Когда я приезжаю к Эммету, Эдварда еще нет. Я ничего не говорю, потому что тогда Эммет будет знать, что я ищу Эдварда, а потом он, вероятно, начнет задавать мне кучу неприличных вопросов. Или что еще хуже, он скажет Эдварду, что я искала его, а это может быть некоторым преимуществом, которого у него быть не должно. Поэтому я безмолвна.

Я встречаю Джаспера до того, как мы уходим с работы. Он высокий и худой с косматыми светлыми волосами и карими глазами. У него привлекательная улыбка и симпатичный южный акцент; также он очень дружелюбен в течение нескольких кратких моментов, что мы общаемся, прежде чем уходим. Он говорит, что встретится с нами дома.

Элис уже так, когда мы приезжаем. Должно быть, у нее есть ключ. Также она уже давно напала на бар, что приводит ее к нечленораздельной речи и спотыканию, когда она открывает дверь. Она глазами трахает Джаспера все две секунды прежде, чем потянуться и схватить его за руку, встаскивая внутрь. Он охотно следует за ней, улыбаясь.

Полагаю, Эммет был прав об этих двух.

Мы двигаем на кухню. Откуда-то играет музыка. Леди Гага. Эммет гримасничает, когда достает лед из морозильника.

– Если она думает, что это дерьмо продолжит играть, то она совсем чокнутая. – Он смотрит на меня. – Что хочешь выпить?

– Эм-м, все, что выпьешь ты.

– Я выпью «Джека» и колу. Совсем немного колы, конечно. После сегодняшнего дерьма мне нужно что-то покрепче.

Отстой.

– А есть сок?

Он открывает холодильник и вглядывается внутрь.
– Апельсиновый и клюквенный. Хотя подожди-ка. – Он тянется внутрь, вытаскивает коробку апельсинового сока и проверяет срок годности. – Ага, апельсиновый и клюквенный, – подтверждает он.

– А водка у тебя есть? – с надеждой спрашиваю я, и он кивает, вытаскивая полупустую бутылку из морозильника. Когда я заканчиваю мешать свой напиток, я несу его в гостиную, по пути осматривая дом Эммета. Он симпатичный. Небольшой и обычный, одноэтажный, с простой планировкой и выглядит отчасти новым. Стены белые и без каких-либо фотографий или узоров – это в первую очередь гласит о том, что это берлога холостяка – но дом действительно не так уж и плох.

Эммет, Элис и Джаспер – все находятся в гостиной. Я присоединяюсь к ним, отчасти чувствуя себя неловко, потому что они знают друг друга так давно, а я совсем новенькая. Но Джаспер избавляет меня от этого чувства, задавая мне кучу вопросов.

– Все еще нравится работать у нас? – спрашивает он, и я киваю, отвечая правдиво.

– Не учитывая сегодня? Конечно. – Это был отличный опыт, уж точно. На моей прежней работе не было таких сексуальных докторов как Эдвард.

– Конечно, ей нравится, – вмешивается Эммет. – Она получила лучшего наставника во всей гребаной больнице.

– И даже не будем упоминать ее свидание с Эдвардом, – нечленораздельно произносит Элис, с намеком приподнимая брови. Я почти что хочу умереть.

– Ты ходила на свидание с Эдвардом? – любопытствует Джаспер.

– Они обманули меня и притащили на свидание с Эдвардом, – разъясняюсь я.

– Ну, мне не пришло 911-сообщение! – вопит Элис. Боже, она надоедливая, когда пьяна.

Джаспер смеется, и как раз в этот момент, когда я думаю, что хуже уже не будет, раздается стук в дверь. Все одновременно замолкают и прекращают смеяться. Как будто нажали кнопку с надписью «тишина». Четыре головы устремляются к двери, но никто не встает, чтобы открыть ее.

О, мой Бог, это Эдвард. Это должен быть Эдвард. И меня будут пытать у всех на виду тупыми шуточками, а потом они просто собираются унизить меня. Прямо перед Эдвардом. О боже.

Я планирую побег – я могу сбежать через черную дверь, но понятия не имею, где она находится. Или я могу убежать в спальню и спрятаться под кроватью, но, если меня поймают, я буду выглядеть как идиотка, что побеждает первоначальную цель скрыться. Боже, какой отстой.

У меня не достаточно времени, чтобы подумать об этом, потому что Эммет громко кричит: – Входите! – И парадная дверь открывается. Я вздыхаю от облегчения – это не Эдвард, а какой-то высокий парень с обесцвеченными волосами, обутый в древние сандалии. За ним следует невысокого роста девушка с кудрявыми темными волосами, одетая в красную медформу. Их обоих приветствуют с энтузиазмом, а мое унижение, к счастью, уходит на второй план.

