки.

– Что? – переспрашиваю я через плечо.

– Бывало, я задумывался, как выглядит твоя спальня, – говорит он. – В ту пору, когда я был влюблен в тебя… и вот, спустя много лет, я лежу на твоей кровати.

Я оборачиваюсь и вижу, что он улыбается от уха до уха.

Я смеюсь.

– Э-э-э-у, ты же не начнешь сейчас рассказывать мне о своих фантазиях с моим участием?

Он подмигивает.

– Я был подростком, в котором бушевали гормоны. Я фантазировал о половине девушек Форкса. Но расслабься, ты не была главной звездой. – Он хлопает в ладони над головой и дергает бровями. – Я рад, что никогда к тебе не приставал.

– А почему не стал? – спрашиваю я, понимая, что, пожалуй, знала, что нравилась ему в старшей школе. – То есть, был момент, когда вы с Джессикой разошлись на месяц. Мы тогда сильно сблизились.

– Я мог бы сказать, что ты слишком нравилась мне как друг, – отвечает он с улыбкой. – Так ведь говорят все парни, да?

Я не могу сдержать смешка.

– Да, наверное. Так почему не стал?

– Я знал, что ты не влюблена в меня. И не хотел быть отвергнутым, – шутливо начинает он, но потом серьезно смотрит на меня. – И я совсем не хотел рушить нашу дружбу.

– Все равно она разрушилась, – замечаю я.

Он переворачивается на бок и приподнимается на локте.

– Мне было мерзко делать это, но я действительно любил Джесс и хотел, чтобы она была счастлива.

– Я знаю, – отвечаю я. – И не осуждаю тебя за это. Просто сожалею, что тебе пришлось делать выбор.

Я вспоминаю, как Эдвард сказал недавно на поляне, что нужно оставить плохие воспоминания, и это ободряет меня.

– Я должна признаться, – говорю я, и Майк вскидывает бровь. – Помнишь, когда я наткнулась на тебя возле твоего магазина вскоре после возвращения в Форкс? – Он кивает. – Я не хотела останавливаться и заговаривать с тобой. Я не хотела иметь ничего общего ни с кем из прошлого, поэтому пыталась побыстрее отделаться от тебя.

Он садится и разражается громким смехом.

– Думаешь, я этого не понял? – он встает с кровати и подходит ко мне. – Ты выглядела такой печальной в тот день… и потерянной. Если бы не этот факт, я бы оставил тебя в покое, но ты выглядела так, будто нуждалась в друге.

– Спасибо за проницательность, хотя я этого не заслуживаю. Если бы не ты, думаю, у меня бы ничего не получилось с Эдвардом. Ты помог мне посмотреть на ситуацию с его стороны, а без этой перспективы, сомневаюсь, что я стояла бы сейчас здесь и собиралась провести с ним свою жизнь.

Он хлопает меня по плечу.

– Ты уверена, что поступаешь правильно? – спрашивает он с заботой во взгляде. – Ты бросаешь все, чтобы уехать отсюда.

Моя улыбка не меркнет.

– Все или ничего, – отвечаю я, берясь за ручку чемодана. – К тому же, мне предстоит этот разговор с матерью через пару дней. Пожалуйста, не заставляй меня сносить его дважды, – я многозначительно смотрю на него, и он вскидывает руки, сдаваясь.

– Ладно, – отвечает он. – Но я должен был спросить. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Белла. Ты это заслужила.

Я смотрю в его доброе лицо. Собираюсь заговорить, но губы начинают дрожать, и Майк заключает меня в объятья. Он говорит, что будет скучать по мне, утешает, пока я пытаюсь взять себя в руки. Я поднимаю лицо посмотреть на него, щеки горят.

– Прости, – говорю я, чувствуя себя глупо. – Мы же еще увидимся.

Он смахивает слезу с моей щеки.

– Я знаю, но ощущения такие, будто заканчивается целая эпоха.

Он относит чемоданы вниз и оставляет их в гостиной. За детьми мы едем на его машине, и они приходят в восторг от предстоящего обеда в кафе.

Из школьных ворот Джейкоб выходит притихшим, попрощавшись со своими новыми друзьями, но по его оживленной болтовне с Луизой, я вижу, что он в приподнятом настроении. Это еще одна причина порадоваться дружбе с Майком.

После обеда мы еще долго сидим, потягивая напитки, и домой нас Майк привозит уже к вечеру. Остается только попрощаться.

Девочки ждут в машине, Джейкоб шагает прямиком в дом, а Майк обнимает меня на пороге. Я целую его в подбородок, он чмокает меня в лоб, и когда я смотрю ему вслед, слезы снова норовят пролиться.

Джейкоб падает на диван и включает телевизор. Я усаживаюсь рядом и смотрю в экран, пока он листает каналы. Он подскакивает, когда раздается стук в дверь. Я беру его за руку и прошу сесть. Он отвечает мне любопытным взглядом, но я настаиваю, что разберусь.

Я с облегчением вижу Элис через стекло в двери, пока иду по коридору. Я открываю дверь и получаю в ответ ее натянутую улыбку.

– Привет, – говорит она, не пытаясь войти в дом.

Я приглашаю ее войти, и улыбка ее становится шире, когда она проходит в коридор.

Джейкоб выглядывает из комнаты.

– Привет, тетя Элис, – говорит он, помахав ей. Элис широко ему улыбается.

Джейкоб возвращается к просмотру телевизора, и я увожу Элис на кухню.

– Я бы предложила тебе кофе, – говорю я. – Но я уже использовала остатки молока. Извини.

