Глава 53

Вторая неделя августа принесла очень жаркую погоду. Атмосфера была душной, и я знал, что зной доставлял Белле неудобство. Ночами становилось прохладнее, но в течение дня мне частенько приходилось держать ее в объятиях, чтобы помочь чувствовать себя более комфортно.

Как-то одним особенно влажным и теплым вечером Белла, раздеваясь перед сном, позвала меня. Ее голос был напряженным, и я услышал, как начало ускоряться сердцебиение. Я бросился вверх по лестнице в спальню, где жена стояла, глядя на свой обнаженный живот.

– Эдвард... что это такое? – спросила она. Ее ладонь зависла над покрасневшей областью под пупком.

Я наклонился, чтобы осмотреть место. Кожа была раздражена: образовались крошечные волдыри, вызвав припухлость и потертость. Я быстро понял, что это простой случай потницы¹.

– Это несерьезно, – сообщил я. – Просто высыпание. Называется потница.

– Ты уверен? Она прямо над ребенком.

– Она не причинит никакого вреда. Чувствуешь зуд?

Она кивнула:
– Немного, теперь сильнее, когда увидела.

– Я принесу мазь, любимая. Одежда будет только раздражать, так что сегодня никакой ночной рубашки. Ладно?

Она с готовностью согласилась. После особенно жаркого дня в нашей комнате стало тепло, так что Белла не потрудилась надеть ничего, кроме легкого халатика, пока ждала меня с мазью. Я обмыл сыпь прохладной водой, затем осторожно высушил мягким хлопковым полотенцем, а затем втер бальзам. Я был благодарен за холод своей плоти, зная, что прохлада наравне с мазью успокоит Беллу.

Я лежал рядом, и пока жена не заснула, очень легкими движениями поглаживал ее руку и бок. Она наслаждалась этим, и я надеялся, что ласка отвлечет от зудящей сыпи.

Пока Белла спала, я размышлял о возможности предоставления ей передышки от жаркой и влажной погоды. Сыпь стала решающим фактором: я решил сделать все возможное, чтобы облегчить дискомфорт любимой. Отвезу ее на несколько дней на побережье. Карлайл с Эсме с удовольствием позволят нам использовать дом в Ньюпорте. На самом деле мы разговаривали о встрече там, и, возможно, настало самое идеальное для этого время. Белла находилась на достаточно раннем сроке беременности, так что поездка не представит опасности ни для нее, ни для ребенка, и этот повод стал хорошей возможностью для небольшого путешествия.

Утром я отправил телеграмму со своей идеей Эсме, которая сразу же ответила, выразив поддержку и сказав, что Карлайл должен работать в субботу, но они могли бы присоединиться к нам с утра пораньше в воскресенье. В течение прошлой недели моя практика была не столь уж и оживленной, и на четверг с пятницей не запланировано ни одного пациента, так что я решил, что мы уедем в среду вечером. Для Беллы удобней путешествовать в прохладной темноте, и это даст нам три полных дня в доме до прибытия моих родителей. Как бы сильно я ни наслаждался присутствием Карлайла с Эсме, также жаждал проводить время лишь со своей очень соблазнительной женой.

Во второй половине дня я поделился планом с Беллой. Она пришла в восторг от перспективы увидеть океан и снова посетить прекрасный маленький коттедж. А приезд моих родителей в наш последний день сделал идею еще слаще.

Большую часть поездки Белла проспала, что меня обрадовало. Я надеялся, что она сможет комфортно отдохнуть во время путешествия, так что положил в автомобиль подушки и одеяла, и любимая довольно долго лежала, положив голову мне на колени, и спала, обвеваемая прохладным воздухом.

В домик на пляже мы приехали еще до рассвета. Белла не совсем проснулась, но я сказал ей возвращаться в сон, внес внутрь и уложил в постель. Позаботившись, что ей хорошо и удобно, выгрузил наши вещи из машины и приготовил дом на утро.