– Белла, это Майк и Бри, – представляет Эммет, и я встаю, чтобы вежливо пожать их руки. Майк улыбается, и он достаточно привлекателен, но его пристальный взгляд задерживается слишком долго, чтобы считаться вежливым.

– Рада познакомиться с тобой. – Я выдавливаю улыбку и говорю себе, что я должна быть мила с ним, по крайней мере, поначалу, даже если его пристальный взгляд жуткий.

– Я тоже, Белла. Ты новенькая?

– Да, две недели. Работаешь в больнице?

– Ага. Я специалист по техобслуживанию аппаратов искусственной вентиляции легких, – представляется он. – Бри тоже.

Бри уже ушла на кухню, на вид совсем не заинтересованная мной или же ей просто не хватало чего-нибудь крепкого после работы, как и мне.

– И, кстати, она не моя девушка, – быстро добавляет он.

О боже милостивый.

Я киваю, как будто это интересные новости, но не слишком интересные, потому что я не хочу подать ему ложные знаки. Не то, чтобы это обязательно имело бы значение. Он уходит, чтобы взять что-нибудь выпить, спрашивая меня, не хочу ли чего-нибудь я, но я указываю на свой полный стакан и отказываюсь. Затем я сажусь и залпом выпиваю весь стакан, задумываясь, где же Эдвард, но я слишком труслива, чтобы спросить об этом кого-нибудь.

Майк берет на себя задание самому сделать мне новый напиток, как только видит мой пустой стакан. Он также берет на себя миссию сесть рядом со мной и заставить меня страдать посредством пустословного разговора о больнице, и о чем бы он ни говорил, все сводилось к дождю, ведь, по его словам, он льет почти каждый день. И, черт, напиток сильно ударил мне в голову. Похоже на водку со льдом с капелькой клюквенного сока. Я потягиваю его и стараюсь не гримасничать, и, в конечном счете, привыкаю к вкусу, и это уже кажется не таким уж противным.

Чем больше я пью, тем меньше беспокоюсь о том, что Эдварда все еще нет, и больше интересуюсь Майком. В итоге он спрашивает меня, не хочу ли я выйти посидеть на внутреннем дворике, и я соглашаюсь. Отчасти он неплохой парень, как только ты прекращаешь замечать всякие детали.

Снаружи душно, но влажность не хуже, чем обычно. Мы садимся, и Майк достает из кармана пачку сигарет, сражу же зажигая одну. Я недоверчиво пялюсь на него, и когда он предлагает мне одну, я отказываюсь.

– Похоже на оксюморон, тебе так не кажется? – шутливо спрашиваю я.

Он выдыхает клубок дыма. Своего рода дым слегка попадает мне на лицо, что заставляет его извиниться и повернуться в другую сторону.

– В смысле? – не понимает он и говорит странным хриплым голосом, который появляется только тогда, когда люди курят сигарету.

– Ты врач, специализирующийся по чистым легким, и куришь.

Он пожимает плечами, как будто я не усекла суть.

– С другой стороны, ты уже знаешь, как очистить свои легкие, если вдруг подцепишь ХОБЛ¹, – продолжаю я.

Он выглядит оскорбленным.
– Бросить намного труднее, чем ты думаешь.

– Возможно.

Мы молчим около минуты. Слишком тихо; я слышу музыку из дома, но она приглушена, как и беспардонный голос Эммета. Отчасти здесь мирно и безмятежно.

Я все еще медленно потягиваю свой напиток, но я устала, и усталость поражает меня быстрее, чем обычно. Я смотрю на землю и воображаю, каково бы это было уснуть там, и прямо сейчас эта идея фактически кажется мне достаточно привлекательной. Конечно, только если я не смогу добраться до кровати.

Майк внезапно подталкивает меня своим локтем.
– Проснись, – говорит он игриво. Я сжимаю зубы. Как же раздражает. Мои глаза открыты, придурок. Часть меня думает, что ему просто нужно было оправдание, чтобы коснуться меня.

Я думаю сказать ему, что я просто вдохнула слишком много табачного дыма, поэтому теперь не смогу бодро продержаться оставшуюся часть вечера, но я слишком устала, поэтому я молчу.

Затем он что-то говорит, и это сразу же будит меня аварийным сигналом.
– Так… Белла. Ты переехала сюда со своим парнем?

О Господь-Бог. Из-за этого он хотел вывести меня на улицу? Чтобы я была с ним наедине, и он смог задать мне неловкие вопросы?

Я рассматривала идею солгать, но потому решила, что, в конце концов, он все равно узнает об этом.
– Нет. Я просто только отошла от плохих отношений, так что я пытаюсь убежать от всякой бойфренд-драмы, ну если ты понимаешь, о чем я, – осторожно отвечаю я.

Это больше, чем я хотела, чтобы он знал, особенно потому что теперь он полон решимости вырвать у меня больше информации.

