Nightingale / Соловей. Глава 13. Ухаживание

Карлайл откинулся на спинку кресла и изучал захлопнувшуюся за визитером дверь. Намерения посетителя удивили его, если не сказать большего. Через несколько минут озадаченных размышлений он решил поискать жену. Может быть, она прольет свет на это дело.

Он нашел ее в будуаре, она допивала утренний шоколад, сидя в постели и читая, по-видимому, только прибывшее письмо. Прислуга, ожидавшая распоряжений Эсме, поняла, что ее присутствие больше не желательно, и, сделав книксен, удалилась.

- Доброе утро, мой дорогой, - произнесла Эсме. Она подняла послание, которое держала в руках. – Я только что получила самое необычное письмо от Розали.

Карлайл сел в кресло рядом.

- Неужели, дорогая? По странному стечению обстоятельств я только что принимал у себя самого необычного утреннего посетителя. Интересно, не связаны ли они между собой?

Эсме взглянула на супруга.
- Что ты имеешь в виду?

- Сначала расскажи, что там, в письме от Розали, и потом я расскажу о госте.

Эсме внимательно посмотрела на письмо.

- По сути, она ничего не говорит. Розали пишет, что дом в порядке, горничная в порядке, и она наняла еще одну, которая тоже в порядке. Эдвард в порядке, Джаспер в порядке, и так далее, и так далее… Мне стоит напомнить ей, что в английском языке есть несколько других описательных слов, кроме как «в порядке». – Покачав головой, женщина продолжила: - Но вот мы и подошли к главному. Дочь упоминает, что возобновила дружбу с человеком, которого встретила во время последнего визита в Аннаполис, и просит нас не удивляться, если однажды мы встретимся с ним в Александрии. Когда он придет, она просит нас принять его как можно радушней. Разве это не любопытно, Карлайл, словно мы хоть раз недружелюбно относились к друзьям наших детей?

- Хм. Не так уж это и загадочно, моя дорогая, ведь я только что принимал некоего Эммета МакКарти из Аннаполиса, просившего разрешения ухаживать за нашей дочерью.

- Нет! – Эсме была шокирована. – У Розали есть кавалер?

- Кажется, да.

- Что он за человек?

- Он кажется очень обеспеченным джентльменом. Лет двадцати пяти или около того, с довольно приятной внешностью и манерами. Я знаком с его семьей. Они занимаются судоходством в Чесапике, и делают это честно. Я пользовался их судами для перевозки товаров в прошлом. Он определенно сможет содержать Розали в условиях, к которым она привыкла. Судя по ее письму, я предполагаю, она благоволит молодому человеку?

- Тогда это объясняет ее загадочное замечание в конце. Действительно, Карлайл, я понятия не имела, что происходит именно это. Я чувствую себя нерадивой матерью.

- У Розали всегда была своя тактика поведения, даже в детстве. Мистер МакКарти говорит, что был покорен нашей дочерью еще в их первую встречу в прошлом июне. Однако он объяснил, что Эбигейл не очень любезно отнеслась к его ухаживаниям и просто его выпроводила.

- Эбигейл его выпроводила? Какое она имела право так поступать? За что?

- Я объяснил мистеру МакКарти, что Эбигейл превысила свои полномочия, но так же осведомился, знает ли он о причине ее неодобрения. Ему кажется, что она подумала, будто он недостаточно состоятелен, чтобы обеспечить нашу дочь. На тот момент он служил офицером на борту «Терпения», торгового судна в Филадельфии. С тех пор мистер МакКарти ушел со своего поста и занялся семейным бизнесом, что позволило ему находиться ближе к дому.

- Ты дал ему согласие на ухаживание за нашей дочерью?

- Для начала я спросил, уверен ли он в том, что Розали к нему благосклонна. Он рассказал, что несколько дней назад послал ей букет, и, навестив ее позже, заметил в ее волосах ленту от цветов.