– Ничего страшного, – отвечает она, отмахиваясь от моих извинений. Затем посматривает на мои сумки у стены. – Во сколько вы завтра уезжаете?

– Эдвард пришлет за нами машину к шести.

Она кивает в ответ, и разговор стопорится. Я опираюсь на кухонный стол и скрещиваю руки на груди. Она отрешенно смотрит на наш сумки пару минут, а потом наконец поворачивается ко мне.

– Я собираюсь встретиться с отцом, сегодня, – говорит она, в конце концов. – Я хотела заехать к тебе и сказать об этом, чтобы ты не волновалась, что он придет сюда. – Она проводит рукой по волосам и хмурится. – Останусь сегодня у него… нужно поговорить с ним обо всем этом, попытаться найти в этом какой-то смысл… – Она стискивает челюсти и качает головой. – Прости, тебе незачем об этом знать… Я просто…

Я подхожу к ней.

– Элис, я ценю твои попытки меня успокоить. Не нужно извиняться за своего отца.

Она печально смотрит на меня.

– Наверное, нам всем придется к этому привыкнуть. Мама совсем разбита из-за этого… Не могу поверить, что он мог быть так жесток. – Она отводит взгляд куда-то за окно. – Наверное, можно сказать, что это не должно было стать сюрпризом, но стало. Мне нужно поехать сегодня к нему и попытаться разобраться, как любивший меня всю мою жизнь человек мог быть так жесток, а я этого не замечала.

И снова она мотает головой, будто пытается избавиться от дурных мыслей.

– Так или иначе, я просто хотела сказать тебе, что его выходка с прошлой недели больше не повторится.

– Спасибо, – говорю я, и сказать мне больше нечего. Я не хочу слышать о том, как слеп был Карлайл. От этого только хуже.

Она, должно быть, улавливает мою нерешительность и говорит, что ей пора. Я провожаю ее до двери, но она заглядывает в гостиную попрощаться с Джейкобом, желает ему доброго пути и говорит, что с нетерпением ждет следующей встречи, когда мы переберемся в Сиэтл. Джейкоб охотно обнимает ее и возвращается к просмотру телевизора.

На пороге она обнимает и меня.

– Мне хочется, чтобы мы снова стали подругами, – шепчет она и отпускает меня.

Я чувствую укол вины. Я простила себя и Эдварда. Может быть, настало время простить и Элис. Я сжимаю ее руку.

– Увидимся, когда мы вернемся.

Она улыбается и обнимает меня снова.

Остаток дня проходит в суматохе. Прощаться с Клируотерами совсем не просто, и я рада уйти, пока совсем не опозорилась.

Джейкоб отправляется спать, как только мы возвращаемся домой, и я остаюсь одна в гостиной, пью вино и смотрю старые фотографии, которые убрала в альбом. На них можно снова увидеть Чарли с темными волосами и густыми усами. Таким я и хочу его помнить, и хотя у меня дрожат губы, улыбка не покидает моего лица, пока я рассматриваю их.

Прижимая альбом к груди и сжимая в руке бокал, я поднимаюсь наверх и открываю дверь в его спальню. Прислонясь бедром к дверному косяку, я смотрю в пустоту. Позабыв о раскладушке, я нерешительно захожу в комнату; думаю, убрать все сейчас или оставить до утра. Я сажусь на край, беру подушку и утыкаюсь в нее носом, вдыхаю запах Эдварда, который придает мне сил остаться и позволяет почувствовать себя лучше.

Я ставлю бокал на пол и сворачиваюсь калачиком на кровати. Когда мы уехали от Сью, было уже слишком темно, чтобы ехать на кладбище, но почему-то так даже лучше. Я переворачиваюсь на спину и закрываю глаза. Первыми приходят болезненные воспоминания его последних дней: запах в комнате, ужасные болезненные стоны, его холодная, липкая кожа под моими пальцами, слабое биение его сердца под моей щекой. Но мысли возвращаются назад, и я вспоминаю и другие вещи.

Я помню, как Чарли лежал в кровати и слушал меня. Я не помню, что говорила ему, но он широко улыбался, и его глаза светились гордостью. Моя улыбка становится шире, когда я вспоминаю, как он смеялся, когда Рене принесла кофе и подгоревшие кексы. Она шлепнула его по руке, когда он поднес один к моему носу и театрально поморщился.

Я помню, как счастлива была, когда он поцеловал ее в щеку, как будто прося прощения, и вместе с тем сжал мою руку. Я думала, что мы всегда будем так встречать утро. По моим щекам стекают слезы, и я тихо плачу в подушку. Я никогда не хочу забывать звук его смеха или то, как забавно приподнимались его усы, когда он улыбался.

Утро я встречаю с легким похмельем. Я только заканчиваю убирать раскладушку, когда подъезжает машина, чтобы отвезти нас в Сиэтл. Джейкоб выглядит таким же апатичным, какой чувствую себя я, когда плюхается на чемодан в коридоре. Я поторапливаю его к выходу, где сажаю на скамейку, пока сама в последний раз проверяю, все ли я выключила и закрыла.

Обходя пустой дом в последний раз, я ощущаю умиротворение. Я думала, что буду чувствовать, будто оставляю что-то важное позади, но не чувствую. Я знаю, что беру Чарли с собой. Лея и Сэм переделают дом, и в нем больше не останется следов Чарли, но это не имеет значения, это всего лишь кирпичи и цемент. Чарли не часть этого дома, он часть меня.

Я опускаю ключи в почтовый ящик и ухожу, не оборачиваясь.

