Эдвард много работает; к сожалению, это вечная неловкая дневная смена. Мое единственное утешение – он сказал мне, что на следующей неделе у него будет шесть выходных подряд. Это шесть целых дней совершенства, завернутого в «Огонь и Лед», и я буквально не могу дождаться этого времени.

Иногда я вижу его в больнице. Однажды меня отправили в пункт первой помощи, и, оказывается, он проводит там намного больше времени, чем на моем этаже. Полагаю, официальные визиты. Но раздражает вот что: то, как все медсестры очевидно флиртуют с ним там.

– Доктор Каллен, у меня есть все, что требуется для центрального катетера, – говорит ему молодая медсестра. Простое предложение, без сомнения, но ее голос слишком чертовски наводящий на размышления о ее к нему симпатии. – Только сообщите мне, когда будете готовы. – Она прикусывает губу и улыбается прежде, чем уйти прочь.

О, меня сейчас стошнит.

Я ничего не говорю ему о распутных девицах – по крайней мере, не когда мы на работе – потому что, в его защиту, он действительно не флиртует в ответ, и я была той, кто согревала его постель вчера ночью. Он также принес мне кофе из докторской комнаты отдыха, когда пришел сюда, поэтому как я могу сердиться на него?

Две медсестры пялились на меня, когда он протянул мне кофе, но я решила игнорировать их. Я не возражаю против того, что Эммет с Элис знают о нас, так же, как и не возражаю против втирания моих новых отношений прямо в лицо Джессике – фактически это довольно забавно – но я правда не хочу обсуждать свою личную жизнь с совершенно незнакомыми людьми. Эдвард, кажется, чувствует то же самое. Мы болтаем, иногда флиртуем и быстро часто бросаем друг на друга взгляды, но мы всегда исключительно профессиональны на работе. Нет никаких неистовых сексуальных сеансов в углу пункта первой помощи, несмотря на мои частые, неуместные фантазии.

Нет, мы оставим это для дежурной комнаты.

Необычно спокойной ночью, после пересменки, я врезаюсь в Эдварда в коридоре, готовая уйти домой. Он все еще планирует работать несколько часов, несмотря на усталость и изможденные линии под его глазами; хотя все же он выглядит довольным, поймав меня тут.

– Идешь домой? – спрашивает он.

– Ага, наверное, остановлюсь и сначала захвачу что-нибудь перекусить. Хочешь, м-м… хочешь принесу тебе что-нибудь? – с надеждой спрашиваю я. Я стала жалкой, абсолютным лузером, который не может перестать думать о парне, жаждет, чтобы он хотел, чтобы она принесла ему еду, лишь бы она смогла видеть его лишних целых пять минут.

– Нет, спасибо, я перехвачу что-нибудь в кафетерии, – пренебрежительно говорит он. Медсестра проходит, но не обращает на нас внимания. Он молчит, пока она не скрывается из виду, затем склоняется ближе, его голос низкий: – Ты… не против, м-м, задержаться на несколько минут?

Я заинтригована и, конечно, полна надежд.
– Нет, зачем?

– Увидишь. Следуй за мной.

Мы едем на лифте на восьмой этаж, затем выходим и идем к лестнице. Когда мы одни на лестничной площадке, я говорю:
– У вас, секси-шмекси докторов, есть тут какое-то секретное логово?

– Типа того, – отвечает он, ухмыляясь. Мы достигаем верхнего этажа – этаж, на который нельзя добраться лифтом – и в конце там можно заметить другую дверь с глупым сканером бейджев, не пускающим туда медсестер. Но я не завидую, вы что.

Когда мы добираемся до двери, Эдвард оборачивается и целует меня прямо на лестничной клетке. Вероятно, это было плохой идеей, потому что я скучаю по нему и практически уснула, когда он вернулся домой вчера вечером. Обнимая его за шею, я цепляюсь за него, нетерпеливо возвращая его ласку. Он отстраняется прежде, чем я смогу сорвать с него всю одежду, но целует меня еще два раза; его руки по обе стороны от моего лица, и, могу сказать, он тоже не хочет останавливаться.

Эдвард поворачивается как раз, чтобы провести бейджем по сканеру, затем открывает дверь и позволяет мне войти; его рука все еще на моей спине.

Я прохожу прямо в какую-то квартиру. Ну, не совсем квартиру. Это одна гигантская комната, и тут есть две двухъярусных кровати, прикрытые занавесками, в общей сложности создавая четыре места для сна, и они обе находятся у одной стены. Тут есть зона отдыха с диваном и приличных размеров телевизором, прикрепленным к стене слева от меня. Справа небольшая кухня с холодильником, мойкой, микроволновкой, кофеваркой и посудомоечной машиной, а с краю слева есть закрытая дверь, которая, как я предполагаю, ведет в ванную.

