От автора:
Насчет третьей главы. Когда Элис впервые возвращается на поляну, она все еще чувствует сильную боль от потери Эдварда. И для нее поляна – единственная ниточка, которая связывает ее с Эдвардом. Поэтому она и не может уйти оттуда. Но когда Элис приходит на поляну во второй раз (глава 3), она знает, что поляна – это больше не единственная связь с ним, потому что Эдвард вернулся. Надеюсь, это прояснит ситуацию.

В ту ночь мне беспрестанно снились сны. Отрывки почти забытого прошлого соединились со старыми страхами и кошмарами. Я проснулась в холодном поту и сжала края кровати так, что побелели костяшки пальцев. Вставая, бросила взгляд на часы. Четыре минуты седьмого. Замечательно, занятия только через два часа. Я проверила, был ли Лукас у себя, но обнаружила только записку.
«Ушел на охоту. Вернусь к завтраку. С любовью, Лукас.»
Записка была возвращена на свое прежнее место. А я поспешила к себе. Натянула джинсы и свитер, быстро сбежала вниз по лестнице и, прихватив пальто, вышла на улицу. Закрывая дверь, я удостоверилась, что никто из соседей не увидел меня. Утренний туман заставил плотнее завернуться в пальто. Я быстро шла вниз по улице с одной целью в голове. Кладбище.
Приблизившись к старой части кладбища – части, где все надгробия были обветшалыми и лежали под толстым слоем безразличия – я замедлила ход. Во мне не было уверенности в том, что это здесь, но я знала приблизительное местоположение. Оказалось, мне не нужно было беспокоиться. Разум не помнил, но сердце еще хранило память.
Я остановилась напротив особенно запущенного надгробия и протянула руку, чтобы протереть его. Смахнула мертвые, опавшие листья и грязь; добралась до воды и зачерпнула немного ладонями, чтобы вытереть то, что не смогла достать до этого. Затем вернулась еще раз, чтобы вымыть руки. Когда я снова оказалась напротив надгробия, слеза сбежала по щеке; я была не в силах остановить ее. Рука, поднявшаяся было, чтобы вытереть следы моего горя, вместо этого потянулась к надгробному камню. Пальцы невесомо пробежались по изношенному камню, обвели слова, которые были выгранены так давно.

Чарли Свон. 1963 – 2050. Любимый отец.

Мое сердце съежилось, когда я тихо шептала Чарли: «Папа, мне так жаль, что меня не было здесь, с тобой, когда ты умер. Ты же понимаешь почему? Но я была на твоих похоронах. Наблюдала со стороны. Я люблю тебя, папа». Я всхлипнула, не таясь. Сожаление разрывало мое сердце. Лишь тонкая полоса рассвета смогла вернуть меня к действительности. Тогда я встала, зная, что нужно вернуться, пока Лукас не обнаружил мое отсутствие. Взгляд, брошенный мной напоследок, задержался на надгробие Чарли, прежде чем я отвернулась. Краем глаза я заметила соседнее надгробие, ещё более обветшалое. Я коротко взглянула и направилась к выходу. Имя на надгробие не давало мне покоя, преследуя на пути к дому. Белла Свон.