♦ Глава 3.1. Обвиняемый ♦

♫ Плейлист: ♫

♫ Radiohead - The Tourist ♫
♫ Kasey Chambers - These Pines ♫
♫ Justin Timberlake - Losing My Way ♫
♫ Flyleaf - Red Sam ♫
♫ Kings Of Leon - On Call ♫
♫ Citizen Cope - Son's Gonna Rise ♫

Суббота, 7 июня

EPOV

- О чем, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ты думал?
Адвокат, только что окончивший юридическую школу? Серьезно? Эдвард знал, что его дело было чертовски безнадежным, но разве не мог Джаспер, по крайней мере, попытаться найти достойного адвоката, чтобы у него появился хоть какой-то шанс? Эдвард просил Джаспера всего несколько минут назад, когда он приехал в полицейский участок на Вирджиния-стрит, дать ему знать, нашел ли он адвоката.

- Я ДУМАЮ, Эдвард. Иисусе. Я думаю об этом все гребанное утро. Я ответил на твой звонок, разве нет? Я приехал сразу же в твой дом… Я, черт возьми, оттащил тебя от гребанного мертвого тела Тани… я сделал всю эту хрень, Эдвард. Поэтому мне не очень нравится, что ты выливаешь эту свою снисходительную ханжескую дрянь на меня сейчас.

- Джаспер. Она только окончила юридическую школу. Я имею в виду… Господи. Что еще я должен думать? Какой-то ребенок должен прийти сюда и стать моим рыцарем в сияющих доспехах, дабы спасти меня от виселицы?
- Ты всегда так чертовски мелодраматичен, Каллен.
- Какой я, Уитлок, так это погрязший в дерьме без гребанного весла. Не мог бы ты позвонить Джонни Кокрану?

- Он мертв.
- Глории Оллред?
- Ты белый, и у тебя нет вагины. Она не заинтересована.
- Лесли Абрамсон?
- Она не ответила на мой звонок… защита мудака-профессора английского языка со склонностью к странному сексу… это не ее. Она скорее найдет следующего брата Менендеза.
- И эта девчонка Свон действительно мой единственный вариант?

- Да. Эта девчонка Свон действительно твой единственный вариант. Теперь заткнись и будь милым. Уверен, Эсми обучала тебя манерам когда-то.

Эдвард сделал глубокий вдох через нос, закрыв глаза и прислонив голову к холодному бетону камеры, в которой сидел. Камера была сырой и едва освещенной серым светом, который исходил из маленького окна в двери слева от него, создавая впечатление, будто даже сама комната страдала от хронической депрессии. Это, конечно же, соответствовало и состоянию разума Эдварда.

Он подтянул колени к груди и зажал голову между ними. Как, черт возьми, подобное произошло? Как, ради всего святого, Таня могла умереть? Он подавил рыдания от одной этой мысли, так как рана была еще так свежа, что одна лишь мысль угрожала разбить его сердце на тысячи крошечных осколков. Смерть всегда заставляет вас думать об этих «а что если бы» - особенно трагическая смерть, как эта. Эдвард помнил это чувство слишком хорошо. Это было тем, от чего он в действительности так и не оправился, пережив в первый раз. Хотя смерть его родителей потрясла его до мозга костей, ему тогда было всего лишь двенадцать, и их потеря на самом деле не слишком отразилась на нем. Или все же отразилась?

Эдвард был достаточно мужчиной, чтобы признать, он являлся полным мудаком. На самом деле, другого слова не оказалось. Он был озлобленным; он был циником. Он смотрел на этот мир сквозь различные оттенки серого, хотя ему бы хотелось смотреть на него сквозь розовые очки, как смотрели многие другие. Его сестра, например. Она была слишком оптимистичной женщиной, а он являлся слишком озлобленным стариком – даже хоть ему и было всего тридцать два. Как они могли быть такими разными, спрашивал он себя. Хотя у них определенно не были одни и те же родители, они прожили в одном доме достаточно долго, чтобы, по крайней мере, у них выработались определенные схожие черты. Но когда Эдвард оглядывается назад, он не видит ничего. Таня также смотрела на этот мир, как и Элис, и это всегда выступало яблоком раздора между ними.