Это кое-что, что я никогда не представляла существующим на верхнем этаже больницы.

Я хочу спросить Эдварда, для какого черта предназначено это место, или, по крайней мере, немного посмеяться над тем, что здесь находится такая допотопная кофеварка, но его губы находят мои прежде, чем я могу сформировать слова. Я отхожу назад, пока не ударяюсь о закрытую дверь, его поцелуи горячие, крепкие и, о, такие восхитительные.

– Я чертовски скучал, – вздыхает он; его руки разводят огонь по моему телу. Я научилась ожидать приятное времяпровождение каждый раз, когда доктор Каллен сквернословит. Моя сумочка падает на пол и становится забытой.

– Я тоже. – Выдыхаю я ему в рот. – Кто-нибудь может войти сюда? – Я засовываю свою ладонь в его штаны, когда говорю это, обхватывая пальцами его уже укрепляющуюся эрекцию. Я фантазировала о нем в его штанах слишком часто, и мысль об осуществлении этих фантазий прямо сейчас дает мне чувство острых ощущений.

Он качает головой.
– Нет, обычно сюда никто не приходит, кроме стационарных врачей, и сегодня я тут единственный.

Это просто означает, что мы должны поспешить прежде, чем его вызовут. Мысль о том, что нас могут прервать в любую секунду, делает это только все более возбуждающим.

Я хватаю стетоскоп, который весит по обе стороны его шеи, и использую, чтобы притянуть его ближе ко мне; наши губы решительные, когда прижаты друг к другу. Он поднимает меня и переносит к одной из двухъярусных кроватей, приседая вниз, чтобы разместиться на нижней койке. Я сбрасываю с ног обувь и сдвигаюсь, приподнимая бедра, чтобы снять штаны. Эдвард помогает мне, затем следующими идут мои трусики, его стетоскоп, и затем наконец он стаскивает свои штаны вниз достаточно, чтобы выпустить свой член на свободу. Он исследует меня двумя пальцами, удостоверяясь, что я готова.

– Подожди! – восклицаю я. – Нам нужен презерватив.

– Черт! – Он торопливо натягивает штаны выше и смотрит на кухню, и я не могу с собой справиться и размышляю, о чем, черт возьми, он думает. У них что, есть тайный ящичек для презервативов в секции посуды? Это тайная комната, где доктора занимаются сексом, и Эммет занимался сексом прямо здесь, где я сижу? Должны мы завязать носок на дверной ручке?

Когда он идет в том направлении, я говорю:
– Нет! Моя сумочка!

Так точно – Белла Свон теперь всегда готова.

Он достает презерватив из моей сумочки, которая валяется на полу в другом конце комнаты, и я бесстыдно пялюсь на выпуклость в его штанах все это время. Если бы только больным пациентам приходилось смотреть на это и с нетерпением ждать. Я представляю – тогда бы они болели постоянно. По крайне мере, уж я-то точно.

Он замечает мой пристальный взгляд и ухмыляется.
– Видишь что-то, что нравится, Белла? – Возвращаясь к двухъярусной кровати, он опускается на меня, ловя мои губы для очередного жгучего поцелуя. Я обнимаю его спину и прижимаюсь так сильно, что наши тела сталкиваются вместе, упиваясь твердостью его члена, прижатого к моему животу. Он отодвигается, чтобы стащить штаны и надеть презерватив, и затем он снова сверху, его губы на моей шее, когда он входит глубоко в меня.

– Боже, так хорошо, – стонет он.

– Так чертовски хорошо, – вздыхаю я, соглашаясь.

– Не могу дождаться следующей недели, когда ты будешь только моя все семь дней. Каждый раз, когда я захочу тебя. Целый день.

Господи, не знаю, доживу ли я до этого. Слова не могут описать мое чувство облегчения, которое я чувствую, когда мы вместе. Как упрощение сильной боли или поиск чего-то драгоценного весь день и нахождение этого снова и снова. Он покусывает мое плечо, когда выходит из меня и входит обратно, затем опять и опять; его стоны удовольствия приглушены против моей кожи. Я обхватываю пальцами его волосы, одна рука на его заднице, ноги обернуты вокруг талии. Мы стонем в унисон, когда он двигается по моему телу и скользит еще глубже внутрь.

Комната дежурного персонала теперь официально мое любимое место в больнице.



Мы прогуливаемся с Элис по центру, когда я замечаю мистера Лауэри у стенда с хот-догами. Я не видела его с тех пор, как его выписали, что означает, он держался от больницы подальше уже некоторое время. Но я вполне уверена, хот-доги не подходящая пища для его диеты. А еще больше я уверена, что он тоже знает об этом.

Элис покачивает своей сумочкой из стороны в сторону, пока говорит. Я подталкиваю ее на полуслове и произношу:
– Это не мистер Лауэри?