– Что за бойфренд-драмы?

– Это долгая история. Я не особо хочу говорить об этом.

Он кивает, гася сигарету о землю. И он оставляет ее там, как спасибо Эммету за бесплатную выпивку и место, где можно зависнуть.

– Ну ты всегда можешь поговорить со мной, если нужно, – произносит он серьезным тоном.

– Конечно.

Он поворачивается ко мне.
– Тебе здесь весело?

Я держу стакан и кручу лед внутри, натянуто улыбаясь.
– Очень.

– Хорошо. Нам нужно тусоваться чаще.

Я ни соглашаюсь и ни не соглашаюсь, и он встает.
– Пойду принесу еще выпить. Будешь?

Я киваю. Он исчезает, и его отсутствие – великолепная, превеликолепная вещь. Я откидываю голову назад, позволяя алкоголю раствориться во мне и забрать меня от суеты сегодняшнего дерьмового дня.

Несколько минут спустя я слышу, как открывается раздвижная дверь, затем шаги, но я не открываю глаза, думая, если я притворюсь, что сплю, может, Майк уйдет. Я слышу, как ставят напиток на стол около меня.

– Долгий день?

Мои глаза резко открываются, и там стоит он во всем своем великолепии. Доктор трахни-меня Каллен. Он садится на место Майка и находится в своей обычной одежде, его волосы немного влажные, на губах кривоватая ухмылка, которая пытается заставить меня кинуться ему на колени.

Я сажусь немного прямее. Внезапно я понимаю, как ужасно я выгляжу; я даже не обновила свой макияж по пути. Какого черта я не обновила свой макияж?

– Даже не представляешь, насколько, – подкалываю его я. – Я начинала думать, что ты не придешь.

– О, так ты ждала меня?

– Я такого не говорила.

Он ухмыляется.
– Ты не должна ненавидеть меня, Белла. Не все доктора злые и ужасные.

– Мы снова должны начать с этого?

– Я просто пришел, чтобы провести дружеский разговор. Это ты продолжаешь защищаться.

– Я не защищаюсь, я пыталась расслабиться. Я не фантазировала о тебе или еще что, как бы в это ни было трудно поверить, – усмехаюсь я, пытаясь заставить эти слова звучать правдоподобно. Но Эдвард вновь ухмыляется, как будто видит меня насквозь.

– Ты права. И было похоже, что ты замечательно проводила время с Майком, так что я оставлю вас наедине.

Он собирается встать, но я хватаю его за руку в смертельной хватке.
– Если ты оставишь меня одну с Майком, я убью тебя. – Мой голос низок в предупреждении. Как только слова слетают с моих губ, стеклянная дверь открывается, и я вижу силуэт Майка, поскольку он приостановился в дверном проеме.

– О, привет, Эдвард, – наконец говорит он и не кажется рад тому, что Эдвард здесь, однако он подходит и садится на стул с правой от меня стороны, лед в его стакане громко звенит.

Эдвард, кажется, одинаково встревожен присутствием Майка. Он бормочет «привет, приятель» и затем потягивает свой напиток.

Последующая тишина, вероятно, самая неуклюжая вещь в моей жизни, тем более, когда я сижу в середине всего этого. Я делаю большие глотки, и напиток стекает вниз, и мне все еще неприятно, зато он на вкус немного лучше, чем прежде.

– Так, эм… Майк, ты работал сегодня?

На мою жалкую попытку начать разговор отвечают коротко:
– Не-а.

– Я все еще не видела тебя на работе. Думаю, все же Бри я встречала.

– Я много работаю в медицинском отделении.

– О.

Я слышу, как стрекочут светлячки. Буквально. И цикады.

Внезапно дверь открывается, ударяясь о задвижку с громким ударом.
– Майк! Вот ты где! Иди сюда, я хочу тебе кое-что показать. – Элис так пьяна. Она не ждет ответа от Майка, просто подходит и хватает его за руку, стаскивая со стула.

– Что там? – спрашивает он, его голос любопытный и раздраженный. Он следует за ней внутрь, и стеклянные двери закрываются за ними, приглушая музыку и абстрагируя нас от того, что происходит в доме.

Конечно, я сразу становлюсь подозрительной. Я знаю, что эта маленькая нехристь опять замышляет что-то нехорошее.

Но я забываю обо всем этом, когда Эдвард поворачивается ко мне.
– Снова наедине с сексуальным доктором. И как ты справляешься с собой?

Я едва не выплевываю водку на себя.
– Ты ведь только что не именовал себя сексуальным доктором, – говорю я в неверии.

– Твои слова, Белла.

– Я никогда не называла тебя так. – Это ложь – я называла его так в своей голове миллион раз. Но он не знает этого… так ведь?

Боже мой, он может читать мои мысли?