Разногласия. Господи. Неужели их отношения были постоянными разногласиями? Да, да, были. Эдвард любил нажимать на каждую кнопку, чтобы получить реакцию, которой жаждал. Таня всегда была добровольным участником, отвечая ярко и страстно. Если и имелось что-то, что Эдварду нравилось в женщинах, так это страсть, а из Тани она прямо сочилась. Он был покорен и продолжал возвращаться за добавкой, и не важно, насколько сердитым и жарким был их предыдущий спор. И да, пару раз они немного теряли контроль; некоторые скандалы были слишком животными для комфорта их соседей. В двух случаях даже вызывали полицию, чтобы проверить их, отчего Эдварду приходилось отвечать в полицейском участке на вопросы, связанные с домашним насилием, но всегда в конечном счете после пары часов его отпускали домой, не находя ничего для дальнейшего серьезного вмешательства. Потому что ничего и не было.

Или все же было?
Эдвард потянул свои бронзовые волосы и подавил еще одни рыдания. Таня могла привести его в бешенство, как никто другой на этой Земле, это уж точно. Но он любил ее. Господи, как он любил ее. Он же никогда не трогал ее и пальцем; по крайней мере, не в приступе гнева. Если кто-то из них и применял силу, то Таня, но даже тогда все это сводилось к летающей домашней утвари, которая летела прямо в его голову. Он не мог вспомнить ни единого раза, когда она ударяла его в гневе, хотя иногда он серьезно заслуживал этого.
Нет. Они любили друг друга… яростно.

Эдвард любил ее с того первого дня, когда она вошла в его класс в Вашингтонском университете. Конечно, его первоначальная тяга была вызвана ее до смешного сексуальным телом; длинными клубнично-светлыми волосами, фарфоровой кожей и длинными ногами танцовщицы, которые обернулись вокруг его талии в тот первый раз, когда она посетила его кабинет для личной встречи. Даже до этого их общение во время занятий окрашивалось какого-то рода неразличимой напряженностью. Это на самом деле не очень-то удивило его, когда их отношения обрели сексуальный оттенок так быстро, но что удивило его – первобытные чувства, которые она пробудила внутри него. Никто никогда не пробирался в его душу так быстро.

В тот первый раз, когда Эдвард наклонил ее над своим столом на втором этаже Падельфорд-холла, он хотел только взять ее. Она, очевидно, пришла, ожидая чего-то, короткая юбка, в которой девушка красовалась, предоставляла ему легкий доступ и не оставляла никаких улик, которые бы вынудили кого-то задаться вопросом об их внеклассных занятиях. Он поднял эту юбку к ее талии и взял девушку, не говоря ни слова, хотя животные хрипы, доносящиеся из глубин его груди, говорили все то, что он должен был сказать. Она была его.

Вскоре после этого они начали их отношения; иногда они предавались сексуальным играм в классе после того, как все другие студенты уходили. Это было захватывающим и страстным, и очень отличалось от любой другой связи, которые были у Эдварда, и он даже не понимал, что влюбляется, пока не стало слишком поздно. Она покорила его.

Эдвард громко вздохнул и ударился головой об стену в расстройстве. Он был в таком дерьме, и не только в юридическом плане. Он был знаком с этим тиснением в груди, сердце предупреждало его о надвигающейся гибели, и он не мог найти в себе сил, чтобы разобраться с этим.

Он надеялся, что оно взорвется. Он подхватит легочную эмболию, у него случится инфаркт миокарда… да что угодно будет лучшим из того, что могло случиться с ним в данный момент. Его причина жить исчезла. Эдвард знал, что шок от второй потери сразит его наповал и горе действительно поселится в нем, что он станет конченым человеком. Он любил ее, а теперь она мертва, и не было ни черта, что мог бы сделать он или этот чертов детектив или, вероятно, чертовски дорогой адвокат.
Он хотел умереть.

