Я заворачиваю за угол в продуктовом магазине, когда моя тележка врезается в другую. Лязг металла режет по ушам, и я в удивлении поднимаю взгляд, видя перед собой не кто иного, как доктора Хейл, подталкивающую свою тележку. Она изящно выглядит на высоких каблуках, когда тянется, чтобы взять пирог и овсянку без сахара. Ее мобильник зажат между подбородком и ее плечом.

– Дерьмо, – восклицает она, кидая на меня удивленный взгляд. – Слушай, мне пора бежать. Я перезвоню. – Она заканчивает звонок и кидает телефон в сумочку, затем внезапно все ее внимание переключается на меня. У меня не было времени убежать, даже если бы я хотела этого. – Ну и ну, разве это не маленькая протеже Эммета, – медленно произносит она.

Я негодую от ее слов и пытаюсь напомнить себе, что мне нравится Эммет, так что это не должно звучать как какое-то оскорбление. Но серьезно… протеже Эммета? Парень помогал мне две недели, и то большую часть времени его не было рядом.
Было, вероятно, слишком много помещений, требующих его услуг. Гм.

Господи, я сейчас едва могу смотреть ей в глаза.

– Полагаю, это зависит от того, кого ты спрашиваешь, – сладко произношу я, пытаясь обойти ее. К счастью, я видела ее только несколько раз с той неловкой «встречи», и нам не нужно было разговаривать друг с другом. Но теперь совсем иная история; она сознательно стоит на моем пути прямо в хлебном отделе.
Она смотрит на меня. Одним из тех расчетливых, вдумчивых взглядов.

Я открываю рот, чтобы заговорить снова, но она прерывает меня:
– Пойдем пройдемся со мной, Белла. Я хочу поговорить с тобой минутку.

Дерьмо.

Я сглатываю, но все равно поворачиваю свою скрипучую тележку, чтобы идти рядом с ней по проходу. Добрые тридцать секунд она молчит, но, кажется, это длится еще дольше. Я совсем не уверена, что мне следует сказать. Я слишком смущена произошедшим на днях, и каждое предложение, с которого можно начать разговор, звучит глупо.

Наконец, не замедляя ход, она начинает:
– Я задумывалась, что Эммет рассказывал тебе обо мне.

Я поставлена в тупик ее словами. Поставлена в тупик и немного насторожена.
– Ничего, – честно отвечаю я. – Он правда ничего мне не рассказывал.

Она останавливается и смотрит на меня.
– Точно?

– Да…

– Хм. – Она продолжает идти дальше и выглядит задумчивой.

Я понимаю, что, так как она подняла эту тему, это лучшее время, чтобы вырыть немного больше информации. Эммет, как оказалось, был еще тем скрытным ублюдком, так что я все еще не вытащила из него ни слова.
– Почему ты спрашиваешь? – спрашиваю я в ходе беседы, подстраиваясь под темп ее шага.

– Просто так, – говорит она. – Просто любопытно. – Она смотрит на меня. – Прости за тот раз. Это было совершенно неуместно. Я не хочу, чтобы ты плохо думала обо мне из-за того, что… произошло.

– Не беспокойся, – лгу я, сбрасывая со счетов ее извинение. В действительно мой разум все еще страдает от вида голой задницы Эммета. – Уверена, каждый делал это в кладовке хотя бы раз или два. Ну, я не делала, но… ну знаешь. Все остальные.

Она фыркает.
– Ага, подожди немного. Я видела тебя рядом с Эдвардом, Белла. Ты едва может отвести от него взгляд, когда он рядом.

Черт, я настолько очевидна? Я ничего не говорю. Иначе, наверное, я только накликаю на себя больше бед, если скажу хоть что-то.

– Знаешь, а ты мне нравишься, – продолжает она.

– Правда? – удивленно спрашиваю я.

– Конечно. Кажется, ты нравишься Эдварду. А я доверяю его суждениям.

– О, ладно. Ну, тогда и ты мне нравишься.

– Хорошо.

– Хорошо.

– Собираешься на бейсбольный матч в следующую субботу? – спрашивает она, и внезапно такое чувство, что мы две старые подруги, просто нормально разговаривающие, а не доктор и медсестра, которая засекла ее, насаживающую тряпку на швабру.

Бейсбольный матч – ежегодное мероприятие, которое устраивает вся больница, чтобы сплотиться и весело провести время. Это доктора против медсестер, и предположительно там всегда много еды и напитков. По всей больнице расклеены флайеры уже несколько недель.

– Да, наверняка, – отвечаю я. Эдвард, Эммет и Элис – все сказали, что пойдут, так что я решилась довольно быстро. – А ты?

– О, да. Я приду. Там всегда очень весело.

– Ага, – соглашаюсь я. – Слышала, медсестры годами не выигрывали.

– Ну, знаешь, в основном это мужчины-доктора против женщин-медсестер. Только не говори Эммету, что я сказала это. Он вне себя каждый год. – Она закатывает глаза.

Чувствуя себя ободренной нашим дружественным диалогом, я наконец задаю главный вопрос, который тревожит меня уже много недель:
– Так что происходит между вами с Эмметом? – спрашиваю я, бросая на нее осторожный взгляд.

Внезапно она выглядит колеблющейся. Она замедляет ход и облокачивается на ручку своей тележки.
– В смысле?