Она следует за моим взглядом, и ее глаза расширяются.
– Да, это он! Мистер Лауэри! – кричит она.

Почти каждая пара глаза по близости оборачивается, чтобы уставиться на нас, включая мистера Лауэри. Он улыбается и машет нам. Как только мы подходим ближе, я замечаю крошечную маленькую девочку, дергающую его за штаны; ее костяшки пальцев бледнеют при укреплении хватки. Ее кожа бледная, волосы ярко-рыжие, а робкие глаза насыщенного зеленого цвета.

– Привет, девочки! – здоровается мистер Лауэри. – Что вы задумали на сегодня? Держитесь подальше от проблем?

Элис игнорирует его и приседает вниз перед маленькой девочкой, широко улыбаясь.
– Кто это, мистер Лауэри? О, черт возьми, она прелестная!

– Это моя внучка Карла! Сегодня она гуляет со своим стариком.

– Привет, Карла. Я Элис. – Элис пытается уговорить ее на разговор, но Карла застенчиво сжимается, прячась за ногами мистера Лауэри. Мистер Лауэри поворачивается ко мне.
– Так как поживаешь, Белла?

– Великолепно. Как вы? Покупаете хот-дог? – хитро спрашиваю я.

Он подозрительно наблюдает за мной, зная мою игру.
– Нет, нет. Ты же знаешь, мне нельзя есть это! Он для Карлы.

Я просто улыбаюсь оттого, что он поймал меня.

– Как Эдвард? – продолжает он. Приходит его очередь, и он быстро заказывает. Просто обычный хот-дог для Карлы.

– С чего вы решили, что я знаю, как поживает Эдвард? – спрашиваю я, мой голос насмешлив. Элис закатывает глаза, все еще сидя на корточках.
– Пожалуйста, Белла, – отмечает она. – Довольно плохо, что даже твои пациенты видят это.

– Конечно, я видел это, – говорит мистер Лауэри, когда забирает свой недавно купленный хот-дог. Разворачивает упаковку и вручает Карле, которая нетерпеливо хватает его. – Так был я прав или я был прав? – Его глаза фактически искрятся.

– Вы были правы, – снова заговаривает Элис прежде, чем я могу ответить. – Эти двое не могу оторвать друг от друга руки.

– Элис! – возмущаюсь я.

– Что? Это правда.

– Так я и думал, – говорит мистер Лауэри. – Так как он? Планирует начать собственную практику?

– Не то чтобы я знаю что-то об этом.

– Ну, ты хорошая девушка, Белла. Уверен, ты можешь уговорить его на это.

Я смеюсь.
– Приложу все усилия.

– Хорошо. Я буду его первым пациентом, когда это произойдет. Просто подумай – ты сможешь работать на него и быть его медсестрой!

– Слышала, нехорошо встречаться со своим боссом.

– Да, но только подумай обо всех прелестях, которые ты получишь из этого, – говорит он, подмигивая, и Элис встречается со мной взглядом, когда мы разрываемся в хохоте.

Карла начинает тащить за его штаны, и он медленно и неловко приседает вниз, чтобы она смогла что-то прошептать ему на ухо. Когда она заканчивает, он снова встает и говорит:
– Ей нужно в дамскую комнату. Извините меня, леди, мне стоит узнать у владельца этого милого ресторана через дорогу, не возражает ли он. Был рад видеть вас обеих!

– Мы тоже. Берегите себя, – отвечаем мы с Элис.

Мы наблюдем за тем, как они уходят, все еще улыбаемся, а затем медленно поворачиваем и продолжаем идти вниз по улице.



Офис гинеколога – самая удивительная вещь, которую я видела.

Он даже невероятен снаружи – гладкий и отполированный, отлично благоустроенный, много места для парковки. Цветы на кустарниках белые и выделяются на фоне серебристого пейзажа. Стеклянные двери безупречно чистые. Когда я вхожу, первое, что я вижу, это изящный водопад, который стекает по всей стене в приемной. Он льется и успокаивает, умиротворяет, и у всех ожидающих пациентов в руках небольшие чашки с чем-то дымящимся в них, и они выглядят счастливо.

Я немного загипнотизирована, по меньшей мере. Мой офис гинеколога во Флориде был совсем не похож на этот. Тот был серым с бледно-бежевыми стенами, которые нужно было перекрасить, потому что они не предлагали никакой теплоты со своей стороны. Эти же стены украшались виноградными лозами и цветами, продуманно нарисованными талантливым художником.

Мне вольно кажется, будто я собираюсь посетить спа-процедуры, а не обнажить и раскрыть свои прелести. Девушка за конторкой приветливо улыбается мне, когда я подхожу.
– Вы к какому доктору? – профессионально спрашивает она.

– М-м, к доктору Куперу. Я Белла Свон.