Emmet

- Пошли, Каллен. У вас посетитель. – Эммет МакКарти открыл дверь в камеру достаточно широко, чтобы позволить пройти в нее своему взъерошенному главному подозреваемому. – Наступило то проклятое время, когда прибыл ваш адвокат. А я проголодался.

Подхватив Эдварда под локоть, он повел его по пустынному коридору к большой квадратной и столь же пустой комнате. Одинокий продолговатый стол стоял точно посредине комнаты, окруженный четырьмя стульями. Пластиковые белые часы висели без дела на стене рядом с дверью, являя собой единственное декоративное убранство, если не считать двухстороннего зеркала на противоположной стене. Конечно же, оно было не совсем декорацией, но кого это, черт возьми, волновало. Эммет проводил Эдварда к креслу напротив зеркала и сам сел напротив него, положив желтый блокнот на стол и упершись в него рукой. Эдвард просто смотрел на деревянную поверхность совершенно без интереса. Эммет думал, что это было немного странно, учитывая, что умы большинства подозреваемых с горячностью обдумывали то, что им не стоило говорить, а что стоило, формулируя алиби, разрабатывая ложь. Но не этот парень, не Эдвард. Он просто сидел, будучи неподвижен, как статуя, его алебастровая кожа отказывалась проявлять даже самые небольшие признаки притока крови. Если бы Эммет не видел эпизодические движения его груди, то подумал бы, что этот парень мертв.

- Ваш адвокат здесь, - Эммет посчитал, что увидел намек на ухмылку. – Она снаружи, говорит с тем вашим другом.

Дверь в комнату допросов открылась на этих словах. Эммет не смог сдержаться и улыбнулся, когда Изабелла Свон переступила порог и вошла в комнату. Она была адвокатом-новичком, только начавшим практиковать пять лет или около того назад, но она выступала смертельно опасной. Он имел счастье допрашивать других ее клиентов и всегда удивлялся тому, насколько толстокожей она являлась. Для своих ста пятидесяти сантиметров и сорока пяти килограмм жаркой плоти, девушка уверенно держала удар, когда хотела. Он понял, что и сам был бы действительно не против столкнуться с ней наедине. Ему нравились пылкие люди, а Изабелла определенно была такой. И его совершенно не волновало, что она являлась совершенно крошечной, но и была потрясающей со всеми изгибами в нужных местах, длинными волосами цвета красного дерева, шоколадно-карими глазами и молочного цвета кожей. И, черт возьми, если бы она еще не пахла всегда так восхитительно. Как персики или малина, или…

- Клубника? Джаспер нанял чертову Клубничку представлять мои интересы? Моя жизнь не могла бы быть еще лучше.
Челюсть Эммета почти упала на стол, когда он услышал, как Эдвард произносит свои первые слова за этот день. Изабелла застыла как вкопанная от слов своего бесцеремонного клиента, но даже не дрогнула.

- Что ж, и вам доброе утро, мистер Каллен. На самом деле мое имя Изабелла Свон, но если вы хотите называть меня именем мультяшного персонажа, я бы предпочла Яркую Радугу. У нее волосы получше.

Эдвард закатил глаза и вернулся к своему предыдущему положению, безжизненно пялясь на стол. Как, черт возьми, он делал это? Он должен быть испуган до чертиков. Изабелла продолжила свой путь к столу, пока не оказалась рядом с Эмметом, ложбинка между ее грудями показалась из уютного черного вельветового пиджака, который был надет на ней.

- Я здесь, детектив. Если вы предпочитаете допрашивать мою грудь, вам, по крайней мере, придется купить мне ужин.

Эммет прочистил горло и перевел взгляд вверх, чтобы встретиться с глазами Изабеллы.
Она приподняла бровь, вопросительно смотря на него.