Из-за поздней брони билетов единственный оказавшийся доступным рейс проходит с пересадкой в Атланте. В Джексонвилль мы прибываем почти в девять вечера. Джейкоб, который весь день был в дурном настроении, оживляется, пока мы идем по терминалу. Мы забираем багаж, и он радостно скачет рядом со мной искать Рене.

Первым я замечаю Фила, когда он машет нам. Рене обходит преграждающую путь группу людей и мчится к нам с улыбкой, такой же широкой, как ее объятья.

Джейкоб с криком бросается ей на руки.

Они так крепко обнимают друг друга, что у них краснеют лица, и я с улыбкой смотрю, как Рене зацеловывает все его лицо.

– Я так по вам скучала, – говорит она, выпрямившись. – А ты вырос! – восклицает она.

Джейкоб млеет под ее взглядом.

– Мне все мои штаны стали коротки, – говорит он с гордостью. – Маме пришлось покупать мне новые.

Рене треплет его по волосам, когда он идет поздороваться с Филом. Она выпрямляется, смотрит на меня, и на ее лице появляется любящая улыбка.

– Отлично выглядишь, – говорит она, рассматривая меня. – Набрала немного веса.

Я осматриваю себя, нахмурившись.

– Правда?

Мама мелодично смеется и заключает меня в объятья, уткнувшись в мои волосы. Она долго и крепко обнимает меня.

– Ты была слишком худая, когда я видела тебя в последний раз. Я рада видеть тебя такой… – она отодвигается и смотрит мне в глаза. – Счастливой. Ты выглядишь счастливой.

– Так и есть, – улыбаюсь я.

Она отвечает мне понимающим взглядом, который подсказывает мне, что позже мы обсудим это в подробностях.

Я слышу сдавленный смешок и, обернувшись, вижу, как Фил стискивает Джейкоба в объятьях. Затем он распахивает объятья и обнимает и меня тоже.

– Рад, что ты вернулась, – говорит он, сжимая мое плечо, а потом смотрит на Джейкоба. – Завтра надо будет побросать мяч и потренироваться в отбивании. Ты, наверное, совсем засиделся.

Джейкоб широко ему улыбается.

– Я тренировался с папой. Я еще хорошо играю, но хочу купить футбольный мяч. Папа купил мне футболку A C Milan. Это итальянская команда по игре в соккер… хотя в Европе его называют футболом. Ты это знал?

Фил смеется и кивает. А Джейкоб не замолкает до самого дома Рене.

Рене настаивает, чтобы мы переночевали у нее, возражая, что нет смысла возвращаться в пустую квартиру, тем более что ей все равно придется ехать за нами. Джейкоб приходит в восторг, когда я соглашаюсь, а следующий час посвящает Рене и Фила в подробности прошедшей школьной постановки. Я устраиваюсь рядом с Рене, попивая вино, а она ласково поглаживает меня по руке.

Когда Джейкоб отправляется спать, Фил оставляет нас одних, и Рене, обняв меня за плечи, кладет ноги на кофейный столик.

– Я так горжусь тобой, – говорит она с довольным вздохом. – Я очень переживала, когда ты поехала в Форкс. – Она проводит пальцами по моим волосам и целует меня в висок. – Ты отлично справилась, детка.

– Я очень скучала по тебе, мам.

– Я тоже, милая. Надо выжать максимум из пары недель, что у нас есть.

Я слышу грусть в ее голосе и поворачиваюсь посмотреть на нее. Она старается улыбнуться, но у нее не выходит.

– Ты уверена, что поступаешь правильно? – спрашивает она.

– Он все, чего я хочу, мама. Он заставляет меня чувствовать себя… любимой. – Я корчусь, но мама понимающе улыбается. – Он дал мне чувство принадлежности, которое я еще никогда не испытывала. Я так его люблю…

Ее широкая улыбка заставляет меня замолчать.

– Я помню, какой разбитой ты была, когда приехала в Финикс. Я была готова проклинать его, когда приехала в Форкс, но вы с Джейкобом так говорили о нем… я видела, что вы любите его, поэтому должна была отбросить в сторону свои чувства и постараться увидеть то, что видели вы двое.

Я слегка краснею.

– И увидела?

– Я увидела мужчину, который не мог отвести глаз от вас обоих. У него был такой взгляд… в глазах будто тоска, на это было больно смотреть. – Она откидывается на подушки, вздыхая, и смотрит на меня, накручивая прядь моих волос на палец. – У вас с Джейкобом был такой же.

– Правда?

– Помнишь, ты думала, что я пытаюсь вас свести, когда мы поехали на ужин? – Я киваю, и она продолжает. – Я не пыталась. Мне хотелось сразить его, чтобы он увидел, от чего отказался. Но когда он приехал, ты сама засияла. Уверена, ты была удивлена увидеть его, но твоя реакция на него говорила сама за себя. – Она берет меня за руку. – Когда он приехал в Форкс в тот раз, когда у Джейкоба случились неприятности, мы много говорили.

Я прищуриваюсь.

– Ты устроила ему допрос, так ведь? – обвиняю я.

– Я просто хотела услышать его версию истории.

– И он рассказал?

– Он был очень честен и откровенен… и полон чувства вины. – Она резко вздыхает. – Он, наверное, заслуживал это, но было непросто слышать, какой пустой была его жизнь. Мы тут наслаждались обществом Джекоба… – Она замолкает и целует костяшки моих пальцев. – Я поверила, когда он сказал, что хочет всю жизнь заботиться о тебе и Джейкобе.