– О. – На ее лице формируется крошечный хмурый взгляд, когда она что-то ищет на компьютере. А затем говорит: – Мы пытались дозвониться вам этим утром, но не получили ответа, так что оставили сообщение. Доктору Куперу пришлось внезапно уехать по семейным обстоятельствам. Его не будет оставшуюся часть дня.

– О. – Я поникаю. Где, черт возьми, мой телефон? Я начинаю копаться в своей сумочке, но там столько всякого дерьма, что я не могу найти его, пока не вытаскиваю половину ее содержимого, и это место действительно не походит на то, чтобы раскрыть внутренности своей сумки, забитой пятьюдесятью тысячами старых чеков и фантиков.

Черт, никаких противозачаточных средств сегодня. Новости почти печальны настолько, что хочется заплакать.

Девушка выглядит сочувствующе.
– Почему бы вам не присесть и не заполнить бумаги, мисс Свон? Я посмотрю, что мы можем сделать для вас, пока вы здесь. Хотите кофе или горячего чая? У нас есть зеленый час, ромашковый и чай с бергамотом.

Я смотрю на нее, молча моргая.
– Горячий чай?

– Да, мэм. Также у нас есть медовые палочки, если вы любите немного сладкого.

Святое дерьмо! Я в какой-то альтернативной вселенной? Я никогда не встречала маму Эдварда, но я вполне уверена, если бы она попыталась убить меня во сне, то я все равно бы полюбила ее. Этот офис восполняет добрую половину мечтаний моих прелестей; первая половина, конечно, о встрече с членом Эдварда.

– М-м… кофе? – отвечаю я.

– Сливки, сахар?

– Да, пожалуйста.

– У нас есть французская ваниль, лесной орех и классический.

Нужно держать под контролем свое душевное волнение…

– Французская ваниль.

– Отлично. Присядьте, а я попрошу кого-нибудь принести вам чашечку.

Да, я определенно умерла и попала в гинекологический рай. Боже милостивый. Я беру бланки и сажусь, ничуть не возражая, что доктора Купера здесь нет. Я начинаю заполнять все документы, и другая девушка приносит мне испускающую пар чашку, как и у всех в ладонях. И неудивительно, кофе восхитителен.

Не думаю, что когда-либо буду с нетерпением ждать похода к доктору – и уж точно не к гинекологу. Но сегодня может произойти чудо. Это место может изменить все.

Я возвращаю документы, когда заканчиваю. Секретарь забирает их и говорит:
– Доктор Мэйсен принимает сегодня нескольких пациентов доктора Купера. Она сказала, что может втиснуть в свой график еще одного, если бы вы хотели.

– Доктор Мэйсен? – любопытно спрашиваю я. Пока она не доктор Каллен, я должна быть в безопасности.

– О, да. Она одна из лучших в Сиэтле, так что вам не о чем беспокоиться. Она очень хороша в том, чем занимается.

– Хорошо, тогда, полагаю, это было бы прекрасно.

– Отлично, я сообщу ей, что вы здесь. Фактически она не брала новых пациентов прямо сейчас, так что, возможно, вам повезет. – Она подмигивает, полностью успокоив меня. – Хотите еще кофе?

– Это было бы замечательно, спасибо.

Ожидание удивительно недолгое, по сравнению с другими офисами докторов, не говоря уже об абсолютно приятном восхитительном кофе и гипнотическом водопаде. Медсестра подзывает меня и проверяет мой вес и пульс, затем приводит меня в смотровую комнату. Вместо того чтобы раздеться и обернуть себя в шершавую бумагу, у них есть шелковое полотно, которое невероятно чувствуется у моей кожи. Стены смотровой раскрашены в бледно-розовый цвет, а на полке около раздевалки находятся свечи – свечи! – на потолке же нарисован исчезающий закат. Полагаю, что-то, куда можно пялиться, пока ты лежишь на спине с раздвинутыми ногами. Около диагностического стола на столешнице находится миска с мятным шоколадом, а из колонки в углу потолка играет успокаивающая музыка со звуками текущей воды, мало чем отличающаяся от звуков, издаваемых водопадом в приемной.

Могу я просто повосхищаться, пока это не закончилось? Я могла бы жить здесь. Фактически это место намного лучше того спа, в который я ходила во Флориде. Тот, о котором мама постоянно бредила. О, посмотри, Белла, они дают газировку!

Газировку? Пф-ф.

Я слышу стук в дверь, и затем входит стройная, грациозная женщина-врач. Она привлекательна, с темными волосами и чистой кожей, рот полон жемчужно-белых зубов, которые украшают все ее лицо, когда она улыбается. Она также нетороплива и, по-видимому, рада видеть меня.

Она протягивает руку.
– Здравствуй, Белла. Я доктор Мэйсен, как поживаешь?