- Я воспринимаю ваше молчание как «нет» ужину, да? Хорошо. Вероятно, вы все равно не можете позволить себе меня. «МакДональдс» на самом деле не совсем в моем стиле. Давайте начнем это шоу, да? – Изабелла обошла стол, грациозно скользнув на пустое кресло рядом с Эдвардом и забросив одну тонкую, обтянутую джинсами ногу, на другую.
- Эдвард. Я собираюсь задать вам пару вопросов о том, что случилось сегодня. У меня не было возможности поговорить с вами до этого момента, учитывая, что вы предпочли подождать своего адвоката, – Эммет вскинул бровь в направлении Изабеллы, - так что просто ответить на мои вопросы – лучший из ваших вариантов. – Эдвард не кивнул, и Эммет с выжиданием посмотрел на Изабеллу.

Она кивнула.
- Мой клиент понимает.
- Хорошо. Теперь, Эдвард. Что вы делали вечером перед смертью мисс Денали?
- Таня. Ее зовут Таня, - Эдвард поднял взгляд и уставился в глаза Эммета с вызовом.
- Хорошо, справедливо. - Эммет скрестил руки на груди и откинулся назад в своем кресле. – Что вы делали в день накануне смерти Тани?

- Что ж, я проснулся для начала. Занялся любовью со своей девушкой. Вероятно, поспал три или четыре часа до этого. Оделся. Джинсы, клетчатая рубашка, футболка Вашингтонского университета, лоферы от Кеннета Коула…
Эммет поднял руку, останавливая его.

- Спасибо за подробности, но меня не интересует ваш выбор одежды в тот день. Хорошо?
Глаза Эдварда были устремлены на магнитофон, который записывал его слова, пока Эммет не остановил его. Он поднял глаза и встретился взглядом с Эмметом, после чего скептически выгнул бровь.

- Что ж, меня никогда не допрашивали раньше в подозрении на убийство, так что откуда мне знать? Я не уверен, сколько подробностей вам нужно, детектив. – Он сказал последнее слово таким ехидным тоном, что это заставило Эммета передернуться. Он решил опустить это в данный момент. По крайней мере, Эдвард говорит.

- Опять справедливо. Когда мне нужны будут подробности, я определенно спрошу. А сейчас просто расскажите мне в общих чертах. Хорошо? – Он подождал утвердительного кивка Эдварда. – Куда вы пошли после того, как оделись тем утром?
- В университет, где я преподаю. – Глаза Эдвард быстро забегали по комнате, прежде чем вновь наконец-то вернулись к магнитофону.

- А именно? – спросил Эммет, потирая свой подбородок и смотря на Эдварда. Он заметил, что тот не так часто смотрел на Изабеллу с тех пор, как она вошла в комнату. На самом деле, Эдвард, кажется, совершенно игнорировал ее. Может быть, он был умен и просто хотел избежать ее умно-едких комментариев, которыми она наградила бы его, если бы заметила, как он смотрит на эту чертовую ложбинку.

- Вашингтонский университет Сиэтла.
- И что вы там преподаете?
- Я профессор английского языка. Преподаю «Введение в литературу», курс писательства. И еще курс «Продвинутая композиция» для старшекурсников. Я также преподаю «Написание романов» для всех курсов английского языка.
- И как долго вы там преподаете?

- Шесть лет. – Эммет записывал все в блокноте перед собой и увидел, что Изабелла сделала то же самое краем глаза.
- А чем еще вы занимаетесь?
Эдвард усмехнулся. Он знал, что Эммет не представлял, кто он такой.
- Я писатель.
- Какие-то опубликованные работы?

- Да.
- Не собираетесь предоставить мне список, нет?
- Вы можете погуглить.
- Справедливо. Ладно. – Эммет прочистил горло, радуясь, что с нудятиной покончено. Он ненавидел задавать все эти очевидные рутинные вопросы, ему нравился предметный допрос. – Итак. Вы ушли на работу. Что именно вы преподавали?

- Английскую литературу.
- Что-то еще?
- Нет.
- И в каком часу у вас было занятие по английской литературе?
- В десять тридцать.
- Утра?

- Да. – Эммет сдержал вздох. Ему придется вытягивать каждую вонючую деталь из этого шутника. Ему нужна внутривенная доза кофеина. Это будет чертовски долгий день.
- И в каком часу закончилось ваше занятие?
- В одиннадцать тридцать.
- Какие-то студенты говорили с вами после занятия?
- Нет.
- Что вы делали после занятия?

