Я ждал добрых десять минут в лобби, прежде чем доктор Кейт вызвала меня в свой офис на четвертый этаж. После того как вошел, я снял свою куртку, повесив ее на подлокотник кресла, соседнего с моим обычным местом. Она не смотрела на меня, что было для нее привычным делом.

- Здравствуй, Эдвард. Я рада, что ты решил вернуться.

Доктор Кейт подняла на меня глаза, открыто улыбаясь, будто действительно рада, что я вернулся после провального сеанса на прошлой неделе,… как будто у меня был выбор.

Я выдохнул, резко опустившись на сидение и покоряясь, чтобы просто покончить с сеансом. Мне пришлось собраться с силами, чтобы солгать:

- Я хочу извиниться за свое поведение на прошлой неделе. Я слишком остро отреагировал. Пнуть стул и затем уйти было неоправданно и незрело. – Я отказался смотреть ей в глаза, поскольку мое извинение не было искренним.

Она встретилась со мной взглядом, задумчиво склонив голову набок.

- Спасибо, Эдвард. Хотя я ценю твои чувства, я должна спросить, честно… ты на самом деле испытываешь эти чувства?

Я отвел глаза, потому что искренне ненавидел конфронтации.

- Нет, - просто ответил я.

- Тогда зачем ты извиняешься? Все, чего я жду от тебя на наших сеансах, это честность. Если ты искажаешь свои чувства, то кому это помогает? Не мне и, безусловно, не тебе, верно?

Согласно пожав плечами, я в полном шоке пробормотал:

- Да, я полагаю.

Наклонившись вперед, я уставился в окно, начав жевать ноготь; когда она спросила меня, как прошла неделя, мое колено нервно подпрыгнуло. Последняя вещь, которую я хотел бы обсуждать, была моя последняя неделя, когда как единственное, что занимало все мои мысли в последние семь дней – девушка, находящаяся с моим придурошным братом в эту самую минуту.

Она улыбнулась, мягко сказав:

- Я тоже хотела бы извиниться перед тобой, если ты думаешь, что я имела в виду что-либо оскорбительное в своем заявлении на прошлом сеансе. Я не хотела.

Я кивнул, благодарный за извинение, но промолчал.

- Эдвард, сегодня ты выглядишь очень возбужденным. Ты хотел бы обсудить что-то, что определенно тебя беспокоит?

Да, но не с тобой, Любопытная.

Я фыркнул, все еще поглядывая на главный вход крохотного торгового центра, который они осмеливались называть пассажем. Два низкоуровневых магазина и десяток таких же магазинчиков поменьше никаким образом не создавали шопинговую феерию.

По истечении порядка двадцати минут пустого разговора ни о чем, она сказала:

- Ты определенно сегодня расстроен. Обычно ты пассивно равнодушный. - Она произнесла это так, как будто меня не было в комнате. Она задумчиво сдвинула брови. – Запомни, Эдвард, все, что ты скажешь является конфиденциальным, и я здесь, чтобы помочь тебе, а не осуждать или…

Я думаю, что ее сердце остановилось.

Прежде чем она смогла закончить свою речь о ее лживой вечной преданности, я выпалил:

- Моему брату и мне нравится одна и та же девушка, и я раздражен, потому что прямо сейчас они вместе… в тупом торговом центре через дорогу, и я расстроен из-за моей… ситуации.

Думаю, ее сердце остановилось.

- Оо… ооох…о… - Она замолчала. Если бы она была роботом, у нее точно случилось бы короткое замыкание, с искрами и небольшими вспышками из огня и дерьма, появляющимися из ее проводов. Ее глаза расширились, а спина выпрямилась в кожаном кресле, в то время как ручка начала летать над блокнотом со странным свистящим звуком. Я никогда не говорил ей так много прежде, не говоря уже об информативности, которую я только что выдал на одном дыхании.

– Ты хочешь поговорить подробнее о своем расстройстве?

- Э-э, ну, я думаю это из-за того, что он может захотеть… стать ее парнем, а я не могу.

Мой ответ был кратким и по существу. Ее ручка продолжала скользить с быстрыми резкими взмахами.

Не поднимая головы, она добавила:

- Я определенно тебя понимаю. Почему ты думаешь, что не можешь быть ее парнем?

Мои брови вопросительно приподнялись, когда я с недоверием посмотрел на нее.

- Я не могу прикоснуться к ней. Как, по-вашему, я могу быть ее парнем, если даже не могу взять ее за руку?

- Понятно, - произнесла доктор Кейт, прекратив записывать. Она задумчиво постучала ручкой по бумаге. – Я сейчас спрошу у тебя кое-что, без какого-либо намека или инсинуации, просто задам обычный вопрос, хорошо? Значит, ты считаешь, что физический контакт это необходимый фактор отношений с женщиной, верно?