Затаив дыхание, Эсме спросила:
- А ты догадался спросить о цвете ленты?

- Безусловно, моя дорогая, она была желтой.

Широко улыбнувшись и хлопнув в ладоши, Эсме воскликнула:

- Вечная любовь! Она повязала ее в волосы? Розали, должно быть, любит его или думает, что любит. Это было бы более очевидно, приколи она ее к корсажу у сердца.

- Как бы то ни было, к нему она проявляет больший интерес, чем к другим молодым людям.

- Совершенно верно. Я уже начала отчаиваться, видя ее такой непоколебимой. Но сейчас, поразмыслив, пришла к мнению, что она, скорей, была нетерпелива к обществу в последние месяцы. Возможно, она тосковала по этому джентльмену. Ты дал ему разрешение?

- Да, но также дал понять, что мы позволяем детям решать самим. Розали сама должна сделать выбор в его пользу. И еще я упомянул, что наша дочь до сих пор в трауре по своей тете и кузинам. И, по крайней мере, в течение следующих четырех месяцев ничего не может быть решено.

- Не обязательно, Карлайл. Через три месяца уже точно можно снимать черное и переодеваться в серое и лиловое. Это уже через несколько недель. Безусловно, тогда и можно начинать ненавязчивые ухаживания.

- Тебе не кажется, что трехмесячный траур – слишком неуважительный срок по отношению к памяти Эбигейл? В конце концов, Эдвард ее наследник.

Эсме вздохнула.
- Карлайл, но ведь она не являлась нам кровной родственницей. Она была лишь женой твоего брата. В конце концов, ее ближайший родственник – это Эдвард, а не Розали. Мы не должны обязывать ее носить траур больше двух или трех месяцев. Три месяца – это слишком милосердно с ее стороны, в самом деле.

- Но она ведет хозяйство в доме ближайшего родственника. Разве это недостаточно уважительная причина, чтобы чтить традиции?

- Тогда из уважения к нашим дорогим родственникам я буду вынуждена забрать Розали домой и оставить нашего сына в лапах вероломной горничной.

- Ты думаешь, что у них все так же плохо, как у Эдварда с прислугой?

- Я не знаю, но Розали была послана туда с целью обеспечить приличия. Теперь, когда за ней ухаживает молодой человек, она точно будет отвлекаться. Довольно забавно, как мои планы нарушила стрела Амура.

- Хорошо, что ты так оптимистично к этому относишься, - рассмеялся Карлайл.

Эсме откинула одеяло и спустила ноги с кровати.

- Теперь если кто и нуждается в компаньонке, так это Розали. Карлайл, я должна поехать к ней.

Он проводил взглядом движение стройных ног жены и перевел глаза на шелковую ночную сорочку, облегавшую ее грудь и тонкую талию. Мужчина поднялся из кресла, сел рядом с ней на постели и сказал:

- Что ты и сделаешь… но не в эту минуту.



Белла стояла у кухонного стола и нарезала овощи, принесенные утром Джейкобом. Он был довольно веселым парнем. Она не могла устоять перед его обаятельной улыбкой и настойчивым желанием проявить щедрость в виде первых свежих овощей сезона.

Ее собственный огород начнет плодоносить лишь через несколько недель, поэтому девушка была благодарна ему за щедрость, хоть его внимание и несколько ее смущало.

Конечно, он знал, что она, будучи связанной обязательствами службы, не могла с ним кокетничать и тратить время впустую. Кроме того, хоть Белле и нравились его солнечный характер и доброта, она относилась к нему больше как к щенку, нежели к мужчине, в котором была заинтересована.

Однако почему она так думает? Подобные мысли никогда не возникали у нее в Портсмуте или даже на «Терпении». Но с тех пор, как девушка прибыла в Аннаполис, ее взгляды изменились коренным образом. С тех пор, как она встретила его, ничето уже не было прежним. Он постоянно занимал все ее мысли.

Хотя не должен был ни на мгновение.