- Отправился в свой кабинет в кампусе, чтобы оставить там парочку вещей и ответить на письма.
- Вы говорили с кем-то там?

- Уверен, что говорил, детектив. Я не уверен, о чем именно вы спрашиваете. – Эдвард снова поднял глаза, как, казалось, делал каждый раз, когда не понимал вопроса.
Эммет нахмурился, спрашивая себя, почему он чувствует себя так, будто Эдвард ставит под сомнение его способность вести допрос.

- Мне не интересны обмены «привет» и «пока» с безымянными студентами, с которыми вы встречались в коридоре. У вас был состоятельный разговор с кем-то из коллег, например?
- Да. Доктором Коупом. Главой факультета английского языка.
- И о чем вы говорили?

- Обычно она приходит, чтобы просто поговорить. Мы не разговаривали ни о чем серьезном, как мне кажется. Она спрашивала мое мнение о текущей губернаторской кампании; я ответил. Ничего по-настоящему важного.
- Хорошо. А затем что вы делали?
- Я захватил сэндвич в «Чако-каньоне» в двенадцать и направился домой. И нет, я ни с кем не говорил в ресторане, за исключением ребенка, который взял мои деньги. Я спросил, сколько я должен, просто на случай, если вам интересно.

- «Чако-каньон»?
- Да. Я вегетарианец.
- Ладно. Итак, вы купили сэндвич и отправились домой. Был ли кто-то дома, когда вы пришли?
- Нет.
- В каком часу вы вернулись домой?
- Вероятно в час или около того.
- Таня была дома?
- Нет. Она вернулась с работы только в пять.
- И где она работала?

- Она пишет для «Незнакомца»… местного художественного и развлекательного еженедельника.
- Вы говорили с ней на протяжении того дня? – спросил Эммет, решая не комментировать очевидное. Таня больше не пишет для «Незнакомца», она писала для «Незнакомца». Он молча пожевал свою щеку, пока ожидал ответа Эдварда. Это всегда немного расстраивало его, допрашивать людей, которые были так близки с жертвой. Они, казалось, никак не могли постичь своим разумом тот факт, что жертвы больше не было. Эдвард, кажется, тоже находился на стадии отрицания, что было ожидаемо. Использование прошлого и настоящего времени действительно было способом просеивать убийц из круга подозреваемых. Настоящий убийца обычно говорит о жертве в прошлом времени, но Эдвард не говорил, что озадачивало Эммета.

- Пару раз. Я звонил ей перед началом занятий и когда пошел захватить обед.
- О чем вы, ребята, говорили?
- Ни о чем, на самом деле. Обычный звонок. Убедиться, что наши планы на ужин все еще в силе.
- Вы планировали что-то на вечер?
- Да.
- Ладно. Мы вернемся к этому позже. Как долго вы знакомы с Таней?
- Почти четыре года.

- Где вы познакомились?
- На занятиях. Она была моей студенткой.
- И как долго вы встречались?
- Официально? Три с половиной года.
- Что вы подразумеваете под «официально»?

- Я был ее профессором. Немного опрометчиво встречаться со своим студентом. Мы держали наши отношения в тайне какое-то время.
- Итак, вы встречались с ней, когда она еще была вашей студенткой?
- Да.
- Звучит как фантазия, ставшая реальностью, - Эммет сдерживал ухмылку.
- Для некоторых, думаю, да, - ответил Эдвард и пожал плечами.
- Ладно. Итак. Вы отправились на занятия, затем в свой кабинет, захватили сэндвич и поехали домой. Что вы делали, когда вернулись домой?