– Он так тебе сказал? – ахаю я.

– Да, – пожимает плечами она. – Прямо перед тем, как посетовать, что вы с Майком вместе, а он упустил свой шанс. – Она издает смешок. – Я не удосужилась поправить его. Думала, ему не повредит пожить с этой мыслью.

Рене подается вперед и, наполнив наши бокалы, протягивает мне один, и мы чокаемся.

– Я знала, что он будет бороться за тебя.

У Рене не бывает черного и белого, все в оттенках серого. Она никогда не таит обиду и всегда готова простить и забыть, если человек совершает верные шаги к раскаянью. Наверное, я похожа на Чарли больше, чем думала. Она простила Эдварда, поговорив с ним один раз, а мне потребовалось несколько месяцев, чтобы отпустить прошлое.

Мы разговариваем допоздна, а утром обе встаем усталыми и вздрагиваем от громкости голоса Джейкоба, разговаривающего с Филом. Мне не хватало солнца поутру к моему пробуждению, и сейчас, выйдя во двор, я чувствую жару.

Джейкоб выбегает следом с миской хлопьев в руках и садится за стол под зонтиком.

– Сходим сегодня на пляж? – спрашивает он.

Я смеюсь, потому что ворота в конце двора Рене ведут прямиком на пляж.

– Ненадолго, – говорю я. – Вечером нужно возвращаться в квартиру.

Он кивает и отправляет в рот ложку, полную хлопьев, а потом смешит меня, замечанием о том, что ему приятно снова видеть небо.

В квартиру я возвращаюсь одна. Фил повел Джейкоба на пляж, и Рене предложила оставить его у них, пока я поеду собираться. Проезжая по знакомым улицам, я понимаю, как скучала по этому месту. Город суматошный, яркий, совсем не такой, как Форкс.

Вход в нашу квартиру расположен в задней части здания, и мне непросто подняться по ступенькам с сумками в руках. Раньше был другой вход из самого здания, но когда отсюда съехали владельцы ресторана, они перекрыли тот вход и сделали этот.

Я открываю дверь, и меня приветствует волна затхлого запаха. Рене сказала, что проветривала квартиру вчера, но судя по запаху, она лишь открыла окна минут на двадцать.

Квартира выглядит даже меньше, чем прежде. Я распахиваю шторы в гостиной и осматриваюсь. И вдруг будто вижу ее другими глазами. Диван выглядит слишком большим для этой маленькой тесной комнаты. Из мебели в ней только темный дубовый стол, который не сочетается с тумбой для телевизора цвета красного дерева и книжным шкафом из сосны. Большинство предметов мебели здесь составлены из того, что отдавала Рене после своих многочисленных попыток сменить обстановку.

Я прохожу по всем комнатам, открываю везде окна, но воздух такой теплый и влажный, что совершенно не освежает. Сердце ухает в груди еще сильнее, когда я оглядываю кухню. Взгляд падает на царапанную поверхность плиты от моей излишне усердной чистки и облезающую краску на шкафчиках.

Я никогда раньше не заостряла на этом внимания. Конечно, замечала, но была всегда слишком занята, чтобы тратить время на то, чтобы это исправить. Не имело значения, как выглядела моя квартира, когда я всегда спешила на работу или везла Джейкоба в школу. Глядя на все это сейчас, я вижу, как потрепано все выглядит.

По крайней мере, комната Джейкоба выглядит прилично. Рене украсила ее в прошлом году ко дню рождения, и это единственная комната в квартире, которая выглядит ярко и красочно. Я застилаю его кровать чистым бельем и иду в свою комнату. Я заняла самую маленькую спальню, потому что Джейкобу нужно было место для игрушек.

Плетеное изголовье на моей двуспальной кровати выглядит старомодным и не сочетается с белым комодом, который я привезла с собой, когда съезжала от Рене. В одном углу стоит розовое, плотно набитое кресло, в другом – зеркало в полный рост. Я сажусь на край кровати и оглядываю комнату. Интересно, что Эдвард сделает с этим.

Плохо только, что здесь нет сада, где Джейкоб мог бы играть. Он никогда не жаловался, потому что не знал, что может быть иначе. К тому же, он много вечеров проводил у Рене и Фила или у своих друзей, пока я работала.

Я сдерживаю разочарование состоянием своей квартирой и начинаю застилать кровать. Я по локоть залезла в пододеяльник, когда раздается звонок телефона. Мельком глянув на дисплей, я улыбаюсь и снимаю трубку.

– Теперь ты всего на пять часов меня опережаешь, – говорю я.

– Я бы позвонил раньше, но весь день провел на встречах.

Его голос звучит устало и разочарованно.

– Все хорошо? – спрашиваю я, беспокоясь, что дела идут плохо. Когда он звонил вчера вечером по приезду, его голос был бодрее.

Он шумно вздыхает, прежде чем ответить.

– Было адски сложно уговорить этих людей встретиться с нами на выходных. К счастью, большинство из них трудоголики, поэтому в итоге согласились.

– Но тебе уже недолго оставаться трудоголиком, – говорю я.

– Я уже давно не такой, – говорит он. – Ладно, не будем об этом. Как поездка? Джейкоб рад возвращению?

Я ложусь на кровать и болтаю с ним с час. По ощущениям странно разговаривать с ним в этой обстановке, и я все еще не могу представить, что скоро он будет здесь со мной – никогда не думала, что это случится.