Чтобы отвлечься, Белла начала петь во время работы, выбрав самый сложный отрывок. Обычно это срабатывало. Ее руки неосознанно двигались в такт старой баллады «Три ворона»*. Она не понимала, что меланхолия, витавшая в воздухе, так же отражала состояние ее души.

В главном зале Эдвард замедлил шаг, услышав мелодичный, свободный голос, лившийся с нижнего этажа. Он затаил дыхание. Это его соловей пел заклинание, пытаясь заманить в ловушку глубже, чем он уже там находился. Молодой человек стоял там как неуравновешенный бык, разинув рот, его сердце радостно прыгало от возможности ее слышать.

По молчаливому согласию у них хорошо получалось держаться друг от друга на расстоянии. Белла оставалась внизу, хлопоча на кухне, работая в саду или занимаясь шитьем, в то время как Эдвард уходил на целый день. Анжела теперь была единственной, кто будил господ и обслуживал их за столом во время трапез. Джаспер с Эдвардом принимались за учебу с мистером Чейзом и мистером Брэндоном, поэтому не возвращались домой до ужина. Белла занималась уборкой, когда его не было дома, но он чувствовал ее присутствие в том, как его любимая газета каждое утро была на своем месте, как аккуратно была застелена его постель. Иногда ему чудился витающий в воздухе запах вербены, означающий, что она недавно здесь была.

Он вышел из оцепенения, только когда божественное пение закончилось, и Эдвард осознал, что несколько минут стоит с открытым ртом, как у большой сардины**. Он поспешил к себе в кабинет и закрыл дверь. Его недовольство собой возрастало. Как бы он ни старался, казалось, мужчина просто не мог выбросить горничную из своей головы, а благородство обязывало его обеспечить ей безопасность и оставить ее в покое. Сегодня прилив, и его родители должны были приехать в Аннаполис, возможно, их визит поможет ему отвлечься от неуправляемых мыслей и чувств.

В дверь тихо постучали, и Эдвард пригласил войти того, кто бы там ни находился.

На пороге возникла Анжела и сказала:
- Мистер Эмос Берти, сэр.

Эдвард поднялся, чтобы пожать руку полному мужчине, занимавшему пост начальника полиции Аннаполиса.

- Добро пожаловать, сэр. Давайте присядем у камина. Желаете подкрепиться?

- Я бы лучше чего-нибудь выпил, сэр, спасибо.

- Анжела, пожалуйста, принеси нам чаю.

- Да, сэр, - сделав книксен, она удалилась.

Мужчины обменивались любезностями, пока Белла не принесла чай и маленькие пирожные. Она ловко их обслужила и удалилась, обернувшись в дверях для реверанса. Девушка не смогла удержаться и не поднять глаза на Эдварда, увидев, как он наблюдает за ней с мягким взглядом и нежной улыбкой. Она покраснела и улыбнулась себе, после чего оставила мужчин, дав им возможность поговорить.

Прочистив горло, Эдвард перешел к делу.

- Вам есть, что доложить относительно моей семьи?

- Да, сэр, есть. Я говорил с доктором Джеранди, который лечил ваших родственников от последней болезни, несмотря на то, что в итоге не смог ничем помочь. Когда за ним послали, старик Питер и Шарлотта уже скончались, а Майссус была в предсмертной агонии. Бедные девочки вскоре последовали за ними. Я спросил его, могли ли домочадцы отравиться ядовитыми грибами, и он согласился, что у них имелись схожие симптомы, хоть он и находился слишком далеко, чтобы засвидетельствовать обычно сопровождающие такие случаи спазмы.

- Но как им попались ядовитые грибы?