Белла наслаждалась, проснувшись от прохладного океанского бриза, и полюбовалась видом на сверкающее море. После того, как она плотно позавтракала, мы отправились на пляж и побродили по освежающей воде. Послеобеденное время мы валялись на песке, позволяя солнцу купать нас в нежном тепле. В нашей уединенной бухте Белла без устали наблюдала за эффектом, оказываемым солнечным светом на мою кожу. Мне не приходилось беспокоиться и прикрываться. Солнце на обнаженной груди ощущалось просто замечательно. А еще лучше чувствовалось, когда на ней лежала голова Беллы, и ее ароматные волосы щекотали мне нос.

Наш вечер тоже прошел прекрасно: мы вспомнили некоторые из самых ярых моментов медового месяца и попытались их воссоздать. Сейчас они стали еще чудеснее. Наше глубокое знание друг друга в сочетании с повышенной чувствительностью Беллы, и сильное желание, испытываемое ее великолепным беременным телом, подпитываемое мной, привели к нескольким неописуемо великолепным часам в ту ночь и следующее утро.

Перед обедом мы снова прогулялись вдоль пляжа. День был пасмурный, но свежий соленый ветер, казалось, вселил в Беллу энергию, оставив ее розовощекой от счастья.

– Я очень рада, что мы приехали, – сказала она. – Замечательная идея.

– Хочешь съездить на обед в Ньюпорт? По-моему, ты с радостью вернешься в магазинчик, где купила чепчик для Розмари.

Явно довольная этим предложением, жена сказала: – Ох, это было бы прекрасно!

Она еще не покупала вещи для ребенка, но я чувствовал, что пришла пора ей этим заняться. Я знал, насколько увлекательным окажется для нее это занятие, и с нетерпением ожидал увидеть ее восхищенное выражение, когда она примется рассматривать крошечные одеяния.

Мы вернулись в коттедж и оделись для нашей небольшой экскурсии. Белла выглядела великолепно в синей, как яйцо малиновки, блузе, светло-серой юбке и милом соломенном канотье. Я позаботился, чтобы она взяла с собой шаль на случай, если морской воздух станет слишком прохладным.

Наша поездка прошла приятно. Мы мирно беседовали, пока автомобиль пробирался по узкой, извилистой дороге. Однако через некоторое время Белла затихла.

– Что-то случилось, любимая? – спросил я.

Она покачала головой:
– Просто задумалась, что, наверное, в следующий раз, когда мы сюда приедем, с нами уже будет ребенок. Я едва могу себе представить!

– Это будет замечательно, – сказал я, потянувшись за ее рукой.

Придвинувшись, жена положила голову на мое плечо, а я ее обнял. Остаток пути мы проехали, представляя наше будущее родительство.

Ньюпорт был оживленнее, чем в апреле. Казалось, многих жителей Портленда и других удаленных от моря городов посетила та же идея, что и нас: получить прохладную передышку на берегу океана. Я припарковал автомобиль на боковой улице, а затем помог Белле выйти.

Мы прогулялись по главному бульвару. Я продолжал обнимать любимую: мои защитные инстинкты обострились, когда мы проходили мимо стольких незнакомцев. Мы гуляли, пока Белла не обнаружила привлекший ее ресторан. В нем оказалось относительно людно, но нам удалось найти столик в углу. Я заметил улыбки, которые сопровождали нас, когда мы проходили рядом с другими посетителями. Белла была заметно беременной, но также и сияющей. Казалось, я не единственный, кто не мог оторвать от нее глаз. Возможно, это одна из причин, по которой я чувствовал себя столь настороженно. Действительно, она никогда не выглядела более красивой.

Белла заказала похлебку, которую с аппетитом и съела. Я попросил кусочек вишневого пирога для ее десерта, который постигла та же участь, что и суп. Меня порадовало, что у жены, когда-то евшей как птичка, сейчас отличный аппетит. Она поддерживала себя и нашего растущего ребенка хорошо накормленными и сильными.

После обеда мы обнаружили маленький магазинчик детской одежды, и Белла долгое время разглядывала крошечные ночные рубашки, шапочки и пинетки. Клерк, добрая женщина, напомнившая мне миссис Уизерс, была очарована моей прекрасной женой и ее весьма увлеченным поведением.