- Я работал над своей последней книгой немного, отвечал на личные письма. Позвонил своему издателю. Отправился на пробежку. Снова вернулся домой. – Эдвард тяжело вздохнул, явно устав от всего этого.
- Кто ваш издатель?
- «Литтл и Браун».
- Хорошо, и где вы бегали?
- По-соседству. У меня не было времени на полноценную пробежку. И нет, я не говорил ни с кем, никого не видел, не наступал ни на каких насекомых, насколько мне известно, и не убивал ни одного животного.
Изабелла протянула руку и предупреждающе положила ее на предплечье Эдварда. Она до этого момента молчаливо сидела рядом с ним, царапая какие-то заметки в своем блокноте, что лежал перед ней.

- Пожалуйста, простите моего клиента. Он немного язвит и иногда очень неподходяще шутит. – Она бросила на Эдварда предупреждающий взгляд и убрала свою руку. – Пожалуйста, продолжайте, детектив.
- И что вы делали, когда вернулись домой с пробежки? – Эммет не мог сдержать любопытной улыбки, которая расползлась на его губах, когда он заметил, как Эдвард съежился, когда Изабелла прикоснулась к нему.

- Принял душ, позвонил в ресторан, чтобы убедиться, что наш столик все еще зарезервирован, и не знаю… Ждал Таню дома. – Эдвард ответил, быстро посмотрев на Изабеллу и сжав челюсть.
- Вы кому-то еще звонили?
- Нет.
- Хорошо. В каком часу Таня вернулась домой?
- Где-то в шесть.
- И какое было настроение в доме к тому времени?
Эдвард наморщил лоб в замешательстве.

- Хорошее. Я поцеловал ее, здороваясь, спросил, как прошел ее день; она спросила, как прошел мой. Нормальные отношения пары.
- Как прошел ее день?
- Не более напряженно, чем обычно. Она рассказывала о ссоре с одним из ее коллег, я слушал.
- Что еще за ссора?

- Обычные жалобы коллег, как мне кажется. Опять же, ничего существенного. Она поделилась со мной информацией о статусе ее предстоящего продвижения.
- Продвижения?
- Да, она пишет колонки о театре и искусстве. Отзывы и тому подобное. Ее босс просто ждал окончательного утверждения, чтобы она могла писать более существенные работы, как статьи, например.

- И кто ее босс?
- Мой друг, Джеймс МакКэффери. Я помог Тане получить эту работу в газете после того, как она окончила университет.
- Ладно. Итак. Она вернулась домой с работы. Ничего из ряда вон выходящего не произошло. На какое время у вас был зарезервирован столик?
- На восемь.

- Где?
- В «Ровере» на Ист-Мэдисон.
- Вы заходили куда-то, прежде чем отправиться в «Ровер»?
- Нет.
- Ладно. Итак, в каком часу вы покинули дом и направились в ресторан?
- Где-то в семь.
- Вы были за рулем?

- У меня есть Астон-Мартин, и я уверен, что вы знаете это после тщательного исследования моего дома этим утром. Так что вы скажете? – Раздражение Эдварда прорвалось через его безразличный фасад, его голос четко демонстрировал признаки возбуждения.
- Согласен. Было ли что-то необычное в ресторане?
- В смысле?

- Что-то необычное? Таня вела себя по-другому?
- Нет. Мы мило поужинали. Она была немного молчаливей, чем обычно, но я предположил, что она просто устала после работы. Я не слишком обращал внимание на это. Что ж, не слишком много внимания, по крайней мере.

- В смысле?
- Тане нравились глубокие разговоры о будущем наших отношений. В основном о том, когда же я собираюсь сделать из нее честную женщину и жениться на ней. Когда она бывает вот такой молчаливой, обычно это значит, что она хочет поговорить о чем-то таком.

- Вы говорили об этом в ту ночь?
- Не за ужином, нет.
- Значит, позже?
- Да.
- Тогда мы вернемся к этому позже. Вы помните, что заказывали в ресторане?
- Да. Она закала конфи из кролика, а я спаржу с муслином, грибами и салатом.
- Вино?

- Я выпил бокал, но Таня нет.
- Десерт?
- Нет.
- Ладно. В каком часу вы покинули ресторан?
- Где-то в девять тридцать, как мне кажется.
- В каком настроении вы ехали домой?