- Никто точно не знает, но я разговаривал с сестрой старика Питера. Она припомнила, что грибы всегда были любимой едой в доме ее брата, и он всегда ждал первого сбора сезона. На самом деле они отправлялись в лес и искали их вместе. Перестали же они этим заниматься несколько лет назад, потому как старик Питер уже не мог видеть так же четко, как раньше, да и ее зоркость тоже страдала. Они боялись, что могут собрать не те, что нужно, поскольку больше не могли видеть все тонкости различия между видами. Как видите, это того не стоило. Она вспомнила, как все эти несколько сезонов Питер ворчал, что с тех пор не мог полакомиться любимым деликатесом, поэтому я предполагаю, что в этом сезоне он поддался искушению. Я думаю, что это именно он, несмотря на свое слабое зрение, отправился по грибы и не смог определить, что собирает ядовитые. Других подлых или гнусных мотивов просто нет. Вашу тетю любили и уважали в Аннаполисе. Никто не желал ей недуга. Посему я заявляю, что причиной их смерти послужил несчастный случай.

Эдвард вздохнул.
- Спасибо, что вникли в эту трагическую ситуацию. Такое печальное время для нашей семьи.

- Нам будет не хватать вашей тети, мистер Каллен, как и бедных девочек, но позвольте сказать, что мы рады вашему здесь пребыванию. Надеюсь, вы обретете счастье в нашем городе.

- Надеюсь, что однажды, когда новый день будет легче предыдущего, так и случится.

- Несомненно, сэр. Теперь я откланяюсь. Спасибо вам за любезность. – Констебль поднялся и кивнул, после чего удалился.

Эдвард мрачно размышлял, как один неверный шаг может так сильно навредить стольким людям. Хоть он и чувствовал себя виноватым в своих мыслях, но хотел верить, что провидение помогло ему извлечь выгоду из этой грустной ситуации. Приехав в Аннаполис, он смог вновь обрести себя в жизни, изучая закон с мистером Чейзом.

Вдобавок ко всему, он встретил Изабеллу Свон.



Белла рассмеялась над щебечущей головой, усевшейся перед ней за кухонным столом и поглощающей пудинг***, который она перед ним поставила. Он напомнил ей не того холеного денди, которым показался во время их первой встречи, а маленького шалопая, выпрашивающего у кухарки лишнюю порцию угощения.

- Свонни, это вкуснейшее gateau****, которое я имел честь отведать в своей жизни, - капелька крема выступила в уголке его губ, и он, с озорством в глазах положив локти на стол, выглядел в точности как двенадцатилетний мальчишка.

- Это сущий пустяк, мистер Уитлок. Вы уверены, что говорите это о пироге, а не о хересе?

Джаспер покачал головой.
- И то, и то хорошо, милая девочка.

- Тогда не стоит меня за него благодарить. Его испекла мисс Каллен.

- Неужели? Тогда я, пожалуй, заставлю ее сделать таз такого же на мою свадьбу. – Джаспер рассмеялся над выражением лица Беллы.

- Свадьбу, сэр? Тогда я желаю вам всего самого лучшего. И кто невеста?

Взгляд Джаспера смягчился под стать его улыбке.
- Она красавица. Самая лучшая представительница женского пола, которую только смог создать Всевышний, и моя истинная любовь.

- О, сэр, я ее знаю? – Белла с сомнением думала о званом обеде, когда к ним присоединился мистер МакКарти, и мисс Каллен подмигнула Джасперу. Она бы удивилась, узнав, что Джаспер воспылал ответными чувствами к этой леди.

- Не думаю, что знаете, моя дорогая Свонни. Это дочь моего наставника, мистера Брэндона. Ее зовут Мэри-Элис.

- И она осведомлена о ваших намерениях? – кокетливо спросила Белла.

- Думаю, она догадывается. Я передавал ей свои нескладные стихи и цветы за спиной старика. Я не уверен, будет ли он счастлив от того, что за его дочерью ухаживает судебный клерк.

- О, мистер Уитлок, вы, конечно, тот еще плут, и это бесспорно, однако он поступит глупо, отказав вам. Вы очень хороший человек.