– Эммет ничего не расскажет мне о тебе. Я отчасти получила впечатление, что вы в плохих отношениях, а затем, ну, ты знаешь…

Я отдаю доктору Хейл должное – она сохраняет свою холодность, хотя ее неловкость очевидна.
– Наверное, тебе стоит задать этот вопрос Эммету, Белла, – спокойно говорит она. Ее поза жесткая, но собранная. – Я никогда не узнаю, что происходит в его гребаной голове. Я уже пытаюсь это выяснить много месяцев.



Мы с Эдвардом едва видимся всю неделю. Он берет несколько выходных, а я работаю в каждый из этих дней. Я даже получаю сверхурочные, что хорошо, учитывая, что я выложила больше пятидесяти баксов на этого чертового Монарха на прошлой неделе. Но кому я жалуюсь? Это было только мне на пользу.

Я говорю с Эдвардом по телефону в пятницу днем и узнаю, что он будет присутствовать на бейсбольном матче. Затем я подкалываю его рассказами о том, как я раньше любила играть в софтбол в средней школе, и упоминаю, что медсестры надерут им задницу, потому что у них теперь есть я. Частично это ложь, потому что, даже если я и играла в школе в софтбол два года, то я лажала по полной и часто выбивала в аут. Но он этого не знает, а подкалывать его очень забавно.

На самом деле удивительно, как легко разговаривать с Эдвардом. К концу наших отношений нам с Алеком особо было не о чем поговорить. Мы перекидывались парой слов перед сном, и то наши разговоры сводились к минимуму. С Эдвардом же все естественно.

Естественно и хорошо.

Мы с Эмметом и Элис попросили отгул в субботу, чтобы мы смогли сходить на игру. К сожалению, я не могу найти свою старую перчатку, но у Эммета есть запасная, и он соглашается дать мне ее на время игры. Немного поговорив, мы решаем, что я приеду к нему домой до игры, а затем мы просто поедем туда вместе. На мне капри и кофта с длинными рукавами, потому что на улице немного прохладно, а мои волосы собраны в «конский хвостик»; на ногах пара кроссовок.

Не могу лгать; я так взволновала встречей с Эдвардом. Разговаривать с ним – одно дело, но этого никогда не достаточно. Я ужасно скучаю по нему.

Я также не могу лгать и скажу, что он был моим главным мотивирующим фактором для приезда на игру.

Мы забираемся в гигантский джип Эммета и уезжаем; проезжая каждую милю, я все больше трепещу от ожидания, и в итоге Эммет замечает мое волнение.
– Какого черта ты дергаешься? – спрашивает он меня, сидя за рулем, и с любопытством приподнимает бровь.

– Я не дергаюсь.

– Такое чувство, что у тебя гребаный эпилептический припадок.

Я закатываю глаза и показываю ему средний палец.
– На улице холодно, а в твоем джипе вместо дурацких окон целлофан, – отвечаю я, надеясь и молясь, что он купится на мое оправдание.

– Ну, черт, почему ты ничего не сказала? – ворчит он и сразу включает тепло на полную мощность, поворачивая каждый вентилятор в мою сторону.

Такой джентльмен.

Бейсбольное поле уже переполнено, когда мы приезжаем. Некоторые доктора, которых я узнаю, стоят около гриля, и я вижу длинный стол, заполненный чипсами и напитками. Медсестры и доктора уже кучкуются, но игра еще не началась. Некоторые бросают бейсбольный мяч туда-сюда, чтобы разогреться. Я оглядываюсь, но нигде не вижу Эдварда.

Эммет говорит что-то о желании выпить пива, а затем исчезает в толпе. Я замечаю Элис у скамейки медсестер и направляюсь к ним, но потом я вижу Майка, ошивающегося у трибун. Я не видела его больше недели, но он всегда останавливает меня в коридоре, как только наши пути пересекаются. Позволить увидеть ему меня без кофты было явно худшей ошибкой в моей жизни; его глаза всегда опускаются к моей груди, и я бы лучше опалила бы свой мозг паяльной лампой, чем знала бы, что он думает в такие моменты.

Я замедлила свой ход, интересуясь, должна ли я сначала взять что-нибудь выпить, но Элис видит меня и начинает махать мне рукой. Конечно, она привлекает внимание Майка, и его глаза загораются прежде, чем он подходит к толпе, чтобы поздороваться с нами.

– Белла! Боже, ты здесь. Где Эммет? Он ведь пришел, да? Нам нужны все парни в команде, которые у нас есть. – Элис встревожено озирается.

– Да, он пошел взять себе что-нибудь выпить, – отвечаю я, пытаясь игнорировать рядом стоящего Майка, который терпеливо ждет своей очереди говорить.

– О, хорошо. Мне нужно быстро с ним поговорить. Скоро вернусь, – говорит она и, больше ничего не говоря, оживленно уходит, оставляя меня наедине с Майком.

Да уж, вот такая она подруга. Конечно, не думаю, что Майк раздражает других людей так же сильно, как он раздражает меня. По крайней мере, я вполне уверена, он не таращится на грудь Элис каждые пять секунд при попытке глупого разговора о том, как проходит день.

– Как дела? – наконец спрашивает он меня. – Я едва узнал тебя в повседневной одежде. Хорошо выглядишь. – Он улыбается и оценивает меня, его глаза блуждают – ну где же еще? – по моей груди.

Я скрещиваю руки.
– У меня все хорошо.

– Никогда не была на подобном матче? – спрашивает он меня, жестикулируя к полю.

– Не-а. Только в школе, – вежливо говорю я, снова высматривая в толпе Эдварда. Я вижу проблеск бронзовых волос около скамейки докторов, и мое сердце испускает удар.