Позже, когда Джейкоб уже дома, Эдвард звонит снова, и сын говорит ему, как скучает, и как не дождется встречи. Тем вечером я укладываю Джейкоба в его кровать, и он обводит комнату взглядом.

– Моя комната меньше, – замечает он, морща нос.

– Это так кажется, – отвечаю я. – Ты привык, что в Форксе и Сиэтле тебе доставались большие комнаты.

Он переворачивается на бок и смотрит на меня.

– Здорово вернуться домой, но жаль, что папы тут нет.

Я провожу рукой по его волосам.

– Мне тоже.

Он кивает, и я замечаю проблеск грусти в его глазах, пока он не отводит взгляд.

Я устраиваюсь на кровати рядом с ним, и он кладет голову мне на грудь. Я перебираю его волосы пальцами, массируя макушку, и он тихо вздыхает.

– Я отлично провел время на пляже, – говорит он. – Этот пляж лучше, чем в Ла Пуш. – Он смотрит на меня. – Лучше, когда солнце светит, и не так холодно. Папе этот тоже больше понравится.

От меня не ускользает, что он употребил слова «лучше» и «больше» в одном предложении.

– Да, на пляже гораздо веселее, когда тепло и солнечно. – Я сжимаю его плечо. – И я предпочитаю песок гальке.

Я чувствую, как он улыбается.

В последующие несколько недель Джейкоб погружается в летнюю рутину, состоящую из ночевок у друзей и частых поездок на пляж. Впервые в жизни мне становится скучно, и в голове снова начинают мелькать мысли о колледже. Я много времени провожу за крошечным столом в гостиной, изучая в сети университетские буклеты. Я не знаю, какой колледж выбрать, поэтому заказываю так много, как только можно.

Одним одиноким вечером, когда Джейкоб уже ушел спать, я сижу в гостиной и думаю о своей жизни. Замечание Майка о том, что я бросаю все, чтобы быть с Эдвардом, снова и снова прокручивается в моей голове. Джейкобу здесь нравится, здесь его друзья, Рене и Фил. Ему нравится местная школа, и он безумно любит ходить на пляж, когда вздумается.

Я, напротив, нигде так и не пустила корни. У меня есть Джейкоб, Рене и Фил. Остальных я держала на расстоянии вытянутой руки. Я почти не контактирую с людьми, с которыми работаю, и с матерями друзей Джейкоба у нас нет ничего общего. Я помогаю им, когда могу, и они помогают в ответ. Некоторые из них часто общаются и гостят друг у друга, но я всегда была либо слишком усталая, либо занята. Я никогда не старалась.

Я никогда не строила собственную жизнь, кроме той, что связана с Джейкобом. Но Рене была моей опорой, и мне грустно даже представить, что я навсегда уеду от нее на другой конец страны. Рене – единственная, кем мне придется пожертвовать, но в словах Майка есть правда. В каком-то смысле я отказываюсь от всего, чтобы быть с Эдвардом.

Я прогоняю эти мысли прочь и берусь за образовательные проспекты, которые привезла из Сиэтла. Пора сосредоточиться на позитивных моментах.

Прошло почти три недели с нашего приезда, и, глядя, как Джейкоб веселится с двумя лучшими друзьями в море, я чувствую, будто мы и не уезжали. Мы провел много таких выходных.
Прибрежная полоса возле дома Рене всегда относительно тихая в сравнении с общественным пляжем. Большинство предпочитает его, и мимо нас лишь изредка проносится какой-нибудь бегун, в остальном здесь можно разглядеть не больше дюжины людей в отдалении.

Убедившись, что Джейкоб не заходит слишком далеко в воду, я переворачиваюсь на живот и достаю книгу. Но не успеваю дочитать до конца страницы, когда звонит телефон. Я сажусь, прикрывая глаза от солнца шляпой. Заметив Джейкоба, я не отрываю от него взгляда, пока отвечаю на звонок.

– Привет, давно не слышно, – здороваюсь я полушутя. Эдвард не звонил со вчерашнего вечера, и я совру, если скажу, что не волновалась.

– Прости, не ступал на землю с прошлой ночи, – объясняет он.

– Все хорошо?

– Теперь нормально. Расскажу при встрече, но все улажено.

Я вздыхаю с облегчением.

– Ты подписал контракты?

– Все до последнего, – говорит он с гордостью.

Меня накрывает волна облегчения. Не только потому, что рабочие вопросы улажены, но и потому, что теперь он приедет.

– Я рада. Значит, ты скоро приедешь домой?

– Домой, – повторяет он. – Где ты сейчас?

Громкий смех Джейкоба доносится с ветром.

– На пляже, – отвечаю я. – День прекрасный.

– Здорово, – говорит он. – Что делаешь?

– Скучаю по тебе.

В трубке раздается тихий смешок.

– Да, похоже, что я тоже только этим и занимался в последнее время. Так ты не любительница бикини?

– Что? – озадаченно переспрашиваю я.

– Я просто представляю тебя одну на пляже с книжкой, и предполагаю, что ты не любительница бикини.

Я опускаю взгляд на свою желтую майку и шорты цвета хаки, озадаченная его вопросом. Но решаю сыграть в его игру.

– Я в бикини, – вру я. – Красном, – я прикусываю губу, дожидаясь его ответа.

– Не терпится увидеть тебя в бикини, у тебя фантастическое тело, – хрипло говорит он. – И ты знаешь, что мне нравится красное на тебе.

Сексуальные нотки в его голосе будоражат меня.

– Оно очень откровенное, – дразню я. – Я работаю над хорошим загаром. Может, покажу тебе незагорелые части, когда приедешь.

