На секунду я замерла на месте, удивившись, что мои выводы относительно Малфоя оказались верны. Но потом ярость затопила меня с головой, и я ударила его, не задумываясь.

К счастью ― или к несчастью ― он в последний момент увернулся, получив только легкий удар в челюсть. Но мне этого было мало. Во мне кипела ярость, мне просто физически необходимо было ранить Малфоя как можно сильнее. Хотелось бить его, пинать, кусать, да хоть щипать ― неважно. Я желала выместить на нем свою злость, чтобы он пожалел о том дне, когда решил связаться со мной.

― Святая Цирцея, Грейнджер! ― с удивлением сказал он, пытаясь остановить меня. ― Успокойся, женщина!

― Ты. Тупая. Задница! ― я практически кричала, каждое слово сопровождалось попыткой ударить Малфоя. ― Чертов. Мерзавец! Ублюдок! Подонок! Урод безмозглый!

Он наконец сумел схватить занесенную руку и притянул меня к себе. Прижавшись к моей спине, он легко поймал другую руку и сцепил обе у меня на животе. От борьбы мы оба тяжело дышали. Я чувствовала, как поднимается и опускается его грудь за моей спиной, его теплое дыхание над моим ухом, когда он хватал ртом воздух.

Я старалась не зацикливаться на том, насколько сильно это меня возбуждало.

Я зла, черт возьми! Прямо-таки в ярости! Глупо надеяться, что Малфой нагнет меня и отымеет прямо на этом месте.

― Безмозглый урод? ― наконец сказал он, щекоча дыханием мое ухо. ― Ублюдка я еще могу понять, но это уже слишком, Грейнджер.

― Думаю, это еще ничего, по сравнению с тем, как я могла бы обозвать тебя, ― съязвила я.

― Например?

― Погань бледнорожая, ― немедленно ответила я.

― Я пытаюсь понять: противен ли мне твой грязный ротик, или же он возбуждает меня, ― в его голосе слышалась усмешка.

― Отпусти меня, Малфой, ― потребовала я, все еще пытаясь вырваться из его объятий. ― Не заставляй меня пинаться.

― Ты такая жестокая, Грейнджер. ― Он начал тихонько раскачивать нас из стороны в сторону. ― Может, тебе записаться на тренинг по управлению гневом, м-м?

― А может, тебя поместить в ближайшую психушку? Хотя сомневаюсь, что их магии хватит, чтобы справиться с таким сильным сумасшествием.

― Сумасшедший? Возможно. ― Он продолжал покачиваться, влево-вправо, влево-вправо. Моя злость постепенно начала стихать.

― Никаких «возможно», Малфой, ― ответила я уже спокойнее. ― Ты сошел с ума. И все это ― безумие. ― А затем: ― Почему ты преследуешь меня?

Он застыл, прижав меня крепче. Некоторое время он молчал, и пока я ждала его ответа, вся моя злость сошла на нет. Осталось только приятное чувство комфорта ― даже счастья ― в его объятиях. Вскоре я и забыла, на что злилась. Я думала только о том, как было бы хорошо продлить это мгновение: чувствовать сильный, мужественный аромат его шампуня и чистой кожи, слышать ритмичный стук его сердца за моей спиной, ощущать себя в полной безопасности в его руках.

«Так хорошо.

Мне нравится.

Еще хочу».

Наконец он тихо спросил:

― Гермиона, я выиграл?

Я напряглась.

Ах, да. Всё ещё игра. Всегда игра ― соревнование, которое нужно выиграть. Никакой искренности.

Глаза подозрительно защипало, и я попыталась вырваться из его объятий, но он крепко держал меня.

― Я выиграл? ― повторил он. ― Ответь мне.

― Откуда мне знать? ― взорвалась я, удивляясь своим слезам и стыдясь их. Почему я плачу? Это просто нелепо! Нет никаких причин плакать. Или, может, это слезы счастья? Но с чего бы мне плакать от счастья? Сейчас я не очень-то и счастлива. Совсем не счастлива. Если бы счастье можно было измерить каким-нибудь прибором, то я бы попросту сломала его своим «счастьем в минусе». Мое сердце будто переехал огромный грузовик, битком набитый тяжестями.

Да даже подобные чувства ― глупость. Я влезла в это, полностью осознавая, что делаю. Я была совершенно уверена, что смогу оставить всё на уровне «никаких привязанностей». Но увы, вот она я, держусь за один конец веревки в надежде, что Малфой привяжется к другому. Когда всё пошло не так? Когда?

― Откуда мне знать? ― повторила я, склонив голову, чтобы он не заметил, что я плачу. ― Я не в курсе твоих дурацких извращенных планов.

― Так попытки заставить тебя в меня влюбиться ― это дурацкое извращение?

― Что?

― Я выиграл?

― Что ты только что сказал? ― в полном шоке требовательно спросила я, уверенная, что мне послышалось.

― Я спросил: «Я выиграл?» Слепая, злая, да еще и глухая? Это уже точно перебор, Грейнджер. Тебе немедленно следует показаться врачу.

― До этого, придурок! ― как по волшебству, я перестала плакать.