– О, правда? – взволнованно спрашивает Майк. – Тогда ты должна быть довольна хороша в этом, ха? – Я наполовину его слушаю, так как пристально смотрю на Эдварда, задумываясь, как мне сбежать, чтобы поговорить с ним.

– Я была неплоха, – встревожено говорю я. – Я отойду на минутку, Майк. – Я проскальзываю мимо него и быстро проталкиваюсь сквозь толпу, где Эдвард с улыбкой разговаривает с другим доктором. Я почти уверена, что он еще меня не заметил.

Я едва подхожу к нему, когда кто-то становится на моем пути. Но этот человек не просто становится на моем пути – он сознательно не дает мне пройти, целеустремленно блокируя мне путь. Я начинаю обходить его, а затем вижу отвратительные рыжие волосы и замираю.

Доктор Эллис стоит там, руки в боки, небольшая улыбка светится на ее губах, когда она смотрит на меня вниз. На ней стильные брюки и обтягивающая футболка, которая подчеркивает ее огромную грудь. И я как она может работать с этими штуками, понятия не имею.

– Ты Белла, да? – спрашивает она, ее улыбка не исчезает. Я мысленно готовлюсь к этому разговору прежде, чем сама натянуто улыбаюсь.

– Да. Доктор Эллис?

– Ох, зови меня Виктория, – говорит она, непринужденно маша рукой. – Я только прошу своих пациентов звать меня доктор Эллис.

– Хорошо.

– Не возражаешь, если мы немного поговорим? – спрашивает она.

Я посматриваю на Эдварда, который все еще поглощен своим разговором. Черт бы его побрал. Он должен был почувствовать мою тревогу и примчаться ко мне как мой сияющий, белый рыцарь.

Доктор Эллис следует за моим взглядом и сознательно приподнимает бровь. На ее губах все еще красуется улыбка, и я откашливаюсь прежде, чем переступаю с ноги на ноги и киваю.
– Совсем нет, – неохотно соглашаюсь я.

Она ведет меня к задней части трибун, где меньше народа, но, к счастью, тут все еще представляется четкий и открытый вид на происходящее вокруг нас. Я чувствую себя немного лучше, зная, что она не может выколоть мне глаза и выйти из воды сухой.

Она скрещивает руки и поворачивается ко мне лицом. Я повторяю ее позицию, отказывая позволять ей запугать меня.
– Так… вы с Эдвардом? – непринужденно говорит она.

Просто услышав, как она произносит имя Эдварда, я настораживаюсь.
– Что мы с Эдвардом? – парирую я дружелюбным голосом. Если начнется ссора, я не хочу быть ее причиной.

– Об этом я и хотела узнать, – говорит она, ее тон повторяет мой. – У вас все серьезно?

Нет. Нет, между нами не все серьезно, и это моя собственная вина. Жаль, что у меня нет законных оснований, чтобы сказать ей убрать ее грязные руки прочь.

Я хочу его. И никого больше. Я хочу его и не хочу, чтобы его заполучил кто-нибудь другой.

Что за хрень я вытворяю?

– Я не совсем понимаю, какое твое дело до этого, – прямо говорю я. Вот. Милашестости закончились. Поза доктора Эллис напрягается, когда она склоняется ко мне, и я автоматически отхожу назад.

Но она лучше, чем я думала.
– Мне есть дело до Эдварда, Белла, – уверяет меня она. – Не знаю, что он сказал тебе обо мне, но, во всяком случае, я все еще забочусь о нем. Я просто хочу, чтобы он был счастлив. И если ты тот человек, который делает его счастливым, тогда это прекрасно. Я могу жить с этим. Но… Я начинаю задумываться, можешь ли ты быть этим человеком.

Я скрещиваю руки в защитном жесте.
– Почему?

– Белла, ты невероятно наивна. Ты видела Эдварда? Слышала, что говорят о нем в больнице? Я даже не могу вспомнить ни одну девушку, которая бы не подпрыгнула при любой возможности быть с ним. – Я не тупая. Знаю, она включает и себя в эту категорию. – И ему нравишься ты, – продолжает она, – но ты делаешь все возможное, чтобы оттолкнуть его.

Он разговаривал с ней обо мне? Мысль об этом тревожит.

– Я не отталкиваю его, – спорю я. – Мы друзья. Мы все время разговариваем. – Аргумент звучит слабо даже для меня.

– Как скажешь, – отвечает она, позволяя предложении сойти на нет. Она изучает меня. Тщательно исследует меня. И мне это не нравится.

– Об этом ты хотела поговорить?

Она пожимает плечами.
– Я честно просто хотела познакомиться с тобой. Посмотреть, из-за чего суматоха. – То, как она говорит это, будто и не из-за чего суетиться. И, может, она права. Я явно не чувствую себя особенно уверенно или самонадеянно прямо сейчас.

– Точно.

– О, игра скоро начнется, – продолжает она. – Было приятно познакомиться. Уверена, еще увидимся. О, и я скажу Эдварду, что ты передала привет. – Она подмигивает мне, великолепная улыбка освещает ее лицо. Отчасти мне охота ударить ее. Не уверена, откуда такой внезапный гнев, но тот факт, что она спала с Эдвардом, оставалась с ним на ночь много раз, и теперь будет щеголять перед его носом со своей огромной грудью весь день, просто выбесил меня.

Я смотрю вниз на свою грудь, когда она уходит. Они милые, но среднего размера. Ребята, почему вы не можете быть больше? Думаю я с угрюмым видом.