Пожимая плечами, я ответил:

- Ну да, поскольку отсутствие физического контакта стирает часть «по» в слове «подруга», оставляя только слово «друг».

Вот так, глупая. Кто выдал тебе лицензию?

Она кивнула.

- Думаешь, эта девушка не испытывала бы интереса к тебе, если бы вы были просто друзьями?
- Я не знаю. Я имею в виду, почему бы она захотела дружить со мной, если Джаспер может дать ей больше? – Я посмотрел на нее так, словно у нее было три головы.

Ее бровь изогнулась, когда она попыталась понять, о чем я.

- Джаспер лучше ей подходит, потому что может касаться ее?

- Нет, я говорю в общем. Он с девушками обычно ведет себя как мудак, и я думаю, что я намного больше подхожу Белле, чем он, и по интересам, и по личным качествам. Но да, он может поцеловать ее и прочее дерьмо… вся фигня…извините. – Она махнула рукой, убеждая меня продолжить. – Плюс у него уже была раньше подруга, и он знает, что делать. Я неопытен в этом вопросе. – Я нахмурился, думая, как много ей сказал и насколько лучше себя чувствовал на самом деле, когда говорил о своих чувствах и прочем дерьме. – А также потому что…

Блядь.

- Потому что... Продолжай, Эдвард. У тебя отлично получается, - подбодрила она, пытаясь не излучать слишком много энтузиазма по поводу моей «открытости».

- Я задолжал ему, - тихо сказал я, опуская взгляд на руки, теребящие швы на джинсах.

Она посмотрела прямо на меня, и ее взгляд смягчился, как и голос:

- Хочешь рассказать подробнее?

Я укусил щеку так сильно, что почувствовал кровь.

- Сразу после того… как все узнали, что произошло… его подруга Эмили как-то раз зашла к нам днем, а Джаз, я так думаю, побежал за презервативами… так что мы с ней остались одни в доме. Она… боялась меня. Я тусовался с ней и нашими друзьями бесчисленное количество раз до этого, но она… она чертовски… дрожала, когда увидела меня. – Я чувствовал, что мой голос надломился и губы затряслись при воспоминании о ее испуганном лице и расширившихся глазах, будто я на самом деле собирался сделать ей больно. – Ее родители больше не позволяли ей видеться с Джаспером. Они встречались тайком несколько недель, но в итоге она просто не захотела иметь с ним ничего общего… из-за меня. Он был опустошен, - прошептал я.

Избегая смотреть на нее, я небрежно вытер скатившуюся слезу, упершись лбом в ладонь.

Гребаный слабак.

- И ты считаешь, что должен ему подругу за это? – спросила она, подталкивая ко мне коробку носовых платков. Ее голос поднялся на октаву, выражая, возможно, недоверие.

- Это моя вина, что они расстались. Чем я, по-вашему, еще могу отплатить ему? – Я проигнорировал платки только из гордости, хотя и нуждался в них.

- Ты попросил прощения?

- Да, где-то около сотни раз… у него и всей моей долбанной семьи.

- Ну, тогда ты все сделал. Она сама решила оставить его. Да, может быть, это имело отношение к чему-то, что случилось с тобой, но в итоге она сама сделала выбор, и твоей вины в этом нет. Других членов семьи это коснулось? Можешь рассказать?

- Мой отец потерял половину пациентов на работе, мама потеряла клиента на пять миллионов долларов и любые будущие перспективы, Эммет потерял… ладно, Джаспер и Эммет потеряли все, когда мы переехали. Это целиком моя вина. И ни один из них на самом деле не счастлив здесь полностью, так что это тоже моя вина. Я не заслуживаю такой девушки, как Белла. Я должен быть наказан, а не вознагражден.

- Но, Эдвард… если ты продолжаешь настаивать на своей невиновности в деле, тогда как ты можешь считать себя виноватым в любом из всего этого? – Она прекратила писать и уставилась на меня.

- Потому что, если бы я просто солгал,… все было бы прекрасно.

Сеанс закончился, как только на ее столе загудел таймер, испугав нас обоих. Она глядела на меня с гордостью, подобно тому, как часто делала моя мать, понимая, что спустя три месяца молчания я в один чертов день вывалил на нее столько информации.

- Эдвард, сегодня был очень плодотворный сеанс, и я надеюсь, что в следующий вторник мы сможем продолжить разговор. Удачной недели.

Я пробормотал «до свидания» и ушел, чувствуя себя ранимым, уязвимым и беззащитным… и, если честно, я вышел из ее офиса с небольшим облегчением. Было не так уж и ужасно, как я представлял, говорить с ней о своих чувствах и переживаниях. Карлайл был прав, мы оба только впустую тратили бы свое время, если б я продолжал сидеть там и дуться. По крайней мере, я мог высказать большую часть моих суждений и, возможно, извлечь фактическую выгоду из терапии.