Он облокачивается назад и потягивает свой напиток, выглядя абсолютно самоуверенным.
– На нашем свидании. Ты сказала, что люди ходят в клинику, чтобы попялиться на сексуальных докторов.

– Я не имела в виду тебя! – говорю я, ошеломленная.

– Так на каждого доктора, но не на меня? – спрашивает он, симулируя обиду.

– Ты даже не работаешь в клинике.

– Но я доктор.

– Чертовски раздражающий, да.

– Так ты не думаешь, что я сексуальный?

Боже, он настойчивый маленький засранец.

– Ты обычно ходишь вокруг, ища хороший повод для раздутия своего эго, или это одноразовый инстинкт? – спрашиваю я, раздражаясь. Нет, никак, никогда я не признаюсь ему, что думаю, что он сексуальный. Ни в коем случае.

Он пожимает плечами и делает большой глоток из своего стакана, явно удивленный моей нехваткой самообладания.

– Просто зависит от моего настроения.

Я впиваюсь в него взглядом.

– Так как ты оказалась с Ньютоном наедине? – спрашивает меня он, перемещая разговор в менее угрожающие темы. Я расслабляюсь и предполагаю, что Ньютон – фамилия Майка. Или, может, это очередное раздражающее прозвище, придуманное Эмметом, что было бы целесообразно в ироническом смысле, потому что Майк не был похож на самого умного человека в мире.

Я потираю подбородок, который все еще немного побаливает.
– Очевидно, я все еще страдала от травмы, которую получила от удара в челюсть.

Эдвард хмурится, его глаза опускаются до ссадины, которую я потираю.
– Ты в порядке?

– Физически? Да. Эмоционально? – Я беру смехотворно крепкий напиток, который сделала для меня Майк. – Вот для чего это.

Он махает перед своим лицом ладонью, будто что-то пахнет.
– Ты пьешь чистую водку? Я чувствую ее здесь повсюду.

– Майк сделал это для меня. В нем есть клюквенный сок… кажется.

– Он пытается тебя напоить? – спрашивает он, снова хмурясь. – Давай. Я могу сделать тебе что-то получше. – Он протягивает руку.

– Это не так уж и плохо, – говорю я, но протягиваю ему стакан. Он встает, чтобы уйти в дом.

– Просто подожди минутку, – говорит он. – Я скоро вернусь.

Я жажду последовать за ним, но делаю, как он попросил. Я немного волнуюсь, что придет Майк прежде, чем он вернется, но мне повезло, и Эдвард возвращается очень скоро. Его напиток намного более красочен и от его вида не хочется блевать.

– Попробуй, – просит он, протягивая мне стакан. Я подношу его к своим губам, и это намного лучше, немного фруктовый с небольшим отблеском алкоголя. Я киваю в одобрении.

– Ты превзошел себя, – говорю я, улыбаясь. – Очень вкусно.

– И теперь ты не вырубишься до десяти тридцати.

Он снова садится рядом. Это двуместная скамейка, и его нога касается моей. Я пытаюсь игнорировать тепло, которое проходит через все мое тело, когда он находится так близко.

– Так где ты ночуешь? – спрашивает он.

Я смотрю на него, не до конца понимая.
– Сегодня?

– Нет… у тебя есть дом в Сиэтле?

– О. Нет, у меня квартира. Мне не нужно много места. И я своего рода начинаю с нуля прямо сейчас, понимаешь?

Он не понимает – не совсем – но кивает.

– А что насчет тебя? Живешь где-то поблизости?

Он кивает вновь.
– Я живу фактически рядом. У меня дом.

– Ты ездил домой, чтобы принять душ? – спрашиваю я, хотя это кажется очевидным. Его волосы влажные, и он не в рабочей одежде.

Он потирает шею и выглядит застенчиво.
– Да, на меня сегодня, так сказать, решили… отхаркнуть.

Я не могу сдержаться и выдавливаю из себя улыбку.
– Любимый пациент?

– Единственный и неповторимый.

Спасибо господу за небольшие одолжения. Я бы лучше получила кулаком, чем бы на меня плюнули. Но вообще, если задуматься, тот удар действительно был сильным… Мне нужно обдумать это.

– Как думаешь, что Элис сейчас делает с Майком?

Его лицо потемнело, затем снова посветлело.
– Кто знает? Никогда не знаешь, что она сделает.

– Все еще хочешь отомстить Эммету? – с надеждой спрашиваю я.

Эдвард смеется, но сразу не соглашается.
– Что у тебя на уме?

– Мне очень нравится идея свести его с доктором Хейл. Мы можем сказать, что все собираемся перехватить пару напитков в ресторане, но потом только они двое приедут туда. О! Мы даже можем взять столик в углу ресторана и наблюдать. Мы можем заказать закуски.