Джаспер закашлялся.
- У меня есть задатки очень хорошего человека, но я признаю, что далеко не так хорош. Не обрекайте меня на степенную еnnui***** жизнь, пока мне не исполнится двадцать пять, пожалуйста.

Белла прыснула со смеху. Ну что за человек.

Откусив еще кусочек бисквита, он сказал:
- Я думаю, однажды она зайдет к Розали на чай. Конечно, когда сюда приедет миссис Каллен.

- Леди знакомы друг с другом? – Белла знала, что из-за траура по родственникам Розали с момента своего приезда принимала не так много гостей. Визиты с соболезнованиями начались задолго до прибытия Беллы в город, поэтому мистер и миссис Каллен принимали большую их часть, находясь в городе для организации похорон.

- На самом деле, да. Они познакомились прошлым летом.

- Я уверена, что мисс Брэндон – прекрасная леди, и я желаю вам, сэр, всего самого хорошего.

- Благодарю, миледи. Я действительно верю, что все будет хорошо; даже очень хорошо.

Анжела слетела вниз по ступенькам и, запыхавшись, сообщила:
- Мистер и миссис Каллен едут!

Джаспер отложил ложку, вытер губы и встал на ноги, одернув пальто.
- Тогда я пойду наверх.

Анжела проследовала за ним вверх по лестнице, а Белла быстро убрала грязную тарелку, оставшуюся после Джаспера. Она не удивилась бы, если миссис Каллен решила сразу проверить дом, и не хотела показаться бездельницей. Заправив за ухо непослушный локон, девушка отправилась наверх, чтобы быть под рукой, когда прибудут родители Эдварда и Розали.

Она тихо стояла рядом с Анжелой в дальнем углу холла, пока Джаспер, Эдвард и Розали приветствовали вошедших в дом Эсме и Карлайла. Белла была поражена красотой этой пары, но ведь и дети их были весьма привлекательны, а она знала, что это передается по наследству. Эсме с любовью приветствовала своих детей, а Карлайл, пожав руку Джасперу, расплылся в улыбке от уха до уха.

Высвободившись из объятий матери, Эдвард подвел леди к стоявшим позади Белле и Анжеле.

- Мама, это наша прислуга, мисс Изабелла Свон и мисс Анжела Кроули. – Обе девушки сделали книксен, вежливо опустив глаза.

- А, мисс Свон. Я слышала похвалу в ваш адрес от обоих своих детей, - сказала Эсме.

- Позвольте мне присоединиться к их одам. Свонни – замечательная работница, - воскликнул Джаспер. Эдвард, услышав прозвище, которым Джаспер называл Беллу, закатил глаза. Оно казалось ему нелепым.

Карлайл добавил:
- Я слышал, вы навели порядок в этом хаосе, мисс Свон.

- Большое спасибо, сэр и мадам. Мне это только в удовольствие. Анжела мне очень помогла.

Эсме любезно кивнула молодой девушке, чья улыбка на пылающем лице свидетельствовала о признательности за комплимент. Повернувшись к своей дочери, она сказала:

- Розали, не могла бы ты показать нам нашу комнату? Я хотела бы освежиться перед обедом.

- Конечно, мама. Пожалуйста, идем со мной.

Белла вздохнула с облегчением. Казалось, миссис Каллен была настроена дружелюбно, чем слегка ее успокоила. Она вернулась на кухню, чтобы добавить последний штрих в полуденную трапезу, отметив про себя, что чем дольше она здесь находилась, тем становилась счастливее.



Неделю спустя ее мнение осталось неизменно. Эсме оказалась очаровательной хозяйкой. Она не стала лезть в дела Розали по ведению хозяйства, но ее спокойное присутствие и мудрость ощущались во всех действиях домочадцев особняка на Чарльз Стрит. Поскольку джентльмены отсутствовали весь день, женщина тактично предложила перенести основной прием пищи с полудня на вечер. Это весьма увеселило трапезы, на которых стал частым гостем Эммет МакКарти.