– Замечательно, спасибо, – приветливо отвечаю я. Это может быть еще лучше, чем я думала. Интересно, почему Элис не порекомендовала мне ее вместо доктора Купера? Тогда я вспоминаю слова секретаря о том, что она не берет новых пациентов, и полагаю, что причина заключается именно в этом.

– Жаль, что до тебя не дозвонились этим утром. Не хочу, чтобы тебе причиняли беспокойство, когда ты приходишь сюда, – продолжает доктор Мэйсен. Она пододвигает табурет и открывает небольшую бумажную медкарту.

– Нет, все в порядке, – говорю я, непринужденно маша рукой.

– Ты здесь просто для периодичного осмотра?

– Да. Ну, это, и я хотела начать принимать таблетки.

– Это будет твой первый раз?

– Нет, я перестала их пить примерно два месяца назад. Я только переехал сюда, так что у меня не было времени купить новые.

– У тебя был незащищенный секс с тех пор?

– Нет, мэм.

– Ты сейчас ведешь половую жизнь?

– Да.

– У тебя больше одного партнера?

– Нет.

– Когда у тебя в последний раз был секс?

– М-м… два дня назад, – отвечаю я, вспоминая ночь, когда я приехала домой к Эдварду сразу после работы. Он работал в утреннюю смену, так что освободился на несколько часов раньше меня. Мы планировали сходить поужинать, но один невинный поцелуй в качестве приветствия развился в большее, и мы закончили тем, что занялись сексом прямо на кухонном столе. И затем снова в его душе.

Да, не занижайте желание покушать.

– У тебя когда-нибудь был аномальный мазок шейной матки? – продолжает доктор Мэйсен.

– Нет.

– Когда был твой последний осмотр?

– Около года назад.

– Какой контрацепцией ты пользовалась?

– Таблетки.

Она спрашивает меня, принимала ли я их должным образом, и затем говорит мне о последствиях таблеток – сдвиг менструального цикла. Когда с этим покончено, она просит, чтобы я откинулась назад на столе, пока она устраивается, чтобы сделать осмотр. Она включает более яркий свет так, чтобы ей было лучше видно, и просит меня поставить ноги на стремена.

Как я и подозревала, закат на потолке очень успокаивает.

Она говорит:
– Хорошо, сейчас ты почувствуешь небольшое давление. – И затем начинает осмотр. Она молчит несколько секунд, пока работает, а потом вновь начинает говорить: – Так у тебя с парнем, с которым ты встречаешься, все серьезно?

Странно, вопрос абсолютно разговорный. Как что-то, о чем я бы поговорила с подругой.

– Да… ну, отчасти это немного ново, – признаюсь я.

– Хотя он тебе нравится?

– Да, очень нравится, – жалко выдаю я.

Кажется, слышу улыбку в ее голосе.
– Вы познакомились после твоего переезда? Или он переехал вместе с тобой?

– Нет, я встретила его здесь.

– Должно быть, волнующе, – говорит она. – Мы с мужем вместе более тридцати лет. Но я все еще помню, как себя чувствовала, когда мы только начали встречаться.

– Вам повезло, что у вас такой длительный брак.

– Да, это точно. А каков твой особенный мужчина?

– О, ну он, м-м… он очень умный, милый и забавный. Очаровательный. Очень терпелив и понимающий. У него самые великолепные изумрудные глаза, которые я когда-либо видела. – Я почти говорю, что он доктор, но передумываю. Не хочу, чтобы показалось, словно я хвастаюсь, будто подцепила кого-то из-за его профессии. Майк заставил меня заново передумать – видимо, со стороны наши отношения выглядят для некоторых людей иначе.

– Звучит, словно он совершенство, – счастливо наблюдает она. – Где ты работаешь, Белла?

– В Харборвью. Я медсестра.

– О, правда? – Интерес ощутим в ее голосе. – Там работают мой муж. И сын.

Что-то начинает щелкать в моей голове. Зудеть. Что-то не так, и мое беспокойство уже начинает распространяться по всему телу. Я пытаюсь посмотреть на нее, действительно посмотреть на нее, чтобы увидеть, могу ли я заметить у нее черты лица Эдварда, но она закрыта простыней.

– Да? – Я вынуждаю себя ответить непринужденно. – Вау. Они тоже доктора?

– Да, оба. Уверена, ты встречала моего сына, Эдварда Каллена. Он там стационарный врач, так что если ты еще с ним не встречалась, уверена, скоро встретишься. На каком этаже ты работаешь?

Господи. Не могу поверить в это. Элис говорила, ее зовут доктор Каллен. А она представилась как доктор Мэйсен. Иисус Христос Всевышний, что происходит?