Эдвард смеется.
– И кто заставит доктора Хейл согласиться пойти с нами?

– Конечно же, ты. Я едва знаю ее.

– Ты ведь знаешь, что она убьет меня, когда все это закончится, так?

Я притворяюсь, что хочу обсудить это.
– Так ты спрашиваешь меня, считаю ли я тебя ненужным?

Он качает головой.
– Даже не хочу знать.

– Ты делаешь довольно потрясающие напитки.

Его улыбка расширяется. Он хитро смотрит на меня, его зеленые глаза сияют в свете навесного светильника.
– Ты ведь понимаешь, что похвалила меня дважды меньше чем за десять минут?

Вот дерьмо, правда?

– Я похвалила твой напиток, – поправляю его я.

– Я сделал напиток.

– Ну, не держи это в голове, потому если твое эго станет немного больше, и ты не сможешь пройти в дверной проем, – дразнюсь я.

Он смеется, и на мгновение между нами обосновывается приветливая тишина. Мы потягивает наши напитки. Я пытаюсь не обращать внимания на то, как его нога все еще касается моей, но это все, о чем я могу думать.

– Прости за сегодня, – внезапно говорит он, ломая тишину. Я смотрю на него в удивлении. – Вероятно, я был с тобой немного резок. По телефону, я имею в виду. – Он сконфуженно смотрит на меня.

Внезапно я вспоминаю, что уже будто давным-давно хотела извиниться перед ним. Я хочу ударить себя по лбу за свою плохую память.

– Вообще-то я хотела извиниться, – говорю я немного смущенно. – Ты был занят, а я была просто раздражена… короче, я не должна была бросать трубку. – Мне немного стыдно за это. Сколько мне, четырнадцать? Я не бросала трубку с тех пор, как Бренда Ньюман назвала меня коровой в начальной школе. Но она точно заслуживала того и хуже этого.

– По-моему, ты первая медсестра, которая бросила трубку при разговоре со мной, – говорит Эдвард, ясно удивленный этим.

Я смеюсь, смущаясь.
– Ну, а ты мой первый доктор.

– Перемирие? – спрашивает Эдвард, протягивая ладонь. Я пожимаю ее свободной рукой, и по некоторым причинам я просто не могу прекратить усмехаться.

– Да, перемирие. Снова.

Дверь внезапно открывается, и выходит Эммет.
– Черт, вот вы где, ребята.

У него в руке пиво, и он выглядит уставшим. Его голос громкий и четкий.

– Успокойся, Эммет. Ты разбудишь всех гребаных соседей. – Джаспер следует за ним, выглядя относительно трезвым. Но полагаю, что хоть кто-то должен позаботиться об Элис – она обнимает его за талию, едва ровно стоя на ногах.

– Чувак, только десять тридцать. Никто не спит.

– Моя бабушка ложится спать в семь, – хихикает Элис.

Ребята выходят наружу и садятся вокруг нас, заставляя нас с Эдвардом отодвинуться друг от друга. Я немного разочарована, хотя у меня нет причин на это. Но разговор с Эдвардом был, правда, мил, так же как и возможность быть вдали от Майка.

Все говорят и смеются, и Эммет продолжает устраивать шоу, пьяно демонстрируя, как мне сегодня зарядили кулаком. Он симулирует удары себе по лицу в замедленном действии, а затем драматично падает на свое место, полностью преувеличивая историю. Но все думают, что это очень смешно, кроме Майка, который чрезмерно заинтересован в моем благосостоянии, полагая, что я сижу здесь только несколько часов спустя этого, живая и здоровая.

И нога Эдварда снова касается моей. Я зациклена на этом. Не могу с собой справиться.

Элис начинает жаловаться на влажность воздуха. Они с Джаспером уходят внутрь, и Эммет следует за ними. И снова остаемся я, Майк и Эдвард, и, не желая выносить очередную неловкость, я предлагаю тоже пойти в дом.

Элис мудрит со стерео. Как только она находит песню, которая ей нравится, она оборачивается и снова виснет на Джаспере. Если бы я не знала, что они не были парой, то я поклялась бы, что они сумасшедшие молодожены. Сексуальное напряжение повсюду.

– Давайте играть в карты! – внезапно говорит Элис. Она выглядит безумно взволнованной этой идеей. Однако я – нет, полагая, что я не сильна в карточных играх, и уверена, что это будет игра на выпивку. Больше всего мне не хватало напиться до потери сознания, когда Эдвард рядом. Алкоголь плюс сексуальный доктор не равно разумная Белла.

– Я не смог найти свою колоду карт, – говорит Эммет.

Элис не верит ему. Она начинает рыться в его шкафу, где, полагаю, обычно хранятся карты.
– Ладно, куда ты их положил?

– Черт, Элис, если бы я знал, то они не были бы потеряны!