– Это ваш первенец? – спросила она.

Белла кивнула, ее щеки покрыл румянец.

– Как замечательно!

Несколько минут они дружелюбно болтали, а Белла приобрела крошечную ночную рубашку. Жена, казалось, не решалась купить что-нибудь еще, хотя я заверил, что можно приобрести все, что пожелает.

Мы вышли из магазина и обнаружили, что начал надвигаться туман, окутывая город прохладной, влажной дымкой.

– Хочешь вернуться в коттедж? – спросил я, заметив, как она потерла руки.

– Нет, еще нет... Помнишь магазин, где я купила шарф Эсме? Не возражаешь, если мы заглянем туда на пару минут?

– Мы можем потратить час, если пожелаешь, – с улыбкой ответил я. – Но я принесу шаль из машины: ты мерзнешь.

Она кивнула:
– Магазин сразу за углом. Встретимся там?

– Хорошо. Я недолго, – я поцеловал ее в щеку и поспешил прочь.

Достав шаль, я отправился назад к магазину, миновав по дороге несколько человек. Приближаясь, инстинктивно вслушивался в уникальное сердцебиение Беллы. Мне потребовалось какое-то время, чтобы определить: оно было очень быстрым.

– Белла! – ахнул я, бросаясь к лавке.

Она стояла у двери: глаза широко распахнуты, кожа побледнела. Руки слегка дрожали, когда она для поддержки схватилась за полку.

– Дорогая, что случилось? – спросил, притягивая ее в безопасность своих объятий.

– Он здесь, – прошептала она, кинув взгляд за меня на улицу.

Я обхватил пальцами ее запястье, ощущая быстрый, неустойчивый пульс.

– Кто, дорогая?

Переводя дыхание, она ответила: – Мужчина... тот, который напал на меня в Бенде.

Глава 54

Я сразу же понял. Тварь, которая напала на мою жену, находилась здесь, в Ньюпорте. Покрутив головой, внимательно изучил улицу. Увидел двух женщин и семью с детьми, но никого другого. Однако ощущалось, как усилились мои защитные инстинкты.

– Уверена, что это он? – спросил я, хотя физическая реакция Беллы сказала, что ошибки нет.

Все краски схлынули с ее лица, оставляя его пепельным. Она, кивнув, ответила дрожащим голосом: – Он тоже меня увидел. Думаю, что и узнал.

– В каком направлении он ушел? – мой тон стал резким.

Она подняла дрожащую руку:
– Той дорогой... к докам.

– Оставайся здесь, Белла, – коротко распорядился я.

Я редко говорил с женой подобным образом, но меня охватили гнев и возмущение. Я должен позаботиться, чтобы этот человек узнал, что его садистские действия не забылись, не прощены.

– Эдвард, нет… – начала она.

Лавочница заметила наш диалог и начала приближаться. Я поспешно сказал: – Моя жена почувствовала недомогание. Я собираюсь пригнать автомобиль... Можете остаться с ней, пока я не вернусь?

Женщина сочувственно кивнула.

Я посмотрел на Беллу.

– Просто оставайся здесь, – твердо повторил я. – Я очень скоро вернусь.

Я бросился наружу, мой острый взгляд изучал каждого человека, мимо которого я проходил, торопясь по улице в сторону набережной. Теперь меня омывал гнев, когда подробно воспроизвел в памяти каждый синяк, каждую лунку от ногтей, каждую царапину, которые омерзительный монстр нанес моей Белле. Я снова услышал ее слова, описывавшие нападение, и смог визуализировать его жестокость в том переулке. Ярость увеличилась от воспоминания об убежденности, что он изнасиловал Беллу. Как смел он в любом случае прикоснуться к моей жене!

Сейчас я оказался в доках. Остановился, чтобы вдохнуть, прислушиваясь в этом процессе. Услышал сердцебиение и почувствовал запах человека. Я подозревал: он пытался бежать, опасаясь, что признание Беллы приведет к преследованию шерифом. Как же он ошибался. Столкновение с местной властью – ничто для него по сравнению с тем, что планировал сделать я.