– На пляже людно? – спрашивает он.

– Не особо.

– Значит, мне не нужно беспокоиться, что другие мужчины наслаждаются видом, пока я не могу? – Его голос звучит легко и дразняще, и я подозреваю, что он знает, что я на самом деле не лежу у всех на виду.

Я осматриваю пляж и замечаю всего несколько людей. Большинство загорают, парочка подростков бросают фрисби.

– Проверяешь? – шутливо спрашивает он.

– Нет.

– Может, стоит проверить еще раз, – тихо говорит он. У меня перехватывает дыхание, но я быстро осознаю, что он не может быть здесь.

– Мне не нужно проверять, – отвечаю я со смешком. – Я сижу тут в шортах и майке, а Джейкоб с друзьями играют у воды в паре метров от меня.

– Значит, ты уверена, что по близости нет горячих парней, которые на тебя пялятся.
Я хмурюсь.

– Ты несерьезно?

– Серьезно, – настаивает он.

– Эдв…

– Я бы бросил вызов любому, кто бы на тебя позарился. Я уверен, кто-то точно любуется, как твой загар подчеркивает желтая майка.

Я вскакиваю на ноги и оборачиваюсь по сторонам, осматривая пляж. Я не сразу замечаю его, но когда наконец вижу, сердце подскакивает в груди. Он стоит, опершись о пальму футах в пятидесяти от меня, держа телефон у уха и выглядя убийственно привлекательно в белой футболке и хлопковых брюках. Он машет мне, и в трубке раздается его смешок.

Я борюсь с желанием помчаться к нему, визжа, как ребенок.

– Ты только что назвал себя горячим? – спрашиваю я, улыбаясь и заставляя себя идти спокойным шагом.

– Ты не считаешь меня горячим? – он шагает ко мне на встречу, и я больше не могу сдерживаться, я перехожу на бег.

Он распахивает объятья, когда я приближаюсь, и я врезаюсь ему в грудь, обхватывая его руками.

– Не могу поверить, что ты здесь, – выдыхаю я ему в шею.

Он обхватывает мое лицо ладонями, приподнимая его к своим губам, и жадно целует.

– Прости, что не позвонил. Хотел сделать сюрприз, – говорит он, наконец отстранившись.

Я притягиваю его для еще одного поцелуя, когда вдруг слышу крик Джейкоба. Обернувшись, я вижу, как он мчится к нам.

– Папа! – взволнованно кричит он.

Я отхожу в сторону, чтобы он не врезался в меня, и он бросается Эдварду в объятья.

– Я не знал, что ты вернешься сегодня.

– Я только что прилетел, – говорит Эдвард, заключая Джейка в сокрушительные объятья.

– Как ты узнал, где нас искать? – спрашивает он, когда Эдвард опускает его на ноги.

– Я сначала приехал к вам домой, но не застав вас, позвонил Рене, она сказала, где вы.

Джейкоб берет его за руку.

– Пойдем, познакомься с моими друзьями.

Джейк ведет его, а я радостно иду следом. Не могу поверить, что он наконец-то здесь; желудок делает сальто от волнения.

Джейкоб подпрыгивает на месте, зовя своих друзей.

– Это мой папа! – кричит он, пока они еще не добежали.

Джош и Коннор, прикрывая глаза от солнца, смотрят на Эдварда.

– Он только что прилетел из Европы, – говорит Джейкоб с гордостью на лице.

И стоя прямо перед Эдвардом, мальчики неловко машут руками и здороваются.

Джейкоб пытается немного покрасоваться перед Эдвардом, подбрасывая мяч и отбивая его коленом, но у него не особо получается, и друзья уводят его обратно к морю.

– У тебя полчаса, – говорю я ему вслед, садясь на одеяло. – И мы уходим домой.

Эдвард садится рядом со мной и обхватывает меня за плечи.

– Как думаешь, Джейкоб смутится, если его родители будут обжиматься как подростки на пляже?

Я смеюсь и подталкиваю его локтем под ребра.

– Безусловно.

Он цокает языком в притворном разочаровании.

– Наверное, придется подождать с этим, – улыбается он, глядя на меня. – Боже, ты просто загляденье. Прекрасно выглядишь. Тебе идет солнце.

Я целую его в плечо.

– А ты бледноват, может, снимешь футболку и дашь солнышку добраться и до тебя?

– Солнышку, да? – усмехается он, но к моему восторгу берется за низ футболки и одним быстрым движением снимает ее через голову.

Я прикусываю губу и, не сдержавшись, провожу рукой по его спине.

– Может, намазать тебя солнцезащитным кремом? – предлагаю я.

– Конечно, – отвечает он с хитрой улыбкой.

Он пододвигается ближе, поджимает ноги и упирается локтями в колени. Взяв бутылку, я сажусь позади него и выдавливаю крем на ладони. Я размазываю его по его спине и начинаю втирать.

– Приятно, – бормочет он довольно, пока мои пальцы кружат по его коже.

– Надо было позвонить, – говорю я, нанося крем. – Я бы забрала тебя у аэропорта.

Он поворачивает голову, когда я сильнее нажимаю на мышцы между плеч.

– Я хотел сделать сюрприз, поэтому взял такси.

Я наклоняюсь и целую его в висок.

– Приятный сюрприз, – улыбаюсь я. – Я думала, ты зашелся в ревности, когда начал говорить про горячих парней, которые на меня пялятся.

Он поворачивается и чмокает меня в губы.

– Ты пробуждаешь во мне ревнивца… но я стараюсь держать его в узде.