Она фыркает и продолжает искать. Эдвард исчезает в кухне, чтобы приготовить очередной напиток. Я пытаюсь поговорить с Бри, чтобы избежать разговоров с Майком, и это оказывается просто, потому что ее рот не закрывается.

– О-о! Монополия! – восклицает Элис, вытаскивая коробку из шкафа. – Люблю монополию!

Она быстро принуждает Джаспера и Бри сыграть с ней. Они устраиваются на полу. Эдвард садится вниз около меня и шепчет:
– Она может играть в нее всю ночь. – Его дыхание горячее у моего уха, и я дрожу.

– Ты часто тусуешься с ними? – спрашиваю я его.

– Время от времени, да.

Я киваю. Большинство докторов старше и женаты, в то время как другие создают такую враждебность с медсестрами на работе, что идея тусоваться с ними просто смехотворна. Но я обнаруживаю, постепенно, что Эдвард не совсем обычный доктор.

Конечно, все было бы намного проще, если бы Эдвард не унижал меня. По крайней мере, тогда я бы не враждовала с противоречивыми чувствами, которые у меня были все время.

Он склоняется ко мне, чтобы снова что-то прошептать, и я чувствую, как мой сердечный ритм ускоряется.
– Майк смотрит на тебя.

Я сразу же оглядываюсь, и да, Майк жутко таращится на меня.

Я шепчу в ответ:
– У него проблемы с фиксацией взгляда. Он делает это дерьмо весь вечер.

Эдвард громко смеется, а затем снова тихо молвит:
– Ты права. Но не могу сказать, что на сей раз виню его за это.

Я смотрю на Эдварда в удивлении. Он флиртует со мной? Я чувствую, как мое лицо краснеет, и Эдвард усмехается, когда я отвожу взгляд. Я понятия не имею, почему он так на меня действует. Я флиртовала с мужчинами прежде – это не такое уж большое дело.

– Мне нужно в ванную, – внезапно говорю я, извиняясь. Я не тороплюсь, плеская немного холодной воды на лицо и возвращая немного самообладания. Даже если я действительно нравилась Эдварду – что, вероятно, неправда – это все еще не меняет тот факт, что он доктор. И в то время пока он милый, это не означает, что так будет в следующий раз, когда мы будем на работе или его вызовут на работу в середине ночи.

Святой Иисус, я только что подумала о нас, проводящих ночь вместе?

Дерьмо. Я должна избавиться от этих мыслей. Срочно. Я не могу продолжать думать об Эдварде – это неправильно, и, конечно, это не служит хорошим предзнаменованием для моей умственной устойчивости. Я никогда не чувствовала себя более погубленной.

Когда я наконец вхожу в гостиную, я вижу Эммета на полу, раскладывающего деньги для монополии. Бри нигде не найти.

– Эй, Кармашек, у нас массовый монополистический турнир. Мы играем командами, на реальные деньги. Ты в игре?

Я играла в монополию кучу раз в своей жизни, но мысль об использовании настоящих денег заставляет меня колебаться. Обычно я не ношу с собой наличку, а зарплату я еще не получила.

– У меня с собой только где-то двадцать долларов, – говорю я.

Эдвард позади меня, его теплая рука на моем плече.
– Я выкуплю тебя, но ты должна быть в моей команде, – говорит он.

– Я не могу позволить тебе выкупить меня.

– Это не проблема, – говорит он с усмешкой. – Я никогда не проигрываю в этой игре.

Именно его подмигивание завоевывает меня.

Не знаю, как я переживу эту ночь.



Уже больше двух часов в игре, и Эдвард не шутил, когда сказал, что всегда побеждает. У него есть стратегия. У нас уже чертова тонна разного имущества, в отличие от остальных, и мы дважды разорили Эммета; оба раза Эдвард принял предметы одежды Эммета вместо денег за аренду, и Эммет теперь играет только в джинсах. Мы все пьяны и продолжаем прекрасно проводить время.

Эдвард шепчет мне на ухо свой план действий. Я уже привыкла к этому. Я научилась просто принимать это чувство во мне – оно приятное и не причиняет никакой боли. Так почему я извожу себя, пытаясь бороться с ним?

Его плечо тоже часто касается моего. Не знаю, подвыпивший он или делает это нарочно, но я полностью уверена, что его решения о покупке имущества слишком щепетильны, чтобы исходить от пьяного парня.

Я кидаю кости. Эдвард хочет одну из собственностей Эммета.

– Ни за что, док. Я итак уже морожу здесь свою задницу. И ты также не получишь ни одну частичку дерьма из моего дома.

– Ты практически выбыл из игры, Эммет. Так что ты хочешь за это?

Эммету не приходится долго думать.
– Твоя одежда.