Я следую за ней к скамейке докторов, чтобы я смогла сама поговорить с Эдвардом, но я не прохожу и половину пути, когда Элис тянет меня за руку, таща в противоположном направлении.
– Пойдем, Белла. Игра скоро начнется. Майк сказал, ты играла в школе, так что мы решили, что ты могла бы сыграть игрока защиты¹. Мы дадим тебе ударить первой или второй. Таким образом, будем надеяться, ты сможешь попасть на базу, потом после тебя ударит Эммет и принесет нам очки.

Черт возьми, медсестры совсем в отчаянии.

Как только мы оказываемся рядом с толпой, я оборачиваюсь в поисках Эдварда. К моему удивлению, он смотрит прямо на меня и машет рукой, когда ловит мой взгляд. Но не ускользает от моего внимания то, что рыжеволосая блядь теперь сидит около него, их тела почти соприкасаются.

Скрывая свой угрюмый вил, я машу ему и сажусь рядом с Элис.

У меня нет прав. Я их не огласила. И эта рыжая еще та сучка.

Мое беспокойство распространяется, и внезапно я чувствую, как меня начинает тошнить.

– Ты в порядке? – встревожено спрашивает Элис. – Ты ведь играла в школе, да?

Она думает, что я волнуюсь из-за глупой небольшой бейсбольной игры. Если бы мои мысли были настолько просты прямо сейчас и не заполнены сюжетами насилия и убийств.

Я успокаиваю ее, говоря:
– Да, да. Я в порядке.

– Хорошо. Потому что сейчас не время для нервов. Мы должны быть уверены и сосредоточены. У нас нет права на ошибку.

Точно.

Медсестры бьют первыми. Эдвард играет у первой базы, и мои глаза неотлучно смотрят на него все время. Зная, что скоро и я выйду на поле, я беспокоюсь о том, что я буду бить прямо перед ним. Я хочу выглядеть хорошо, чтобы – смею ли я говорить это? – произвести на него впечатление, но я не играла годами и для начала не была таким уж прекрасным игроком.

Первая медсестра выбивает в аут. Неудивительно, учитывая, что она даже биту держит неправильно. Она пожимает плечами, когда идет обратно в нашу сторону, передавая мне биту и желая удачи. Теперь моя очередь, и я безумно нервничаю. Жаль, что у меня нет такого таланта, чтобы я смогла отправить гребаный мяч за пределы парка. Или еще лучше: выбить его в левую часть поля и отправить в нокаут доктора Эллис. Она представляет меньшую угрозу, когда без сознания.

Я хочу поговорить с Эдвардом. Я хочу увидеть его, поговорить с ним, коснуться его. Я хочу сказать ему, что всякие девки не могу касаться того, что мое, потому что… Иисус-любитель-бейсбола-Христос, я хочу, чтобы он был мой. Мысль о докторе Эллис, даже просто рассматривающей совместную ночь с Эдвардом, отвратительна.

Я хочу обязательств. Серьезных намерений. Я хочу, чтобы Эдвард пообещал мне, что он больше ни с кем не будет спать. Или целовать кого-либо еще.
Как поврежденная дамба, это внезапно поражает мой разум. И, черт побери, я хочу все это.

Я стою рядом с «домом»² и кладу биту на плечо. Эммет кричит и улюлюкает за моей спиной. Доктор Хейл играет с правой стороны поля, и теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, что не видела, как они вообще разговаривают друг с другом. Но это не кажется особо большим делом, учитывая, что у меня совсем не было шанса поговорить с Эдвардом.

Майк свистит со стороны изгороди.
– Выбей его за парк, Белла!

– Давай, Кармашек! Выбей мне хренов хоум-ран³!

Как неловко. Эти двое будут печально разочарованы. Я игнорирую их обоих и готовлюсь к замаху, кратко глядя на Эдварда один раз и игнорируя его пристальный взгляд. Я должна отбить мяч в поле, если хочу иметь хоть какую-нибудь возможность не выставить себя полной идиоткой. Подающий – тощий, индийский онколог по имени доктор Патель. На нем настоящий бейсбольный свитер, а на лице самый решительный взгляд, который я когда-либо видела.

Я замахиваюсь и пропускаю первую подачу. Эммет и Майк продолжают подбадривать меня за спиной, крича слова поддержки. Вторая подача пролетает вне зоны, и я не бью. Третья подача ровно посередине, и я размахиваюсь и бью.

Крики Эммета оглушительны. Думаю, вся толпа в шоке оттого, что я ударила его. Я бросаю биту вниз и бегу на полной скорости до первой базы. Мяч пролетает мимо доктора Патель и затем в итоге падает на землю, скользя вдоль грязи и травы. Я не совсем вижу, что происходит. Я бегу, бегу, бегу…
Моя нога касается базы, и я в безопасности⁴.

Кто-то бросил мяч Эдварду, но не вовремя. Я задыхаюсь и очень горжусь собой. Блок медработников кричит, словно это своего рода большая победа.
Эдвард отбрасывает мяч назад к доктору Патель и подкрадывается ближе ко мне, сокращая расстояние между нами, чтобы мы смогли поговорить. Я не могу спрятать улыбку, которая образовывается на моих губах, когда вижу, что он подходит.

Каждый раз, когда я смотрю на Эдварда, я становлюсь счастливой. Это должно быть знаком само по себе, но, очевидно, я никогда не брала его как таковой. Потому что я действительно проклятая идиотка. А теперь рыжая девица на свободе и преследует свою добычу.

– Эй, хорошая работа, – говорит он мне, слегка подталкивая меня локтем.