В течение недели Эсме проводила много времени на кухне, работая бок о бок с Беллой и Розали. Как оказалось, в этой семье все любили готовить, и ей было интересно, как узнать кулинарные секреты Беллы, так и поделиться своими. Она даже отправилась на рынок с Беллой и Розали, чтобы посмотреть, что там продают. Ее рвение было столь заразительным, что Белла теперь гораздо чаще бросалась в пучину неизведанной кулинарии. Они заранее предупредили рыбаков, что как только потеплеет и появятся «голубые крабы» - любимое местное лакомство, – то они соберутся приготовить множество блюд из крабового мяса.

Эсме также интересовалась призванием Беллы. Ее восхитило платье, сшитое той для Анжелы, и порадовало, как искусно она сделала запас, предназначенный на вырост юной девушке. Леди даже принялись обсуждать наряды, которые наденут, как только снимут траур, радостно советуясь с Беллой относительно последних модных тенденций Лондона.

Эдвард с Беллой не проводили вместе много времени, впрочем, как и раньше. Всегда, когда они оказывались в одной комнате, за ними следил добрый, но внимательный взор Эсме. Они оба понимали без слов, что ступают по неровной дорожке, и были благодарны защите, которую обеспечивали им Эсме и Карлайл.

Белла сажала цветы на заднем дворе с обратной стороны разросшегося огорода. Деревья украсились пышной весенней зеленью и разнообразными светлыми цветами. Теперь там было так красиво. Солнце пригревало ее плечи, и на время работы девушка оставляла шаль в доме. Она начала петь, как делала всегда, ощущая себя счастливой.



Она удивилась, услышав, как к ней присоединился чистый тенор.



От удовольствия Белла засмеялась вместе со своим соисполнителем, Джейкобом Блэком, совершавшим свой еженедельный обход.

- У вас прекрасный голос, сэр! – воскликнула она.

- Это все погода и хорошая компания. Наконец-то я застал вас за исполнением знакомой мне песни, и не смог удержаться.

- Я рада, что вы не стали сдерживаться. Я люблю хорошие мелодии.

- Правда? Вы знали, что по вторникам в церкви Святой Марии проводят музыкальные вечера? Я могу вас сопроводить, если вы вдруг захотите их послушать.

Прежде чем она смогла ответить, их прервал сердитый голос:

- Простите, мисс Свон, но вы нужны мне в доме. – Эдвард буравил взглядом парочку, и Белла была удивлена разгневанному выражению на лице хозяина. Придя в смятение, она кивнула мистеру Блэку на прощание и поспешила в дом, сожалея, что вызвала недовольство Эдварда, но не вполне понимая, по какой причине.

Зайдя внутрь, девушка повернулась, чтобы посмотреть в окно, и увидела Эдварда, надменно наблюдавшего, как Джейкоб собрал цветочные обрезки, избавился от них и вернул ведро на место. Он приподнял шляпу в знак уважения и ушел, на его лице больше не было ни намека на привычное солнечное выражение. Белле стало интересно, что же Эдвард ему сказал. Она надеялась, что тот не спустил на парня свой гнев. Джейкоб был слишком самоуверен, как и все молодые люди его возраста.

Эдвард проводил Джейкоба взглядом, после чего с яростным выражением лица ворвался в кухню, где его ждала Белла. С горящими глазами он сказал:

- Мисс Свон, вы осведомлены, что как наемная прислуга не имеете права на аffaires des coeurs******* с молодыми людьми?

Она ахнула.
- Но, сэр, ничего такого не было. У него дружеские намерения, он не желает причинить вреда.

- Я слышал, как он просил вас пойти с ним.

- Он просто знает о моей любви к музыке. Он просто был любезен, сэр. Я никогда не думала о прогулке с ним в том смысле, который вы в это вкладываете. Я знаю, что мои обязательства включают полное подчинение вам в течение трех лет. Только после этого я могу думать о мужчинах в этом ключе.