Я беззвучно двинулся: сверхъестественные чувства вели прямо к нему. Он пытался спрятаться за какими-то ящиками, но его местонахождение мне точно известно. Быстро оглянувшись, проверяя, что рядом никого не было, я плавно перепрыгнул через ящики и приземлился прямо перед тварью.

Из-за моего внезапного появления он ахнул и пробормотал ругательство. Интуитивно пытался отойти, но я в одно мгновение поймал его за горло и почувствовал напряжение в своей шее.

– Что… – захрипел он.

– В апреле ты был в Бенде, – прорычал я.

– Я…

– Ты был в Бенде. В прошлом апреле! – Я постепенно сжимал руку, достаточно, чтобы привлечь его полное внимание. В моей груди ощущалось стеснение, когда он пытался сделать вдох.

Он кивнул:
– Да.

– Там была молодая женщина – невинная, добрая молодая женщина – которую ты заманил в переулок, – выплюнул я. – Помнишь ее?

– Нет... – предпринял попытку он.

Я сжал немного сильнее, и лицо стало темнеть. Я игнорировал испытываемое самим сдавливание.

– Ты ее помнишь? – повторил я.

– Д... да... – выдавил он.

– Она – моя жена, – я чувствовал, как губы приподнимаются над зубами в диком рычании. Все мое тело было яростно напряжено, от яда щипало заднюю стенку горла. Впервые с момента трансформации я почувствовал желание убивать.

– Я... я не знал, – он обмочился, поднял руки, пытаясь оттолкнуть меня, но его поползновения – ничто по сравнению с моей каменной мощью.

– Ты самый подлый из чудовищ, – кипел я, – презренный трус, который охотится на невинных и слабых. И на скольких других ты напал?

Сейчас у него начали выпирать глаза. Давление у меня в груди, горле и лице становилось интенсивным. Мой взгляд метнулся к руке. Хватка оставалась крепкой, силы почти хватало, чтобы раздавить трахею.

– Я... – его голос едва скрежетал, – и... извиняюсь.

– Этого недостаточно, – сквозь стиснутые зубы произнес я. Приподняв его, скользнул большим и указательным пальцами к сонной артерии и сдавил, пережимая вены и эффективно прекращая подачу крови к мозгу.

– Никогда снова ты не причинишь вред другой женщине, – проворчал я.

Меня охватило головокружение, когда он начал скулить от страха и боли. В груди сдавило еще сильнее, мои конечности покалывали от начинающегося онемения. Еще накатывала ярость, но под ней оставались и ощущения чужого тела. На мгновение меня мысленно перенесло в те ранние годы с Карлайлом, к тому времени, когда я впервые почувствовал боль других и понял, что они будут испытывать, если бы причинил им вред.

Полный решимости по отношению к нему, я не слышал приближающихся шагов или сердцебиения другого человека. Голос, однако, был тем, который я сразу узнал, но никогда прежде не слышал в его тоне безнадёжный страх.

– Эдвард! – воскликнула Белла. – Нет!

Повернув голову, я увидел, как метрах в пятнадцати она перебиралась через несколько ящиков. Ее глаза расширились, когда она заметила мои руки, обхватившие шею мужчины. Я снова посмотрел на него, теперь представляя глазами Беллы. Его лицо стало фиолетовым, а мои суставы на горле – цвета слоновой кости.

Я повернулся к Белле и заметил, как она повалилась вперед. В стремлении как можно быстрее добраться до меня любимая пыталась карабкаться по ящикам, но споткнулась, когда нога за что-то зацепилась.

Ослабив хватку на мужчине, уронил его на деревянные доски под нами. Он приземлился преимущественно на руку. Раздался хруст, когда сломалась локтевая кость, но меня ничуть это не беспокоило. Единственной заботой сейчас стала моя жена.

– Белла! – ахнул я, рванув вперед, но не успел поймать, и она тяжело рухнула на землю.

В одно мгновение я оказался рядом. Она лежала ничком. Я не видел, как она приземлилась: обзор перекрывали другие ящики. Я тронул ее за плечо, прислушиваясь к глухому сердцебиению и затрудненному дыханию. Слышалось также и трепетание сердца ребенка, но оно казалось быстрее обычного.