– Я же говорила тебе, что я классная, – дерзко дразнюсь я.

– Хм-м… думаю, ты классная по стандартам медсестер. По крайней мере, ты добралась до базы, – говорит он, усмехаясь и провоцируя меня.

Я смотрю на него и, боясь, что у меня не будет другого шанса во время игры, решаю спросить его, сможем ли мы поговорить после. Но мне не дают возможности, так как меня перебивают громкие крики. Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как мяч пролетает над моей головой, и Эммет мчится ко мне со скоростью света.

Думая быстро, я бегу ко второй базе, слыша кричалки и слова поддержки, когда ловлю мяч в дальней части поля. Я быстро кидаю его обратно к первой базе, но я не настолько быстра. Эдвард ловит мяч, брошенный доктором Хейл, и касается ногой базы. Выражение его лица извиняющееся, когда он выбивает меня из игры.

Я не ожидала, что он позволит мне выиграть или что-то в этом роде, но, черт возьми.

Я вздыхаю, прежде чем тащусь к центру поля. Доктора рассеиваются, но я чувствую, как Эдвард касается моего плеча. Я оборачиваюсь и встречаюсь с парой обеспокоенных глаз.

– Эй, ты ведь не злишься на меня, да? – спрашивает он. – Я не мог не вывести тебя из игры. Это было бы очевидно.

Наш разговор должен быть быстрым, потому что он должен вернуться к скамейке.
Я закатываю глаза.
– Нет, но не ожидай, что я буду вести себя с тобой мягко, – предупреждаю его я, облегчая его страхи. Он улыбается в облегчении и начинает идти спиной вперед.

– Посмотрим, – дерзко говорит он, а затем поворачивается и бежит прочь. Не буду врать, я пялюсь на его задницу как какой-то извращенец. Ауч, я действительно не лучше Майка.

Доктор Эллис начинает болтать с ним, как только он возвращается к докторам, а я пытаюсь не смотреть. Я стараюсь контролировать горечь, распространяющуюся по моему телу.

Доктора намного лучше, чем мы. Как бы намного лучше. Первый парень отправляет мяч в дальнюю часть поля, а три медработника, находящиеся там, долго отбрасывают его назад, что он почти умудряется за это время вернуться в «дом». Эммет делает подачу, его выражение лица решительное. Когда доктор Хейл подходит бить, сексуальное напряжение буквально распространяется волнами по всему полю. Я вполне уверена, что остальные тоже видят это, потому что на трибунах стало устрашающе тихо.

Эммет беспощаден. Он как ни пытается выбить ей в аут, она отправляет мяч в левую сторону поля, чуть ли не снося наши головы. Видя, как она расхаживает на высоких каблуках по продуктовому магазину, я никогда бы не подумала, что она может быть кем-то, кто мог отбить мяч. Доктора сразу выигрывают три пробежки. К тому времени, когда мы готовы бить, счет пять-ноль.

Очевидная проблема с командой в том, что у нас приблизительно пятнадцать докторов против сорока медсестер. Я очень сомневаюсь, что снова вернусь на поле, но мне итак хорошо. Я слишком занята, пытаясь неприметно шпионить за Эдвардом. Каждый раз, когда он далеко от доктора Эллис, даже когда они на поле, я расслабляюсь и подбадриваю свою команду. Многие медсестры ушли, чтобы немного поесть.

Эммет и другие медбратья бьют больше чем мы. Фактически у нас два человека на базе, когда Эммет собирается снова бить, и я вцепляюсь пальцами в ограждения трибуны, пытаясь подбодрить его как можно сильнее, крича во всю мощь. Эммет выходит из игры, но, по крайней мере, мы сумели выиграть очко.

Каждый раз, когда я не шпионю, скандируя кричалки, или тону в своей ревности, я не тороплюсь, изучая, как хорошо выглядит Эдвард. На нем нет ничего особенного – просто шорты и кофта с длинными рукавами. На улице все еще прохладно, но с того времени немного потеплело. Его волосы в обычном беспорядке, а на его обуви зеленые следы влажной травы поля. Ну, у нас у всех так, но у докторов все хуже, ведь они бегали по полю больше нас.

Эдвард бьет и довольно неплохо. Как бы мне ни было горячо наблюдать за его прекрасной игрой, я делаю вид, что я взбешена из-за того, что мы проигрываем. Мне удается ударить по мячу еще раз, но я выхожу из игры на первой базе. Элис бьет по мячу и бежит к третьей базе, подвиг, о котором она хвастается, потому что, очевидно, обычно она играет ужасно.

Майк пытается поговорить со мной, но я игнорирую его большую часть времени. Когда игра заканчивается, мы проигрываем двенадцать-три, и никто не переживает из-за этого больше, чем Эммет. Он сидит на скамейке и дуется добрых пять минут, а затем встает и говорит мне, что собирается взять что-нибудь поесть. Подозреваю, что-нибудь, чтобы заесть стресс.

Толпа разошлась, и теперь наступает своего рода хаос, когда все мчатся, чтобы взять что-нибудь перекупить и выпить. Я ищу взглядом Эдварда, но его нигде нет. Также я не могу найти доктора Эллис. Элис тянет меня за руку, и мы идем взять хот-доги; все время я тихо волнуюсь и беспокоюсь.

– Кого ты ищешь? – наконец спрашивает Элис. Я осматривала людей целую вечность, пытаясь разыскать его.

– Эдварда, – признаю я, вздыхая.

– О. – Она начинается озираться, помогая мне искать. – Наверное, он уже уехал, – предполагает она, совсем мне не помогая.