Я пододвигаюсь вперед и велю ему опереться на локти, чтобы я могла натереть ему грудь. Он раздвигает ноги, и я встаю на колени между ними. Его пресс напрягается, и по моей спине пробегает дрожь, когда я провожу по нему пальцами.

Он встречается со мной взглядом.

– Думаю, тебе пора остановиться, – уныло говорит он хрипловатым голосом. – Будет неуместно сидеть со стояком в свободных штанах, когда рядом играют дети.

Я опускаю взгляд и вижу небольшую выпуклость в его брюках. Я опускаю руки и сажусь на пятки.

Он незаметно поправляет себя в штанах, а потом потягивается и скрещивает ноги в лодыжках. Я устраиваюсь слева от него, подтянув колени.

– У твоей мамы прекрасный дом, – замечает он, осматривая пляж. – Это, можно сказать, ее задний двор.

– Ага, – соглашаюсь я. – Пляж нелюдный, тут почти всегда только жители окрестных домов.

Он устремляет взгляд вдоль пляжа, оглядывая прибрежные дома.

– Тут словно другой мир, – говорит он. – Особенно, когда ты привык к городам, в которых пляжей нет.

Он довольно вздыхает и ложится на спину.

– Так с бизнесом теперь все хорошо? – интересуюсь я, глядя на него из-под полей шляпы. Затем кладу его руку себе на колено и поглаживаю костяшки его пальцев, переплетя их со своими.

– Да, мы подписали все контракты, Джеймс и Райли могут довольствоваться объедками с нашего стола. Им не светят большие контракты в ближайшее время… Эммет проследит за этим. Мы справились лучше, чем ожидали; Джаспер с Элис переезжают в Лондон.

– Правда? – спрашиваю я, удивленная новостью.

Он улыбается.

– Сначала он собирался взять подразделение в Южной Африке, но у нас там много контрактов в Европе, что кому-то придется их контролировать.

– Как быстро они приняли такое важное решение, – замечаю я. – Но Элис всегда хотела поехать в Европу.

– Они говорили об этом с тех пор, как Джаспер выкупил мою долю. Метались между Бразилией и Европой, но как только речь зашла о Европе, для Элис других вариантов не осталось. Так и вижу, как она мотается по модным европейским городам, – говорит он с теплой улыбкой. – Ей там понравится. Хотя эта сделка только на пять лет. Не думаю, что они останутся там навсегда.

Джейкоб играет еще недолго. Всего минут через десять он плюхается рядом с нами и трясет головой, как пес, орошая нас брызгами морской воды. Эдвард хватает его и щекочет ребра, пока тот не заходится визгом.

– Я не хочу сегодня ночевать не дома, – говорит Джейкоб, успокоившись. – Коннор злится на меня.

Я смотрю на его друзей, которые бредут по пляжу в нашу сторону… с недовольным видом.

– Ничего, – отвечаю я. – Пойдем, поговорим с ними.

Мы одновременно поднимаемся и идем навстречу его друзьям. Их ободряют мои слова о том, что можно перенести все на следующие выходные, а если маме Коннора это неудобно, можем устроить ночевку у нас.

Эдвард вытряхивает одеяло, пока я собираю вещи в сумку, а потом берет меня за руку, и мы направляемся к дому Рене. Джейкоб то и дело оборачивается на нас через плечо, будто боится, что мы можем исчезнуть.

Рене приглашает нас остаться на ужин, но мне еще нужно отвезти Коннора и Джоша по домам, и я предлагаю перенести ужин. Сложив вещи Эдварда в мою машину, мы уезжаем.

Во время поездки через город, Джейкоб с друзьями трещат на заднем сидении как обезьянки. Они болтают все громче и громче, и когда мы подъезжаем к дому Коннора, от их голосов начинает звенеть в ушах. Я замечаю облегчение на лице Эдварда, когда они выходят из машины. А еще я отмечаю усталость, которая теперь хорошо заметна.

Я объясняю матери Коннора, почему поменялись планы, как можно скорее, желая побыстрее вернуться к Эдварду, и с обещанием новой ночевки на следующих выходных Джейкоб довольно спешит к машине.

– Вид у тебя измученный, – говорю я Эдварду, садясь в машину.

Он вяло улыбается.

– Есть немного, – признается он. – Мало спал в Европе.

– Твои биологические часы, наверное, отключились, – говорю я.

Он смотрит на меня, прежде чем наконец ответить.

– Я плохо сплю без тебя.

Недовольный стон Джейкоба вызывает у нас смех.

По пути я останавливаюсь купить китайской еды. Мне не хочется готовить, а у Эдварда такой вид, будто он развалится, если не отдохнет в ближайшее время. Я отдаю Джейкобу ключи, и он несется по ступенькам открывать дверь, пока Эдвард достает сумки из багажника, а я несу еду.

Джейк распахивает двери и проводит Эдварда внутрь.

– Это наша квартира, – говорит он, и мне бы хотелось, чтобы он чувствовал ту гордость, которая в нем лишь видится.

Эдвард поглядывает на меня, легко улыбнувшись, и входит внутрь.

– Это гостиная, – вещает Джейкоб, уводя его за собой.

Я наблюдаю, как Эдвард обводит глазами комнату. Выражение его лица сложно разгадать, но я вижу, что он намеренно старается сохранить его невозмутимым. Он рассматривает фотографии Джейкоба на стенах, и его губы подергиваются в улыбке.

– Неси сумки, – велит Джейкоб, и я закатываю глаза, когда он ведет Эдварда прямиком в мою спальню. Он поглядывает на меня, открывая дверь, а потом смотрит на Эдварда.