― Мне не нравится, когда меня обзывают придурком. Знаешь ли ты, сколько денег я потратил, чтобы ты меня заметила? Сколько времени, сил и всего прочего я вложил, Грейнджер? Оскорбления вряд ли можно считать достойным вознаграждением, неблагодарная.

― Не моя вина, что ты потратил столько денег, Малфой, ― ответила я, пытаясь добавить высокомерия в голос, но попытка с треском провалилась. Мой счетчик счастья улетел куда-то за верхнюю границу.

Тембр голоса Драко стал глубже и мягче, и мое возбуждение вернулось, когда он прижался губами к моему уху.

― Это полностью твоя вина. Когда я купил этот дом, чье имя я должен был увидеть в списке жильцов, как не твое? Я приходил к тебе, чтобы понаблюдать, как ты будешь пресмыкаться передо мной, а я буду наслаждаться тем, что я твой хозяин и господин, но тебя всё время не было дома. Я даже в коридоре дежурил, чтобы поймать тебя, когда ты будешь возвращаться домой, но это тоже не принесло успеха.

― Ты ― высокомерный… ― начала я, но он продолжал говорить. Какова мать, таков и сын, наверное…

― И тогда мне стало любопытно: «Почему Грейнджер живет в этой дыре? И почему она даже на улицу не выходит? Неужели она стала еще страшнее с нашей последней встречи?»

Я попыталась ударить его локтем в живот, но он не позволил.

― Я накажу тебя позже, ― хрипло сказал он, ― но сначала я хочу закончить рассказ. На чем я остановился?

― На том, как был полной задницей.

Он не обратил на меня внимания.

― И тогда я подумал: «Боже, если она даже никуда не выходит, должно быть, она такая толстая…» ― мой успешный удар локтем в живот прервал его. ― Ну я и решил узнать, где ты работаешь. Итак, я нанял частного детектива…

― Ты, должно быть, шутишь. Ты же шутишь, да?

― …И он узнал, где ты работаешь…

― Ты преследовал меня! Это незаконно! Тебя арестовать нужно!

― …И тогда я попытался устроиться на работу в «Bewitched»…

― Как будто в «Bewitched» когда-нибудь возьмут такого бестолкового, как ты, Малфой. Одна твоя статья, и наши продажи катастрофически упадут…

― …А этот мерзкий Мозли не принял меня. Так что я купил компанию…

― Ты сошел с ума. Нет, ты ненормальный! Душевнобольной!

― …И заставил Мозли назначить тебя моей наставницей…

― …Да ты хуже, чем Дамблдор. Все эти коварные интриги…

― …А потом я увидел тебя ― нисколько не страшную и не толстую, конечно же. Совсем наоборот, на самом деле-то.

Я резко выдохнула:

― Малфой, это что, был комплимент? Должно быть, скоро конец света наступит!

― …А потом я увидел твою статью и свое имя в ней.

Он отпустил меня и развернул лицом к себе. Обняв за талию, он притянул меня ближе, большим пальцем руки проводя по дорожкам от высохших слёз на моих щеках. Это был настолько простой, настолько интимный жест, что я удивилась, что Малфой умеет быть таким нежным. Под ложечкой чувствовалось что-то странное, но приятное: не дрожь, но и не стук ― нечто среднее.

― Ты не должен был видеть, ― ответила я, внезапно смутившись.

― Но я видел. Подыщи подходящего, подружись, покорми, переспи, позабудь и приплетенный к этому Драко Малфой. Я сказал себе: «Вызов принят. О Драко Малфое невозможно забыть». И я действительно сначала хотел доказать, что ты не права, Грейнджер, но где-то в процессе это стало уже не столько вызовом, сколько необходимостью выиграть. Вместо того, чтобы доказать тебе, что ты никогда не сможешь забыть обо мне, я понял, что это я никогда не смогу забыть тебя.

Я самодовольно улыбнулась, стараясь скрыть, что в душе я просто визжала от восторга. Действительно, как часто девушке говорят, что она незабываема?

Я не сводила с него взгляда, размышляя, правду ли он говорит. Слишком невероятно, чтобы немедленно поверить в это. Если всё, что он мне сказал только что ― ложь, то Драко Малфой на самом деле мастер обмана. Но он казался искренним, так решительно глядя мне в глаза, я чувствовала его искренность.

― Итак, в последний, мать его, раз я спрашиваю тебя: я выиграл? ― закончил он.

Приблизившись к нему, я провела руками по открытым участкам его груди и обняла его за шею. Поднявшись на носочки, я нежно, целомудренно поцеловала его в губы. Конечно, Драко Малфой никогда и ни за что не упустит своей выгоды, и он подтвердил это, превратив поцелуй в нечто отчаянно страстное.

Когда до меня дошло, что происходит, моя блузка уже была снята и куда-то отброшена, а я теребила пояс халата Драко. Как и субботним вечером, он подталкивал меня назад, где, я уверена, было что-нибудь плоское и горизонтальное, куда он может положить меня, будь это кровать, диван или пол.

― Еще нет, ― тихо сказала я ему в губы, когда он вжал меня своим телом в кровать. ― Ты еще не выиграл. Но ты уже близок к победе. Очень близок.

Он наклонился, целуя обнаженные участки моего тела, а затем вернулся к моим губам.

Я чувствовала, что он улыбается.

― Тогда, думаю, я просто не должен отступать, пока не выиграю.