– Да, наверное. – Мысль о нем, уезжающем, не сказав ни слова, немного жалит меня. Мысль о нем, уезжающем с доктором Эллис, физически причиняет мне боль.

Если бы я смогла ударить себя в лицо без свидетелей, то я бы точно сделала это прямо сейчас.

Я хожу вокруг, пока набираю себе еды. Аппетит внезапно пропал, но я грызу свой хот-дог, благодарная, когда Эммет подскакивает ко мне и спрашивает, готова ли я уйти. Он все еще в кислом настроении. Мы идем к его джипу в тишине, и я в последний раз оборачиваюсь, чтобы найти Эдварда, и разочаровываюсь еще раз.

Знаю, мне не стоило расстраиваться из-за того, что происходит, но я расстраиваюсь. Я параноик, и мой разум заполнен иррациональными сценариями, включающими рыжие и бронзовые цвета, огромные сиськи и задницы. Я ругаю себя за то, что ясно не дала понять: Эдвард – единственный, кого я хочу видеть, и я хочу, чтобы я была единственным человеком, которого он видит рядом с собой. У меня было много возможностей сделать это, но доктор Эллис права – я наивно думала, что у меня было все время, которое мне было нужно. Что Эдвард просто будет ждать меня, независим оттого, что другие женщины бросались к его ногам.

Бьюсь об заклад, она действительно получает кайф от всего этого дерьма.

Я звоню Эдварду, но он не отвечает. Поездка к дому Эммету проходит в тишине, как будто мы оба в дерьмовом настроении. Когда мы останавливается на его подъездной дорожке, он выключает двигатель и смотрит на меня.

– Собираюсь немного выпить, – говорит он спустя мгновение молчания. – Буду рад, если присоединишься. – Он вылезает из джипа и хлопает дверью, не ожидая моего ответа.

Я обдумываю его приглашение. Я честно не могу выдержать даже мысль о том, что мне придется быть одной в своей квартире, когда я так смертельно взволнована. Даже плохое настроение Эммета предпочтительнее. Спустя несколько секунд я выхожу их машины и следую за ним в дом.

Он уже на кухне, когда я вхожу.
– Тебе нравится ром или виски? – спрашивает он.

– И то, и другое, если не смешивать с колой, – отвечаю я и сажусь на его диван, глубоко вздыхая. Он входит в гостиную несколько секунд спустя, держа в каждой руке по напитку, и протягивает один мне.

– Наслаждайся, – уныло говорит он, шлепаясь рядом со мной. Он начинает пить в тишине. Я медленно потягиваю из своего стакана, все еще сумасшедшая от беспокойства.

В итоге я извиняюсь и ухожу в ванную. Когда я возвращаюсь, Эммет все еще сидит в том же положении, с тем же видом хандры на лице. И из-за чего он все-таки так расстроен? Проигрыш в глупой бейсбольной игре не такая уж большая потеря.

– Что с тобой? – небрежно спрашиваю я, когда возвращаюсь на свое место. Эммет приподнимает бровь.
– О чем ты?

– Чего ты такой угнетенный? – уточняю я.

– Я не угнетенный.

Я усмехаюсь, раздражаясь от такого простого возражения. Прямо сейчас у моего плохого настроения нет границ.
– И какого черта происходит между тобой и доктором Хейл? – настаиваю я.

– Ничего.

– Ага, конечно. В один момент вы занимаетесь сексом, а в другой – впиваетесь взглядом друг в друга через все бейсбольное поле. – Я поворачиваюсь к нему, но он бесчувственно смотрит прямо вперед. – Между прочим, я не забыла об этом. Просто потому что ты отказываешься говорить об этом, не значит, что картинка не подпалила мое воображение. Такое чувство, будто она выжжена на моих веках.

Доставая Эммета, я чувствую себя немного лучше. По крайней мере, мои мысли отвлекаются от Эдварда и моей собственной глупости хотя бы на мгновение. Но Эммет ничего не говорит. Он просто смотрит вперед пустым взглядом. С раздраженным вздохом я сдаюсь и возвращаю внимание своему напитку.

– Хорошо. – Слышу я его голос и удивленно смотрю на него.
– Хорошо?

– Хорошо. Я расскажу тебе, – говорит он и поворачивается ко мне, еще серьезнее, чем он был на бейсбольном поле. – Мы друзья, верно, Кармашек? – спрашивает он, и я медленно киваю. – Отлично. Потому что я не хочу, чтобы моя личная жизнь распространилась по всей гребаной больнице. Так что по сути, если ты кому-нибудь расскажешь то, что я собираюсь тебе сказать, то я убью тебя.

Сейчас он такой серьезный, что фактически я даже не сомневаюсь насчет его угрозы.

– Я никому не расскажу, – заверяю его я, пытаясь замаскировать свое рвение.

– Хорошо. – Он вздыхает и устраивается на диване поудобнее прежде, чем делает большой глоток из своего стакана. Когда он заканчивает, то немного поворачивает в ладони стакан, заставляя лед звенеть, ударяясь о его стенки. Он тянет свое проклятое время, и я становлюсь нетерпеливой, но я не гоню его из страха, что смогу упустить свой шанс узнать правду.

Наконец, миллион лет спустя, он начинает:
– Мы с Розали встречались некоторое время. Ну, не совсем встречались. Но… спали вместе.

Это меня вообще не удивляет. Но я соблюдаю нейтралитет.
– О?

Он пожимает плечами.
– Все из-за этого.