Я делаю глубокие вдохи и выдохи, пытаясь слушать текущую воду на CD. Это помогает мне не паниковать, пока она пялится на мои прелести. Я должна успокоиться. Глубокие вдохи. Счастливое место. Смотри на нарисованный закат и думай о своем счастливом месте, Белла.

– Белла, ты в порядке? – внезапно спрашивает доктор Мэйсен. – Я не делаю тебе больно, да?

– Нет, нет, все хорошо. Я, м-м… я работаю на четвертом этаже, – хриплю я. – Медицинский операционный блок. У нас всего понемногу. Много пациентом диализа.

– Тогда ты знакома с Эдвардом? Доктором Калленом? Мой муж – хирург, так что сомневаюсь, что ты видела его так часто, как Эдварда.

– Я слышала о нем. О вашем муже, – говорю я. – Он иногда занимается трансплантированием. Но в большей мере это работа доктора Ричардса. Все же это большая больница. И да, я, м-м… виделась с вашим сыном. Доктором Калленом, – неловко бормочу я.

Господи. Я даже не знаю, как я все еще могу говорить. Как я еще не скончалась от подавляющего желания глубоко дышать.

– Да, это огромная больница, – соглашается она. – Иногда мне кажется, они заставят Эдварда заработаться до смерти. Жаль, что у него нет времени на себя, может, он бы попытался встретить свою миссис Совершенство, – с завистью говорит она. – Он всегда особо подходил к тому, с кем встречается, а потом чувствовал все давление от своего отца.

Внезапно мне кажется, словно я шпионю за Эдвардом. Как будто я не должна слышать это. Не зная, что сказать, я просто молчу, и доктор Мэйсен выбирает этот момент, чтобы убрать прозрачную перегородку. Я чувствую облегчение.

– Хорошо, думаю, мы закончили, – бодро говорит она. – Все выглядит хорошо. Нам нужно получить твои лабораторные результаты в течение недели, так что мы позвоним, если что-нибудь будет не так. Просто помни, никаких новостей – это хорошие новости.

– Спасибо, – со вздохом говорю я. Почти закончилось. Каковы шансы, что она не вспомнит меня, когда мы официально будем представлены друг другу? И вообще, раз на то пошло, Эдвард планирует меня познакомить с ней? Мы вместе только около недели. Мы встречаемся официально, но все еще слишком ново, чтобы быть уверенными, насколько между нами все серьезно. Кто знает, может, сейчас он позабавится, а потом устанет от меня. Угнетающая мысль, потому что для меня все иначе; с каждым поцелуем, каждым касанием, с каждым разом, когда он заставляет меня смеяться или улыбаться, я привязываюсь к нему все сильнее.

– Я позволю тебе одеться и вернусь через несколько минут, хорошо?

Я быстро одеваюсь после того, как она уходит. Она возвращается несколько моментов спустя с предписанием таблеток и бумажкой, которую я должна отдать секретарю перед уходом. После указания мне, куда идти, она прощается со мной, и мы расходимся.

Она была милой. Совершенной, на самом деле. При нормальных обстоятельствах я бы убила, лишь бы она была моим доктором. Но это совсем не нормальные обстоятельства, и если мне повезет, то я проснусь и пойму, что этот поход к врачу был сном. Или, может, самым дружелюбным, самым необычным кошмаром, который когда-либо у меня был. Кофе был слишком хорош, чтобы быть правдой.

Я чувствую себя немного лучше, когда выписываюсь у секретаря. Почти все закончилось.

И затем я слышу его голос. Гладкий, с хрипотцой и удивленный. Голос, который я узнала бы где угодно.
– Белла?

Да, все явно стало только хуже.

Я поднимаю взгляд и вижу его в дверном проеме кабинета. Ее кабинета. И затем доктор Мэйсен возвращается, стоя в коридоре и смотря то на меня, то на Эдварда. Ее лицо освещается блестящей улыбкой.
– Эдвард! – зовет она. – Я думала, ты приедешь чуть позже. Как забавно, ведь мы только говорили о тебе. Ты знаешь Беллу? Она работает в Харборвью и говорит, что знаете тебя по работе.

Глаза Эдварда направляются на меня. Уверена, мое лицо – тщательно составленная маска чистого страха. Но в свое защиту скажу, я действительно пытаюсь выглядеть так, словно я не на грани нервного срыва.

– Да, я знаю Беллу, – говорит он, скрещивая руки на груди. Теперь, когда удивление проходит, он явно выглядит сбитым с толку. Не могу винить его, потому что я была здесь все это время, и все никак не могу понять эту путаницу.

– Ладно, хорошо. Видимо, тогда нет необходимости знакомить вас. Эдвард, тебе правда нужно меньше работать. Белла здесь не так долго, но уже сражена своим мистером Совершенство. А ты живешь тут… сколько? Двадцать лет? – считает она. Сейчас, когда я смотрю на них, рядом, я вижу тонкие общие черты. У них похожий прямой нос. Те же темные волосы, хотя в волосах доктора Мэйсен прослеживается небольшая седина. Ее лицо такой же сердцевидной формы, ее черты более тонкие и легкие, а кожа оторочена небольшими морщинками.