– Белла, – более мягко сказал я, – милая, ты меня слышишь?

Она повернула голову и посмотрела на меня. Я приложил ладонь к ее щеке.

– Эдвард... ты не... ты не убил его? – ее глаза наполнились слезами.

– Нет, – мой голос показался грубым и резким даже для собственных ушей.

Она начала приподниматься на руках, но я остановил, прижав ладонь к ее спине.

Вынужденно мягким тоном я сказал: – Подожди, дорогая, не пытайся пока вставать. Давай-ка я помогу перекатиться на бок, ладно?

Она позволила немного сдвинуть себя. Я увидел царапину на лбу и унюхал намек на кровь из нее. Моя рука двинулась к бедру.

– Где-нибудь больно? – спросил я.

– Я... – по ее бледным щекам потекли слезы. – Да. – Руки обхватили живот.

Рационально я знал, что матка с плацентой обеспечивали плоду значительную степень защиты. Но Белла сильно упала, и ей больно... Я медленно вдохнул, выявляя запах крови. Смутное дуновение, которое отметил ранее, осталось, но было ли какое-то еще? На мгновение я закрыл глаза, чтобы полностью сконцентрироваться. Свежая кровь текла откуда-то снаружи или внутри тела Беллы. Опять сосредоточился на сердцебиении плода. Неужели сейчас оно немного слабее?

С ужасом осознал, что это целиком моя вина. Я должен был остаться с ней. Вместе нам следовало отправиться к шерифу и сообщить о мужчине. Но я позволил возобладать инстинктам: потерял рациональность в первичном желании защитить любимую.

За спиной послышалось шарканье. Я открыл глаза и увидел спотыкавшегося человека, бережно прижимавшего к груди сломанную руку. Его брюки испачканы, а выражение лица наполнено ужасом. Я отвернулся. Сейчас для меня он ничего не значил: моей единственной заботой стала пострадавшая жена.

Туман сгущался, воздух был холодным и влажным. Белла дрожала, как от холода, так и от потрясения. Мне требовалось переместить ее, нельзя, чтобы она здесь оставалась.

– Я собираюсь тебя поднять, – сказал я.

Она слабо кивнула. Дыхание еще оставалось неустойчивым, но я подозревал, что это больше связано со страхом, чем с травмами. И все-таки я прислушался к движению воздуха в легких, чтобы быть уверенным, что отсутствовали перебои.

Как можно осторожнее, скользнул под нее руками и поднял. Белла слегка застонала от боли из-за движения, ее руки по-прежнему прикрывали живот. Я еще ощущал запах свежей крови, но ничего не видел на юбке. Сердцебиение ребенка слышалось, но показалось мне слабее.

По пути к автомобилю я насколько возможно сдерживал шаги. Осторожно положил Беллу на заднее сиденье, укутал шалью. Завел мотор и как можно быстрее направился к коттеджу.

Белла молчала, лишь слабо отвечала на вопросы, когда я спрашивал о ее самочувствии. Да и то ответами было неясное бормотание. Ее сердце продолжало быстро биться. Я морщился при каждой неровности на дороге, стараясь не толкать жену и задаваясь вопросом: не следовало ли всю дорогу нести ее на руках.

Наконец-то мы добрались до дома, и я поднял любимую с заднего сиденья. Она оставалась очень бледной, но теперь кожа поблескивала от пота. Руки по-прежнему оберегающе прикрывали живот. В воздухе оставался запах крови.

Я отнес Беллу внутрь, поднял на второй этаж и мягко уложил на кровать.

– Все будет в порядке, любимая, – сказал я, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

Она сморгнула слезы.

– Больно, – всхлипнула она.

Я кивнул и принялся снимать с нее одежду, поспешно избавляя от юбки, чтобы оценить ситуацию. Едва убрал ткань с живота, руки вернулись к своей защитной позиции.

– Покажи, где болит, – попросил я.

Жена слегка шевельнулась, указывая на область слева и внутрь от тазовой кости. Затем коснулась нижнего края грудной клетки, потом слева, и сказала: – Тут тоже.