- В молчании. Она едва ли произнесла хоть слово.
- Ладно. В каком часу вы приехали домой?
- Мы заехали на подъездную дорогу ровно в десять. Я помню, поскольку посмотрел на часы на приборной панели.
- Кто-то видел, как вы приехали домой?

- М-м… Я не знаю. Вы детектив, не я. Я не обращаю внимания на любопытных соседей.
- Хорошо. Что случилось, когда вы вошли внутрь?
- Она бросила тарелку мне в голову. – Голос Эдварда был настолько ровным и однообразным, что Эммет нахмурился в неверии.
- Простите? - спросил он, кусая губу.

- Вы слышали меня. Она бросила тарелку мне в голову.
- У нее была привычка бросать тарелки в вашу голову? – Эммет наклонился вперед, скрестив руки на столе.
- Привычка вероятно неправильное слово, детектив, но это было не впервые, да.
- И почему она сделала это?
- Чтобы затеять ссору, как мне кажется. Она хотела поссориться. Думаю, можно спровоцировать ссору, бросив нечто керамическое в направлении кого-то. Вы не согласны?
- Почему она хотела поссориться?

Эдвард тяжело вздохнул и пожал плечами.
- Я не знаю. Спросите у нее. – Эдвард зло ухмыльнулся Эммету. – Она была в настроении для ссоры. Как я и сказал, я понял, что она хотела поговорить о нашем будущем, о браке, о вещах подобного рода. Думаю, она просто хотела зайти с другого угла.
- Что вы сделали, когда она бросила тарелку в вашу голову?

- Я снял свой пиджак. – Даже Изабелла нахмурилась на этих словах, смотря на своего клиента, нахмурив брови и скрестив руки на груди.
- Вы никак не ответили на подобное?
- Нет. Это было уже ни в первый раз, как я сказал. Я просто понял, что мне нужно немного поуклоняться и посмотреть, к чему все это идет.
- И к чему все шло?

- Именно к тому, чего я и ожидал. Она хотела, чтобы я женился на ней, а я сказал «нет». Она стала злиться, бросила еще тарелку или чашку… или что-то еще в меня, и мы поссорились.
- Вы спровоцировали ее?

- Детектив, думаю, будет лучше для вас, если вы не станете ничего предполагать о моем клиенте, - прервала Изабелла. – Эдвард, вы можете ответить, если хотите.
- Уверен, что, вероятно, могу, детектив, ответить на ваш вопрос. Я был зол, она была сердита. Мы подпитывали друг друга, когда ссорились. Она злила меня, и я злил ее в ответ. Разве обычно не это происходит, когда люди ссорятся?

- Конечно. Хорошо. Итак, что случилось, когда вы поругались?
- Она сказала, что уйдет, и отправилась наверх собирать свои вещи.
- А что сделали вы?
- Я подождал несколько минут, чтобы понять, насколько она серьезна. Как я сказал, мы ругались и раньше. Я хотел понять, куда все это идет.
- И?

- Я поднялся наверх, чтобы остановить ее, когда понял, что она действительно уходит.
- И как вы остановили ее?
Эдвард пожал плечами.
- Я сказал ей, что она не уйдет.
- И как она восприняла это?

- Вы когда-либо пытались сказать русскому, что ему нужно делать? – Эдвард мягко улыбнулся, но ненадолго, прежде чем это чувство быстро исчезло с его лица. – Она разозлилась, стала кричать.
Эммет усмехнулся, пусть и не хотел.
- Ладно. Итак, что случилось дальше?
- Мы помирились. – Эдвард произнес эти слова так тихо, что Эммету пришлось напрячься, чтобы услышать их.

- Можете быть более конкретными?
Эдвард откашлялся и заговорил громче:
- Мы, э-э, мы помирились. Мы, м-м…
Голос Эдварда невольно сломался, и слезы навернулись на его глаза.
- Детектив, вы не против, если мы ненадолго прервемся? – Изабелла многозначительно посмотрела на Эммета, и он понял это как намек уйти.

Перевод: Teo
Редактура: LanaLuna11
Почтовый голубь: Mari:)