– Давай сразу к делу, Эммет, – раздраженно говорю я. – Что за вопиющие споры и пристальные взгляды? В мой первый день ты сказал мне, что ненавидишь ее.

– Так я и ненавижу ее.

– Какого черта? Ты ненавидишь ее? Тогда какого хрена ты спишь с ней?

– Ты не поймешь, – пренебрежительно говорит он.

– А ты попробуй.

Он вздыхает и проводит рукой по лицу.
– Ты подумаешь, что это гребанно глупо. Женщины никогда не понимают это дерьмо.

– Я подумаю, что это глупо, если это действительно глупо. Так что прекрати жаловаться и просто скажи уже мне.

– Ладно, – сердито говорит он, смягчаясь. – Потому что она гребаный доктор. Понятно? – Он как будто немного кричит последние слова, и я понимаю, что, очевидно, это больная тема. Я начинаю подумывать, что это своего рода дежа вю, когда вспоминаю, как я себя чувствовала после разрыва с Алеком. Я ненавидела докторов и поклялась, что больше никогда не впутаюсь в отношения с одним из них.

И посмотрите, куда это привело меня.

Но разве Эммет также ненавидит их? Не знаю. Мы совсем не говорили об этом.

– Ты ненавидишь докторов или что? – спрашиваю я, и он раздраженно фыркает.

– Серьезно? Как это будет выглядеть, если я буду встречаться с доктором? Я гребаный медбрат, Белла. Это уже удар по моей мужественности. Не хватает только сексуальной докторши-жены, тогда ты смогла бы вообще с легкостью кастрировать меня, потому что я бы перестал чувствовать себя мужиком.

Не уверена, что он подразумевает: мужчины должны быть докторами или медсестры должны быть женщинами – вероятно, и то, и то. Но я чувствую свое раздражение и пик терпения. Я ставлю стакан на стол, чтобы я смогла справиться со своими эмоциями, не разлив на себя виски.

– Ты, блядь, издеваешься? – спрашиваю я, приходя в ярость, желая надрать ему задницу. – Ты собираешься отпустить идеальную женщину с хорошей карьерой, потому что чувствуешь себя кастрированным?

– Чертовски верно, – говорит он, залпом допивая остатки напитка в стакане.

– Это глупо, – говорю я. – Тебя не должно трогать, что думаю другие. И нет ничего неправильного, если ты гребаный медработник.

– О, я глупый? – усмехается он. – Это многое значит, исходя из твоих уст.

Теперь я взбешена.
– Какого черта это значит?

– Это значит, что я заметил, как ты жаждешь Эдварда весь прошедший месяц, но ты слишком труслива, чтобы сделать шаг. Он мужик, Белла. Ты правда думаешь, что он будет сидеть без дела, ожидая тебя весь остаток своей жизни?

Наверное, я задела его за живое, потому что это были самые резкие слова Эммета в мой адрес. Он не смущается, неся чушь про людей, которые ему не нравятся – например, про Аро – но я никогда не попадала под его обстрел беспощадными словами.

И разве месяц – это не так уж и долго, правда? К тому же я собиралась сегодня поговорить с Эдвардом. До того как он исчез с рыжей девицей.

– Вообще-то я собиралась поговорить с ним сегодня, – защищаюсь я, а Эммет закатывает глаза.
– Ага, ну да.

– Да пошел ты, придурок. Я только вышла из пятилетних отношений. А какое твое оправдание? Боишься, что кто-то еще будет обладать мужским характером в ваших отношениях? О-о-ох, как кошмарно! – дразню его я. Да, я груба. Но честно? Он действительно задел мои чувства. Оплата той же монетой, вот и все. Я выбешена.

– Как скажешь, Белла. – Он качает головой. – И где сейчас Эдвард, ха? Видел, ты искала его после игры.

Я скриплю зубами.
– Не знаю, – вымученно произношу я и откидываюсь назад, раздумывая, продолжить спорить или просто уйти. Забавная игра в бейсбол быстро превратилась в худший день моей дурацкой жизни. Я просто хочу лечь спать и никогда не вставать.

Проходят секунды. Или, может, минуты. Понятия не имею.

Наконец Эммет разбивает тишину, его голос тише обычного.
– Послушай, Белла… Прости. Мне не следовало говорить это.

Я глубоко вздыхаю, с облегчением принимая его извинение. Если сейчас Эдвард занимается сексом с другой женщиной, то меньше всего я хочу ругаться с Эмметом.
Я не могу винить его в сказанном. Он в плохом настроении, а я только что и делала, как вызывала сопротивление. И мои слова тоже были резкими.

– И ты меня прости, – говорю я.

Он вздыхает и снова потирает лицо руками.
– Пойду сделаю еще выпить, – говорит он, вставая и беря стакан. Он направляется в кухню, и я следую за ним несколько секунд спустя, задерживаясь около дверного проема.

– Эй, Эммет? – спрашиваю я.

Он не оборачивается.
– Да?

– Ты ведь давно знаешь Эдварда, так… как думаешь, где он сейчас?

Плечи Эммета на мгновение напрягаются, а затем он оборачивается ко мне.
– Честно? Не знаю. Но хочешь мой совет?

Я пожимаю плечами.
– Конечно.

– Ты должна встретиться с ним в его доме, сказать ему, чего ты на самом деле хочешь, и избавиться от феминистической ерунды. – Он снова отворачивается, чтобы закончить приготовление своего напитка.

Его слова замирают в воздухе, и внезапно Эммет словно какой-то Ганди⁵. Словно это лучший совет, который когда-либо мне давали.