На животе оказался мазок крови, прямо на лобковой кости. Я понял, что это с ее рук. Взялся за запястье ее правой руки и повернул, чтобы осмотреть ладонь, где и обнаружил рваный пятисантиметровый порез.

– Через несколько минут я об этом позабочусь, – сказал я.

– Это неважно, – безжизненно ответила она, ее левая рука снова двинулась к выпуклости живота.

Вряд ли она вообще осознавала травму, полностью сосредоточившись на ребенке.

Усилием воли я сдержал дрожь, а затем как можно осторожнее изучил нижний левый квадрант живота, осторожно ощупывая указанную женой область. Она оказалась болезненной, как и тазовая кость, и я понял: именно эта часть тела приняла на себя всю тяжесть падения. И хотя удар не пришелся непосредственно на лоно, еще оставалась вероятность, что сила оказалась достаточной, чтобы вызвать внутренние повреждения. Меня беспокоила отслойка плаценты. Для этого беременность находилась на ранней стадии, но возможность все еще существовала.

Я продолжал осмотр, тщательно работая и систематически оценивая Беллу на какие-либо признаки преждевременных родов или отслойки. Она молчала, а через несколько минут перестала и смотреть на меня, закрыла глаза, и потекли свежие слезы.

Почувствовав, что я накрываю ноги одеялом, она открыла глаза и глянула на меня. Я кивнул и взял за руку.

– Нет ни кровотечения, ни разрыва оболочки плода, – сообщил я, – и ты не расширена. Это очень хорошие признаки.

– У миссис МакМахон было кровотечение, – вспомнила она, и я был уверен, что жена мысленно воспроизводила тяжелое испытание несчастной женщины в поисках любых схожих симптомов.

– Да, было, – подтвердил я, нежно сжимая ее руку. – Я собираюсь проверить сердцебиение ребенка. Хорошо?

Она кивнула. Я использовал фетоскоп, который теперь постоянно носил в саквояже, и усердно прислушался к крошечному сердцу. Сейчас пульс стал несколько устойчивее, но казался слабее обычного. Я изо всех сил пытался оставаться объективным. Нетрудно подсчитать удары, но гораздо сложнее судить о наполнении.

– Сердцебиение ребенка хорошее, – сказал я, не желая вызывать у нее чрезмерного беспокойства, несмотря на собственные сомнения. Тревога может усугубить любую нанесенную травму.

Белла явно почувствовала облегчение. Я обратил внимание на ее ребра. Тщательно исследовал их, к своему глубочайшему стыду обнаружив большие синяки на шестом и седьмом. Переломов, к счастью, не оказалось, но эта травма, эти болезненные кровоподтеки – полностью моя вина.

– Ничего не сломано, – проинформировал я грубоватым от досады голосом, – но два ребра в синяках. Они какое-то время будут болеть...

Любимая понимающе кивнула. Она оставалась очень спокойной, что меня озадачивало. Конечно, она испытала значительное потрясение, но на нее очень не похоже оставаться столь молчаливой.

Тем не менее мне следовало закончить осмотр и лечение ее ран, так что решил сосредоточиться именно на этом.

Я постоянно контролировал ее дыхание, но все еще хотел как можно тщательнее проверить наличие любого хоть самого малого признака травмы после падения. Через стетоскоп прослушал легкие, чтобы оценить самое малейшее функционирование, и вздохнул с облегчением, не найдя никаких признаков повреждений.

Очистил царапину на лбу, затем занялся порезом на руке. Когда спросил, знает ли она, как его получила, Белла кратко ответил: – Гвоздь... на одном из ящиков.

После того как перевязал руку, помог ей надеть мягкую хлопковую ночную рубашку. Взбил подушки и накрыл ее одеялом, которое сшила Эсме. После опустился рядом с ней, взяв за руку.

– Дорогая, – хрипловато начал я, – мне очень жаль.

Ее глаза снова наполнились слезами.

– Я так испугалась, Эдвард, – сказала она.

– По-моему, с ребенком все в порядке… – начал я.