– Эм… наверное, стоит положить их сюда… это мамина комната.

Джейкоб нерешительно посматривает на меня. Его щеки покрывает яркий румянец, и я потираю губы пальцами, чтобы скрыть свое веселье. Нам, конечно, не нужно разрешение Джейкоба, но он, похоже, все равно его нам дает.

Эдвард, сам слегка удивленный, благодарит Джейка и заходит в мою комнату. Мы с Джейком стоим в дверях, пока он складывает сумки возле кровати и осматривается. С его присутствием комната кажется еще меньше. Эдвард оборачивается.

– Что? – спрашивает он, озадаченно хмуря брови.

Я вдруг понимаю, что мы с Джейкобом смотрим на него в ожидании какой-то реакции на наш дом.

– Пойдем, посмотришь мою комнату, – говорит сын, опережая меня. – Она больше.

Эдвард сжимает мое плечо, проходя мимо. Он осматривается в комнате Джейка, внимательно слушает, пока тот открывает дверцы и ящики и показывает свои игрушки и книги. Раззадорившись, он хватает Эдварда за рукав и ведет показывать всю квартиру. Я замечаю, как хмурятся его брови, когда он видит крошечную ванную. Вернее даже назвать ее душевой, потому что ванны у нас нет.

Когда Джейкоб показывает ему маленькую кухню, выражение его лица становится совсем мрачным, хоть он и пытается это скрыть. Я отправляю Джейка мыть руки, а сама достаю тарелки из шкафа и накрываю на стол.

– В ванную, – говорю я, когда он пытается сделать это в кухонной раковине.

– Знаю, весьма скромно, – говорю я, оборачиваясь к Эдварду, который рассматривает вмятину на холодильнике. Я взяла его со скидкой из-за вмятины, и мне не по себе, что Эдвард хмурится. – Это лучшее, что я могла себе позволить.

Он поднимает взгляд и шагает ко мне.

– Ты думаешь, я тебя осуждаю?

– Ты будто… не знаю, разочарован… совсем не в восторге, – тихо говорю я.

– Мне не по себе, – признается он, запустив пальцы в мои волосы и целуя меня в лоб. – Но не потому, что я в тебе разочарован. Просто… это похоже на квартиру человека, который едва сводил концы с концами. И мне стыдно, что я жил в роскоши, а вы с Джейкобом довольствовались этим.

– Я старалась, как могла, – говорю я в свою защиту.

Он стремительно подходит ко мне.

– Посмотри на меня, – просит он, опустив руки мне на плечи. Я поднимаю взгляд. – Это все материальное. Да, я считаю, что вы двое заслуживаете самого лучшего, но ты вне всяких сомнений в изобилии обеспечила его всем, в чем он нуждался больше всего. Он счастлив, здоров и любит тебя всем сердцем… и, судя по сотне фотографий, развешанных по всей квартире, он был центром твоего мира. – Он целует меня в висок. – Мне тошно думать, как тяжело тебе пришлось… и мне жаль, что меня не было рядом.

Он притягивает меня к себе.

– Я хочу дать тебе все, – шепчет он в мои волосы. – Я не хочу, чтобы ты все делала одна. – Он отодвигается посмотреть на меня, и на его лице появляется теплая улыбка. – Я хочу любить тебя и сделать тебя счастливой.

– Это правда.

После ужина Эдвард засыпает перед телевизором. Уложив Джейкоба спать, я возвращаюсь в гостиную и все выключаю, прежде чем будить Эдварда.

Он вздрагивает и просыпается от моего шепота на ухо, мечется взглядом по комнате, пока не вспоминает, где он.

– Пора спать, – шепчу я.

Мы быстро раздеваемся, и я улыбаюсь, когда он аккуратно складывает свои вещи на стул в углу. Свои я бросаю в корзину для белья и достаю ночнушку из ящика. Сняв белье, я подхожу кровати.

– На какой стороне ты спишь? – спрашивает Эдвард.

– На правой, – отвечаю я с улыбкой, приподняв одеяло с этой стороны.

Он ложится рядом со мной и заключает в объятья. Его поцелуи нежны, и я растворяюсь в тепле его тела, прижатого к моему.

– Джейкоб еще не спит, – предупреждаю я, когда его поцелуи становятся жарче.

Он опускает руку вдоль моего тела, между грудей и сжимает пальцами низ моей ночнушки. Он медленно приподнимает ее и опускает ладонь на мое обнаженное бедро.

– Знаю, я просто наслаждаюсь тем, что ты снова со мной, – шепчет он, а затем утыкается в изгиб моей шеи и быстро засыпает.

Еще довольно рано, и я лежу без сна, слушая его ритмичное дыхание и нежно поглаживая его спину и плечи. Он то и дело довольно вздыхает, и каждый раз мое сердце распирает от любви к нему.

Я так долго и так отчаянно этого хотела: проводить каждую ночь в его объятьях. Бывало даже, я лежала в этой самой спальне и позволяла себе размышлять, чем он занимался, и сердце начинало ныть. Я никогда не думала, что нам будет дан второй шанс.

Я лежу в темноте в его объятьях, его дыхание овевает мою кожу, а сердце бьется рядом с моим, и мне кажется, будто надо ущипнуть себя и убедиться, что это не сон.

---

В очередной раз надеюсь, что ожидание стоило того)) Как вы понимаете, конец уже близок( За время тягомотного, долгого процесса перевода уже совсем сроднилась с историей)