Я позвонил Белле сразу же, как вошел в лифт, и как только ее голос проник в мое ухо, я, мгновенно расслабился и облегченно вздохнул. Я понял, что впервые разговариваю с ней по телефону, и ощутил себя почти тоскливо, будто это должно было быть зафиксировано где-то или что-то подобное. Разговор трудно было бы добавить в коробку-ла-Белла в моей гардеробной.

Я встретился с ними перед The Gap (п.п. - магазин для всей семьи). Они оба улыбались и несли пакеты с покупками, и ни один из моих худших страхов не оправдался. Они не держались за руки и не глядели друг на друга с обожанием, и Белла не была в его пиджаке, на ней не появилось никаких новых украшений, которые он мог купить ей в мое отсутствие. По сути, я думаю, Белла, возможно, рада была увидеть меня.

- Черт возьми, ты выглядишь измученным. Тяжелое занятие? – спросила она, уставившись на мое явно потрепанное лицо.

Я пожал плечами, потерев ладонью глаза и пробормотав:

- Просто устал.

- О, ладно, мы ждали тебя, чтобы сходить сюда, - произнесла она, жестом показывая на магазин перед нами. – Джаспер сказал, что ты в восторге от посещений The Gap.

Она закусила губу, скрывая ухмылку, после чего развернулась в сторону магазина. Меня вывело из себя, что они с Джаспером шутили или что-то такое обо мне между собой.

- Что, блядь, это значит? – спросил я Джаспера, когда мы пошли вовнутрь.

Он пожал плечами.

- Я пошутил насчет того, что это место как святилище для тебя, со всеми аккуратно сложенными рубашками и прочим дерьмом, таким же организованным.

Я посмотрел на него скептически, потому что, несмотря на правдивость этого, Белла имела в виду «восторженный», а не «расслабленный». Он повернул в сторону футболок, в то время как я стал в центре магазина, глубоко вдыхая.

Здесь пахнет ею.

И я почувствовал, что становлюсь твердым, откликаясь едва ли не рефлексом Павлова на обонятельные стимуляции. Она была у витрины с духами, брызгая из флакончиков в воздух небольшими облачками дымки, летящей к ней. Я держался позади, наблюдая за ней на расстоянии, и небрежно просматривал кипу однотонных толстовок, на самом деле, не обращая внимания ни на что, кроме Беллы. Неловко поправляя стояк в своих штанах и пытаясь скрыть это, я заметил долговязого белобрысого продавца, трахавшего ее глазами.

Не заставляй меня подходить туда, Долговязый Чувак.

Может я и похож на маленького симпатичного эльфа, но дерусь как последний отморозок.

Полностью игнорируя взгляды глупого тупицы, Белла выбрала три флакона, большие и маленькие духи и тубу парфюмированного лосьона. Белла повернулась, ставя их на прилавок и говоря продавцу несколько слов, прежде чем направиться в другой отдел.

Я снял свою куртку, примеряя светло-серую толстовку без молнии с логотипом магазина, пришитым спереди. Умело, чтобы не испортить прическу, просовывая голову сквозь ворот толстовки, я понял, что она стоит всего в нескольких футах от меня,… уставившись на бицепс моей правой руки.

- Я не знала, что у тебя есть татуировка. Что…

Резко, с выскакивающим из груди сердцем, я опустил рукав футболки достаточно низко, чтобы полностью скрыть тату.

- Ничего… это глупо. Я никогда не должен был ее делать.

Я бросил толстовку аккуратным комком назад на кипу и поежился, потому что это едва ли не самое страшное преступление для дотошного человека, не положить что-то обратно в таком же первоначальном состоянии. А также потому, что я снова рявкнул на нее.

Я не хотел, чтобы она видела чернила на моей руке: постоянное напоминание о ночи, в которую моя жизнь так резко переменилась, так же как и образ старой жизни и человек, которым я раньше был.

Поняв намек и временно забыв о тату, Белла сказала:

- Мне нравится этот зеленый. Этот цвет придает твоим глазам… ахательность.

Ахательность?

Полагаю, это был комплимент. Я обычно не носил такие небрежные вещи, но приближается зима и будет чертовски холодно курить и наблюдать за определенной красивой девушкой с моего балкона. Я посмотрел на нее, нервно прикасающуюся к каждой из толстовок с легким румянцем на лице.

- Да? – проговорил я. – Значит, тебе нравится зеленый цвет?

- Ты понятия не имеешь, насколько мне нравится зеленый цвет. – Она закусила губу, кокетливо посмотрев на меня из-под ресниц, прежде чем внезапно сбежать к витрине с головными уборами и перчатками.