Эдвард не смущается, начиная снимать свою рубашку. Монополия явно захватила его мозг. Он бросает ее Эммету, который поворачивается и смотрит на меня с надеждой.

– Ну? Ты в его команде, Кармашек. Давай же.

Мое лицо вспыхивает.
– Я не сниму свою кофту, – говорю я с вызовом. Я немного раздражена тем, что меня провоцируют таким образом – теперь я слишком нервничаю, чтобы ценить доктора без рубашки, находящегося на расстоянии меньше чем в один фут от меня. Плюс, ни за что я не покажу Эдварду свой грязный белый лифчик для работы, который я купила в «Мэйси» три года назад. Этот глупый лифчик использовался чаще, чем Пэрис Хилтон.

– Тогда ни о какой сделке не может быть и речи, – говорит Эммет. Он выглядит так, как будто ожидал подобной реакции от меня все время.

Могу сказать, Эдвард хочет убедить меня, но не смеет.

– Что? – шиплю я ему. – Ты уже владеешь девяносто процентами зданий в этой глупой игре.

– Мы владеем ими, Белла. И мы собираемся взять над ними полную власть. Как только мы получим это здание, мы сможем уничтожить Джаспера и Элис в мгновение ока.

Фактически это выглядит как хорошая идея, за исключением гребаного лифчика, который я должна была надеть сегодня. По крайней мере, это не худший лифчик, который у меня есть. И, к счастью, это не тот спортивный лифчик с дыркой на левой груди.

Слава Господу за небольшие чудеса.

– Ты будешь должен мне, если я сделаю это, – говорю я, смея с ним спорить. Он кивает, соглашаясь, и, должно быть, я более пьяная, чем думала, потому что я стягиваю кофту через голову и швыряю ее в Эммета прежде, чем могу пойти на попятную. Эммет освистывает, когда она попадает прямо ему в лицо.

– Во-оу! Кармашек сняла это!

Глаза Эдварда задерживаются южнее моего лица слишком долго. Не знаю, пялится ли он на мой отвратительный лифчик или на ложбинку между грудей, но он берет себя в руки, отводит взгляд и пытается перефокусироваться на игру.

Конечно, Майк искоса смотрит на мою грудь, его пристальный взгляд пугает меня. Он фактически загипнотизирован моими сиськами, которые, я знаю, довольно хороши, но не настолько, поэтому я складываю руки на груди в жалком усилии прикрыть себя.

Эммет поворачивается и замечает его взгляд.

– Что за хрень, чувак? Ты выглядишь так, будто никогда не видел пару сисек.

Майк выглядит подавленным.
– Что, мужик? Я ничего не делал.

Эдвард не встречается со мной взглядом, но смеется, когда Эммет говорит что-то в равной степени унизительное, как и обычно. Я неистово краснею, но все же справляюсь с собой, чтобы заценить торс Эдварда. Он без излишеств, твердый, но не такой большой как у Эммета или дряблый, как и у многих докторов. Он определенно следит за собой, и это видно.

Затем он ловит мой взгляд.
– Нравится то, что видишь? – спрашивает он низким голосом, осторожно сохраняя разговор между нами.

Я смущена, но пытаюсь отыграться, закатывая глаза.
– Нравится то, что ты видишь? Я видела, как ты оценивал мою грудь. – Грудь все также прикрыта моими руками, но тем не менее его взгляд снова бросился ниже при ее упоминании. Он откашливается и быстро отводит взгляд.

– Не знаю, о чем ты.

Элис наблюдает за нашим обменом. Она фыркает и тянется к костям.
– Ну, должна сказать, ваша целеустремленность получить все крошечные здания не поможет вас раздеть меня.

– Ха, я оставлю это для Джаспера, – сознательно отвечает Эдвард. Джаспер невинно потягивает свой напиток, никак это не комментируя. – И все это не из-за крошечных зданий, это из-за острых ощущений победы и присваивания ваших денег.

Не убирая рук от груди, я наклоняюсь вперед и делаю большой глоток из своего стакана, задумываясь, придется ли мне остаток игры оставаться без кофты. Здесь немного холодно, и я почти уверена, что мои соски тверды и видны через тонкий материал лифчика. Интересно, смогу ли я кинуть кости, не убирая своих рук. Возможно, мне стоит попросить Эдварда засунуть их мне в рот, чтобы я их выплюнула на дощечку. Да, это может сработать.

Теперь, когда Эммет вне игры, он начинает скучать и ходит туда-сюда. Мы уже в таком преимуществе, что не приходится долго ждать, как мы разоряем Элис и Джаспера и выигрываем игру. Я сразу хватаю свою кофту и набрасываю ее сверху.

Эдвард усмехается, как только я снова одеваюсь, его глаза встречаются с моими.
– Должен сказать, я миллион раз играл в монополию, но этот наверняка был лучшим.