Эдвард неловко перемещается с ноги на ногу. Ладно, может, это немного выходит из-под контроля. Вероятно, я должна что-то сказать.

– О чем ты? – прямо спрашивает он, хмурясь.

– Я говорю о внуках, Эдвард! – восклицает она, ударяя его по руке. – Знаешь, я не становлюсь моложе. – Кажется, она забыла, что я здесь. Глаза Эдварда снова поворачиваются ко мне, а я просто беспомощно пожимаю плечами и говорю губами «Прости!».

Если бы я была более пронырливой, то смогла бы убежать отсюда к чертовой матери и никогда не возвращаться.

Эдвард приподнимает бровь, как будто чувствует мой план. Я начинаю потеть, становлюсь нервной, но доктор Мэйсен продолжает разговор, как ни в чем не бывало.
– Так насчет пятницы, Эдвард… знаю, ты любишь чизкейк, который я всегда делаю, но я нашла этот новый потрясающий рецепт лимонного пирога от «Босоногой Графини»^*. Думала сделать его вместо десерта. Как думаешь?
(^* – популярный кулинарный блог).

Эдвард снова смотрит на меня. Я замираю в своего рода панике, совсем не зная, как извиниться и уйти, но все же ощущаю себя чертовски неловко, просто стоя тут и слушая разговор с его мамой о лимонном пироге и внуках. Не стоит упоминать, что всего пятнадцать минут назад я болтала о том, какой великолепный ее сын, и раскрыла все тайны нашей сексуальной жизни.

Убейте. Меня. Сейчас же.

– Не знаю, – рассеяно говорит Эдвард, его взгляд встречается с моим. – Белла, тебе нравится лимонный пирог?

Доктор Мэйсен смотрит на меня, немного хмурясь в замешательстве. Она, вероятно, думает, что он ищет очередное мнение, и она не хочет быть грубой, указывая, что я все равно не буду есть этот потрясающий пирог, так что мое мнение не будет иметь значения. И почему мое мнение вообще должно иметь значение? Он не приглашал меня познакомиться с его родителями.

Святое дерьмо, он планирует пригласить меня познакомиться с его родителями?

– Я, м-м… – Мой голос напряженный, так что я откашливаюсь. – Слышала, он восхитительный.

Особо не то, о чем он спросил, но я просто благодарна, что смогла произнести это и не упасть в обморок. Это заставляет доктора Мэйсен ярко улыбнуться.

– Если бы ты сказала мне, что будешь здесь, я бы принес тебе обед, – продолжает Эдвард. – Я просто заехал, чтобы быстро перекусить с мамой.

Я смотрю позади него и вижу пакеты с едой на вынос, находящиеся на столе доктора Мэйсен.

– Не глупи, – говорю я слишком быстро. Я не могу не радоваться тому, что он не захватил и мне поесть, потому что тогда бы это продлило мое пребывание здесь. – Мне правда нужно бежать. Напряженный день, много дел. Была рада познакомиться с вами, доктор Мэйсен.

Доктор Мэйсен нерешительно машет мне.
– Я тоже, Белла. Увидимся на твоем следующем приеме. Удачи с твоим особенным парнем.

Хорошо, вероятно, это прозвучало отчасти странным для Эдварда, но ни за что я не останусь тут, чтобы объяснить.

Я в пяти шагах от выхода, когда его голос останавливает меня.
– Подожди, Белла. Стой… что, черт возьми, происходит?

– Эдвард! Следи за языком! – ругает доктор Мэйсен. Я стою там, намертво приросшая к полу, вероятно напоминая оленя, пойманного светом фар. Эдвард оглядывается и метает взгляд между нами двумя.
– Ну? – спрашивает он.

– Ну что? – повторяет доктор Мэйсен, очевидно не понимающая, в чем же дело.

Он поворачивается ко мне.
– Могу я поговорить с тобой снаружи?

– Да, – быстро соглашаюсь я, поворачиваясь к доктору Мэйсен в последний раз, и говорю: – Еще раз рада была встрече с вами. – И исчезаю за дверью с такой скоростью, как только могу, лишь бы не выглядеть подозрительно.

Я оживленно иду к своей машине, мое сердце бешено бьется в груди. Эдвард останавливает меня на полпути, помещая руку на плечо.
– Белла, – раздраженно произносит он. – Что происходит?