Заметив Джаспера на другом конце магазина, бесстыдно флиртующего с блондинкой продавщицей, я откопал толстовку, конечно же, зеленую, и последовал за ней.

Несмотря на то, что я не имел большого сексуального опыта, не был специалистом в отношениях и даже девушках в целом, мне хватило ума понять, что она пытается мне что-то сказать.

Думаю, Белла пытается сообщить мне, что я ей нравлюсь. Это вообще возможно?

Я наблюдал в тихом смятении, как Белла надела серую кепку, с небольшим бантом на кромке. Ее губы изогнулись, когда она любовалась собой в зеркале, и я подумал, что с таким же лицом она примеряет свою одежду вечером. Она выглядела чертовски восхитительно в этой кепке, но я реально не знал, как сказать об этом, чтобы и прозвучало нормально, и не блевануть при этом на ее обувь.

- Ну как тебе? – спросила она. – Мама купила мне короткое серое пальто, с которым эта кепка будет смотреться очень мило, но я не уверена, такой же это оттенок серого или нет.

Я громко рассмеялся, так как у меня тоже было подобное серое пальто (п.п.: иметься в виду серое пальто Эдварда из Сумерек). Она переключилась на мягкий черный берет с маленькой розой на плотной кромке.

- Слишком французский? – спросила она.

Я отрицательно покачал головой.

- Это подходит к твоим глупым ластикам. Мне нравятся обе. Смотри, тут также есть перчатки.

Я вытащил соответствующие перчатки с полки, осторожно вручая ей. Она аккуратно скользнула миниатюрной рукой в одну из них, оставляя другую перчатку висеть на все еще прикрепленном ярлыке.

Белла повернулась, привстала на носочки и стянула головной убор с верхней полки. Это оказалась белая бейсболка с неповторимым зелеными узорами. Все еще на носочках, она взяла бейсболку за козырек, придвигаясь, чтобы надеть ее мне на голову. Мягкая свисающая перчатка задела мою щеку. Я инстинктивно отпрянул на несколько дюймов назад.

- Не волнуйся, - мягко произнесла она, держа бейсболку застывшей в воздухе. – Я не буду прикасаться к тебе.

Ошеломленный ее словами и даже больше, ее таким замечанием, я неуверенно склонился назад к ней, так чтобы она надела бейсболку на мою голову. Она сжала губы, склонив голову набок, после чего снова потянулась вверх, разворачивая козырек на затылок.

- Прекрасно, - прошептала она.

Поскольку ее запястье миновало мой нос, я понял в этот момент, насколько чертовски близко она стоит ко мне, при этом ни разу не прикоснувшись к моей коже или волосам, но достаточно близко, чтобы почувствовать тепло ее тела и запах недавно брызнутых духов на ее теплой коже. Наши рты находились всего лишь в паре дюймов друг от друга, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не наклониться и не прикоснуться своими губами к ее. И я снова стал твердым.

- Эй, ребята, вы уже закончили? Я голодный, - крикнул Джаспер.

Я быстро проверил волосы в зеркале, убеждаясь, что они все еще в их упорядоченном хаосе, почти одержимый мыслью, что Белла заметила, что я не позволяю ей прикасаться к себе. Меня чертовски разъедало это, потому что она могла подумать, что я не хочу ее, так как не представляла, что я просто не мог. Как, блядь, я собираюсь рассказать ей правду о себе?

Пока мы втроем ждали в очереди, чтобы оплатить свои покупки, то решили, что суши был самый привлекательный вариант на обед. Я воевал сам с собой по поводу оплаты за кепку, перчатки и духи Беллы, которые ждали ее за прилавком, но подумал, что это выглядело бы странно и неудобно, так что не стал платить. Я купил зеленую толстовку и бейсболку и забрал у Беллы ее маленький пакет, всовывая его в свой большой. Если я не могу держать ее за руку или обнять за талию, то хотя бы могу нести ее сумки.

Это то, что сделал бы парень.

Это начало.

Мы были на полпути к выходу в главной аллее торгового центра, когда я бросил свои ключи Джасперу, говоря, что кое-что забыл и чтобы они ждали меня в машине. Я со всех ног рванул назад в The Gap, вытаскивая с полки флакон лосьона Беллы, название которого запомнил, и черные берет и перчатки, которые она не взяла, потому что не имела достаточно денег при себе. Напоследок я схватил маленькую зеленую толстовку, точно такую же, как купил себе. Я быстро заплатил, стремительно мчась наружу, а затем спрятал свои покупки в багажник и скользнул в уже нагретый автомобиль.

Надеюсь, что в какой-то момент я найду способ подарить ей эти вещи, что-то как простой символ близости, которую не могу подарить физически. И хотелось бы надеяться, она не подумает, что я ненормальный.

Все эти вещи, за исключением парфюмированного лосьона…

Потому что он мой…