Но она покачала головой:
– Нет, я не про это. Я, конечно же, беспокоилась, да и беспокоюсь о ребенке: очень страшна мысль, что может что-нибудь случиться. Но еще страшнее было думать, что ты собирался убить этого человека.

Меня захлестнул стыд. Я опустил голову и положил на ее плечо, слишком пристыженный, чтобы смотреть на жену.

– Ох, Белла!

– Выражение твоего лица, когда ты покидал магазин, было настолько свирепым, таким злым, что это действительно меня испугало. Я боялась того, что ты намеревался сделать, поэтому и последовала за тобой, – она резко вдохнула и продолжила: – И когда нашла, увидела твою руку вокруг его горла, когда поднял его с земли. Его лицо... оно было таким темным, и его глаза навыкате. Я знала, что ты его душишь. Увидеть тебя таким, Эдвард, этот взгляд на твоем лице... – вырвался всхлип.

– Мне очень жаль, – простонал я. – Просто я пришел в такую ярость, когда подумал о том, что он делал, что хотел сделать... Никто не имеет права...

– Знаю и понимаю, почему ты чувствуешь себя таким образом. Но в тот момент, когда я действительно поверила, что ты собирался его убить, то остолбенела.

– Белла...

Она судорожно вдохнула.

– Но потом увидела, что ты начинаешь его освобождать, и поняла: не станешь этого делать. Знала, что ты сам себя остановил, что твоя человечность одержала победу над яростью.

Я почувствовал, как ее ладонь мягко легла мне на голову, пальцы скользнули в волосы. Она нежно погладила таким лаковым, таким прощающим жестом, что у меня сжалось горло, и я не мог говорить.

– Ты не убил бы его, – она говорила едва слышным шепотом, – даже если бы я не пришла. – Несмотря на мягкость тона, в ее словах слышалась глубокая убежденность.

– Мне очень жаль, – повторил я, и если честно, мог сказать эту фразу тысячу раз, и никогда не было бы достаточно. – Очень жаль, любовь моя.

– Я знаю.

В течение длительного времени мы оставались в таком положении, никто не произносил ни звука. Ее пальцы продолжали маленькие движения, и через некоторое время я осмелился поднять голову и посмотреть ей в глаза. Выражение ее лица оставалось немного напряженным, но я не видел там гнева. Она слабо мне улыбнулась.

– Тебе больно? – спросил я, убирая волосы с ее лба.

– Ребра начинают болеть сильнее, – ответила она, – и голова тоже.

Я привстал и сел рядом. Слегка помассировал ее виски и шею, надеясь облегчить дискомфорт. Ее черты слегка смягчились, но я знал, что ребра по-прежнему причиняли боль.

– Если ребра очень тебя беспокоят, я могу что-то дать, – сказал я. – Но дорогая, я бы не рекомендовал. Ненавижу видеть, что тебе больно, но не хочу маскировать то, что ты могла бы почувствовать.

Она поняла и сказала, что справится.

– Лучше бы тебе оставаться в постели в течение следующих двадцати четырех часов, – сообщил я.

– Эдвард, думаешь, с ребенком действительно все в порядке?

Я кивнул:
– Не вижу никаких признаков, указывающих на обратное, но буду за тобой присматривать и хочу, чтобы ты сообщила, если почувствуешь что-то необычное.

– Хорошо, – пообещала она.

– Милая, я должен снова сказать, как мне жаль, что я…

– Не надо, – мягко перебила она. – Я знаю.

Я покаянно улыбнулся, а затем, нуждаясь сделать что-то конструктивное, заявил: – Здесь немного прохладно, разведу огонь. Попробуй отдохнуть, любимая: это лучшее для тебя.

– Да, – закрывая глаза, ответила она.

Но ее сердцебиение оставалось немного ускоренным еще долгое время, и я знал, что некоторое напряжение еще не прошло.

---

¹ Потница – раздражение кожи, развивающееся вследствие повышенного потоотделения и замедленного испарения пота. Чрезмерное потоотделение чаще всего вызвано жаркой или влажной погодой (примечание переводчика).

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.