Я закатываю глаза и игриво толкаю его.

– Что? – спрашивает он, защищаясь, глупая дерзкая улыбка не покидает его лица. – Мы стали настоящими счастливчиками. Мы выиграли почти триста баксов.

О, так бесплатный стриптиз не имел к этому никакого отношения? Точно. Ну, я бы соврала, сказав, что Эдвард без рубашки не сделал для меня игру намного лучше.

– Ты выиграл почти триста баксов. Я никогда ни на что не ставила, – напоминаю ему я.

– Я позволил тебе занять деньги, и теперь ты отплатила мне. Так что половина из этого твоя.

Элис с Джаспером уже ушли – вероятно, они искали где-нибудь пустую спальню – но я все еще чувствую себя немного странно при мысли о взятии денег. Никто не кажется расстроенным своим проигрышем, но самое большое, на что я играла в Джексонвилле, это двадцать долларов и одна ночь с моим парнем на тот вечер в квартире, в которой я жила.

Эдвард чувствует мое колебание.
– Если ты действительно не хочешь их, я всегда могу попридержать их, и мы сможем пойти и повеселиться на них. Чтобы доставить им удовольствие, конечно. – Он кивает в направлении прихожей, указывая на наших трех друзей, которые куда-то исчезли.

Я качаю головой.
– Прости, но я не встречаюсь с докторами.

На Эдварда моя фраза никак не влияет.
– Тогда с кем я гулял в прошлую субботу? – спрашивает он, симулируя испуг.

– Это была подстава, – напоминаю ему я.

Он скептически смотрит на меня, не убежденный моим оправданием.
– И почему же ты не встречаешься с докторами?

Я чувствую, как нарастает адреналин в крови. Этот разговор начинает нервировать меня.
– Ты знаешь почему.

Он качает головой.
– Просвети меня.

Я просто пожимаю плечами и чувствую, как мое лицо вновь краснеет. Думаю, сегодня вечером я краснела чаще, чем за всю свою жизнь.

Он склоняется ближе ко мне и шепчет:
– Хорошо, думаю, я смогу заставить тебя передумать.

Мое лицо становится еще горячее. Я уже чертовски близка к смене своего решения прямо сейчас.

– Удачи, доктор Каллен.

– Все равно это не свидание, – продолжает он. – Я никогда не говорил, что это свидание. Я имел в виду просто погулять как друзья. – Он смотрит на меня. – Мы ведь можем быть друзьями, так? – Я отмечаю нотку сарказма в его голосе.

– Полагаю, в правилах не прописано, что мы не можем быть друзьями, – соглашаюсь я, но все еще опасаюсь того, что происходит. Гулять вечером или днем или независимо от того, что он планирует, кажется, в целом чем-то невинным, но это действительно зависит от состояния его волос и того, во что он одет. Недавно я обнаружила, что мое тело предаст меня в любую неподходящую минуту, если я не буду осторожна.

– Хорошо, – говорит он, убирая остатки игры, и я говорю себе, что могу преодолеть все, что угодно с простым небольшим количеством подготовки к разговору и храбрости.

Но это до того, как меня сморит усталость, и до того, как он отберет у меня ключи от машины и скажет, что я сегодня сплю в свободной спальне вместе с Элис. Она уже видит десятый сон под одеялами, немного неподвижная и не реагирующая на наши разговоры. Эдвард помогает мне снять обувь и снимает мою кофту, полагая, что в этом уже нет ничего страшного, чего он уже сегодня ни видел. Но я действительно не хочу спать в своих штанах.

– А где ты спишь? – вяло спрашиваю его я.

– У себя дома.

Я разочарована, хотя в действительности не имею на это права, особенно после того, как я сказала ему, что не встречаюсь с докторами.

– Ты уезжаешь?

– Да, через минуту. – Я слышу улыбку в его голосе. Он убирает мои волосы от лица, и это очень приятно.

– Белла, тебе нужно немного отдохнуть. У тебя был долгий день.

– Тебе тоже нужно отдохнуть, – слабо бормочу я.

Я чувствую его губы на своем лбу, и не хочу, чтобы он уходил. Не знаю, когда я увижу его снова – не знаю, работает ли он в следующий раз, когда буду на работе я, или увижу ли я его, даже если он будет на работе. И мысли о том, что я его долго не увижу, оставляют во мне незнакомую пустоту, которую я не понимаю.

Я глубоко вздыхаю и улыбаюсь ему, потому что это единственное, что я могу сейчас сделать. Все, что я знаю наверняка, что улыбаться – это нормально.

– Спокойной ночи, Эдвард.

Уголки его губ приподнимаются. Кровать шевелится, когда он встает.
– Сладких снов, Белла.

¹ – хроническая обструктивная болезнь легких.

Перевод: Rob♥Sten