Эдвард коротко выдохнул, его сердце пронзила боль.
- Нет, мисс Свон. Я не желаю, чтобы вы когда-либо думали в таком ключе ни о каком другом мужчине, ни сегодня, ни через три года, никогда вообще.

В этот момент он уже знал головокружительную правду. Его сердце давно сдалось, и теперь разум, наконец, это тоже признал. Его руки неосознанно двинулись и притянули девушку ближе, одной он обнял ее за талию, а другой приподнял подбородок.

Мужчина с тоской посмотрел в ее карие глаза и прошептал:
- Ни о каком другом мужчине, кроме меня, мой соловей. – Он наклонился и коснулся губами ее губ в легкой ласке. – Ни о каком другом мужчине, - выдохнул он.

Эдвард прижался к Белле губами и погрузился в наслаждение ее нежностью, удивляясь тому, насколько правильным было это ощущение, его сердце замерло от радости. К его удовольствию, она ответила ему, как бутон цветка отвечает солнцу; раскрываясь навстречу его теплу. Каждый его нерв горел огнем от восхитительного ощущения, когда он распахнул губы, чтобы попробовать ее на вкус. Это был рай. Это было счастье.

Ее руки, сначала потерянно повисшие по бокам, теперь обвивали его шею, и она не смогла удержаться, чтобы не прижаться к нему. Эдвард понимал, что заходит слишком далеко, поэтому оторвался, внимательно посмотрел на эту чудесную красивую девушку и спросил:

- Изабелла, вы чувствуете то же, что и я?

Она глубоко вдохнула, намереваясь ответить, когда резкий голос за их спинами эхом разлился по комнате:

- Эй, ты! Ты забываешься!



Он опустился на колени за кустом, наблюдая за работающей в саду девушкой. Поездка из Филадельфии в Аннаполис заняла у него много времени. Он был рад, что по приезде смог отыскать ее так быстро. Она выглядела намного лучше, чем он запомнил ее на корабле. Наверное, ей нравилось жить в этой семье. Спустя некоторое время она встала и прижала руки к пояснице, изнуренная работой. Повернув лицо к весеннему солнцу, девушка закрыла глаза, греясь в его лучах. Из дома кто-то ее окликнул, и она повернулась в его направлении.

- Иду, - ответила она, взяла лопатку, которой работала, и зашла внутрь.

Наблюдавший кивнул. Она уже вполне готова. Все, что ему оставалось – набраться терпения, она сама упадет к нему в руки, словно лиловая слива. Эта мысль заставила его слегка ухмыльнуться. Он спрячется в том старом амбаре у дороги, мимо которого прошел раньше, и выждет нужное время, пока ничего не подозревающая девушка не останется в одиночестве. Тогда он атакует.



Автор: Mrs Brownloe
Перевод: •Тортик•
Бета: LanaLuna11

Дополнительная информация:

* «Три ворона» - (англ. The Three Ravens) — народная баллада, напечатанная в песеннике Melismata и опубликованная в 1611 году, но, возможно, существовавшая и ранее. Известны более новые варианты (с другой мелодией) вплоть до XIX века. Это история о трех черных птицах, питающихся падалью, о том, как они хотели склевать убитого рыцаря, но тело мужчины охраняли его «соколы и гончие», пока его беременная жена не пришла его оплакивать и хоронить. Эта ода верности и преданности. Очень подходит Белле в этой истории.

** Сардина – глупая, плавающая с открытым ртом, рыбина.

*** Пудинг – в данном случае означает десерт, пирог со сливками, сладкое блюдо, но не кремообразный мусс, к определению которого все привыкли.

**** Gateau- фр., торт, пирог.

***** Ennui – фр., скука.

****** «Апельсинчики как мед» – одна из самых известных английских считалочек, также являет собой игру, чем-то напоминающую всем нам знакомый «ручеек».

******* Affaires des coeurs – фр., любовный роман, интрижка.