Я поворачиваюсь, мои глаза широко раскрыты и я немного в бешенстве.
– Не знаю! – восклицаю я. – В одну минуту доктор Мэйсен проводит мой осмотр, в другую – она твоя долбанная мать! Какого черта, Эдвард? Элис сказала, ее зовут доктор Каллен. Почему у вас разные фамилии?
– Она доктор Мэйсен-Каллен, – отвечает он, наконец начиная понимать, в чем дело.

– Ну, Господи, если чье-то имя доктор Мэйсен-Каллен, тогда ему правда нужно представляться именно так. – Да, я на грани истерики.

– Да что в этом такого?

– Что в этом такого? Она знает все из моей сексуальной истории, она на «ты» с моими прелестями, и она твоя проклятая мать!

Кто-то, выходящий из здания, пялится на меня так, словно я сошла с ума. Фактически, думаю, это может быть преуменьшением. Включен режим полной истерики.

Глубокие вздохи, Белла. Представь водопад. Вот и все.

И затем Эдвард начинает смеяться. Смеяться!

– Ты такая великолепная, когда на взводе, знаешь это? – спрашивает он между смешками, и я краснею от комплимента. – Но тебе не кажется, что ты чуть драматизируешь? – Он скрещивает руки, когда мы постепенно подходим к моей машине. – Она доктор, это ее работа знать все эти вещи.

– Нет. – Я качаю головой, мой голос на удивление спокоен. – Это ее работа знать все эти вещи обо всех. Но не обо мне.

– Вероятно, она будет рада, когда узнает. Кажется, ты ей понравилась.

– Я сказала ей, что мы занимались сексом.

– Что?

– Ну, я не говорила твоя имя, но сказала ей, что занималась кое с кем сексом. Поэтому мне нужны таблетки. Но в свою защиту я также сказала ей, что мы всегда использовали презерватив, и что ты мне очень нравишься, так что надо надеяться, это заставит меня выглядеть умнее и менее распутной.

Рот Эдварда открывается и закрывается. Уверена, он никогда не подписывался на это. Бедный парень.

– Ну, это не имеет значения, – наконец говорит он. – Белла, мне тридцать четыре. У меня собственный дом и все остальное. Я немного отошел от получения проблем из-за занятий сексом.

– Она возненавидит меня.

– Обещаю, она не возненавидит тебя.

– Я правда думаю, что ты не понимаешь серьезность ситуации, Эдвард.

– А я правда думаю, что ты чрезмерно драматизируешь, Белла.

– Уверен?

– Да, уверен.

Он притягивает меня к себе и обнимает, целуя в лоб. Он всегда чувствуется и пахнет так идеально. Ну и что, если я не понравлюсь его матери?

Ладно, вообще-то это ложь. Это очень важно. Если его мама меня возненавидит, то это, вероятно, изменит его мнение обо мне. Некоторые парни очень сильно прислушиваются к мнению своих матерей. И если Эдвард возненавидит меня из-за того, что меня ненавидит его мама, ну… это будет хреново.

– Вернешься внутрь? – спрашивает он. – Я смогу официально познакомить вас. И ты получишь половинку сандвича. Или весь, если ты очень голодная.

Всегда такой джентльмен. И как я могу отказать ему?

– Ты уверен, что это хорошая идея?

– Я бы не предложил, если бы так не думал.

Он соединяет пальцы с моими, сжимая мою ладонь, когда мы направляемся через стоянку назад к зданию.

– Так я твой мистер Совершенство, хах? – застенчиво спрашивает он, усмехаясь. Я стону и прячу лицо у него на груди, когда мы доходим до парадной двери.

– Ты никогда не забудешь об этом, так ведь?

– Никогда в жизни.

Мы входим внутрь. Секретарь просто улыбается, когда мы проходим мимо стола и водопада прямо к кабинету его матери.

Я чувствую, как моя ладонь потеет, что очень плохо, но Эдвард ничего не говорит. Я практически теряю рассудок от беспокойства, когда мы подходим к ее кабинету. Она сидит за своим столом, просматривает документы, еда все еще находится в пакетах перед ней. Она поднимает взгляд, когда мы подходим к двери, ее глаза сразу перемещаются на меня, а затем опускаются вниз на наши соединенные ладони.

Любопытство написано на всем ее лице.
– Привет, Белла, – говорит она удивленно и смотрит на Эдварда. – Что происходит?

Эдвард откашливается, затем отпускает мою руку, снова обнимает меня за плечи, легонько подталкивая меня вперед в кабинет.
– М-м, мам, думаю, произошло небольшое недоразумение, – признается он и смотрит на меня; дерзкая, самоуверенная улыбка украшает его лицо. – Мистер Совершенство Беллы, как ты красноречиво выразилась, на самом деле я.

Всегда такой очаровательно скромный. Ох, уж этот мужчина. Глаза доктора Мэйсен широко раскрываются, и, клянусь, внезапно время остановилось.

Боже, пожалуйста, пощади.

Перевод: Rob♥Sten