Я откашливаюсь.
– Ну, м-м… у тебя есть его адрес?



Эдвард живет на милой улице, где дома похожи по форме и размеру, но отличаются стилем и постройкой. Все дома небольшие, но расположены далеко друг от друга, у каждого большие внутренние дворики. Все чисто и бесподобно. Дом Эдварда одноэтажный и в кирпичных тонах. Я знаю, что это его дом, потому что, помимо правильного номера дома, я вижу его рабочую обувь на порожке у парадной двери. Но его машины нет. Солнце уже село, его машина не на месте, и он не отвечает на звонки.

Я подозревала, что это произойдет, но неприятные предположения причиняют мне боль больше, чем я бы того хотела. И даже при том, что я знаю, это бессмысленно, я подхожу и все равно стучу в его дверь.
Конечно же, не следует никакого ответа. Наверное, это мое наказание за такое долгое ожидание. За то, что я была такой глупой. Я знала, чего я хотела, но он этого не знал. И теперь он устал ждать.

Слишком мало усилий, слишком поздно.

Я хочу разрыдаться, но не делаю этого. Все сейчас кажется совсем нереальным. Я ведь не знаю наверняка, что он спит с доктором Эллис, так что немного глупо стоять тут и реветь у порожек его дома. Я не хочу так быстро привязываться. Но он делает это почти чертовски невозможным.

Я шлепаюсь вниз на ступеньки его крыльца и обдумываю свои возможности. Я могу сидеть здесь и ждать, а потом подловить его, когда он вернется домой. Хотелось бы надеяться, что от него не будет сильно разить зловонием рыжей девицы, когда это произойдет. Или же я могу просто уйти и попытаться дозвониться ему позже.

Да кого я обманываю? Я напортачила. Я заслуживаю сидеть здесь и ждать. Я заслуживаю право вдохнуть запах рыжей, когда он придет.

Я обнимаю свои колени и опускаю голову, и мне становится удобно. Но только несколько минут спустя я слышу гул двигателя; меня охватывает яркий луч света, когда на подъездной дорожке оказывается автомобиль. Крошечные камешки скрипят под шинами колес машины, когда она останавливается.

К моему мозгу приходит новая приливная волна нервов, мощная и неумолимая. Мое сердце будто готово разорваться прямо в груди. Эдвард не тратит времени впустую, выключая двигатель и выходя из автомобиля, а я быстро встаю.

– Белла? – Его голос звучит удивленно, когда он хлопает дверью машины и идет ко мне.

Я отталкиваю свои нервы прочь и вытираю несуществующую грязь с задней части своих ног, чувствуя себя чертовски испуганной. На нем все еще та же бейсбольная одежда, его обувь все еще грязная от травы. Я стою на последней ступеньке, и он идет прямо ко мне, мы оказываемся на одном уровне глаз.

Вокруг не витает очевидный запах другой женщины, но я отказываюсь сразу радоваться этому.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он и не выглядит расстроенным, когда видит меня, просто любопытен.

– Жду тебя, – спокойно отвечаю я.

– Почему ты не сказала, что уходишь?

– Что?

– После игры. Ты не попрощалась.

Я сбита с толку.
– Я не могла тебя найти. Думала, ты ушел.

Он то ли смеется, то ли выдыхает и затем потирает заднюю часть шеи.
– Полагаю, это все объясняет, – говорит он, снова встречаясь со мной взглядом. Он выглядит… оживленным. – Я ходил помочь доктору Кэнтреллу разгрузить немного льда из его грузовика, и мы выпили немного пива. Когда я вернулся, я видел тебя, но ко времени, когда я закончил помогать ему все разгружать, ты уже ушла.

– О, – глупо произношу я. Вообще-то это не то слово, которое передает мои чувства. Мне стало легче. Даже лучше – я могу обнять и поцеловать его и всех остальных в моей досягаемости, полагая, что рядом никого не было. И здесь только я и он, стоим на порожках его дома, наши глаза на одном уровне, и мы одни.

– О, – дразнит он меня, улыбаясь. Я раздумываю сделать вид, что я обиделась, или сказать что-нибудь колкое, но правда, кому есть до этого дела? Он здесь, стоит напротив меня, и я не могу быть счастливее.

– Я звонила тебе, – сообщаю ему я.

– А я перезвонил.

Я хмурюсь.
– Ты перезвонил?

– Ага. Только совсем недавно. На игре у меня не было с собой телефона.

– О, – снова произношу я, и Эдвард смеется.

– Так, Белла, чем я заслужил такое удовольствие видеть тебя здесь?

Я смотрю на него, трудно сглатывая. Но тот, кого я вижу, совсем не Алек. Эдвард старше. Более зрелый. Более честный. Он опытен, терпелив, я ему нравлюсь, и он желает меня. И, может – только может – я смогу попробовать снова, и сумею сделать это правильно.

Больше нет никаких «слишком мало» или «слишком поздно».

Это все или ничего.

¹ – игрок, находящийся между 2-й и 3-й базой.
² – самый первый угол игрового квадрата.
³ – разновидность игровой ситуации в бейсболе, представляющая собой хит, во время которого бьющий и бегущий, находящиеся на базах, успевают совершить полный круг по базам и попасть в «дом» (то есть совершить пробежку), при этом не имеется ошибок со стороны защищающейся команды.
⁴ – если бегущий добрался до базы, он объявляется «в безопасности» и становится «бегущим».
⁵ – один из руководителей и идеологов движения за независимость Индии от Великобритании.

Перевод: Rob♥Sten